Радикальная криминология

В 60—70-е гг. западная цивилизация пережила серьезнейший кризис, который значительно усугубился неудачной войной США во Вьетнаме и значительным усилением идеологического влияния стран социалистического содружества. Все это привело к росту популярности идей о необходимости революционных изменений буржуазных социальных систем. На Западе возникло так называемое движение "новых левых", одним из основных идеологов которого был немецкий философ и социолог Герберт Маркузе (в 30-х гг. он переехал в Америку и с 1965 г. занимал должность профессора Колумбийского университета). Маркузе сформулировал оригинальную теорию социальной борьбы, где на место революционного рабочего класса он поставил аутсайдеров. Наиболее чувствительной к идеям "новых левых" оказалась молодежь, и особенно студенчество. В мае 1968 г. французские студенты захватили Сорбонну и длительный период удерживали ее в своих руках, оказывая ожесточенное сопротивление полиции. В 1970 г. волнениями были охвачены более двух с половиной тысяч высших учебных заведений в США. Бунтарская волна прокатилась также по другим странам Запада.

Идеи революционности проникли и в науку о преступности. Марксизм, ставший чрезвычайно популярным в этот период на Западе, оказал весьма существенное влияние и на выработку радикальных подходов в воздействии на преступность. Многим молодым (да и зрелым) ученым очень по душе оказался его радикальный подход: не углубляясь в мелкие проблемы, одним поворотом течения реки вычистить всю грязь из "царства Авгия".

Марксизм с его установкой на необходимость изменения политической и экономической системы общества как единственного действенного способа избавления от преступности стал политической базой ряда новых радикальных теорий. Теоретическим фундаментом радикалов были криминологические концепции стигмы и аномии. Не случайно большинство криминологов-радикалов (Г. Блох, Д. Гейс, Д. Конгер, В. Миллер, Р. Куинни, Ф. Зак) прежде проводили исследования в русле именно этих научных направлений. Из открытия теоретиков стигмы того феномена, что преступления совершают практически все члены общества, а к уголовной ответственности привлекают лишь наиболее бедных и обездоленных, сам собой напрашивался вывод о несправедливости практикуемых методов воздействия на преступность. Концепция аномии, социальной дезорганизации, хронически присущей капиталистическому обществу, раскрывала глубинные истоки преступности и показывала, что без радикальных перемен в общественном устройстве избавиться от преступности не удастся. Э. Дюркгейм, автор теории аномии, не считал необходимым избавлять общество от преступности, поэтому сам он революционных выводов из своей теории не делал. Но если соединить воедино концепцию хронической социальной дезорганизации и установку на устранение преступности, то логично сделать вывод о необходимости изменения социальной системы.

Социологическая криминология стала радикализировать-ся в начале 60-х, когда она была переименована в социологию отклоняющегося поведения. К 1973 г. радикальное криминологическое направление вполне сформировалось.' Знаменательным в этом отношении был выход книги Яна Тейлора, Пауля Валтона и Джона Янга "Новая криминология".² Через два года из-под пера тех же авторов вышла еще одна монография — "Критическая криминология".³

В начале 70-х гг. американские исследователи Герман и Юлия Швендингер, Антонни Платт образовали Союз радикальных криминологов и основали свое периодическое издание для пропаганды революционных криминологических взглядов (иные издательства нередко отказывались публиковать столь смелые выводы радикалов). Радикальные криминологи считали необходимым отмежеваться от конформистской криминологии, которая поддерживает господствующий политический строй. В этом размежевании

они иногда заходили настолько далеко, что приходили к выводу о недопустимости расходования денег на криминологические исследования, в то время как обездоленные страдают от голода и нищеты, на которые их обрекает капиталистическое общество.¹

Радикалы сделали немало смелых, оригинальных и интересных выводов, разоблачающих различные аспекты социальной несправедливости в буржуазном обществе. Например, Р. Куинни, раскрывая вслед за К. Марксом основное противоречие капитализма — между трудом и капиталом, — отмечал, что класс крупных собственников использует свое господство как инструмент управления обществом. Вот какова логика его рассуждений: "Криминальная реальность в обществе основывается на определении преступного и непреступного... В основе процессов крими-нализации — классовые конфликты... В качестве преступных определяются деяния, противоречащие интересам господствующих в экономике классов... Будет ли то или иное деяние оценено в качестве преступного или непреступного, определяет класс, имеющий власть и доступ к правотвор-честву".² В рамках классовой борьбы господствующий класс криминализирует любое поведение, которое противоречит его интересам. Преступления господ, противозаконные деяния власть имущих не квалифицируются как преступления, потому что у капиталистов достаточно власти, чтобы не допустить собственной криминализации. Существует много таких преступлений в сфере экономики, управления и контроля, а также в сфере социального обеспечения, которые, как правило, не упоминаются в уголовных кодексах в качестве состава преступления (загрязнение воздуха и воды, неуплата налогов, картельные соглашения о ценах, обман покупателей, коррупция и злоупотребление политической властью).³

Немецкий ученый Хаферкамп раскрыл серьезные пороки правоохранительной системы. По его мнению, уголовная юстиция создана не для того, чтобы снижать уровень преступности, а для того, чтобы управлять ею. Ибо эта юстиция работает в тесном контакте с преступными группами, с организованной преступностью, чтобы контролировать тех, чья преступность мала и незначительна. Преступность —

это единственный продукт такого применения права, которое нацелено против представителей низших слоев.*

А. Платт поставил вопрос о том, что общество для удержания людей от преступлений должно сделать их жизнь достойной. А для этого мало декларации о правах. Необходимо реальное обеспечение права на подобающее людям жилье, нормальное питание, на человеческое достоинство и самоопределение.²

Идеологическая основа радикальных теорий была неоднородной. Если, например, Р. Куинни тяготел к марксистской криминологии, то Д. Даунс и П. Рокк считали, что в рамках традиционного марксизма проблему преступности не удастся решить. Им ближе анархический идеал общества, складывающегося из конфедерации свободных производителей (что-то наподобие либерального варианта сообщества швейцарских кантонов).³ Однако критическое отношение к реальной социальной системе их объединяло.

Радикальное направление показало, каково соотношение науки и политики в разработке эффективной общественной системы воздействия на преступность. Научные направления условно можно разделить на две группы: с одной стороны — поддерживающие правящие политические круги и развивающие свои научные концепции в русле господствующей политики, с другой — оппозиционные. Оппозиционные направления также неоднородны. Одни ученые стремятся оградиться от политики, углубляясь в фундаментальные проблемы, анализ которых возможен безотносительно к политической реальности. Их главный научный инструмент — интеллект, логика и специальные методики. Другие, понимая, что в русле порочной государственной политики, реализовать продуктивные научные идеи невозможно, вступают в борьбу с нею. Интеллект, логика и специальные методики в их арсенале отступают на задний план. Научный радикализм, политическая смелость, готовность к самопожертвованию становятся их девизом. Для возникновения радикального направления в науке необходимы определенные условия. К ним можно отнести относительную зрелость фундаментальных теорий, разработку достаточно четкой концепции практического решения проблемы эффективного воздействия на преступность. Когда

препятствием к решению проблем защиты общества от преступности становится не отсутствие знаний, а недостаток политической воли, в науке появляется радикализм. Ученые осознают, что "чистая наука" пробуксовывает, и делают крен в сторону политики и публицистики.

Появление нового направления развития науки о преступности (столь непривычного своей скандальностью для респектабельных ученых кругов) в значительной мере способствовало углублению понимания сущности различных аспектов криминологических изысканий. Оказалось, что науке нужны не только седовласые мэтры, запершиеся в "башне из слоновой кости" для углубленных фундаментальных исследований. Молодые и решительные радикалы также необходимы для развития науки. Подобно струе свежего воздуха, их смелые идеи благотворно действовали на консервативные криминологические парадигмы.

Радикальные криминологи сняли завесу с тех зон социальной жизни, которых ученые старались не касаться, поскольку это противоречило устоявшимся традициям, было невыгодно материально, да и не совсем безопасно. Они обратили внимание общественности на многие негативные социальные явления современного общества. Причем это было не простое словесное бичевание: в капиталистических странах стали возбуждать уголовные дела в отношении крупных предпринимателей и высокопоставленных политиков (в ряде стран были осуждены даже президенты, президента США Р. Никсона за нарушение закона отстранили от власти, он избежал суда лишь благодаря тому, что был помилован своим преемником Дж. Фордом). Практически во всех странах начались широкомасштабные кампании по борьбе с коррупцией. Во многих государствах было проведено существенное изменение законодательства, приняты законы о борьбе с коррупцией, организованной преступностью. В уголовные кодексы законодателем были внесены новые составы преступлений (в том числе и об ответственности предпринимателей за загрязнение окружающей среды). Представители правосудия и полиции стали более лояльны по отношению к выходцам из низших слоев общества.

Ученые этого направления достаточно высоко подняли уровень допустимой критичности в криминологических трудах. Благодаря им появилось много исследований более умеренного реформистского толка (Р. Кларк, Э. Шур). Следует признать, что в качестве умеренных они могли быть оценены лишь на фоне "неистовых радикалов". Несколькими годами ранее эти работы были бы оценены совсем иначе, да и, возможно, вообще не появились бы на свет.

Рамсей Кларк — человек незаурядного гражданского мужества. Бывший морской пехотинец, ставший министром юстиции в администрации президента Джонсона, во многом принял радикальные взгляды своих современников. В 1970 г. он опубликовал книгу "Преступность в США'", которая показала, что он не только честный политик, но и выдающийся теоретик. Опираясь на свой огромный опыт противодействия преступности, Р. Кларк приходит к выводу, что проблему преступности решить с помощью насилия не удается. Более того, общественная опасность государственного насилия может конкурировать с общественной опасностью преступности (и в отдельных случаях превышать последнюю). Эскалация жестких мер ставит общество перед недостатком полицейских сил и вынуждает его обращаться к армии. Несмотря на законодательный запрет использования армии как инструмента внутренней политики, в США неоднократно прибегали к ее услугам для подавления криминальных всплесков: в 1967 г. — в Детройте, в 1968 г. — в Чикаго, Балтиморе и даже Вашингтоне. В Чикаго и Вашингтоне в 1968 и 1969 гг. ввод войск использовали как превентивную меру. Если последовательно опираться лишь на жесткие меры, то со временем армию пришлось бы переориентировать на решение лишь криминальных проблем, что неминуемо обернулось бы колоссальным ущербом для общества. Бывший министр юстиции считает, что решение проблемы преступности находится в иной плоскости.

Начиная с анализа личности преступника, он выходит на серьезные социальные проблемы. "Большинство людей, совершающих серьезные преступления, — пишет он, — не обладают здоровой психикой. Те, кто жил или работал в тюрьмах среди опасных преступников, знают, что почти все они нуждаются в психиатрической помощи и эмоционально стабилизирующем воздействии".² "Есть тюрьмы, где 25% заключенных являются умственно отсталыми".³ Но умственная отсталость возникает не сама по себе, ее порождают плохие условия в период беременности, недоедание, недостаток медицинской помощи (в результате чего обычное заболевание может повлечь осложнение на головной мозг), побои детей и беременных женщин, употребление наркотиков и алкоголя матерями и малолетними.⁴ "В соединенных Штатах преступность в большинстве случаев возникает в атмосфере,

насыщенной бедностью и ее последствиями: праздностью, окружающим убожеством, безнадежностью. Она зарождается в местах, где тысячи людей не имеют работы, а труд работающих оплачивается по самым низким ставкам; где люди живут в старых, грязных и находящихся в аварийном состоянии домах; где они бесправны".'

Преступность — симптом болезни общества. В противодействии ей воздействовать надо и на симптомы, и на саму болезнь. Действие болеутоляющих средств недолговременно, если не побеспокоиться о лечении самой болезни, боль через некоторое время возникнет вновь. И если пользоваться лишь болеутоляющими средствами, то наступает привыкание — такое лекарство уже не избавляет от боли. Аналогичным образом и избавление от такого симптома, каковым является преступность, требует не только "болеутоляющих средств" (полицейских мер), но и радикального лечения (социальной реформации). В своей книге Р. Кларк дал развернутую программу преобразований различных областей американского общества; полицейской, судебной и пенитенциарной систем, здравоохранения, образования, жилищ-но-коммунальной сферы, социального обеспечения и трудоустройства. Книга Р. Кларка имела колоссальный общественный резонанс и оказала немалое влияние на процесс социальных реформ в западном обществе.

Не менее критичной была и книга члена президентской комиссии по борьбе с преступностью Эдвина Шура. Уже ее название носило эпатирующий характер — "Наше преступное общество". В этой книге автор последовательно развивает ряд тезисов, клеймящих криминогенные основы американского образа жизни:

— американское общество преступно, поскольку оно является обществом неравноправных;

— американское общество преступно, поскольку оно участвует в массовых насилиях за рубежом;

— американское общество преступно, потому что в наших культурных ценностях есть элементы, порождающие преступность;

— американское общество преступно, поскольку оно создало "дополнительные" преступления путем чрезмерной регламентации общественной жизни;

— американское общество преступно потому, что оно руководствуется нереальными и недействующими принципами при подходе к проблемам преступности.²

Криминологи-радикалы по-новому стали рассматривать взаимосвязь науки и практики. Они заявили, что проведение исследований, запрограммированных на укрепление существующего порядка (большей частью несправедливого), научное обслуживание политиков, которые утверждают это несправедливое устройство мира, является "проституцией" науки.' Ученые-радикалы попытались сделать прорыв в плане повышения уровня независимости и честности криминологических исследований. В определенном смысле им это удалось. При этом то, что они перестали ориентироваться на практические запросы государственных структур, не снизило актуальности их исследований, поскольку общественная потребность в решении затрагиваемых ими проблем была налицо. По этому поводу французский криминолог М. Лонг заметил, что любое криминологическое исследование рано или поздно оказывает влияние на уголовную политику.²

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: