Ханиф Курейши. Наконец они встретились

Муж любовницы Моргана протянул руку.

— Ну здравствуйте в конце концов, — произнес он. — Мне понравилось, как вы стояли там, на той стороне улицы. Очень приятно, что по зрелом размышлении вы все-таки решили заговорить со мной. Присядете?

— Морган, — сказал Морган.

— Эрик.

Морган кивнул, бросил на стол ключи от машины и примостился на краешке стула.

Мужчины посмотрели друг на друга.

— Выпьете? — спросил Эрик.

Может быть… Потом.

Эрик заказал еще бутылку. Две уже стояли на столе.

— Не возражаете, если я выпью?

— Валяйте.

— Так и сделаю.

Эрик прикончил свою бутылку и поставил ее на стол, продолжая сжимать горлышко пальцами. На безымянном Морган увидел тонкое обручальное кольцо. Кэролайн всегда клала свое на блюдо, стоявшее на столе в коридоре моргановой квартиры, и забирала его, когда уходила.

— Это Морган? — спросил тогда незнакомый голос в телефонной трубке.

— Да, — отвечал Морган. — А это…

— Вы парень Кэролайн? — продолжал голос.

— Кто говорит? — поинтересовался Морган. — Кто вы?

— Человек, с которым она живет. Эрик. Ее муж. Так пойдет?

— Ага. Понятно.

— Пожалуйста, — сказал Эрик на том конце провода. — Пожалуйста, давайте встретимся. Пожалуйста.

— Зачем? Зачем вам это нужно?

— Мне нужно кое о чем вас спросить.

Эрик назвал кафе и время встречи. В тот же день, несколько часов спустя. Он будет там. Будет ждать.

Морган сейчас же позвонил Кэролайн. У нее была деловая встреча, и Эрик должен был об этом знать. Морган отменил все дела, но время шло, а он все мерил и мерил шагами гостиную. Наконец, собравшись с силами, он вышел из дома, сел в машину и через несколько минут уже стоял на другой стороне улицы, глядя на кафе через дорогу.

Хотя Кэролайн во всех подробностях рассказала ему о родителях Эрика, о том, что его раздражает, хотя он в том и не признается, как он вешает нос, когда ему плохо, и даже (под смех Моргана) как именно он почесывает себе задницу, Эрик до сих пор оставался для него загадкой, словно какая-то смутная тень, перечеркнувшая его жизнь с самого момента их встречи с Кэролайн, и на которую никак не удается навести фокус. И сейчас, узнавая о нем то, чего знать не собирался, он и понятия не имел, что Эрик, в свою очередь, может знать о нем. Ему позарез нужно было узнать, что Кэролайн могла рассказать мужу. Он навсегда запомнит последние несколько безумных дней — такого с ним еще не случалось.

Официантка принесла Эрику пиво. Морган уже собирался заказать себе такое же, но передумал и попросил воды.

Эрик мрачно улыбнулся.

— Ну, — сказал он, — как поживаете?

Морган знал, что Эрик много работает. Он приходил домой поздно ночью и вставал, когда дети уже ушли в школу. Глядя на него, Морган пытался представить себе все то, что понарассказывала о нем Кэролайн. Когда по утрам она собиралась на работу, он лежал на постели в пижаме, закрыв лицо руками и ничего не говоря, словно у него что-нибудь болело. При этом вид у него был такой, будто он над чем-то напряженно размышляет.

Кэролайн всегда уходила на работу как можно раньше, чтобы позвонить Моргану из офиса.

Через пару месяцев ему пришлось попросить ее больше не говорить об Эрике, и в особенности об их периодических попытках заняться любовью. Но, поскольку встречаться они могли лишь в отсутствие Эрика, разговор всегда так или иначе выруливал на него.

— Что я могу для вас сделать? — поинтересовался Морган.

— Есть вещи, которое мне хотелось бы знать. Я имею на это право.

— Да ну?

— У меня, по-вашему, и прав никаких нету? Морган предполагал, что встреча будет не из легких. Сидя в машине, он пытался по мере сил настроиться на нее, но это было похоже на подготовку к экзамену, когда не знаешь, что, собственно, предстоит сдавать.

— Ладно, — сказал Морган, чтобы успокоить его. — Я вас понимаю.

— В конце концов, вы отобрали у меня жизнь.

— Не понял?

— Мою жену. Я имею в виду мою жену.

Эрик приложился к бутылке. Потом достал коробочку с какими-то таблетками и встряхнул ее. Судя по звуку, она оказалась пустой.

— У вас есть чего-нибудь от боли?

— Нет, не держим.

Эрик отер лицо платком.

— А мне приходится принимать вот это.

Ему было худо, тут ничего не скажешь. Жизнь его крепко тряхнула. Впрочем, как и Моргана. И Кэролайн.

Морган понимал, что с ним она снова начала радоваться жизни. У нее было двое детей и хорошая, хотя и тупая, работа. А потом ее лучшая подруга завела любовника. С Морганом Кэролайн встретилась по работе и немедленно решила, что он ей подходит. Ей вообще шли любовь и секс. Она искренне полагала, что остальная жизнь может преспокойно идти своим чередом, никак не касаясь ее «забав». Но, как любил говаривать Морган, есть еще такая вещь, как «последствия». Лежа в постели, она обычно так его и называла — «мистер Последствия».

— Я не собираюсь уезжать из дома, — сказал Эрик. — Это мой дом. Вы же не хотите отнять у меня еще и его, как отняли жену.

— Ваша жена Кэролайн, — сказал Морган, восстанавливая ее в правах личности. — Я не крал ее у вас. Мне не пришлось ее соблазнять. Она сама отдалась мне.

— Отдалась? Она хотела вас? Вас?!

— Ну да.

— Женщины всегда так с вами?

Морган попытался рассмеяться.

— Они всегда так? — настаивал Эрик.

— В последнее время — только она.

Эрик глядел на него в упор, ожидая продолжения. Но Морган молчал, напоминая себе, что ничем не обязан этому мужчине и может уйти в любую минуту.

— Вы хотите ее? — спросил Эрик.

— Думаю, да.

— Вы что, не уверены в этом? После всего, что вы сделали, — и не уверены?

— Я этого не говорил.

— Тогда что вы имели в виду?

— Ничего такого.

Но на самом деле он действительно не был уверен. Он уже начал привыкать к их отношениям. Было слишком много торопливых телефонных звонков, неправильно понятых записок, отмененных встреч и болезненных расставаний. Но это была их жизнь. У них даже появились общие привычки.

От Эриковой жены — которую он видел два раза в неделю — Морган получал больше, чем от любой другой женщины. Когда они не были вместе и он не работал, Морган брал дочку и ходил с ней по картинным галереям; или брал рюкзак и путеводитель и отправлялся блуждать по тем кварталам города, где никогда еще не бывал; он мог часами просиживать на берегу реки и заполнять страницы блокнота воспоминаниями. Что же такое она дала ему? Уважение к миру, способность видеть чувства, вещи и других людей, воспринимать их как что-то важное, более того — бесценное. Она открыла ему чудеса беззаботности.

— Я встретил Кэролайн, когда ей было двадцать один, — говорил тем временем Эрик. — У нее не было ни единой морщинки на лице. Я помню ее румяные щеки. Она играла в какой-то пьесе в университетском театре.

— И что, она была хорошей актрисой? У нее почти все хорошо получается, правда? Она любит, чтобы у нее все получалось.

— Это было задолго до того, как у нас появились дурные привычки, — сказал Эрик.

— О чем это вы? — не понял Морган.

— О наших отношениях. Именно это слово они все и используют, — отозвался Эрик. — У нас не было ни таланта, ни способностей — мы просто не могли сами вырваться из них. Сколько вы уже знакомы?

— Два года.

— Два года?!

Морган смутился:

— Что она вам рассказала? Вы говорили с ней об этом?

— Сколько мне, по-вашему, понадобится времени, чтобы все это переварить? — пробормотал Эрик.

— Что вы там делаете? — спросил Морган.

Всю дорогу он наблюдал за руками Эрика, гадая, свернет он шею бутылке или нет. Но сейчас он лихорадочно шарил в дипломате, который достал из-под стола.

— Какого это было числа? Вы должны это помнить! Вы небось и годовщины не отмечаете?

— Эрик вытащил огромную темно-красную книжищу. — Мой дневник. Может быть, именно в тот день я что-нибудь записал. Нужно срочно просмотреть последние два года. Когда вас обманывают, все вокруг видится по-другому.

Морган окинул взглядом других посетителей.

— Я не люблю, когда на меня кричат, — спокойно сказал он. — Я слишком устал для этого.

— О нет-нет. Извините.

Эрик листал дневник. Заметив, что Морган смотрит на него, он захлопнул тетрадь.

Вас когда-нибудь обманывали? спросил он глухим голосом. — С вами это когда-нибудь случалось?

— Думаю, такое бывает с каждым, — ответил Морган.

— Как высокопарно! Думаете, в обмане нет ничего особенного?

— Думаю, в определенных обстоятельствах у нас просто нет иного выбора.

— Из-за него все становится фальшивым! Вы себя ведете, — продолжал он, — так, словно для вас это не имеет значения. Неужели вы настолько циничны? Это же очень важно. Посмотрите на наш век!

— Простите?

— Я работаю в программе теленовостей и вижу, что происходит вокруг. Ваша жестокость — того же поля ягода. Возьмите евреев…

— Ну-ну, давайте, говорите…

— Словно у других людей нет чувств! Словно они ничего не значат! Словно через них можно просто перешагнуть!

— Я не убивал вас, Эрик.

— Я умру от этого. Я просто умру.

— Понимаю, — кивнул Морган.

Он вспомнил одну ночь. Когда ей пора было возвращаться домой, чтобы незаметно скользнуть в постель мужа, Кэролайн тихо сказала: «Вот если бы Эрик умер… просто умер».

— Тихо-мирно?

— Довольно-таки.

Эрик облокотился на стол и вперил испытующий взгляд в Моргана.

— Вам не было неприятно?

— Было.

— Насчет моей смерти?

— Насчет нее. — Морган усмехнулся. — Насчет всего. Но определенно, и насчет нее тоже.

— Отлично. Отлично, — сказал Эрик. — Зрелость — время одиночества.

Без сомнений, — подтвердил Морган.

— Вот ведь интересно. Одиночество, не похожее ни на какое другое. Вы так не считаете?

— Да, — согласился Морган, — все, чего вы лишились, уже никогда не вернется.

— Где-то между двенадцатью и тринадцатью, — сказал Эрик, — мой старший брат, которого я обожал, покончил с собой. Отец умер от горя, а дедушка просто умер. Думаете, я все еще скучаю по ним?

— А разве нет?

Эрик отхлебнул пива и задумался над этим.

— Вы правы, у меня внутри дыра, — наконец сказал он. — Хотел бы я, чтобы и у вас была такая же.

— Она слушает меня, — заметил Морган. — А я — ее.

— Вы действительно обращаете друг на друга внимание? удивился Эрик.

— Нужно просто обращать внимание на то, отчего тебе действительно лучше. С ней мне никогда не бывает одиноко.

— Отлично.

— Если бы не она, я бы застрелился.

— Но она — моя жена, — напомнил Эрик.

Повисла пауза.

— Как там нынче все говорят? Это ваши проблемы! Это мои проблемы! И что, неужели это и вправду так? Как, по-вашему? — не унимался Эрик.

Впервые за долгие годы Морган пил много виски и курил траву. В конце шестидесятых он как раз учился в университете, но относил себя не к хиппи, а к весьма пуританскому левому крылу. Именно теперь, когда ему так нужно было отключить мозги, он убедился, как упорно человек держится за сознание. Ему хотелось отключиться, чтобы выбросить наконец из головы Кэролайн. Позабыть обо всех них — о Кэролайн, об Эрике, об их детях. Может быть, теперь ему это удастся. Может быть, именно тайна и ее недоступность и сохраняли между ними ту единственно правильную дистанцию.

Морган осознал, что молчит уже довольно долго. Повернувшись к Эрику, он обнаружил, что тот постукивает ногтем по бутылке.

— Мне нравится ваш дом, — сказал Эрик. — Хотя для одного он, пожалуй, великоват.

— Мой дом? Вы что, его видели?

— Ну да.

Морган посмотрел ему в глаза. Похоже, он уже порядком набрался. Морган почти завидовал ему. Ненависть всегда придает силы.

— Ты отлично выглядишь в белых шортах и носках, когда бегаешь по утрам. Меня это всегда смешило.

— Тебе что, заняться больше нечем, кроме как торчать у моего дома?

— Тебе что, заняться больше нечем, кроме как воровать чужих жен? — Эрик ткнул пальцем ему в грудь. — Однажды, Морган, ты проснешься утром и обнаружишь, что все кругом выглядит совсем не так, как вчера вечером. Что все, чем ты владел, вдруг оказалось поломанным или испорченным. Можешь себе такое представить?

— Ну ладно, — сказал Морган, — ладно, ладно уже.

Эрик опрокинул свою бутылку. Бросив на разлившееся пиво носовой платок, он поставил ее сверху.

— А моих детей ты тоже заберешь? — спросил он.

— Что? С какой это стати?

— Ты знаешь, я постарался устроить себе такой дом, как всегда хотел. У меня есть даже беседка, вся оплетенная плющом. Я оттуда не уеду и никогда его не продам. На самом деле, скажу тебе по правде, — его рот сложился в полуоскал — полуулыбку, — мне было бы куда лучше без жены и без детей.

— Что? — Морган не поверил своим ушам. — Что ты сказал?

Эрик приподнял брови.

— Ты меня прекрасно понял.

Дети Моргана жили с матерью; девочка училась в университете; мальчик — в частной школе. У обоих все было хорошо. Детей Эрика Морган видел только мельком. Он предлагал взять их к себе, если бы Кэролайн только согласилась остаться с ним. Он искренне полагал, что готов к этому, и не хотел увиливать от решения таких серьезных задач. А потом представил, что будет, если со временем один из них, например, сядет на иглу, а вторая подастся в малолетние проститутки. Так что вдобавок к женщине Морган получал серьезную обузу на свою голову. С некоторыми из его друзей так и случилось.

— Мои дети будут очень злы на тебя, когда узнают, что ты с нами сделал, — сказал Эрик.

— Да уж, — отозвался Морган. — И кто будет их за это винить?

— Они огромные и прожорливые. Как лошади. Они стоят мне очень дорого.

— Господи Иисусе.

— Что ты знаешь про мою работу? — спросил Эрик.

— Думаю, не так много, как ты про мою.

Эрик не ответил.

— Забавно представлять, как вы лежите и треплетесь обо мне, — сказал он задумчиво. — Держу пари, вы только и хотели, чтобы я сломал себе шею в какой-нибудь автокатастрофе.

Морган заморгал.

— Знаешь, она довольно престижная, — продолжил Эрик ни с того ни с сего. — В агентстве новостей. Хорошо платят. Все время что-то происходит, всегда есть чем заняться. Но она какая-то никчемная, пресная. Теперь я это ясно вижу. Люди там выгорают дотла. Они одновременно истощены до предела и постоянно вздрючены адреналином. Мне всегда хотелось пойти погулять… просто отправиться в поход в горы, ну, знаешь, рюкзак, тяжелые ботинки и все такое. Я хочу написать роман. И путешествовать, и чтобы были приключения. У меня наверняка еще есть шанс.

Морган удивился. Кэролайн всегда говорила, что Эрика совершенно не интересовал окружающий мир, разве только через призму колонки новостей. Звуки, виды, запахи, вкусы не обладали для него никакой привлекательностью; равно как и внутренняя жизнь других людей. Тогда как Морган и Кэролайн, зависая в барах, когда их руки вели под столом свой собственный, внятный только им разговор, обожали перемывать кости общим знакомым, словно вместе они могли выделить из чужих отношений рецепт целительной сыворотки любви и избежать собственных ошибок.

Морган подхватил со стола ключи от машины.

— Звучит великолепно. У вас все будет отлично, Эрик. Удачи.

— Вот уж спасибо.

Эрик не двигался с места.

— Что ты в ней любишь? — только и спросил он.

Моргану захотелось заорать на него, стукнуть по столу у него под носом, крикнуть: «Я люблю, как она сбрасывает одежду, ложится рядом и позволяет мне целовать и ласкать свое лоно, словно к самому моему рту поднесли полную чашу жизни и в ней отразилась чудесная страна любви, и она моя — на веки вечные!»

— Что же? — нудил Эрик.

— Ты о чем?

— Что ты в ней любишь? Если не знаешь, может, будешь так добр и оставишь нас наконец в покое!

— Слушай, Эрик! — прошипел Морган. — Если ты дашь себе труд успокоиться на минутку, я тебе скажу. Уже больше года назад она сказала, что хочет быть со мной. Всю мою жизнь я ждал ее. — Он ткнул в него пальцем. — У тебя было время пожить с ней. Целая куча времени. Думаю, с тебя хватит. Теперь моя очередь.

Он встал и направился к двери. Это оказалось просто. Теперь хотелось выбраться на волю.

Морган сел в машину и перевел дух. Он тронулся с места и остановился у светофора на углу. Он подумал, что стоило бы зайти в супермаркет. Кэролайн могла приехать прямо с работы, нужно было что-нибудь приготовить. Он бы смешал ей любимый напиток, виски мак.[24]Ей всегда нравится, когда с ней так носятся. Можно было бы вместе поваляться на кровати.

Эрик открыл дверь, сел на переднее сиденье и захлопнул ее за собой. Морган уставился на него. Сзади нетерпеливо засигналил какой-то водитель. Морган вырулил к обочине.

— Хочешь, чтобы я тебя куда-нибудь подбросил?

— Я с тобой еще не закончил, — ответил Эрик.

Морган смотрел то на дорогу, то на него. Он сидел в его машине, на его кресле, и топтал ботинками его резиновый коврик.

Морган выругался сквозь зубы.

— Что ты собираешься делать? — спросил Эрик. — Ты уже решил?

Морган медленно ехал вдоль по улице. Краем глаза он увидел, как Эрик подхватил валявшийся на бардачке клочок бумаги. Это был список покупок, который Кэролайн утром написала для него. Эрик молча положил его обратно.

Морган повернул и нажал на газ.

— Поехали к ней на работу и обсудим все вместе. Ты этого хотел? Уверен, она сама расскажет тебе все, что ты хочешь узнать. Если нет — дай знать, когда решишь выйти, — проговорил он. — Скажешь когда.

Эрик молча смотрел вперед.

Морган думал, что боится счастья, и старался избегать его; он действительно боялся других людей и старался держаться от них подальше. Он все еще боялся, но было уже поздно.

Внезапно он резко крутанул руль.

— Ну ладно.

— Что? — Эрик изумленно воззрился на него.

— Я решил, — ответил Морган. — Ответ — да. Да на все вопросы! А теперь вылезай. — Он остановил машину. — Вон, я сказал!

Он ехал прочь, а Эрик в зеркале заднего вида становился все меньше и меньше.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: