Шликова Софья Александровна

Из воспоминаний очевидцев, побывавших в концлагере

Пятый полк:

Щенникова Алла Семеновна

Года рождения

В феврале 1944 года нас вывезли в «Пятый полк». Людей более здоровых 1922-1924 года рождения отводили в сторонку и сразу увозили – больше их никто не видел. Условия были ужасные. Скоро мама заболела тифом. Мы жили в бараках, огороженных проволокой, спали на много ярусных кроватях. Они были, где из досок, а где и из проволоки. Весь концлагерь был огорожен проволокой. Везде стояли часовые. Еду давали ужасную, воду очень грязную, поэтому мы ее не пили, а набирали в сажалке, которая до сих пор находиться на ул. Титова.

Так мы жили до мая 1944 года. В мае нас погрузили на поезд и привезли в какую-то деревню. Мы были живым заслоном. Такие лесные лагеря стояли со сторон наступления наших. Немцы строили их, чтобы Красная армия не могла перейти к Витебску, так как они не стали бы убивать своих родителей, жен и детей. В лагере был сплошной крик: орали немцы, плакали дети, лаяли собаки. Однажды мы проснулись – вокруг тишина. Это было в начале июня. Старики начали собираться и думать, что делать дальше. В это время появился солдат, всего один солдат. Потом пришли еще солдаты и начали нас выводить. Идти можно было только в шеренгу, так как поля были заминированы. Шаг влево, шаг вправо – взорвешься.

Сразу как нас вывели нам дали таблетки. Вода была зараженной, и нужно было эти таблетки в ней растворять для обеззараживания. Так же нам дали солдатский поек: по несколько кусочков сахара и хлеба, тушенку и селедку. Люди сразу наелись, а нам с сестрой мать дала только немного сахара и по половинке сухарика. Мама была женщиной умной. Наутро она разбудила нас и говорит: «Вы кричали и просили есть, а мое сердце чуть не разорвалось. Теперь посмотрите вокруг». На поле были тысячи мертвых. Потом нас всех собрали и вывезли в Смоленскую область, Износковский район. Мама ходила на работу, а мы с сестрой ходили и просили поесть. Мало кто что-то давал – у самих не было. То картошину кто даст, то сухарик. А одна женщина насыпала мне трехлитровый горшочек зерна, но я не смогла его поднять: настолько обессилила от голода и болезней.

Когда мы вернулись в город, вокруг были одни руины. От нашего дома осталась одна лишь труба. Жить было очень трудно, но мы выжили и сейчас живем.

Шликова Софья Александровна

Года рождения

В конце 1942 года на вывезли в «Пятый полк». В то время там были только военнопленные. Когда начали свозить население нас заставили строить бараки. В лагере людей сильно косил брюшной тиф. Бывало, просыпаешься, а лежащий рядом уже мертв. Когда нас увозили, мама взяла с собой сухари. Этими сухарями мы и питались. Я тоже заболела тифом. Нас заедали вши. Когда я болела, врачом в концлагере работал русский. Он говорил на русском и немецком языках. Моя сестра и брат были рыженькие, а я – черненькая. Тогда врач забрал меня. Моя сестра Тася бегала, искала меня, а врач прогонял ее и говорил, что меня принесет. Он забрал меня днем, а принес когда стемнело. И принес под полой немного сахара. Мама сахаром нас и спасала. Уже после войны мать рассказала, что если бы не тот врач меня бы расстреляли, потому что всех черноволосых считали иудам (евреями) и как только они заболевали, их расстреливали. В конце 1943 года нас, как партизанские семьи, вывезли в Слуцк. И там было то же самое. После нашу и другие семьи посадили на поезд с зерном и к нему прицепили узников. И когда нас грузили к нам подошел Эсесовец в черном плаще и спросил, откуда мы. Мать ответила, что мы с Заполья. И оказалось, что Эсесовец наш земляк (он жил в соседней деревне). Этот парень оказался партизаном. Он сказал матери: «сейчас вас повезут, а вы скажите детям, чтобы они не стояли, а сидели на полу. Вы только не говорите не кому, наши партизаны должны этот поезд остановить, подорвать рельсы. Но я пожалуй успею вагоны с людьми отцепить». Но он так и не успел. Много людей погибло. Все стали убегать к болоту. Партизаны тем временем стали отстреливать немцев.

Люди взяли понемногу зерна и начали разбредаться кто куда. На территории южной Беларуси жили в основном поляки. Сильных, работящих они брали к себе работать. А мою, ослабевшую от тифа мать с четырьмя детьми никто брать не хотел. И мама села на обочину. Темнело, моросил дождь, становилось холодно. Мимо проезжал поляк. Он спросил у мамы: «Что, пани, сидишь тут? Я тебя к добрым людям завезу». Он отвез нас к старому монаху. Он жил один в большом доме, но нас в дом не пустил - поселил на сеновале. Сестра и я вязали, и продавала свои изделия, мама ходила жать зерно. Так и жили там, пока не кончилась война, а после добирались на родину, когда пешком, когда подвозили. Жить нам было негде. Позже построили дом на несколько семей. Там мы и поселились.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: