Глава VII БИВЕНЬ МАСТОДОНТА

Ромка прямо-таки сиял от счастья.

— Я давно хотел найти клад и вот на­шел, потому что, кто ищет, тот всегда найдет. Существуют люди, у которых на клады сто­процентное чутье, и я — из их числа. Наконец-то мне повезло! Наконец-то!

Переполненный безудержной радостью, он под­прыгнул, но тут же скорчился и схватился за живот. И тут только все заметили, что под футболкой у него что-то топорщится, большое и твердое.

Венечка поправил сползшие на кончик вспотев­шего носа очки и подошел к Ромке поближе, чтобы заглянуть к нему за пазуху.

— А здесь у тебя что? Тоже клад?

Ромка отрицательно покачал головой.

— Не совсем. Штука одна.

Но не успел Ромка показать, что еще он нашел в своем подземелье, как из дома напротив раздался пронзительный крик:

— Вы почему по чужим садам лазаете? Ромка одернул футболку, схватил баул и пулей

метнулся с ним в заросли крапивы. Еще быстрее он вылетел обратно — уже без баула — и яростно заче­сался.

Лешка с сожалением взглянула на веревку, кото­рую не успела отвязать от яблони. Хорошо, что она терялась в траве и с улицы была незаметна. Все чет­веро перескочили через ограду. Артем обезоружи­вающе улыбнулся и подбородком указал на Ромку.

— Вы же знаете, что мы его искали. И вот нашли в этом самом саду. Он с дерева упал, в те кусты сва­лился и сознание потерял. Только сейчас в себя при­шел.

Тетка смерила Ромку недоверчивым взглядом.

— Ты что же, с самого утра в малиннике лежал?

Ромка сгорбился, вжал в себя живот, чтобы пред­мет под футболкой не бросался в глаза, и жалобно от­ветил:

— Ну да, не мог подняться. У меня, наверное, со­трясение мозга.

— А нечего по деревьям лазить, — сурово произ­несла тетка и все же решила посмотреть, что с ним такое. Она сделала по направлению к ним несколько шагов, но Дик почувствовал в ее действиях угрозу и глухо зарычал. Женщина отпрянула назад. — Убе­рите своего пса и идите скорей к врачу. Может быть, у него серьезная травма.

— Серьезней не бывает, — едва сдерживая смех, сказал Артем.

А Ромка одной рукой схватился за голову, другой — за живот, чтобы ненароком не выронить свою находку, и, демонстративно охая, пошел вперед. Пройдя немного, он оглянулся. Тетка продолжала стоять посреди дороги и не спешила никуда уходить. Ромка зашагал снова, но медленнее — боялся за ос­тавшиеся в крапиве сокровища.

— Так что у тебя тут? — Венечка его догнал и ткнул пальцем в неизвестный предмет на Ромкином животе.

— У меня... — начал Ромка, но не успел ничего сказать, потому что недалеко от них притормозила примчавшаяся откуда-то девушка-велосипедистка. На ней были светлые, почти белые шорты, за плеча­ми — красный рюкзачок. Волосы, контрастирую­щие с загорелым лицом девушки, были еще светлее шорт — так выгорели на солнце. Она соскочила с ве­лосипеда и извлекла из рюкзачка письмо.

«Почтальон, что ли? — подумала Лешка. — Только почему она приехала вечером? Почту обыч­но разносят по утрам. Хотя, может, здесь свои по­рядки».

— От кого это? — спросила тетка, взглянула на обратный адрес и радостно вскрикнула: — Батюш­ки, от внука, из армии. Ну спасибо тебе, Аллочка, уважила.

— Пожалуйста, Александра Прокофьевна.

Но даже письмо не отвлекло въедливую тетку от ребят. Она сунула конверт в карман своего желтого халата и снова уставилась на Ромку.

— Или, может, тебе «Скорую помощь» вызвать? Можно Аллочку попросить. На почте телефон име­ется.

— Спасибо, не надо, у нас свой есть, — отказался Ромка, а почтальон ему подмигнула: дескать, такой уж она человек, эта Александра Прокофьевна, как привяжется — не отстанет.

Тут у Ромки, как назло, снова жутко зачесалась обожженная крапивой лодыжка. Он наклонился, чтобы ее почесать, футболка оттопырилась, из-за па­зухи выскочила и покатилась по земле похожая на колесо кругляшка темно-желтого цвета. Она подка­тилась к девушке, ударилась о ее ногу, откатилась назад и, обернувшись несколько раз вокруг своей оси, упала на дорогу и засверкала на солнце. И дру­зья, и девушка с теткой, как зачарованные, не отры­вали глаз от странного колеса. А Ромка, забыв, что он «травмированный», ринулся, как кошка за мы­шью, за своим непонятным предметом.

— Что это? — удивилась девушка.

— Да так. Мой талисман.

Он засунул кругляшку обратно за пазуху и отбе­жал к забору. Почтальон, вскочив на свой велик, ум­чалась. Тетка тоже не стала ничего больше выспра­шивать, а ушла в свой дом читать письмо от внука.

— Послушай, — возмутилась вдруг Лешка, — мы же здесь сто раз проходили, почему ты не кричал и не звал на помощь? Хорошо, что Дик тебя унюхал, а то сидеть бы тебе там и сидеть.

— Я сначала покричал, а потом понял, что никто меня не услышит, и стал сам искать выход. И, пред­ставьте, нашел, раскопал землю, добрался до стены дома, только кирпичи не смог ни вынуть, ни внутрь пропихнуть. С другой стороны подземелья прохода тоже нет, но мне кажется, что он там должен быть, потому что то, куда я попал, — часть подземного хо­да, вот что это такое. Узнать бы, куда он раньше вел. Вдруг в какую-нибудь пещеру? Или вообще под всем поселком проходил! Представляете, как здорово? — захлебывался от восторга Ромка. — Этот ход обяза­тельно надо исследовать.

— Но не сейчас, — сказал Артем, а Венечка вновь ткнул пальцем в Ромкино пузо. — Так что это такое, ты нам скажешь, наконец?

Проверив, не следит ли кто за ним, Ромка выта­щил из-за пазухи блестящую кругляшку.

— Понятия не имею, — признался он. Лешка взяла странный предмет в руки.

— Похоже на спил дерева. Глядите, вот и кольца, совсем как годовые. Только это не дерево. Это...

— Это отполированная кость, — подсказал Ар­тем.

— Вроде как слоновая,

— Ты что! — возмутился Ромка. — Слоновая кость другая, она белая, вернее, желтоватая. У на­шего соседа тачка так и называется — цвета слоно­вой кости. А еще у нашей бабушки была из нее брошка.

— Интересная вещь. А блестит как! Отполирова­на потому что, — восхитился Венечка. — Она что, так там и лежала, в твоем подземном ходе?

— Ага. Прямо у стены дома, в куче гнилых до­сок, в прозрачном пакетике, рядом с сумкой с сокро­вищами. Я пакетик выбросил, он грязным был. Класс, да? — воскликнул Ромка и направился к за­бору за своим кладом.

— Атас, — тихо сказал Артем, так как из дверей дома напротив вновь появилась тетка в желтом хала­те. Она явно за ними следила.

Ромка отскочил назад.

— Небось, не поверила, что у меня сотрясение мозга. И, значит, сейчас мы сумку унести отсюда не сможем. Вы идите, а я побуду где-нибудь здесь, по­близости, а то вдруг кто-нибудь на мой клад наткнет­ся. А как только стемнеет, вы мне поможете его из крапивы достать. Только оденьтесь так, чтобы не об­жечься. Если бы вы только видели, что там есть!

Полный баул золота! — Он покачал головой, не веря своему счастью.

— Но ты же голодный! — воскликнула Лешка.

— Ничего, потерплю, — махнул рукой брат и прошептал трагическим голосом: — Сокровища еще и не таких жертв требуют. Так просто они никому не достаются. Все кладоискатели верят в дурную силу клада, так как каждую ценную находку судьба обла­гает данью. Некоторые, после того как что-то най­дут, даже погибают. Или их близкие.

— xjto ты мелешь! — поморщился Артем. — Не мучайся, иди и поешь. Лешка пойдет с тобой, отве­дет Дика, а мы с Венькой здесь подежурим. Будем те­перь ходить попарно, чтобы Друг за друга не беспоко­иться.

Ромка думал недолго: голод взял своё.

— Ты, Темка, настоящий друг, — вымолвив это, он стремглав помчался домой. Дик, конечно, его опе­редил, а Лешка едва догнала.

— Так что за сокровища-то? — пыталась выяс­нить она на бегу.

— Сказал же, что золото. Наверно, чистое. Я его не очень хорошо разглядел, в темноте же сидел. Только ты смотри, о кладе никому ни слова.

— А про кость?

— Про кость, наверное, можно. Интересно же уг­нать, чья она. Сегодня же покажем ее Маргарите Павловне и Жан-Жаку.

Прибежав домой, Ромка помыл руки, накинулся на обед и съел все, что с ворчанием подала ему Нина Сергеевна. Потом сменил грязную футболку на чис­тую, шорты — на джинсы. Несмотря на жару, напя­лил носки и кроссовки и заторопился обратно.

Артем с Венечкой сидели под забором за густым кустарником. Брат с сестрой пристроились рядом и стали ждать, не уйдет ли куда зловредная тетка. Но Александра Прокофьевна сидела в своем доме как пришитая. Один раз только вышла, зашла к соседям и тут же вернулась назад с небольшим бумажным кульком в руках. Наверное, что-то одалживала.

— Знаешь что, Рома, — сказала Лешка, — раз ты не можешь туда влезть, то и никто другой не сможет. Но первых, кому это нужно, ни с того, ни с сего соваться в чужую крапиву? А во-вторых, эта тетка и есть лучший сторож твоих сокровищ. Она в этот сад никого не пустит.

— Все равно уходить опасно, — нерешительно проговорил брат.

Лешку поддержал Артем.

— Ничего не опасно. Сколько времени эта сумка в подземелье пролежала, не знаешь? А я знаю, что давно, видите, как вся позеленела? И если еще часика три в крапиве побудет, то ничего с ней не сделается.

Ромка внимательно оглядел высокие заросли жгучей травы. Вероятность того, что кто-то снова по­па яблоню и, упав с нее, угодит не в малину, а в крапиву, была ничтожной. А добровольно в нее и в самом деле никто не полезет. И скрепя сердце он согласился с друзьями, и они отправились в дом с мансардой все вместе.

Конечно же, Маргарита Павловна, как всегда, спросила, не хотят ли они поесть, и Ромка, как обыч­но, с готовностью закивал.

— Очень хотим, У вас всегда вкусно.

Улыбнувшись, она погладила благодарного гостя но голове и захлопотала на кухне. Из мансарды спустился Жан-Жак и, увидев Венечку, разулыбался и распахнул навстречу мальчику свои объятия. Они подружились еще прошлым летом и с тех пор души не чаяли друг в друге.

— Вениамин! — Жан-Жак называл своего юного друга только полным именем. — Очень рад тебя ви­деть. Что у нас новенького?

Венечка вбежал по лесенке в мансарду и предъя­вил французу фотографию трехмесячного белого с черными пятнами щенка немецкого дога.

— Мой Дожик подрос. Видите, каким он стал красивым? Скоро я к нему обратно в Москву поеду, хоть здесь и хорошо очень. Правда, сегодня день трудным был, замучились Ромку искать, с трудом нашли.

— И где же он был? — удивился Жан-Жак.

— А он под кусты провалился, в подземелье.

— Как это — провалился? — Голос раздался из угла гостиной. Тут только все заметили сидящего в кресле соседа Валеру. Молодой человек даже при­встал, с интересом глядя на детей.

Ромка водрузил на стол свою кругляшку.

— Под кустами в одном саду подземный ход, а в нем — вот что! Как вы думаете, что это такое?

Валера протянул руку.

— Похоже на ископаемую кость.

— Мамонта? — воскликнул Венечка.

От Валеры кругляшка перекочевала к Жан-Жаку.

— Мне кажется, что это спил бивня взрослого мастодонта, — сказал француз. — У меня есть дру­зья — палеонтологи, я от них многого набрался, да и сам когда-то интересовался этой наукой, кое-что по­читывал. Кстати, по одной из теорий эти прекрасные животные, так же как и мамонты, уничтожены древ­ними людьми. Интересная находка. И где же этот подземный ход, в котором лежат такие редкости?

— На Сосновой улице рядом с домом, где живет загорелый человек, похожий на моряка, его Федо­ром Игнатовичем зовут, — сообщил Венечка.

А Ромка приступил к рассказу о том, как он из-за Лешки отправился на поиски пропавшего ежа, но тот оказался вроде как чужим, как потом полез на яблоню за попугаем, потому что подумал, что там си­дит его Попка. Однако попугай тоже оказался чу­жим, но он этого тогда не знал и лез з>1 ним без огляд­ки до самой верхушки, откуда, конечно, сверзился и, пробив своим телом землю, угодил в самый на­стоящий подземный ход, а там и лежал этот кусок бивня.

— В подземный ход? — услышала его Маргарита Павловна, удивилась и недоверчиво покачала голо­вой. — Сколько лет в Медовке живу, а никогда ни о каких тайных ходах не слышала.

Ромка повернулся к ней всем телом.

— Потому и не слышали, что он тайный!

— А что? Всякое может быть, — сказал Жан-Жак.

— Да-да, — не стала спорить Маргарита Павлов­на. — Всякое бывает. Надежду, кстати, такие исто­рии интересуют, она ведь книгу пишет. Вот обраду­ется, если вы расскажете ей о своем подземелье. Мо­жет, вставит об этом куда-нибудь. — И, пробормотав что-то вроде того, что не стоит откладывать дела в долгий ящик, тут же взялась за телефонную трубку.

— Представляешь, Наденька, — заговорила Мар­гарита Павловна восторженным голосом, — наши юные друзья, Рома, Оленька... Ты их знаешь, да? Так вот, они угодили в какую-то яму, и в ней нашли кусок бивня мастодонта. Да-да, прямо детективная история. Конечно, фантазией можно преобразить эту яму во что угодно, тем более что они говорят, что там подземный ход. Ну да, я сразу подумала, что те­бя это наверняка заинтересует. Где? На улице Сосновой, под каким-то деревом. Какой дом? Да-да, они тебе сами его покажут. А больше вроде ничего. — При этих словах Маргарита Павловна оторвалась от трубки и вопросительно взглянула на детей. — Там ведь больше ничего не было?

Ромка наступил Лешке на ногу, толкнул локтем Артема, упреждающе взглянул на Венечку и затряс головой.

— Нет, совсем ничего, больше вообще ничего. Маргарита Павловна снова приникла к трубке.

— Кроме этого бивня, ничего. — И снова повер­нулась к ребятам. — Наденька спрашивает, вы не очень спешите? Она сейчас занята, затеяла уборку и стирку. Как приведет себя в порядок, так и придет с вами поговорить.

— Конечно, мы ее подождем, — кивнула Лешка, обрадовавшись предстоящей встрече с новой взрос­лой подругой.

Ромка выглянул в окно. На улице еще не стемне­ло, и за баулом идти было рано. Он повел носом, улавливая усиливающиеся запахи из кухни, и радо­стно потер руки.

— Пока чайку попьем.

— С удовольствием к вам присоединюсь, — зая­вил Валера, и у Лешки сложилось впечатление, что сосед Маргариты Павловны, как и ее брат, любит вкусно поесть, а жене готовить некогда, оттого его так и тянет в этот гостеприимный дом.

И вдруг внизу завизжала, на все лады тревожно завыла чья-то машина. Валера вскочил.

— Уж не моя ли? Я ее на улице оставил, а воров в поселке развелось...

Разведя руками, он бросился к окну и со словами: «Так и есть, моя», — ринулся вниз.

А Маргарита Павловна накрыла в мансарде стол, и не успели они за него усесться, как пожаловал новый гость. Петр Иванович освободился от своей рабо­ты в ларьке и тоже захотел посидеть у самовара. Ром­ка и ему продемонстрировал кусок бивня древнего животного и еще раз рассказал историю про то, как он искал ежа, гонялся за чужим попугаем и прова­лился под землю. В новом рассказе подземелье стало глубже, а сидение в ней обросло леденящими душу подробностями. И крысы там бегали, и привидение на миг мелькнуло, и звуки откуда-то неслись замо­гильные. Но о позеленевшем бауле Ромка не прого­ворился ни разу.

Лешка слушала брата невнимательно. Она смот­рела вдаль, за лес, где медленно таяла розовая полос­ка заката. Вот и еще один день прошел, думала она. Говорят, что жизнь полосатая, хорошее всегда пере­межается с плохим. Как же это верно! Аечку увезли, зато они в Медовку приехали. Потом, когда ежик ис­чез, снова стало грустно, а когда Ромка пропал, то вообще жутко и страшно. А теперь снова все замеча­тельно, то есть вновь наступила светлая полоса. Ром­ка жует свои пирожки, и Артем рядом, и Венечка, и все-все самые лучшие друзья. Хорошо сидеть в уюте и никуда не спешить. И ежик, может быть, к ним еще вернется.

Глава VIII ПОЖАР

А Ромка закончил свой рассказ и, допив третью чашку ароматного чаю с очередным пирожком — и когда только Мар­гарита Павловна успевает их печь? — шумно потя­нул носом. Воздух за окном из свежего неожиданно превратился в неприятный.

— Что-то горит, — произнес Ромка.

Лешка тоже почувствовала запах гари. Пример­но так пахло когда-то в городе, когда в Подмосковье горели торфяники. Она переместилась к другому ок­ну и воскликнула:

— Ой, смотрите, пожар!

Петр Иванович приподнял свое грузное тело.

— А не на Сосновой ли это горит?

— Где? На Сосновой? Это же там, где мой... мой ход! — крикнул Ромка и ринулся к выходу. Артем с Венечкой тоже выскочили из-за стола.

— Извините, — только и сказала всем Лешка и понеслась следом за мальчишками.

Зрелище пожара привлекло к себе по меньшей мере четверть населения поселка. Еще издали ребята увидели большую толпу, красную пожарную маши­ну, суетившихся возле нее пожарников. Они уже складывали свои принадлежности и готовились к отъезду.

Лешке сначала показалось, что горит тот самый дом, возле которого находится Ромкино подземелье, но огнем был объят и не дом даже, а старый деревян­ный сарай, принадлежащий-той вредной тетке, кото­рая помешала им забрать баул. Угол ее дома тоже чуть было не занялся огнем, но пожарники не дали ему разгореться, а крыша сарая обрушилась еще до их приезда. Об этом ребятам рассказала словоохот­ливая бабка, для которой зрелище пожара стало не­предвиденным развлечением. А самым интересным было то, что руководил тушением пожара Федор Иг­натович, к дому которого подходил подземный ход. Как раз сейчас он отдавал последние распоряжения своим подчиненным.

— Он кто? — спросила Лешка у бабки.

— Пожарник наш главный, — ответила та. Поскольку больше ничего не горело, то и интерес

у собравшихся к происходящему исчез, а потому все разошлись по своим домам. Остались лишь сочувст­вующие Александре Прокофьевне соседи. Они назы­вали ее тетей Шурой и наперебой жалели, а она гром­ко стенала, призывая всех разделить ее горе. Хоть дом и не сгорел, но требовал ремонта, а сарай так и вовсе надо было отстраивать заново. Александра Прокофьевна жила на одну пенсию, и такое ей было не под силу.

Ромка же счел, что тетка Шура должна не пла­кать, а радоваться.

— Повезло ей с соседом-пожарником. Не успел сарай загореться, как он тут как тут. Подумаешь, са­рай, главное, дом не сгорел и сама жива. И нам это на руку. Никто не увидит, как мы свои сокровища при­хватим, всем сейчас не до нас.

Однако, прежде чем перелезть через забор, Ромка внимательно огляделся. Убедившись, что никто за ним не следит, он метнулся к кустам крапивы и, по­ка Лешка отвязывала от яблони веревку Маргариты Павловны, брат с огромным трудом перекинул свой баул за ограждение.

— Тяжелый какой! — взявшись за ручку, вос­кликнул Венечка.

— А ты как думал? Тут же самородки, — хрип­лым от волнения голосом произнес Ромка и еще раз всех предупредил: — Никому чтоб! Им только ска­жи. Петр Иванович первым привяжется, ему в голо­ву тут же всякие страсти типа взрывчатки взбредут. Нет уж, сначала я сам все рассмотрю как следует.

Лешка схватила брата за руку и оттащила его от огромной сумки.

— Ой, а вдруг там и вправду какой-нибудь пла­стид?

— Не мели чепухи! Сколько раз мы его швыряли, давно бы взорвался. Нет, это самый что ни на есть на­стоящий клад. — И Ромка, закряхтев и беспрестанно вытирая льющийся с лица пот — одет-то он был не по-летнему, — потащил баул к дому. Сжалившись над ним, Артем нашел толстую палку, просунул ее под ручку, и они понесли сумку вдвоем.

На улице было сравнительно темно, во многих до­мах погасли окна, луну накрыло небольшое облачко, и путь им освещали лишь редкие фонари и далекие огромные звезды.

— Быстрее, — всю дорогу торопил друга Ромка. Незаметно от Нины Сергеевны они втащили свою

ношу наверх, и Ромка, поковырявшись в замке, рас­пахнул баул. В нем оказались какие-то странные окаменевшие раковины, как целые, так половинки, а то и отдельные куски. Каждая была обернута вето­шью. Ромка схватил ту, что лежала сверху. Она была величиной с ладонь, спирально скрученной и распи­ленной вдоль, а ее отполированная середина почти вся была золотой.

— Видите? — прошептал Ромка.

— Дай сюда, — потребовала Лешка и поднесла сокровище к настольной лампе. Раковина засверка­ла так, что дух захватило. Неужели Ромкина мечта сбылась и он действительно нашел целый баул золо­та? Услышав о сокровищах, она не очень-то ему по­верила, а теперь смотрела на брата с некоторым ис­пугом. Как знать, вдруг он и вправду притягивает к себе клады?

Потом заполненная золотом раковина перекоче­вала в руки Артема. Он осмотрел ее и задумался. И думал так долго, что Ромка устал ждать и загля­нул ему в лицо.

— Темка, ты чего не радуешься? — удивился он.

Артем вздохнул.

— Боюсь тебя огорчить, но мне кажется, что это не золото.

— Это еще почему? — рассердился Ромка.

— Ну, золото немножко не такое. Не могу объяс­нить, но оно другое.

— И какое же оно, по-твоему?

— Ну, оно может быть в чешуйках, в зернышках или сплошной массой, но только не таким.

Артем встал и побежал на кухню. Вернулся он с острым ножом и провел им по гладкой поверхности раковины. Нож не оставил никакого следа.

— А мамино золотое кольцо все исцарапано, — сказала Лешка.

— Вот именно, — кивнул Артем. — Я же гово­рю — не золото.

Он снова сбегал на кухню, принес молоточек, по­ложил раковину на стол и легонько стукнул по само­му ее краешку. Отбился малюсенький кусочек, сво­ей формой похожий на кристаллик поваренной соли.

— Видите? Это кубический кристалл и, значит, точно не золото.

— Тогда что это такое? — растерянно проговорил Ромка и недовольно поджал губы. Неужели он весь день напрасно радовался?

Тем временем Венечка выложил на пол почти все содержимое баула, и у друзей разбежались глаза. Все окаменелости были разными. Нашлось еще несколь­ко с отполированными золотыми серединами, но бы­ли срезы и синие, и сиреневые, и фиолетовые, ра­дужные. Похожие разводы дает бензин, расплыва­ясь по луже. Ни одна из раковин не повторяла другую. Некоторые были как улитки, другие — как зонтики, третьи напоминали карандаши, четвер­тые — бесформенные клубки. Нашлась одна, похо­жая на вязальный крючок, но слишком толстый для того, чтобы цеплять нитки. Сами раковины в основном были серыми, как булыжники, но нашлись сре­ди них и отливающие перламутром, и белоснежные, как зимние, небрежно слепленные снежки, а одна была и по форме точь-в-точь как морковка, и тоже оранжевая.

Наклонившись, Лешка выбрала раковину с ост­рыми шипами, сужающуюся к одному концу. На си­нем фоне отполированного среза сияли, как звездоч­ки, желтые кристаллики. Она положила ракушку на стол шипами вверх, и получился маленький ежик.

— Тогда что же это? — снова спросил Ромка.

— Какие-то окаменелости, — пожал плечами Ар­тем.

— Точно, совсем древние, — закивал Венечка. — Только я забыл, как они называются.

— Я такие тоже где-то видела, — сказала Леш­ка, — вот только никак не могу вспомнить, где именно.

Артем сосредоточенно сморщил лоб.

— Мне почему-то кажется, что мы видели их с то­бой вместе, — сказал он.

— Срочно вспоминайте, — велел Ромка и сложил свое богатство обратно в баул, дно которого устилали полиэтиленовая пленка и старая пожелтевшая, мес­тами даже почерневшая от времени и сырости газе­та. Под настольной лампой осталась лежать только одна сверкающая золотом половинка раковины, и он, поднявшись, снова взял ее в руки.

— Я все же думаю, что такая красота не может не быть ценной. Да и кто бы тогда стал эти штуки пря­тать в подземном ходе?

— Логично, — сказал Артем, а Лешка внезапно вздрогнула, услышав в гостиной треньканье телефо­на. Кто мог позвонить им в такое время?

Все бросились вниз. Артем схватил трубку.

— Добрый вечер, Маргарита Павловна.

Голос женщины в тишине звучал отчетливо, ре­бята слышали каждое слово.

— Надеясь, вы еще не спите? Извините, что так поздно, — сказала она. — Ко мне Наденька пришла, я забыла ее предупредить, что вы на пожар убежали. И она спрашивает, не покажете ли вы ей завтра свой подземный ход.

— Покажем, — оглянувшись на Ромку, сказал Артем.

Трубку взяла сама Надежда.

— Здравствуй. Это...

— Артем, — подсказал мальчик,

— Тема, извини за беспокойство, но мне очень хочется посмотреть на ваше подземелье. В десять ча­сов вас устроит? Или пораньше?

— Нет-нет, — испугавшись, что ему придется ра­но вставать, вскрикнул Ромка. — В десять в самый раз.

Надежда его услышала.

— Отлично, тогда в десять на Сосновой, встреча­емся в начале улицы, и вы мне показываете, куда ид­ти, — сказала она низким, приятным голосом.

— Так и быть, сводим ее туда, если ей так хочет­ся, — пожал плечами Ромка. — Я и сам завтра туда прямо с утра собирался. А она нам пригодится, если придется объясняться с теткой Шурой. Только про сокровища — никому, пока сами с ними не разбе­ремся.

Побеседовав на ночь со своим Попкой и обменяв­шись с ним комплиментами, Ромка накрыл клетку покрывалом и улегся спать, а Артем с Венечкой от­правились в Лешкину комнату — им она тоже каза­лась самым уютным местом в доме. Лешка положила раковину-ежика на стол и, пока они сидели и разго­варивали, не сводила с нее глаз. А спустя какое-то время ей на память отчего-то снова пришла минувшая зима. Как однажды в мороз они с Артемом сбе­жали от Ромки и отправились гулять по ВВЦ.

И ее как током стукнуло. Там, на выставке, в од­ном из павильонов сверкали чернильно-радужным срезом раковины, подобные тем, что лежат сейчас в найденном Ромкой бауле. Как же они назывались?

Она напомнила об этом Артему, он тоже заду­мался.

— Ну конечно! — воскликнул мальчик. — Я же сказал, что мы видели их вместе. И, по-моему, они называются аммонитами. Надо в энциклопедии по­глядеть, что это такое, а можно в Интернете поша­рить.

— Прямо сейчас? — спросил Венечка, и все по­смотрели на часы. Шел второй час ночи, и после та­кого бурного дня залезать в Интернет не было ника­ких сил. И друзья отправились спать, решив, что ут­ро вечера мудренее.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: