Роль судебных органов в воздействии на преступность

В зоне критики оказалась и система правосудия. Общественность требовала, чтобы судьи повернулись лицом к проблемам общества. В основном от них ожидали ужесточения карательной политики. Но не только этого. По мнению ученых и представителей различных социальных слоев, действия правосудия должны быть понятны жертве, преступнику и общественному мнению. Судебные инстанции были вынуждены ужесточить карательную политику. На 1 сентября 1989 г. в европейских странах насчитывалось 315 тыс. заключенных (76 заключенных на 100 тыс. жителей). Это значительно меньше, чем в США или Канаде (соответственно более 300 и 110), но больше, чем в Японии (50).² Однако ученые-криминологи понимали, что тюрьма может не только удержать от преступлений, но и, наоборот, стать началом преступной карьеры. Поэтому они побуждали правительства искать меры воздействия на преступность, не связанные с лишением свободы. В 1984 г. в Бельгии была принята законодательная новелла, в соответствии с которой преступник, приговоренный к тюремному заключению на срок, не превышающий 5 лет, может избежать тюрьмы, выплатив государству сумму, определяемую прокурором. Но широкого распространения эта практика не получила.

Шведский криминолог Бу Свенсон попытался возродить интеракционистский подход применительно к экономической преступности: "Если предположить, что преступление — это осмысленное поведение и что оно больше объединяет, чем разъединяет преступников и непреступников, то возникает совершенно новый подход к работе по предупреждению преступлений. В этом случае внимание направляется больше на среду, где совершаются преступления, и на связанные с ними обстоятельства".³ Однако в конструировании мер воздействия на преступность шведский криминолог достаточно осторожен, он явно боится скатиться на путь радикальной криминологии. По этому поводу он, в частности, отмечает: "И вообще, правильнее считать, что не следует предпринимать крупномасштабные

меры для ликвидации экономической преступности или преступности вообще. Такого рода меры имеют настолько большое влияние на общество, что для их введения необходимы совершенно иные политические и более убедительные мотивы, чем просто желание более успешно бороться с преступностью".¹ Анализируя этот вывод Б. Свенсона, надо заметить, что тотальная криминализация общества, ставящая под угрозу законность и государственность (как это имеет место, например, в Колумбии, где предвыборная кампания теперешнего президента Эрнеста Сампера финансировалась мафией)², может оказаться весьма убедительной причиной для крупномасштабных радикальных мер.

Несмотря на осознание невозможности справиться с преступностью одними лишь карательными мерами, отказываться от них в большинстве европейских стран не спешат. Например, в Англии в начале 90-х гг. было проведено ужесточение уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Удвоились (до 2 лет) сроки максимальных наказаний для малолетних преступников. Для трудноисправимых подростков 12—14 лет стали создаваться центры перевоспитания. При создании таких центров во многом был учтен положительный опыт аналогичных учреждений Китая и Кубы. Ужесточилась и практика вынесения судебных приговоров, судьи чаще стали апеллировать к длительным срокам лишения свободы. Было ограничено право обвиняемого не отвечать на вопросы и право быть отпущенным под залог. При решении вопроса об освобождении под залог решающим стало мнение потерпевшего. Ужесточение уголовной репрессии прошло и в других европейских странах. Например, до 1978 г. в Нидерландах только 11% приговоров в качестве меры наказания предусматривали лишение свободы на срок более 6 месяцев (в Швеции — 17%, Германии — 70%). В настоящее время приговоров, предусматривающих лишение свободы на срок более года, в Нидерландах выносится 85% (в большинстве западноевропейских стран краткосрочных приговоров выносится не более 3%).³ Как видим, к рекомендациям Ф. Листа здесь прислушались. В Швеции количество заключенных возросло со 163 тыс. в 1988 г. до 167 тыс. в 1991 г.⁴ Во Фран-

оп

ции в период с 1980 г. по 1992 г. количество заключенных возросло на 20%. Основной причиной роста количества заключенных явилось увеличение длительности сроков наказания. В 80—90-е гг. множество новых тюрем было построено в европейских странах.' В Брюсселе в качестве идеологической поддержки решительных мер борьбы с преступностью международная общественность организовала так называемый Белый марш, одним из лозунгов которого был: "Мир опасен не из-за тех, кто причиняет зло, а из-за тех, кто позволяет им делать это".

Интеграционные процессы в Западной Европе поставили на повестку дня вопрос об унификации уголовной политики на базе извлечения из опыта каждой страны положительных аспектов. 19 октября 1992 г. Совет Европы принял рекомендации по вынесению приговоров. В соответствии с этими рекомендациями срок лишения свободы должен зависеть от типа преступления. Альтернативные санкции не должны быть слишком широки во избежание судейского произвола.² В то же время европейские ученые признали, что сформулировать четкие универсальные принципы назначения наказания им пока не удается — проблема оказалась слишком сложной.³ Кстати, интеграционные процессы в Западной Европе скорее отрицательно сказались на криминальной ситуации в большинстве стран. Объединение европейских стран в единый союз и предельное упрощение межгосударственных перемещений во многом упростило совершение преступлений и уход преступников от ответственности. Кроме того, это способствовало своеобразному переливу преступности из одних государств в другие. Например 42% преступлений в Швейцарии в 1991 г. было совершено иностранцами.⁴

Вполне прогнозируемым на фоне ужесточения карательной практики судов было возрождение интеракцио-нистского подхода в западноевропейской криминологии. Теоретики стигмы не позволяют жителям "европейского дома" успокаивать себя повышением уголовных санкций, которое на деле нередко оказывается лишь подыгрыванием общественному мнению и имитацией борьбы с преступностью. По данным ряда криминологических исследовании,

ужесточение у голо в но-правовых мер может оказаться лишь "бумажным тигром" на фоне коррумпированной полицейской системы. По оценкам ряда специалистов, 97% преступлений в Великобритании остаются безнаказанными.' Не дало положительного результата ужесточение уголовных наказаний за совершение преступлений с использованием огнестрельного оружия. Все больше и больше полицейских служб в Англии стали вооружаться — гордость туманного Альбиона, безоружный полицейский, постепенно уходит в прошлое.² Столь же плачевна картина и в других странах Европы. В Швеции, например, две трети зарегистрированных преступлений остаются нераскрытыми, в то время как немалая доля их вообще не регистрируется.³ Криминологические исследования показывают, что ужесточение уголовного наказания и снижение уровня преступности редко совпадают.⁴ Преступность и количество заключенных не связаны жестко. Лишь в отдельные годы можно было увидеть зависимость между ослаблением карательной политики и ростом преступности. Эти временные промежутки не так уж велики: случаи снижения уровня заключенных на фоне роста преступности отмечались в США в 1960 г., в Германии и Австрии в 1980 г. В основном же увеличение количества заключенных и рост преступности — это сопутствующие процессы.⁵

Серьезным аргументом в пользу теории стигмы стал следующий факт: по длительности сроков лишения свободы рекорд принадлежит США, и по уровню. преступности — тоже. Напротив, в Швейцарии и Японии практика назначения уголовных наказаний достаточно мягкая, и уровень преступности один из самых низких. Весьма неутешительны оказались и статистические данные об уровне пенитенциарного рецидива: 65% английской молодежи, а также 80% малолетних преступников в течение 2 лет вновь попадают на скамью подсудимых после освобождения из пенитенциарного учреждения.⁶

Ряд английских исследователей пришли к выводу, что изменения в системе уголовного правосудия не могут существенно уменьшить рост преступности. Нереалистично относиться к системе правосудия как к инструменту, который вообще может решить проблему преступности или в очень большой степени уменьшить уровень преступности.* Они напомнили постулат Э. Дюркгейма: наказание имеет смысл лишь для восстановления попранного чувства справедливости среди тех, кто не нарушал закона. Постепенно в западноевропейских государствах стал возрождаться интерес к иным мерам превенции.²

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: