Как выжить в тюрьме 6 страница

В тюрьме из-за плохого освещения очень быстро падает зрение. Для того, чтобы окончательно не угробить глаза, я попросил достать мне настольную лампу. Оказывается, до меня такая идея никому не приходила в голову. Никогда не думал, что появление столь привычного в быту предмета вызовет такой неподдельный интерес у окружающих.

Вначале понадобилось вмешательство отдельных руководителей государства, чтобы лампа попала в камеру. Затем две (!) комиссии с перерывом в полторы недели тщательно раскручивали её до последнего винтика и с удивлением хлопали глазами, словно это была вовсе не лампа, а обломок космического корабля. Все были убеждены, что внутри спрятан радиопередатчик, с помощью которого я общаюсь с внешним миром и даю ценные указания сподвижникам на свободе. Чем больше я настаивал на том, что это самая обычная лампа, которая продается в любом магазине, тем меньше мне верили. Понадобилось специальное заключение экспертизы и личное указание зам. министра внутренних дел, чтобы лампу перестали разбирать и собирать, словно детский конструктор.

Рассказывая о тюремных буднях, нельзя не упомянуть о том, что один раз в неделю, в строго определенный день, арестанты выстраиваются в коридоре и под конвоем отправляются мыться.

Тюремная "баня" существенно отличается от того, что принято называть баней на воле. Между ними примерно такая же разница, как между "Запорожцем" и "Мерседесом". В тюрьме "баня" представляет собой пустую камеру, облицованную плиткой от пола до потолка, из которого торчит кусок ржавой трубы. Оттуда медленно и печально в течение минут десяти вытекает теплая вода. Это даже не душевая, а скорее пародия на нее.

Самое неприятное состоит в том, что вода, вытекающая из труб, - техническая, нередко с примесью то ли масел, то ли солярки. После мытья кожа достаточно быстро пересыхает и покрывается сыпью. Ходишь потом день-два, смотришь на себя, думаешь: пройдет-не пройдет, подцепил или не подцепил какую-то гадость. Благо, из дома передали кипятильник. Можно нагреть немного воды и помыть как следует голову, а заодно заняться стиркой.

В тюремных условиях стирка - это целый процесс, к которому готовятся заранее, предварительно поставив в известность сокамерников. Тазик-то на всех один.

Пока накипятишь кипятильниками воду, пройдет явно не пять минут. Пока постираешь... Хотя стирать также можно по-разному.

Вариант первый - самый легкий. Даешь пачку сигарет, и за тебя всё стирают. Недостаток данного варианта состоит в том, что те, кто готов стирать за других, далеко не всегда бывают самыми чистоплотными жителями планеты Земля. Лично я брезгую давать другим стирать свои вещи, да и где гарантия, что их постирают настолько тщательно, как ты того хочешь?

Вариант второй - самый распространенный. Как папа Карло, тупо тереть вещи с мылом, пока на ладонях не появятся мозоли и не выступит кровь. Много пены, много воды, ещё столько же разговоров вокруг. Стирающий прилагает воистину титанические усилия, что, правда, не особо сказывается на качестве стирки. Скорее, наоборот - приводит к скорейшему изнашиванию вещей. Зато все видят - идет процесс. Многие зачастую не столько стирают, сколько делают вид, чтобы окружающие не думали, будто они ходят грязные.

Вариант третий и, как, на мой взгляд, самый разумный, если конечный результат интересует тебя больше, чем сам процесс. В горячую воду крошится мыло и делается мыльный раствор. В нем на несколько часов замачиваются вещи. Затем их тщательно выполаскивают, выкручивают и вешают сохнуть. Неплохо бы использовать вместо мыла стиральный порошок, но он, как и многие другие полезные вещи, попадает в камеры нелегальным путем, а потому его не так-то просто бывает заполучить.

Преимущество данного метода состоит в том, что вещи не портятся, служат дольше, выстирываются значительно лучше, чем в предыдущем варианте и, что немаловажно для тюрьмы, - такой вид стирки не повышает влажность и в без того сыром помещении. Как это ни печально звучит, но сырость в тюрьме - неизменная спутница прогуливающегося по камерам туберкулеза.

Паскудство ситуации усугубляется тем, что тюремные камеры совершенно не предназначены для стирки и сушки белья. Чтобы как-то высушить шмотки, арестанты вынуждены плести веревки из поношенных старых вещей, на которых впоследствии и развешивается постиранное тряпьё под потолком. Тюремщики ругаются и регулярно обрывают веревки. Арестанты по-новой начинают плести и так продолжается до бесконечности. Никто не задается вопросами - как стирать и где сушить вещи в тюрьме?

Тот, кто не хочет болеть туберкулезом, старается как можно чаще проветривать камеру и в любую погоду выходит на прогулку в тесный бетонный гроб с заплеванными стенами и открытым верхом, расчерченным на квадраты толстыми металлическими прутьями. Поверх прутьев лежит металлическая сетка, опутанная колючей проволокой, сквозь которую проходит электрический ток.

Размеры тюремных двориков колеблются от двух метров в ширину и трех в длину до четырех на пять. Однако это вовсе не означает, что если ты сидишь в большой хате, то тебя непременно будут выводить гулять в дворик побольше. Всё зависит исключительно от настроения надзирателей, выводящих арестантов на прогулку. Они могут и десять человек запихнуть в маленький дворик - им плевать на то, что заключенные будут спрессованы, как сельди в бочке. От этого самого настроения зависит и то, как долго ты будешь гулять - как положено, час или минут пятнадцать, потому что надзиратели торопятся поскорее уйти домой. Доказать, сколько времени ты провел в тюремном дворике, практически невозможно. Как ты докажешь и кто тебя будет слушать? Вы в разных весовых категориях. У тюремного персонала часы есть, а у тебя нет. Если найдут - жди неприятностей. Тюремщики, как юные пионеры, готовы за любую мелочь влепить нарушение режима.

Чем больше арестант жалуется на условия содержания - тем больше похвал со стороны руководства срывают тюремщики. На то она и тюрьма, чтобы сидящие в ней взвыли, словно собаки. Когда арестанту по-настоящему становится плохо, он делается более покладистым в разговоре, и беседовать с ним значительно проще.

Жаловаться на тюремный быт бесполезно. Не зря говорят: "Многие уходили за правдой, а кто вернулся?". Идти на контакт с администрацией, выслуживаться перед псами? Низко, глупо, бесперспективно. Если кому-то нравится вылизывать чью-то задницу - флаг ему в руки.

Остается одно - заставить окружающий мир работать на себя. Сделать это и трудно, и легко одновременно. Если говорить о чисто материальной стороне вопроса, то все тюремщики и мусора панически боятся брать взятки, дабы самим не сесть в соседнюю камеру. Однако все они, плюнув на инстинкт самосохранения, с нескрываемым удовольствием берут на лапу. Людям как виду млекопитающих изначально присущи продажность и беспринципность. Редкие исключения только подтверждают общее правило. За решеткой, где буквально всё покупается и продается, данные качества проявляются особенно остро. Тюрьма причиняет одним нестерпимую боль. Для других она служит стабильным источником прибыли.

У меня было время поразмыслить с листом бумаги и шариковой ручкой в руке. С какой стороны ни зайди, как ни считай, а цифры получаются весьма любопытные. Если брать по скромному, то теневой оборот тюрем и лагерей в Украине колеблется от восьми до четырнадцати миллионов долларов США в день. А мы удивляемся: почему тюремщики и мусора не бросают работу, раз на ней так мало платят? Оказывается, кое-кому, стоящему поблизости от кормушки, есть за что побороться.

Глава 6. Сотрудники "мест не столь отдаленных"

Лукьяновская тюрьма, г. Киев. Центральный вход

"...когда родственники арестованных хотят что-нибудь передать, им неизменно отвечают: "У заключенных всё есть. Тюрьма всем обеспечивает"...

...В тюрьме нет ничего. Даже элементарных мелочей, в отсутствие которых нормальный человек сразу и не поверит..."

"Были бы мозги - было бы сотрясение" (из заключения суд.-мед. экспертизы).

Вынесенная в эпиграф фраза пришла на ум, когда рослый, упитанный тюремщик поскользнулся на льду и изо всей дури протаранил башкой обледенелую бетонную стену. Мы с любопытством наблюдали за распластавшимся телом.

- Не встанет. Спорим на ужин, - предложил, вынырнув из-за спины, шустрый коротышка небритому верзиле из-под Донецка.

- Встанет, - разочарованно протянул небритый и спорить не стал.

Действительно, тюремщик довольно-таки быстро поднялся и, рыча от ярости, погнал нас дальше, выписывая в воздухе замысловатые фигуры руками. Нормальный человек ни за что бы не оклемался, а этому хоть бы что. Я ещё раз имел возможность убедиться, что если во время столкновения головы с другим предметом раздается глухой звук, то это не обязательно звук головы.

Существует ли у тюремного персонала серое вещество наподобие мозга или нет - вопрос остается открытым. Если да, то оно работает исключительно в одном направлении - где бы и чего побольше урвать.

Как-то тюремщики ворвались с обыском накануне обеда. В тот день, утром, коллега по несчастью получил из дому продуктовую передачу, и мы только что закончили делать бутерброды с сыром. Всех, как обычно, загнали в отстойник. Вещи повытряхивали из сумок, раскидав вперемешку по полу. Веревки с сохнущим бельем оборвали, белье туда же - на пол. Часть бутербродов съели, остальные сбросили со стола.

Интересно, их что - дома не кормят? Хари такие, что дай Бог каждому так отъесться. А если и не кормят, то зачем ногами топтать? Лично меня это взбесило, остальным, смотрю, всё равно. Привыкли. Мол, чему удивляться? Всё нормально. Серая повседневность. Тюремные будни, в которых заключенный - ничто, бесправное и безмолвное существо похуже собаки.

Я смотрел, как сокамерники монотонно собирали разбросанные в беспорядке шмотки, слушал, у кого что пропало. Ненависти не было. Только глухая злоба и презрение к самодовольным жлобам, наживающимся на чужом горе. Они настолько ничтожны, что даже взятки им никто не дает - не за что. Вот и приходится отбирать у арестантов всевозможные мелочи, чтобы не зря прошел рабочий день. Как они выражаются: "забрать у зека не в западло", а так - в порядке вещей. Мол, рассматривайте данное явление не как воровство, а как скромный вклад тюремного персонала в борьбу с преступностью во владениях местного феодала.

Подавляющее большинство надзирателей получает откровенное удовольствие от обысков как таковых. Они наслаждаются тем, что унижают других, сам процесс их привлекает больше, чем результат поиска. В этом отношении их трудолюбию можно только позавидовать. Не каждому дано с утра до вечера заглядывать в анальные отверстия в поисках запрещенных предметов.

В преддверии праздников оловянные солдатики заметно активизируются. По всей тюрьме проходят повальные обыски. Возвращающихся со следственки заключенных обыскивают по несколько раз. Найденные продукты, с большим трудом переданные с воли, отбирают - нужно ведь чем-то закусывать.

Когда 30 декабря я возвращался в камеру около пяти вечера, тюремщики уже успели надраться как свиньи и весело гоготали, развалившись на стульях. На меня никто внимания не обращал, да и отбирать, по большому счету, было нечего - плитка шоколада, два-три апельсина, полуторалитровая пластиковая бутылка воды и стопка свежих газет. Пустяк для свободы и целое состояние как для тюрьмы.

Вода была самая обычная, негазированная. Половину я выпил на следственке, половина оставалась в бутылке.

- Что несешь? - подозрительно поинтересовался ковылявший где-то сзади тюремщик.

- Воду.

- Воду... - как эхо, задумчиво повторил спутник. - Почему воду?

До его извилин никак не могло достучаться, что пить, пусть даже прокипяченную, но техническую и ржавую воду опротивело до такой степени, что стакан с обычной чистой водой постепенно превратился в навязчивую идею фикс.

- Можешь понюхать, - предложил я тюремщику, подсунув бутылку под нос. Эта тварь не только понюхала, но и попробовала. Я посмотрел на его грязную морду, лоснящиеся от жира губы и понял, что допить остаток воды мне уже явно не суждено.

- Допивай, - я обреченно махнул рукой, думая как бы он пластиковую бутылку часом не отобрал, так как и её занесли в список запрещенных предметов.

Пока мы брели по подземному лабиринту, тюремщик добросовестно допил воду и, остановившись у дверей камеры, удивленно развел руками:

- Не вставляет.

Он всё ещё думал, что это какая-то хитрая жидкость наподобие спирта, но только без запаха и без вкуса.

- Я ведь говорил тебе, что это вода.

- Вода... - снова эхом отозвался комок человеческой глины, и разочарованно хмыкнув, потопал вглубь коридора.

Вода абсолютно безвредна для организма, чего не скажешь о стиральном порошке фирмы "Ариэль", если употреблять его вместо еды. Вечно угрюмый сосед по камере впервые за несколько месяцев смеялся от всего сердца после того, как у него во время шмона нашли пакетик стирального порошка:

- Братуха, ты бы видел, как они его нюхали и пробовали на язык!

- Наверняка приняли за кокаин, - всунул свои пять копеек малолетка с верхней нары.

- В таком количестве? Ну ты даешь! Не знаю, за что они там его приняли, но граммов пятьдесят вынюхали, столько же съели.

- Хорошо, что не отобрали.

- Пришлось поделиться. Натуральный рэкет - с половины работают. В конце концов, кого за вымогательство посадили - меня или их?

Сосед побагровел от возмущения. Я его понимаю. Стиральный порошок купили, затем заплатили, чтобы занести в тюрьму, а в довершение всего половину пришлось отдать. Получается, что "Ариэль" не так уж и дешево обошелся.

Тюремное начальство вечно ноет, как проститутка, и жалуется то на долги, то на отсутствие средств для покупки самого необходимого. Вместе с тем, когда родственники арестованных хотят что-нибудь передать, им неизменно отвечают: "У заключенных всё есть. Тюрьма всем обеспечивает".

В тюрьме нет ничего. Даже элементарных мелочей, в отсутствие которых нормальный человек сразу и не поверит. Явно не от хорошей жизни практически все арестанты спят в одежде, не раздеваясь. Убийственная антисанитария, умноженная на отсутствие дневного света, вентиляции и чистого воздуха при температуре до пяти градусов по Цельсию. Люди теряют зрение, гниют в прямом, а не только в переносном смысле, но кому до этого дело? Проверяющим и всевозможным комиссиям показывают одни и те же образцовые камеры, где арестанты спят не на железных нарах, а на металлических сетках, и где линолеум лежит на бетонном полу.

Между тем, чтобы привести "места не столь отдаленные" в соответствие с международными требованиями Организации Объединенных Наций, принявшей ещё в 1955 году Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, вовсе не обязательно поднимать вопрос о дополнительном финансировании пенитенциарной системы. Всё равно правительство денег не даст. Глупо надеяться на помощь со стороны государства.

Тем не менее, выход есть. Достаточно снять идиотские запреты, придуманные самим же руководством тюрьмы. Среди заключенных попадаются очень даже обеспеченные пассажиры, готовые за свои кровные сделать ремонт и укомплектовать тюрьму всем необходимым. Но за что в этом случае тюремщики будут брать взятки? Вот и придумали сотни всевозможных "нельзя", чтобы за определенную мзду все они превратились в "можно".

Довольно-таки любопытно сравнивать запреты и разрешения в различных украинских тюрьмах. Почему, к примеру, в Днепропетровске заключенным разрешено передавать консервы, а в Киеве нет? Почему на том же Подоле запрещены сигареты с фильтром, а в восьмистах метрах от него, на Лукьяновке, можно? На самой Лукьяновке то, что вчера было "можно", сегодня - "нельзя". К примеру, до недавнего времени арестантам разрешено было передавать постельное белье. Потом запретили. Снова разрешили и снова запретили... По четным можно, по нечетным нельзя. Почему? В каких документах оговорены все эти запреты, кем конкретно утверждены, на основании какого Закона?

О том, что существуют какие-то указы, постановления и тому подобное, регламентирующие порядок содержания заключенных под стражей, слышали все, но что конкретно написано в них, никто понятия не имеет. Да и зачем их читать? Что взбредет в голову тюремной администрации, то и является истиной в последней инстанции. О какой законности, о каком порядке может идти речь, когда сама власть, что наверху, что внизу, на эту самую законность плевала, исповедуя исключительно личные интересы?

В развитых странах пенитенциарная система подчинена министерству юстиции, что в немалой степени способствует соблюдению законности за колючей проволокой. В Украине тюрьмы и лагеря как были, так и остались в подчинении министерства внутренних дел. В результате те, кто, грубо попирая Закон, вламывались в квартиры и арестовывали - они же и содержат арестованного под стражей. Ведомство-то одно. Чего стоит какому-то Паше позвонить приятелю Ване и сказать: "Мы там тебе преступника привезли. Так ты создай условия, чтобы не шибко умничал"? Ванечка никогда не откажет за магарыч и закуску подорвать чье-то здоровье и сломать чью-то жизнь. Что может быть проще?

Тюрьма - это гигантский сгусток отрицательной, грязной энергии, разрушающей психику как заключенных, так и тюремщиков. Вопрос ставится не так: заболеет человек в тюрьме или нет, а на каком месяце начнет барахлить печень, сердце, мозг?..

По отношению к заключенным тюремщиков можно условно разделить на две категории: агрессивные, при каждом удобном случае срывающие зло на арестантах, и не агрессивные - те, кто зло не срывает, но, вместе с тем, абсолютно равнодушен к чужим страданиям. Глупо искать среди тюремного персонала психически полноценных людей. Это все равно, что отправиться в глубины Африканского континента на поиски высокого блондина в желтом ботинке. Единственное, что не позволяет некоторым окончательно свихнуться за решеткой, так это полное отсутствие мыслительной деятельности, что также встречается достаточно часто.

Я ещё раз подчеркиваю - нормальный человек со здоровой психикой в тюрьме работать не может. Если такой, по иронии судьбы, и окажется в "месте не столь отдаленном", то поверь - это не надолго. Он или уволится, или деградирует, или система сотрет его в порошок. Или - или. Другого не надо.

Это чем-то напоминает жизнь в зоне с повышенным уровнем радиации. Либо организм покинет зону, либо умрет, либо неминуемо превратится в такого же мутанта, как все. У белых ворон на роду написано долго не летать в черной стае.

Психическая неполноценность и примитивизм развития тюремщиков - всего лишь фон, на котором акт за актом разыгрывается тюремная пьеса. Невольно задумываешься: из каких закоулков человеческой души выползает ненависть к себе подобным, почему один человек, уничтожая другого, получает от этого удовольствие, люди с какими чертами характера остаются на долгие годы работать в тюрьме после естественного отбора?

Так устроен мир, что серые, невзрачные люди всегда ненавидели тех, чья жизнь удалась. За то, что у них хорошие отношения в семье, за то, что они красиво одеваются и живут в аккуратных, чистых домах, а в отпуск уезжают покупаться в море или покататься на лыжах в горах. Любое проявление успеха и благополучия не только притягивает окружающих, как магнит металлические предметы, но и неминуемо вызывает зависть. Обеспеченные люди недооценивают данный момент, а ведь именно в нем, как в тщательно замаскированной мине, чаще всего кроется причина их бесчисленных несчастий и бед.

- За что нас ненавидеть? Чему завидовать? Учитесь, работайте и будете иметь не меньше, если не больше, чем мы.

Толстячки недоуменно пожимают плечами.

В том-то и дело, что учиться лень, работать - тем более, а иметь хочется побольше. Зависть - не столько черта характера, сколько проявление скрываемого комплекса неполноценности, имеющего место у большинства homo sapiens. Серость ненавидит яркие цвета как раз за то, что рядом с ними особенно остро проявляется её ущербность. Сами по себе ничтожества не способны сбить с ног, но когда (как, к примеру, в тюрьме) вдруг сложится ситуация, в которой можно заявить свое "Я", то такого случая они не упустят. Что может быть приятнее для нищего, чем созерцание несчастий обеспеченного соседа? У нас даже телесериал есть под названием: "Богатые тоже плачут". Каково? Что может быть лучше для самовозвышения, чем издевательство над тем, кто ещё вчера был сильнее? Как не воспользоваться, когда представится случай?

В тюрьме сидят разные люди. Глупо стричь всех под одну гребенку. Среди бесчисленного дерьма и опущенных, гниющих от СПИДа наркоманов, редко, но встречаются яркие личности, попавшие за решетку в силу несовершенства законодательства и творимого в стране беззакония. Как правило, такие попадают в тюрьму за экономические дела или в результате политических интриг и репрессий. Именно их с удовольствием бросают власти под пресс и "создают условия" по просьбе приятеля в таком же казенном и помятом мундире.

- Это тебе не санаторий ЦК партии! - любят повторять надзиратели, запихивая в душный отстойник на время обыска.

Всем известно - в тюрьме не бывает легко. Если же тюремщики вдобавок ещё и "заботятся" - трудности возрастают в геометрической прогрессии в зависимости от их стараний и служебного рвения.

Глава 7. Как работает оперчасть

"Раз, два, три, четыре, пять - Мы идем тебя искать..." (детская считалка).

Работать по тем, кто уже сидит, намного приятней, чем по тем, кто всё ещё разгуливает на свободе. Нет утомительных слежек, прослушивания телефонных разговоров, едва ли не круглосуточной езды по городу с последующим отчетом перед вышестоящим начальством за каждый литр выкатанного бензина и прочее, прочее, прочее...

В тюрьме всё значительно проще. "Объект" всегда под рукой, отдыхает на нарах в такой-то камере. Прямо как рыбка в аквариуме. Плавает внутри бетонного кубика, суетится... А чего, спрашивается, тратить усилия зря? Ситуация под неусыпным контролем, так что непредвиденных комбинаций возникнуть как будто бы не должно...

Всё, что было, что имеет место сегодня и будет завтра - уже происходило в тюрьме не раз и не два. Меняются только актеры, декорации и роли остаются без изменений.

Попав за решетку, очень важно усвоить, что:

- опер. часть работает без выходных;

- "случайные" ситуации никогда сами по себе не возникают, они заранее предопределены, как, впрочем, не бывает и "случайных" сокамерников.

Кое-кто в погонах вначале хорошо подумает, прежде чем поместить арестанта в ту или иную камеру и этот кто-то преследует совершенно определенную цель.

Для того, чтобы не наделать глупостей и не создать самому себе дополнительную головную боль, необходимо четко понимать задачи, стоящие перед опер. частью и выполняемые ею по мере сил. Главными из них являются получение максимально полной и разносторонней информации об арестантах и их сообщниках, а также манипуляция заключенными и управление так называемым "воровским" (или "тюремным") движением".

Начнем с главного - получение информации.

Информация, накапливаемая об "объекте" с последующей её обработкой, подразделяется на два вида - основную, непосредственно связанную с конкретным уголовным делом и способствующую выявлению неизвестных ранее фактов, доказывающих виновность "объекта", и косвенную - способствующую более полному изучению "объекта" и его окружения, что, в свою очередь, помогает:

- в раскрытии других уголовных дел;

- контролировании "объекта" как в тюрьме, так и после его выхода на свободу;

- прогнозировании его поведения в будущем;

- в вербовке с дальнейшим использованием согласно поставленным целям.

Опер. часть интересует буквально всё: как ты проводишь свободное время, во что одевался на свободе и как одеваешься в камере, в какую церковь ходят (если ходят) твои родные и какая именно погода тебе нравится. Абсолютно не значащая, на первый взгляд, информация о тебе, попав "куда не надо" и под нужным углом зрения обработанная, имеет свойство возвращаться обратно и очень больно бить в самый неподходящий момент.

Чем больше опера о тебе знают - тем сильнее ты уязвим. Чем лучше ты это понимаешь - тем больше шансов выжить в тюремном зверинце.

Схема, согласно которой интересующего опер. часть гражданина бросают в разработку, по сути проста, как деревенский забор, а потому эффективна. Тем более, что грязной работой операм пачкать руки вовсе не обязательно. Для этих целей существует сколько угодно приблатненных рабов из числа "опытных" заключенных.

В зависимости от каждого конкретного случая схема упрощается или усложняется, растягивается на долгие месяцы или сжимается до нескольких дней. В качестве примера рассмотрим один из наиболее популярных вариантов, предварительно разбив его для удобства на несколько составных частей.

Часть первую можно озаглавить как "Изучение". Поверхностное знакомство перетекает в устойчивый интерес с целью выявления сильных и слабых сторон. За тобой круглосуточно наблюдают, отмечая каждую мелочь, выясняя круг интересов, изучая привычки. Не думай, что твоя манера поведения с окружающими остается незаметной для посторонних глаз. То, как ты ведешь себя во время "бесед" и допросов, и как снимаешь напряжение после них, представляет живой интерес для тех, кто работает по тебе, помогает им регулировать механизм выбивания показаний. Информация, поступающая от надзирателей, сопоставляется с нашептыванием информаторов, просеивается, анализируется. Делаются предварительные выводы.

Вторая часть логически вытекает из первой. С заключенным, в целом, всё ясно - кто он и чем, собственно, дышит. От поверхностного изучения "объекта" переходят к более углубленному знакомству с ним. Из числа сокамерников невесть откуда появляются кандидаты в "друзья", с которыми, как правило, устанавливается легкий непринужденный контакт. У вас оказываются не только сходные интересы по жизни, но и общие знакомые на свободе. Если ты увлекаешься хоккеем, то и он готов часами обсуждать спортивные матчи. Ты скучаешь по детям? И он с неподдельной грустью рассматривает семейные фотографии.

В некотором смысле вторая часть чем-то смахивает на исполнение желаний. Обмолвился в разговоре, что не с кем в шахматы поиграть, через дня два заезжает мастер спорта, любитель повисеть над черно-белой доской. Проявил интерес к банковской деятельности - получай банкира в теплом вязаном свитере. Кого угодно из-под земли откопают, лишь бы ты начал общаться и говорить. Вначале о посторонних вещах, затем смотришь - к интересующим опер. часть делам подобрались вплотную.

Новый "друг" обязательно будет производить впечатление надежного, проверенного человека, смотрящего на мусоров не иначе как на грязь, а куриц вообще не считающего за людей. Разговаривая с вновь приобретенным "другом", хочешь - не хочешь, а расслабляешься. Невольно благодаришь судьбу за то, что даже здесь "везет на людей" и есть с кем доверительно пообщаться. Незаметно разговоры заходят всё дальше и дальше... Именно в нужный момент люди почему-то забывают о том, что больнее всего наносят удары не "чужие", а "свои" - те, кто находится рядом.

Изучение заканчивается и начинается третья, завершающая и неприятная часть разыгранной пьесы. Её цель - сломить волю заключенного, создать внутри клетки такие условия, чтобы он ломанулся к операм, стал сговорчивым и послушным. Всех тех, с кем "объект" поддерживал приятельские отношения и кто проявлял хотя бы малейшую симпатию к нему, переводят в другие камеры. В итоге "объект" остается в глухой изоляции среди провокаторов, деградировавших наркоманов, психопатов и прочего быдла. Сами по себе они никто и ничто, но когда всю эту безмозглую массу направляют в определенное русло, следует быть настороже.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: