Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Моему отцу и матери 1 страница




Джозеф Кэмпбелл

ГЕРОЙ С ТЫСЯЧЬЮ ЛИЦАМИ

МИФ

АРХЕТИП

БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

 

«СОФИЯ», 1997

 

Pедактор И. Старых
Научный консультант профессор католического колледжа теологии св. Фомы В. А. Каравченко
Обложка В. Ерко

Джозеф Кэмпбелл. Герой с тысячью лицами.

Пер. с англ. — «София», Ltd., 1997. — 336 с.
ISBN:5-220-00066-7

 

Купить http://www.sophya.kiev.ua/books/author_det.php3?a=198&offset=1&id=346

Рождение и смерть, жизнь и небытие, зарождение и исчезновение мира — все это подчиняется единой модели путешествия мифологического героя и космогонического круга. Эта схема остается неизменной и в обрядах инициации примитивных народов, и в развитой мифологии древних цивилизаций, и в знакомом нам с детства мире сказок, и в сновидениях наших современников.

Используя материал сотен мифов со всех уголков земного шара, от древнейших времен до дня сегодняшнего, крупнейший американский мифолог нашего века Джозеф Кэмпбелл разворачивает в своей захватывающей книге величественную и масштабную картину путешествия многоликого героя, переходящего из обыденного мира в запредельную тьму, обретающего там покровителей и врагов, встречающегося с богиней-матерью и богом-отцом и добивающегося в результате своих приключений окончательной награды — щедрого дара, способного облагодетельствовать и спасти человечество.

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ..................................9

ПРОЛОГ: МОНОМИФ.............................11

1. МИФ И СНОВИДЕНИЕ

2. ТРАГЕДИЯ И КОМЕДИЯ

3. ГЕРОЙ И БОГ

4. ПУП ЗЕМЛИ

ЧАСТЬ I

ПУТЕШЕСТВИЕ ГЕРОЯ......................... 43

ГЛАВА I. ИСХОД.........................................................................................44

1. ПРИЗЫВ К ПУТЕШЕСТВИЮ

2. ОТКАЗ ОТ ПРИЗЫВА

3. СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННАЯ ПОМОЩЬ

4. ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ПЕРВОГО ПОРОГА

5. ЧРЕВО КИТА

ГЛАВА II. ИНИЦИАЦИЯ...........................................................................77

1. ДОРОГА ИСПЫТАНИЙ

2. ВСТРЕЧА С БОГИНЕЙ

3. ЖЕНЩИНА КАК ИСКУСИТЕЛЬНИЦА

4. ВОССОЕДИНЕНИЕ С ОТЦОМ

5. ОБОЖЕСТВЛЕНИЕ

6. ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ НАГРАДА

ГЛАВА III. ВОЗВРАЩЕНИЕ-------------------------------------------------145

1. ОТКАЗ ОТ ВОЗВРАЩЕНИЯ

2. ВОЛШЕБНОЕ БЕГСТВО

3. СПАСЕНИЕ ИЗВНЕ

4. ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ПОРОГА НА ОБРАТНОМ ПУТИ

5. ХОЗЯИН ДВУХ МИРОВ

6. СВОБОДА, ЧТОБЫ ЖИТЬ

ГЛАВА IV. КЛЮЧЕВЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ................................................182

ЧАСТЬ II

КОСМОГОНИЧЕСКИЙ ЦИКЛ....................189

ГЛАВА I. ПРОЯВЛЕНИЕ------------------------------------------------------190

1. ОТ ПСИХОЛОГИИ К МЕТАФИЗИКЕ

2. ВСЕОБЩИЙ КРУГОВОРОТ

3. ИЗ ПУСТОТЫ — ПРОСТРАНСТВО

4. В ПРОСТРАНСТВЕ — ЖИЗНЬ

5. РАЗДЕЛЕНИЕ ЕДИНОГО НА МНОГООБРАЗНОЕ

6. ФОЛЬКЛОРНЫЕ ИСТОРИИ СОТВОРЕНИЯ

ГЛАВА II. НЕПОРОЧНОЕ РОЖДЕНИЕ..........................221

1. МАТЬ ВСЕЛЕННАЯ

2. МАТРИЦА СУДЬБЫ

3. ЛОНО ИСКУПЛЕНИЯ

4. ФОЛЬКЛОРНЫЕ ИСТОРИИ О НЕПОРОЧНОМ МАТЕРИНСТВЕ

ГЛАВА III. ПРЕОБРАЖЕНИЯ ГЕРОЯ.............................234

1. ПЕРВОБЫТНЫЙ ГЕРОЙ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

2. ДЕТСТВО ГЕРОЯ-ЧЕЛОВЕКА

3. ГЕРОЙ КАК ВОИН

4. ГЕРОЙ КАК ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ

5. ГЕРОЙ КАК ИМПЕРАТОР И ТИРАН

6. ГЕРОЙ КАК СПАСИТЕЛЬ МИРА

7. ГЕРОЙ КАК СВЯТОЙ

8. УХОД ГЕРОЯ

ГЛАВА IV. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ.............................................272

1. КОНЕЦ МИКРОКОСМА

2. КОНЕЦ МАКРОКОСМА

ЭПИЛОГ: МИФ И ОБЩЕСТВО..............283

1. ИЗМЕНЯЮЩАЯ ОБЛИК

2. ФУНКЦИИ МИФА, КУЛЬТА И МЕДИТАЦИИ

3. ГЕРОЙ СЕГОДНЯ

ПРИМЕЧАНИЯ..........................293

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ.................331

РИСУНКИ В ТЕКСТЕ.....................333

 

Моему отцу и матери

ПРЕДИСЛОВИЕ

Истины, скрывающиеся в религиозных доктринах, являются настолько искаженными и методично замаскированными, — пишет Зигмунд Фрейд, — что в массе своей человечество вообще не способно распознать в них истину. Подобное происходит, когда мы рассказываем ребенку, что новорожденных детей приносит аист. При этом мы тоже говорим правду, облаченную в одеяния символики, поскольку нам известно, что именно означает эта большая птица. Но ребенок не знает этого. Он понимает лишь искаженную часть того, что мы говорим, и чувствует себя обманутым. Известно, как часто дети не доверяют взрослым, но в действительности эта строптивость порождается именно подобными впечатлениями ребенка. Мы начинаем приходить к убеждению, что лучше избегать такой символической маскировки истины в отношении того, что рассказываем детям; лучше не отказывать им в знании подлинного состояния дел соответственно их интеллектуальному уровню» [1]..

Цель этой книги заключается в том, чтобы раскрыть определенные истины, замаскированные для нашего глаза образами религии и мифологии, при помощи сведения воедино множества не очень сложных примеров. Такой подход позволит древним значениям этих образов стать очевидными. Древние учителя понимали, что говорили. Как только мы вновь научимся читать их символический язык, для того, чтобы постичь их учения, потребуется всего лишь талант составителя антологий. Но сначала нам необходимо выучить грамматику этих символов, — и среди современных средств мне не известен лучший ключ к этому, чем психоанализ. Даже если не считать психоанализ последним словом в этой области, мы можем позволить себе использовать его в качестве метода нашего исследования. Вторым же шагом станет соединение сонма мифов и народных сказок со всех уголков мира, что позволит этим символам говорить самим за себя. Параллели немедленно станут очевидными и создадут пространные и поразительно неизменные утверждения основных истин, под влиянием которых человек прожил тысячелетия эпохи своего обитания на этой планете.

Возможно, меня упрекнут в том, что в процессе выявления аналогий я упустил отличия между разнообразными западными и восточными, современными, древними и первобытными традициями. Тот же упрек, однако, можно выдвинуть в адрес любого учебника или атласа анатомии, в которых в интересах общего понимания основ человеческого телосложения игнорируются физиологические вариации, присущие разным расам. Разумеется, между различными мифологиями и религиями человечества существуют многочисленные отличия, но эта книга посвящена их сходствам, и, как только последние выявлены, можно обнаружить, что различия между ними не так уж велики, как это принято обычно (и преднамеренно) считать. Я надеюсь, что такое сравнительное разъяснение сможет внести свой вклад в не настолько уж безнадежные попытки тех сил, которые стремятся к объединению современного мира, — не во имя создания некой екклезиастической или политической империи, но для достижения взаимопонимания людей. Как гласят «Веды», «истина одна, но мудрые говорят о ней различно».

За помощь в сложной задаче приведения моих материалов в доступную для чтения форму мне хочется поблагодарить мистера Генри Мортона Робинсона, советы которого невероятно помогли мне на начальном и завершающем этапах работы, миссис Питер Гейгер, миссис Маргарет Уинг и миссис Хелен МакМастер, которые неоднократно изучали рукопись и высказали мне неоценимые замечания, а также мою жену, которая работала вместе со мной от начала до самого конца, слушая, читая и предлагая изменения.

Дж.К.
Нью-Йорк-Сити,
10 июня 1948 года

ПРОЛОГ

МОНОМИФ

МИФ И СНОВИДЕНИЕ

Выслушиваем ли мы с отстраненной насмешкой сноподобные «мумбоюмбо» какого-нибудь красноглазого знахаря из Конго, читаем ли с приличествующим выражением восторга переводы строк таинственного Лао-цзы; прорываемся ли вновь и вновь сквозь непроницаемую скорлупу аргументов Фомы Аквинского, или же внезапно улавливаем ослепительное значение причудливой волшебной сказки эскимосов, мы всегда обнаруживаем во всем этом одну и ту же изменяющуюся форму — и все же изумительно неизменную историю, вызывающую в нас странную, но твердую уверенность в том, что в мире можно испытать нечто намного большее, чем уже известное и поведанное.

Во всех населенных мирах, во все времена и при любых обстоятельствах процветали мифы о человеке. Они были живым вдохновением того, что может происходить за пределами привычной сферы деятельности человеческого тела и разума. Вряд ли можно счесть преувеличением слова о том, что миф является потайным ходом, посредством которого неисчерпаемые энергии космоса вливаются в культурные проявления человека. Религии, философии, искусства, социальные формы первобытного и исторического человека, передовые открытия науки и технологии, даже обычные сновидения, терзающие нас во время сна, являются прорывающимися наружу проявлениями изначального, волшебного кольца мифа.

Чудо заключается в том, что та особая действенность, что затрагивает и воодушевляет наши глубочайшие творческие центры, кроется в самой незатейливой волшебной сказке, рассказываемой перед сном, подобно тому, как аромат океана содержится в крошечной его капле, а вся загадка жизни — в яйце блохи. Символы мифологии не являются искусственно создаваемыми; их невозможно направлять, изобрести или временно подавить. Они представляют собой спонтанные проявления души, и каждое такое проявление несет в себе в неповрежденном виде зачаток власти своего источника.

В чем секрет вневременных видений? Из каких бескрайних глубин мозга они исходят? Почему в основе своей, под разнообразием покровов, мифология всегда одинакова? И чему она нас учит?

Сегодня свой вклад в анализ этой загадки вносят многие науки. Археологи исследуют развалины в Ираке, Хэнане, на Крите и Юкатане. Этнологи опрашивают остяков (Другое название: ханты. — Прим. перев.) на реке Обь и буби с острова Фернандо-По (Современное название: Масиас-Нгема-Бийого, остров в Атлантическом океане, на котором находится столица Экваториальной Гвинеи, Малабо. — Прим. перев.). Последнее поколение востоковедов недавно открыло нам священные тексты Востока, а также доиудейские источники нашего собственного Святого Писания. Тем временем, множество других ученых, еще в прошлом веке предпринявших интенсивное изучение в области народной психологии, пытаются выявить психологические основы развития языка, мифа, религии, искусства и нравственных кодексов.

Наиболее примечательными, впрочем, стали откровения, выявленные в клиниках для душевнобольных. Смелые и в подлинном смысле слова эпохальные труды психоаналитиков являются совершенно необходимым источником для тех, кто изучает мифологию, поскольку, что бы мы ни думали о подробных и временами противоречивых толкованиях отдельных случаев и проблем, Фрейд, Юнг и их последователи неопровержимо продемонстрировали, что логика мифа, его герои и их деяния дожили до нашего времени. Даже при отсутствии эффективной общей мифологии каждый из нас обладает своим личным, нераспознанным, рудиментарным и все же загадочно могущественным пантеоном сновидения. Недавние инкарнации Эдипа и живые олицетворения извечного романа Красавицы и Чудовища можно увидеть сегодня после обеда на перекрестке Сорок Второй стрит и Пятой авеню стоящими в ожидании зеленого сигнала светофора.

«Мне снилось, — написал один американский юноша автору газетной колонки, занимающемуся перепиской с читателями, — что я латал крышу нашего дома. Вдруг я услышал голос отца, зовущий меня снизу, с земли. Я резко повернулся, прислушиваясь; молоток выскользнул у меня из рук, съехал по наклонной крыше и свалился вниз. Я услышал тяжелый глухой удар, похожий на звук падающего тела.

Ужасно испугавшись, я спустился по лестнице на землю. Перед домом лежал мой отец, вся его голова была в крови. Мое сердце разорвалось, и, всхлипывая, я начал звать мать. Она вышла из дома и обняла меня: "Не волнуйся, сынок, это был несчастный случай, — сказала она. — Я знаю, что ты сможешь позаботиться обо мне, даже если он умрет". Она поцеловала меня, и я проснулся. Я старший сын в семье, и мне уже двадцать три года. Почти год назад я развелся с женой; нам почему-то так и не удалось поладить. Я горячо люблю обоих своих родителей, и у меня никогда не было проблем с отцом, разве что он настаивал на том, чтобы я вернулся к жене и продолжал жить с ней, но я понимаю, что не буду с ней счастлив, поэтому никогда не вернусь» [1].

В этом сне неудавшийся муж с подлинной и поразительной наивностью показывает, что вместо того, чтобы перенести свою духовную энергию на любовь и проблемы своего брака, он ищет покоя в укромных уголках своего воображения, в нелепо устаревшей в наши дни драматической ситуации своей первой и единственной эмоциональной привязанности, в трагикомическом треугольнике младенческих лет — ребенок, вступающий в борьбу с отцом за любовь матери. Очевидно, что наиболее неизменными наклонностями человеческой души являются те, которые исходят из факта, что мы дольше любых животных остаемся у груди матери. Человеческие существа рождаются слишком рано; они не завершены, все еще не готовы встретиться с миром. Вследствие этого единственной их защитой от опасностей вселенной является мать, под защитой которой внутриутробный период растягивается на более долгий срок [2]. Таким образом, зависимое дитя и его мать составляют в течение долгих месяцев после катастрофы рождения двойное единство — не только физически, но и психологически [3]. Любое долгое отсутствие матери вызывает у младенца напряжение и, следовательно, всплески агрессивности; кроме того, агрессивные реакции проявляются, когда матери приходится стеснять движения малыша. По этой причине первый объект враждебности ребенка совпадает с первым объектом его любви, а его первым идеалом (который впоследствии остается бессознательной основой любых образов блаженства, истины, красоты и совершенства) является двойное единство Мадонны и Младенца [4].

Несчастный отец означает первое радикальное вторжение иного порядка реальности в блаженство этого земного возрождения совершенства пребывания в утробе матери; следовательно, он воспринимается в первую очередь как враг. На него переносится тот заряд агрессивности, который первоначально связывался с «плохой», то есть отсутствующей, матерью, тогда как желание соединиться с образом «хорошей», кормящей и защищающей матери, которая всегда рядом, обычно поддерживается в ребенке ею самой. Это роковое младенческое распределение порывов смерти (танатос, деструдо) и любви (эрос, либидо) закладывает основы столь известного в наши дни эдипова комплекса, который Зигмунд Фрейд около сорока лет назад выделил как величайшую причину неспособности нас, взрослых, вести себя так, как надлежит рациональным существам. Как выразил это доктор Фрейд, «царь Эдип, который убил своего отца Лая и женился на собственной матери Иокасте, просто демонстрирует исполнение наших детских желаний. Но, будучи более удачливыми, чем он, мы все же преуспели — ибо не превратились в психоневротиков — в отделении наших сексуальных порывов от матерей и в забывании ревности по отношению к отцам» [5]. Или, как он пишет в другом месте, «любое патологическое расстройство половой жизни справедливо считать задержкой развития» [6].

 

Во сне нередко видят люди, будто
Спят с матерью; но эти сны — пустое.
Потом опять живется беззаботно.
[7]

Плачевное положение жены возлюбленного, чувства которого, вместо созревания, остаются прикованными к младенческой любви, можно оценить с точки зрения очевидной нелепости другого сновидения нашего современника; благодаря ему мы начинаем чувствовать, что действительно входим в царство древнего мифа, хотя и оборачивающегося любопытным образом.

«Мне снилось, — пишет обеспокоенная женщина, — что повсюду за мной начал следовать огромный белый конь. Я боялась его и отгоняла прочь. Я постоянно оглядывалась, но он продолжал идти за мной, и вдруг превратился в мужчину. Я велела ему отправиться в парикмахерскую и сбрить гриву, и он сделал это. Выйдя наружу, он выглядел в точности как человек, за исключением того, что у него были лошадиное лицо и копыта. Он вновь начал идти следом, куда бы я ни направилась. Потом он подошел ближе, и я проснулась.

Я замужняя женщина, мне тридцать пять лет, и у меня двое детей. Я замужем уже четырнадцать лет и уверена, что мой муж верен мне» [8].

 

Рис. 1. Силены и менады

Подсознательное посылает в мозг самые разнообразные фантазии, странных существ, кошмарные и обманчивые образы — во сне, средь бела дня и при безумии, — ибо под полом относительно опрятного небольшого жилого помещения, которое мы именуем сознанием, человеческое царство неожиданно превращается в пещеры Алладина. Там нас ожидают не только драгоценные сокровища, но и опасные джинны: беспокойные или оказывающие сопротивление психологические силы, о которых мы либо не знаем, либо не смеем воссоединить их с нашей обычной жизнью. Они могут оставаться незамеченными, но, с другой стороны, несколько случайных слов, необычный запах, вкус глотка чая или быстрый взгляд могут коснуться некоей волшебной пружины, и тогда в нашем мозге начнут возникать опасные вестники. Они опасны, потому что угрожают зданию безопасности, которым мы окружили себя и свою семью. Но они также и дьявольски притягательны, поскольку несут в себе ключи, открывающие целое царство желаемого и пугающего путешествия самораскрытия, знаменующего разрушение того мира, который мы построили и в котором живем, и нас самих в этом мире. Но за этим разрушением следует чудесное воссоздание более смелой, чистой, просторной и полнокровной человеческой жизни — в этом соблазн, в этом обещание и ужас волнующих ночных визитеров из того мифологического царства, которое мы храним в себе.

Психоанализ, современная наука чтения сновидений, научил нас с вниманием относиться к этим бесплотным образам. Он, кроме того, обнаружил способ, позволяющий им выполнять свою работу. Опасным кризисам саморазвития разрешается протекать под оберегающим оком опытного практика, посвященного в сокровенные знания и язык сновидений, который выполняет роль и воплощает в себе образ древнего мистагога (Человек, посвящающий ученика в доктринальные или ритуальные мистерии. - Прим. перев.), или проводника душ, подвергающего испытаниям и проводящего инициацию знахаря-колдуна из первобытного лесного святилища. Врач является современным мастером мифологического царства, знатоком всех священнодействий и могущественных слов. Его роль в точности совпадает с ролью Мудрого Старца из мифов и волшебных сказок, слова которого помогают герою пройти испытания и ужасы таинственного путешествия. Он — тот, кто неожиданно возникает и награждает сияющим магическим мечом, способным убить ужасного дракона, сообщает о том, где ожидает героя суженая и замок с невероятными сокровищами, прикладывает целительный бальзам к смертельным ранам и, наконец, возвращает победителя назад, в мир обычной жизни, завершая великое путешествие в зачарованную ночь.

Если теперь, сохраняя в памяти этот образ, мы обратимся к многочисленным странным ритуалам, существовавшим, согласно исследованиям, у примитивных племен и великих цивилизаций прошлого, становится очевидным, что предназначение и подлинный результат этих обрядов заключался в сопровождении человека через те трудные пороги преображения, которые требуют перемен в моделях не только сознательной, но и бессознательной жизни. Так называемые обряды перехода, занимающие столь выдающееся положение в жизни примитивных сообществ (церемонии рождения, присвоения имени, вступления в половую зрелость, брака, захоронения и т. п.) отличаются формальными и обычно очень суровыми испытаниями разделения, во время которых разум полностью отрывается от настроений, привязанностей и привычных шаблонов остающейся позади стадии жизни [9]. За этим следует период более или менее продолжительного отдыха, в течение которого проводятся ритуалы, предназначенные для представления путешествующему по жизни надлежащих форм и ощущений его нового положения, чтобы, когда прошедший инициацию наконец окончательно созреет для возвращения в обычный мир, он как бы заново родился.

Самым поразительным является тот факт, что огромное множество ритуальных испытаний и образов соответствуют тем символам, которые автоматически возникают в сновидениях в тот период, когда пациент психоаналитика начинает избавляться от своих инфантильных пристрастий и продвигаться в будущее. У аборигенов Австралии, к примеру, одной из основных особенностей испытания инициации (в результате которой мальчик, достигший половой зрелости, отнимается от матери и посвящается в общество взрослых и тайные знания мужчин) является обряд обрезания. «Когда подростку из племени мурнгин предстоит обрезание, его отец и старшие мужчины говорят ему: "Великий Отец Змей чует запах твоей крайней плоти; он требует ее" [10]. Мальчики верят, что это на самом деле так, и чрезвычайно пугаются. Обычно они находят убежище у своей матери, матери своей матери или у другой любимой родственницы, поскольку знают, что все мужчины следят за тем, чтобы мальчиков отвели на специальное мужское место, где ревет Великий Змей. Женщины ритуально оплакивают мальчиков; это мешает Великому Змею проглотить подростков» [11]. Теперь обратимся к копии этого ритуала в бессознательном. «Одному из моих пациентов, — пишет доктор К. Г. Юнг, — приснилось, как змея выскользнула из пещеры и укусила его в области гениталий. Это сновидение случилось в тот период, когда пациент убедился в правдивости анализа и начал освобождаться от оков своего комплекса матери» [12].

Основной функцией мифологии и обрядов всегда было сохранение символов, направляющих человеческую душу вперед, в противоположность другим постоянным человеческим фантазиям, которые обычно привязывают его к тому, что осталось позади. В действительности вполне вероятно, что очень высокая распространенность невротичности в наше время является следствием упадка столь эффективной духовной помощи в нашем обществе. Мы остаемся прикованными к неизгнанным образам раннего детства и потому не чувствуем настоятельной необходимости перехода к взрослой жизни. В Соединенных Штатах распространен также пафос, подчеркивающий это обратное стремление: целью является не взрослеть, а оставаться молодым, не мужать в отдалении от Матери, но оставаться рядом с ней. Таким образом, пока мужья предаются поклонению своим отроческим святыням, будучи при этом теми адвокатами, торговцами или руководителями, которыми их хотели видеть родители, их жены, даже после четырнадцати лет брака и рождения и воспитания двоих чудесных детишек, все еще пребывают в поисках любви, — любви, которая приходит к ним только в образах кентавров, сатиров и прочих похотливых инкубов из окружения Пана, как во втором из процитированных сновидений, — либо из наших популярных храмов ванильного мороженого, в образах сладострастных богинь, созданных с помощью грима из последних звезд экрана.

Психоаналитикам наконец-то удалось вновь утвердить проверенную мудрость древних, обращенных в будущее учений одетых в маски танцующих шаманов, в результате чего мы обнаруживаем в сновидениях, подобных сну об укусе змеи, что нестареющий символизм инициации спонтанно воспроизводится самим пациентом в период освобождения. Очевидно, что в этих изначальных образах существует нечто настолько необходимое душе, что, если они не приходят извне, посредством мифа и ритуала, они вновь провозглашают себя изнутри, через сновидения, чтобы наша энергия не осталась заключенной в банальной, давно вышедшей из моды детской комнате на дне океана.

Зигмунд Фрейд подчеркнул в своих работах переходы и сложности первой половины срока человеческой жизни, стадий раннего детства и юности, когда наше солнце лишь восходит к зениту. С другой стороны, К. Г. Юнг уделял особое внимание кризисам второй половины, когда для того, чтобы двигаться дальше, сияющему светилу следует покориться неизбежности нисхождения и наконец полного исчезновения в ночном лоне могилы. Привычные символы наших желаний и страхов преобразуются на этом закате биографии в свои противоположности, ибо теперь вызовом становится уже не жизнь, а смерть. Таким образом, трудно расставаться не с утробой, а с фаллосом — если, конечно, сердце человека уже не сковала утомленность жизнью и смерть не являет ему то обещание блаженства, которым раньше соблазняла любовь. Мы проходим полный круг, от гроба утробы до утробы гроба: неопределенное, загадочное вторжение в мир твердой материи, которая вскоре растает, как субстанция сновидения. И, оглядываясь на то, что обещало быть нашим собственным, уникальным, непредсказуемым и опасным путешествием, все мы обнаруживаем в конце его ту цепь стандартных метаморфоз, которую претерпевали все мужчины и женщины во всех четырех сторонах света, во всех датированных столетиях и под самыми причудливыми одеяниями цивилизации.

* Англ."Full circle,from tomb of the womb to the womb of the tomb".

Рассказывают, к примеру, историю о великом Миносе, царе острова-империи Крита в период ее торгового превосходства; историю о том, как он нанял прославленного мастера-художника Дедала, чтобы тот придумал и построил для царя лабиринт, в котором предстояло спрятать то, чего дворец одновременно и стыдился, и страшился, — ибо это было чудовище, порожденное Пасифе, царицей. В истории говорится, что царь Минос был слишком занят важной войной, связанной с защитой торговых маршрутов; Пасифе же тем временем совратил великолепный, белоснежный, рожденный морем бык. Впрочем, это было ничем не хуже того, что позволила себе мать самого Миноса: его матерью была Европа, и хорошо известно, что ее доставил на Крит бык. Этот бык был богом Зевсом, а благородным сыном их священного союза стал сам Минос — ныне повсеместно уважаемый и привечаемый. Как могла Пасифе предположить, что плод ее собственного неблагоразумия окажется чудовищем — малышом с человеческим телом, но головой и хвостом быка?

Общество единогласно порицало царицу, но царь даже не осознавал доли собственной вины в случившемся. Бык, о котором идет речь, был послан богом Посейдоном давным-давно, когда Минос соперничал в борьбе за престол со своим братом. Минос настаивал на том, что трон принадлежит ему по божественному праву, и просил Посейдона, чтобы он явил из моря в качестве знака быка; он скрепил свою мольбу клятвой немедленно принести это животное в жертву как подношение и символ служения. Бык появился, и Минос занял престол, но, узрев величие явленного зверя, он задумался о том, какие преимущества могло бы принести обладание таким экземпляром, и решил пойти на риск подмены в духе торговца, предположив, что бог не заметит разницы. Возложив на алтарь Посейдона лучшего белого быка из тех, какие у него были, он сохранил посланного быка в своем стаде.

Критская империя невероятно расцвела при благоразумном правлении этого известного законодателя и образца общественной добродетели. Кнос, столица государства, превратился в роскошный и элегантный центр, обладающий ведущей торговой властью в цивилизованном мире. Критские корабли посещали все острова и порты Средиземноморья, а критские изделия высоко ценились в Вавилоне и Египте. Дерзкие крошечные суда даже прорывались сквозь Геркулесовы Столпы в открытый океан и направлялись к северу, чтобы принять грузы золота в Ирландии и олова в Корнуэлле [13], равно как и к югу, вокруг Сенегала, к далеким землям Йоруба и рынкам слоновой кости, золота и рабов [14].

В это время на их родине Посейдон заставил царицу воспылать необузданным вожделением к этому быку, и она приказала мастеру-художнику своего мужа, несравненному Дедалу, изготовить для нее деревянную корову, с помощью которой она могла бы обмануть быка. Исполненная страстного желания, она вошла в эту корову — и бык был обманут. Царица родила чудовище, которое со временем стало представлять опасность. Тогда вновь, на этот раз самим царем, был призван Дедал, которому предстояло построить огромнейший изолированный лабиринт со множеством тупиков, где можно было бы спрятать зверя. Творение оказалось настолько запутанным, что сам Дедал едва сумел найти путь к выходу, когда закончил работу. Там и поселили Минотавра, после чего начали кормить его группами живых юношей и девушек, привозимых в качестве дани из стран, покоренных Критом [15].

Таким образом, согласно легенде, первоначальная ошибка была совершена царем, а не царицей, и в действительности он не мог обвинять ее, поскольку понимал, что наделал. Он использовал общественное событие в корыстных личных интересах, тогда как весь смысл жалования ему царской власти заключался в том, что он уже не будет являться частным лицом. Возвращение быка символизировало бы его абсолютно самоотверженное подчинение обязанностям принятого положения. Его сохранение в стаде, напротив, было порывом эгоцентрического возвеличивания себя. Так царь «милостью Божией» стал опасным тираном, — личностью самой по себе. Точно так же, как традиционные обряды перехода использовались для того, чтобы личность умерла для прошлого и возродилась для будущего, так и великие церемонии посвящения в должность лишали его личных особенностей и облачали в мантию избранного поприща. Таким был идеал, независимо от того, являлся человек ремесленником или царем. Кощунство отказа от прохождения обряда, однако, отсекало личность как единицу от более крупной единицы всего сообщества; так Единое расщеплялось на многих, которые затем сражались друг с другом — каждый за себя — и поддавались управлению только с применением силы.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных