ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
НАЧАЛО ЭЛЕКТРОННОГО ГОЛОСАОсень 1919 года. Хмурый, голодный, тревожный Петроград. Совсем рядом Юденич... По мокрой дороге в Сосновку катит на велосипеде худощавый юноша. Голова опущена, на багажнике — маленький саквояж и футляр с виолончелью. Он въезжает в запустелый двор Политехнического института, взбегает давно не метенной лестницей на второй этаж. Не снимая пальто, открывает дверь маленькой комнатки. За столом — несколько человек, которых ждет будущность крупнейших ученых. Один из них, высокий, со светлыми, проникновенными глазами, встает навстречу гостю: — Лев Сергеевич! Оттуда? — Радиостанция взорвана, Абрам Федорович... — Знаю... Не унывайте, скоро отстроим во сто крат лучше. — Профессор Иоффе говорит весело и уверенно. — А пока прошу вас к нам, в новорожденный Физико-технический институт. Так Лев Термен сменил должность начальника передатчика знаменитой радиостанции в Детском Селе, которую пришлось разрушить перед нашествием белогвардейцев, на исследовательскую работу в первом физическом институте Советской страны. Из числа ученых, с энтузиазмом принявших революцию, профессор Иоффе собрал коллектив деятельных и способных молодых физиков. Вопреки разрухе, блокаде, бедности начались физические эксперименты и теоретические изыскания. Так поднималась на ноги наша юная наука. Термен получил несколько лаборантов и громадную комнату с четырнадцатью окнами на третьем этаже здания бывшего госпиталя, куда въехал институт в 1920 году. Вместе с товарищами построил две большие кирпичные печи и еще до того, как задымили, закоптили протянутые в окна железные трубы, взялся за работу. Емкостная радиосигнализация и радиоизмерения — вот какую тему дал молодому ученому профессор Иоффе. Термен быстро разработал схему своеобразного «радиосторожа» — аппарата, который сигналил свистом в наушниках о приближении чего-то постороннего. Потом сделал устройство для радиотехнического измерения плотности и диэлектрической постоянной газа. Прибор «настраивался» на ту или иную плотность окружающей атмосферы, как приемник на радиостанцию, и о малейшем сгущении или разрежении газа сигналил опять-таки свистом. Изобретения и разработки пришлись кстати. Наука и практика тогда жадно обогащались радиометодами. Дни шли за днями. Кипучие, до отказа заполненные исследовательской работой, бесчисленными организационными заботами. И, по мере того как налаживались, входили в нормальную колею дела лаборатории, Термен все чаще вспоминал свою вторую любимую специальность, почти забытую им в бурную революционную пору, но теперь вновь властно завладевшую его помыслами: музыку. Еще студентом университета Термен увлекался виолончелью, окончил консерваторию. Он интересовался теорией музыки, обожал натуральный строй. И теперь упорно возвращалась старая привязанность. Нет, он не мучился дилеммой выбора. О том, чтобы бросить физику, не могло быть и речи. Но соединить физику с музыкой! «Музыка — это в конечном счете связь. Связь между музыкантом и слушателем... Музыкальный инструмент, человеческий слух — средства связи, — раздумывал Термен. — А ведь я связист. Так не попробовать ли как-то по-новому, с позиций нынешней науки, усовершенствовать технику музыкального общения, стихийно сформировавшуюся за века и тысячелетия?..» Термен знал, что на его виолончели — струны, сделанные из обезьяньих кишок. Обезьяньи кишки — и XX век! Не нелепость ли? Но он знал и о неудачах первых попыток создания электромузыкальных инструментов. Обильная пища для размышлений. Нет, не случайно пришел этот человек к своему замечательному изобретению. На столе — аппарат для радиоизмерений плотности газа, Перед ним — длинные тонкие пальцы, привыкшие к черному грифу виолончели. Эти пальцы как бы нарушили плотность атмосферы, аппарат принимает их за сгущения газа и сообщает об этом низким, почти музыкальным голосом. Термен приближает пальцы к конденсатору — тон свиста повышается. Он пробует привычным движением виолончелиста покачивать их — голос прибора приобретает красивую вибрацию и теплоту. И вот уже слышится тихая свистящая мелодия... — Электронный плач Орфея! — говорит профессор Иоффе, который, оказывается, стоит, улыбаясь, за спиной Термена. — Знаете, Лев Сергеевич, — продолжает профессор, — об этой штуке стоит подумать всерьез. Займитесь-ка. Глаза у молодого физика засверкали... На следующий день по институту прошел недоуменный слух: «Наш Термен играет Глюка на вольтметре!» К изобретателю повалили любопытные из соседних лабораторий. Удивлялись, шутили, давали советы.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|