ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ШОУ

Основные характеристики поп-психо­логии наиболее рельефно проступают при ее соотнесении с академической и прак­тической психологией.

Наиболее очевидны ее отличия от ака­демической психологии. Они состоят в язы­ке, на котором преподносится психологи­ческое знание, в основных точках опоры при его построении, в его адресате, в представлениях об области возможного, в способах доказательства и верификации утверждений, в базовых установках и т.д. Язык академической психологии хотя и не формализован в такой степени, как язык физики или математики, но пестрит слож­ными терминами, в то время как язык поп-психологии мало отличается от обы­денного языка и поэтому понятен обыва­телю. Адресатом академической психоло­гии служит научное психологическое со­общество, адресатом поп-психологии — «че­ловек с улицы», не имеющий профессио­нальных психологических познаний. Для академической психологии область воз­можного ограничена научными представ­лениями о мире, для поп-психологии — практически не ограничена. Академичес­кая психология опирается на научную пси­хологическую литературу, накопленные в психологической науке данные и ее тради­ции, а поп-психология, хотя иногда и от­дает должное этим данным и теориям на­учной психологии, при этом сильно упро­щая их, все же имеет основные точки опо­ры в личном опыте авторов поп-текстов. Академическая психология уделяет пер­востепенное внимание доказательству и ве­рификации утверждений, которые осуще­ствляются в соответствии с принятыми в науке стандартами (хотя эти стандарты и различаются в рамках разных исследова­тельских традиций, например, в естествен­нонаучной и гуманитарной парадигмах), в то время как и поп-психологических тек­стах подобная верификация, как правило,

с.8

вообще отсутствует. Для поп-психологии характерна установка «зачем ждать?» пока академическая и практическая психология накопят знание, достаточное для психологической помощи человеку, когда помочь ему можно и на основе имеющегося знания, заполняя существующие пробелы здравым смыслом и т.п. Поп-психология в отличие от академической психологии характеризуется прагматической установкой на решение психологических проблем, возникающих у читателей поп-психологических текстов, совершенствовании их психологических навыков, развитие их общей психологической культуры. Для поп- психологии характерна перспектива, которую можно условно назвать экзистенциальной, направленность на расширение представления человека о своих психологических возможностях, выработку им собственной жизненной философии и т.п., в то время как академическая психология реализует более свойственную науке инструментальную перспективу. Наконец, поп-психология, как правило, дает однозначные интерпретации обсуждаемых проблем и однозначные рецепты их решения⁸, в то время как для научной психологии ха­рактерны множественные объяснения изучаемых ею явлений и гипотетический характер этих объяснений. Как известно, научное знание развивается путем подтверждения или опровержения гипотез (это подчеркивают К. Поппер и другие наиболее известные представители философской методологии науки), а читающему поп-психологические книги «человеку с улицы», как и человеку, приходящему к врачу, нужны не гипотезы, а однозначные рецепты, такие как «научитесь отличать то, что вам нужно, от того, что вам хочется» [11; 97], «главное, чтобы ваша мысль была изложена четко, понятно и убедительно» [7; 18]

⁸ Поп-психология явно не придерживается принципа, обозначенного С.С. Степановым: «насто­ящие психологи прямых советов и указаний никог­да не дают» (11; 7). Ее кредо точно выражено тем же автором: «нажми на кнопку - получишь результат»

Перечисленные различия между ака­демической психологией и поп-психоло­гией, которые можно отнести к числу ког­нитивных, дополняются их социальными различиями, например, в социальной ор­ганизации соответствующих сообществ. Со­общество академических психологов бо­лее организовано и иерархизировано, а для представителей поп-психологии, иногда за­нимающих определенное место и в ака­демической иерархии, все же более харак­терны позиции «одиноких волков» или представителей локальных сообществ прак­тикующих психологов. Следует упомянуть и то обстоятельство, что поп-психологи­ческие тексты, будучи ориентированы на массовую аудиторию, выходят куда боль­шими тиражами, нежели труды академи­ческих психологов, и именно они, как пра­вило, становятся психологическими бест­селлерами.

При этом дистанцию между поп-пси­хологией и академической психологией не следует преувеличивать. Поп-психология весьма активно использует и накопленное академической психологией знание, а поп-психологические тексты часто содержат описания психологических экспериментов и данные научных исследований, хотя эти данные подаются в них не так, как при­нято в научных текстах (со ссылкой на источники, описанием применявшихся методик, размеров изучавшихся выборок и пр.), а в упрощенном, популяризирован­ном и адаптированном к восприятию обы­вателя виде. Например, теория когнитив­ного диссонанса, для изложения которой ее автору потребовалось около 200 стра­ниц [17], в поп-психологических текстах может быть сведена лишь к одной фразе: «Л. Фестингер, определяя понятие когни­тивного диссонанса, описывает следующую схему человеческого поведения в ситуации выбора: человек либо изменяет свое по­ведение, либо изменяет свое отношение к объектам, либо обесценивает значение поступка для себя и для других» [5; 258]. А поп-версия многочисленных результа­тов исследований интеллекта может выглядеть так: «Пуская воинствующие эга-

с.9

литаристы с этим не согласны, но одни люди умнее других» |11; 301

В поп-текстах знание научной психологии не только сильно упрощается, но подчас и искажается по смыслу, что нередко приводит к формулированию в них фактически неверных утверждений, якобы вытекающих из научных данных. При-меры таких утверждений приводит опровергающий их С.С. Степанов: «чтобы добиться успеха в достижении цели, ее надо визуализировать», «сдерживать свои чувства неправильно и вредно», «если вы пребываете в дурном расположении духа, то почувствуете себя лучше, переключив свои мысли на что-нибудь приятное» [12; 12—13]. За ними действительно стоят результаты научных исследований, причем не единич­ных, а многочисленных, однако подверг­шиеся не только сильному упрощению, но и смысловому искажению, истоки которого надо искать в типовых механиз­мах поп-психологической трансформации научного знания.

Вместе с тем поп-психология опира­ется не только на научное, но и на другие виды психологического знания (или на то, что она преподносит в качестве таково­го), включая знание, накопленное прак­тической психологией (отметим, что авто­ры пон- психологических текстов, как правило, работают и в качестве практикующих психологов), их «личное знание», со­поставимое с «личным знанием», описанным М. Полани [8], и др. Например, как признается один из авторов книги «Читать человека как книгу», являющейся ти­пичным образцом поп-психологической литературы, «умение "читать" людей —
это не наука и не особый дар. Это вопрос знания, куда именно нужно смотреть и что слушать, наличия любопытства и тер­пения для сбора необходимой информа­ции, а также понимания того, как распознавать особенности внешности, "языка тела", голоса и поведения человека» (3, 9). В результате можно выделить четыре слагаемых поп-психологии, которыми являются: 1) академическая психология, 2) практическая психология, 3) эзотерика, 4) здра­вый смысл.

Для поп-психологии характерно отсут­ствие хотя бы относительно выраженных границ между знанием и тем, что трудно признать таковым, свойственных научной психологии, в традициях которой — про­пускать знание сквозь «сито» верифици­рующих процедур, таких как специально организованное подтверждение эмпириче­ским опытом. В результате поп-психология с неизбежностью более «всеядна», не­жели научная психология, даже в условиях «либерализации» последней в результате распространения постмодернистской ме­тодологии [15]. В частности, в поп-психо­логию проникают не только сомнитель­ные психологические технологии, такие как НЛП, преподавание которого запрещено в американских вузах, но и всевозможные виды эзотерики. В поп-психологических текстах находится место и для данных, по­лученных научной психологией, и для ре­комендаций практической психологии, и для таких понятий, как аура, чакры, кар­ма и др., а их авторы мало заботятся о том, стоит ли за подобными понятиями какая-либо реальность, предлагая читателю смесь вполне научных утверждений, эзотерики и «синтетических» — научных по форме, но странных по содержанию — заявле­ний, например: «по сути, все науки, кото­рые мы с вами знаем: психология, эконо­мика, биология, физические науки, — яв­ляются науками о коллективном бессо­знательном, они исследуют внутренние характеристики нашего всеобщего сна» [5; 98], «холотропное состояние сознания позволяет получить опыт того, что мы веч­ны, бессмертны. Мы вообще не умираем. Мы просто переходим в разные формы» [5; 83].

Для поп-психологии несущественны разграничительные линии между знанием и не-знанием — мифами, заблуждениями и др. Их главные задачи — сформулировать наиболее интересную для «человека с улицы» версию психологического знания, предложить ему способы решения его пси-

с.10

хологических проблем и отсутствие осо­бой заботы об адекватности и научной обос­нованности этих способов. В результате поп-психология является самым универ­сальным из всех направлений психологии, не признающим барьеров между различ­ными школами и направлениями, кото­рые существуют в академической психоло­гии, различными парадигмами воздейст­вия на человека, характерными для прак­тической психологии; поп-психология объ­единяет не только эти школы, направле­ния и парадигмы, но также западные и восточные психотехники, научные и рели­гиозные представления, в каком-то смыс­ле действительно выступая «универсаль­ным интегратором» всех подходов к по­ниманию человеческой психики и воздей­ствия на нее, сформировавшихся в исто­рии человечества. Поэтому вполне симп­томатично, что психологи, проявляющие наибольшую активность в интеграции психологической науки, нередко высту­пают и авторами поп-психологических текстов, а предлагаемые ими программы интеграции включают эзотерическую со­ставляющую. Например, В.В. Козлов пи­шет: «Только в настоящее время, к нача­лу третьего тысячелетия, когда знания о психике человека пополняются не только за счет чисто научных исследований (в общем понимании), а еще и за счет все­гда остававшихся скрытными эзотеричес­ких знаний, можно говорить о более це­лостном понимании, что такое человек и его сознание» [5; 46]. При этом в качест­ве одного из основных направлений ин­теграции психологии он предлагает «улуч­шение реального взаимопонимания <...> между научной психотерапией и теми ветвями психотерапии, которые не отно­сятся к традиционной академической на­уке (трансперсональная, религиозная, мис­тическая, эзотерическая и т.п.» [5; 52].

Для поп-психологии очень характерно и отсутствие критической позиции, являю­щейся одним из краеугольных камней на­учного познания со времен, когда было сформулировано знаменитое кредо Р. Де карта «подвергай все сомнению». Если научные тексты построены как подтверждение одних взглядов, критика и опровержение других, то в поп-текстах представления, подвергаемые сомнению и опровергаемые их авторами, как правило, от­сутствуют. Здесь в чистом виде применя­ется кредо, сформулированное П. Фейерабендом [13]: «годится все». Практические рецепты, предлагаемые поп-психологами, формулируются ими, во-первых, в контек­сте, предполагающем знание того, «как надо» (в этом плане дискурс поп-психо­логии очень напоминает дискурс советско­го обществоведения), хотя далеко не все психологические ситуации таковы, во-вто­рых, в виде предписаний, которые непре­менно дадут желаемый эффект, хотя об­щеизвестно, что его дает лишь небольшая часть психологических технологий.

Когнитивная «всеядность» поп-психо­логии находит естественное отображение и в ее жанровой раскованности. Поп-пси­хологические тексты пишутся не в соот­ветствии с достаточно строгими канонами научной психологии, а в весьма свобод­ной форме⁹. Для них характерен такой язык, как «Вселенная беременна челове­ческим сознанием. Вселенная вечно воз­рождается в человеческом сознании. Вне воли, чувства, осознания — пуст орех бы­тия» [5; 145], сильно отличающийся от языка академических текстов.

В поп-психологических текстах яв­ственно выражена и их личностная со­ставляющая, которая в научных трудах в соответствии с нормами их написания, за­ложенными еще в пору формирования ос­нований науки Нового времени [2], пре­дельно редуцирована. Эти тексты изоби­луют обращениями авторов к их личному опыту, упоминанием фактов своей био­графии, а также своих знакомых, друзей,

⁹ В.В. Козлов формулирует подобное жанровое кредо следующим образом: «Используя метафору Ивана Петровича Павлова, можно сказать: пришла пора ученых-художников, целостно "захватыпающих действительность" и при этом не теряющих анали­тическую рефлексивность» [5; 54].

с.11

родственников и т.п., например: «после 20 лет работы в практической психологии и я вдруг заметил, что основная функция психолога (если он и вправду психолог) — это функция учителя жизни, а в предель­ном выражении — духовного наставника, передающего свое глубинное знание сво­ему клиенту» [5; 95], «у меня есть друг в Московском университете, который за­нимается буддизмом, и у него есть тайная надежда, что через несколько рождений он станет просветленным» [5; 92], «когда я была ребенком, то во время частых зва-нных обедов у нас в доме устраивалась на верхних ступеньках лестницы под гости-ной родителей» [3; 6], «как-то раз моего знакомого адвоката пригласили защи­щать грубого и упрямого арестованного, которому было предъявлено обвинение в пьянстве» [7; 9], «я объяснил девушке, что ее пораженчество и пессимизм чрез­мерны» [7; 16].

Описанные жанровые особенности сближают поп-психологические тексты с автобиографической и с художественной литературой. Эти тексты подчас выглядят как «психологическое шоу», реализуемое в яркой и живой форме, а поп-психоло­гию можно охарактеризовать как перене­сение того жанра шоу, в котором живет современная западная цивилизация, на «территорию» психологии.

Подобные обстоятельства обусловли­вают неадекватность трактовки поп-пси­хологии как популяризированной версии практической психологии, которая тоже достаточна далека от академической пси­хологии (вспомним про «схизис» между ними). Хотя поп-психология намного бли­же к практической, нежели к академиче­ской психологии, она имеет немало отли­чий и от первой. Они не сводятся только к большей «демократичности» поп-пси­хологии, которая в виде соответствующих книг доступна для массового потребите­ля — в отличие от дорогих услуг психологов-практиков, а включают также жанровые и прочие ограничения практической психологии, которых нет у поп-психологии. Среди различий следует упомянуть «школьный» характер практической психологии, представленной, как и академическая психология, различными школами и направлениями, как правило, игнорирующими друг друга, в результате чего «всеядности» поп-психологии здесь противостоит другая крайность — обилие разделяющих эти школы и направления барьеров. Существенным различием является и то, что если в условиях практической психологии субъектом терапевтической процедуры является профессиональный (более или менее) психолог, то поп-психология предполагает, что таким cyбъектом будет он сам, освоив содержащиеся в поп-текстах знания и рекомендации. Это различие относительно, поскольку практическая психология тоже предполагает достаточную высокую активность пациента, в том числе и в плане самотерапии, однако все же ситуации «психолог - пациент», характерные для практической психологии, весьма существенно отличаются от ситуаций «"человек с улицы" - текст», являющихся основой поп-псилогического воздействия. При этом и психологической знание, и интерпретация психологических состояний, и практические рекомендации формулируются в поп-психологических текстах в терминах обыденного языка, а не в таких терминах практической психологии, как «компенсация», «сублимация», «катарсис», «аутизм», малопонятных обывателю. Подобные различия дают основание характеризовать поп- психологию не как популяризированную версию практической психологии, a как самостоятельную отрасль психологии.

В то же время при существовании ряда общих характеристик поп-психологии ее тексты неоднородны, делятся на типы, выражающие индивидуальные особенности авторов, их образование, принадлежность к различным стратам психологического сообщества и т.п. Наиболее заметные различия можно проследить между поп-текстами, которые принадлежат перу профессиональных психологов, имеющих

с.12

психологическое образование ¹⁰, причем «настоящее» а не предоставляемое различными «сокращенными» психологическими курсами, и текстами непрофессионалов. Профессиональные психологи, в том чис­ле и отечественные, тоже не брезгуют на­писанием поп-психологических текстов, что вполне понятно, так как это — более верный способ приобрести широкую из­вестность и заработать деньги, нежели за­нятие академической психологией, и едва ли заслуживает осуждения. Тексты, напи­санные психологами, которые обладают профессиональным психологическим зна­нием, содержат и это знание, хотя и в уп­рощенном, адаптированном к восприятию обывателя, виде. А если в них и присут­ствует эзотерика, такая как чакры, ауры, кармы и т.п., то она обычно преподносит­ся в смягченном «научным мировоззре­нием» виде, иногда с упоминанием гипо­тетического характера подобных понятий. Другой полюс поп-психологической лите­ратуры образуют тексты, написанные не­профессиональными психологами. В них научное психологическое знание, как пра­вило, вообще отсутствует, а их ядро со­ставляет некритически подаваемая эзотерика. В результате в потоке поп-психоло­гической литературы можно выловить и откровенную эзотерику, и вполне рацио­налистичные тексты, но большая ее часть представляет собой смесь и того и друго­го. Основная установка поп-психологии, как уже отмечалось, состоит не в том, чтобы подвергнуть психологическое зна­ние или то, что выдается за таковое, кри­тике, не отделить зерна от плевел, исти­ну — от мифов, предрассудков и т.п., а предложить обывателю все, что есть под рукой. Однако эта установка по-разному выражена в различных разновидностях поп-психологических текстов, а тексты, напи­санные профессиональными психологами, ¹⁰ Образцы подобных текстов — прекрасно написанные, выходящие большими тиражами и быстро распродаваемые книги Н.И. Козлова, С.С. Степано­ва и других, не содержащие эзотерики и продолжаю­щие лучшие традиции популярной психологии. заметно отличаются от творений непрофессионалов, восполняющих недостаток психологических познаний эзотерикой или здравым смыслом.

ТРЕТЬЯ СОЦИОДИГМА

Не просто отделить зерна от плевел и в самой поп-психологии. (Здесь автор хотел бы напомнить читателю свое намерение не заклеймить поп-психологию как очередной вид «мракобесия» или новую форму деградации науки, а разобраться в этом явлении.) В ней есть немало рацио­нального, например, научное психологи­ческое знание, которое поп-психология до­водит до обывателя в доступном ему ви­де, продолжая лучшие традиции популяр­ной психологической литературы. Она преподносит ему и знание практической психологии, которое та использует как то­вар, продаваемый за деньги, причем, как уже отмечалось, немалые. Она служит сред­ством распространения того «личного зна­ния», которое авторы поп-текстов накап­ливают в своей собственной психологи­ческой практике и саморефлексии. Нако­нец, она содействует повышению обще­ственного интереса к психологической на­уке и практике, что небесполезно для них обеих.

Вместе с тем поп-психология легали­зует и преподносит обывателю «от име­ни» науки знание (а нередко и псевдозна­ние), не получившее научной сертифика­ции. Она предоставляет прибежище откро­венной эзотерике, превращая порожден­ные ею мифы в рабочие понятия и схемы для психологического самоанализа, внося вклад в, перефразируя известное выраже­ние М. Вебера, «иррационализацию всей общественной жизни», которая и так слишком характерна для современной Рос­сии [14]. Поп-психология предлагает «че­ловеку с улицы» немало психологических рецептов, которые могут оказаться вред­ными для него. Она во многом дискреди­тирует психологическую науку и практику, подавая накопленное ими знание в

с.13

смешении с эзотерическими и заведомо ложными воззрениями. Поп-психология способствует всеверию как очень опасному состоянию умов, открывающему практически неограниченные возможности для маниуляции массовым сознанием. Как отмечают Т.В. Корнилова и С.Д. Смирнов, «иногда псевдонаучные подходы с успехом выполняют психотерапевтические функции на уровне как отдельного человека, так и общества в целом. Тем не менее нельзя недооценивать негативные последствия распространения иррациональныъх установок в обществе, которые могут привести к падению социальной активности, искажению систем ценностей и другим деструктивным процессам» [6; 75— 76]. Однако все это не дает достаточных оснований предавать поп-психологию «анафеме» (да и какой от этого прок в обще­стве, где не действуют никакие запреты?). Следует отметить и то, что связь междy научной психологией и поп-психоло­гией не является односторонней: вторая не только потребляет и преподносит обывателю знание, накопленное первой, но и оказывает на нее обратное воздействие. И дело даже не в том, что сейчас немало представителей научной психологии, ис­пользуя постмодернистское «смягчение» и либерализацию ее стандартов, включают в свои тексты поп-элементы — дабы сде­лать эти тексты более понятными и инте­ресными и таким образом расширить их аудиторию. Научная психология всегда об­ладала большой зависимостью от психо­логии здравого смысла, или житейской психологии, хотя в своем стремлении стать подлинной наукой старалась нивелировать или, по крайней мере, минимизировать ее влияние. Сейчас это влияние во многом представлено зависимостью научной психологии от поп-психологии, представляю­щей собой одну из главных областей взаи­модействия психологии и массового сознания, где наиболее рельефно проявля­ются потребности общества. Эти потреб­ности вынуждают научную психологию рас­ширять свое исследовательское поле, а так же искать новые формы выражения и ре­презентации психологического знания, ко­торое, как уже отмечалось, не может быть транслировано в массовое сознание самой научной психологией. В частности, опыт поп-психологии демонстрирует выражен­ную потребность «человека с улицы» в психологическом знании, накопленном не только западной, но и восточной наукой, что побуждает западную психологию к ас­симиляции восточных психотехник, таких, например, как медитация. История науки демонстрирует, что «постановка пробле­мы опирается не только на обнаружение неполноты имеющегося знания, но и на некоторое "предзнание" о способе преодо­ления этой неполноты» [6; 27]. Поп-пси­хология позволяет обнаружить неполноту научного психологического знания, высве­тить его основные пробелы и определить главные направления их заполнения, вы­текающие из потребностей «человека с улицы», с которыми, хочет того научная психология или нет, ей приходится счи­таться.

В этих условиях установка на строгое разграничение, а тем более на конфрон­тацию с поп-психологией, аналогичная установке в отношении парапсихологии и различных форм мистицизма (в данном случае оправданной), была бы для науч­ной психологии неконструктивной. Более конструктивной представляется ориента­ция на критическое отношение к поп-пси­хологии как к «миксту» научного и око­лонаучного знания, а также различных видов эзотерики, анализ ее опыта, в ко­тором отражен современный социальный заказ психологической науке, включая опыт обращения к массовому сознанию. Поп-психология — это не просто околопсихо­логическая «попса», а важный феномен, в том числе и психологический, современ­ной цивилизации, из изучения которого психологическая наука может почерпнуть немало полезного.

Происходящее в психологии принято анализировать в терминах парадигм, хотя не вполне понятно, почему именно дан-

ное понятие, рожденное в недрах фило­софии науки, а не другие порожденные ею понятия — исследовательская программа (И. Лакатос), исследовательская традиция (Л. Лаудан) и др., приобрело среди психо­логов наибольшую популярность. Поня­тие парадигмы при всех его богатых эв­ристических возможностях, подтвержден­ных опытом его применения, имеет ряд существенных ограничений, связанных с тем, что, во-первых, оно позволяет зафик­сировать в основном когнитивные, а не социальные составляющие научного по­знания, во-вторых, разработано для анали­за того, что происходит в самой науке, а не в системе ее взаимоотношений с об­ществом. В результате имеет смысл допол­нить его такими понятиями, как социодиг­ма и метадигма [15]¹¹, которые позволяют анализировать более глобальные модели познания, выходящие за пределы самой науки. Исследовательскую (академическую) и практическую психологию целесообраз­но характеризовать не как разные пара­дигмы, а как разные социодигмы в психо­логии — ввиду того, что они, в отличие от куновских парадигм, разрабатываются не единым научным сообществом, а различ­ными локусами психологического сообще­ства. В такой системе отсчета поп-психо­логия выглядит как самостоятельная — третья — социодигма, являющаяся одним из связующих звеньев между академичес­кой и практической психологией и массо­вым сознанием. Представляется, что эта, относительно новая, социодигма не сво­дима ни к одной из двух других и, выпол­няя ряд важных социальных функций, бу­дет становиться все более заметной про-

¹¹ Их введение предполагает дополнение тради­ционного методологического анализа психологии, в зарубежной литературе обычно относимого к фило­софии психологии, ее социологическим анализом, от­носимым там к социологии науки. И, как представ­ляется, современный методологический анализ, предполагающий внимание как к когнитивным, так и к социальным компонентам науки, должен быть комплексным — философско-социологическим, что может быть выражено такими понятиями, как, на­пример, социальная методология психологии.

порционально «психологизации» общества и возрастанию его интереса к психологии. Ведь чем более развитой, а значит специализированной и малопонятной дл> обывателя становится та или иная научная дисциплина, тем острее потребность в связующем звене между ними, в роли ко­торого выступает поп-наука. И психоло­гия не является исключением.

1. Василюк Ф.Е. Методологический смысл психологического схизиса //Вопр. психол. 1996. № 6. С. 25-40.

2. Гайденко П.П. Эволюция понятия наука (XVTI-XVIII вв.). М.: Наука, 1987.

3. Димитриус Э., Мазарелла М. Как читать человека как книгу. М.: Эксмо, 2006.

4. Зинченко В. П. Трубка Мамардашвили и посох Мандельштама. М.: Новая школа, 1998.

5. Козлов В.В. Психотехнологии измененных со­стояний сознания. М.: Изд-во Ин-та психоте­рапии, 2005.

6. Корнилова Т.В., Смирнов С.Д. Методологические основы психологии. СПб.: Питер, 2006.

7. Льюис Д. Язык эффективного общения. М.: Эксмо, 2005.

8. Полани М. Личностное знание. М.: Прогресс, 1985.

9.Профессиональные психологи в России // Социальная реальность. 2006. № 6. С. 61.

10. Сироткина И.Е., Смит Р. «Психологическое общество»: к характеристике феномена // Психол.
журн. 2006. Т. 27. № 1. С. 114-121.

П. Степанов С. Психологические шпаргалки. М.: Эксмо, 2005.

12. Степанов С. 7 мифов поп-успеха // Мы и мир. Психол. газета. 2005. Январь. С. 12—13.

13. Фейерабенд П. Избранные труды по методоло­гии науки. М.: Прогресс, 1986.

14. Юревич А.В. Наука и паранаука: столкновение на «территории» психологии // Психол. журн.

2005. Т. 26. № 1.С. 79-87.

15. Юревич А.В. Системный кризис психологии// Вопр. психол. 1999. № 2. С. 3-11.

16. Юревич А.В. Теневая наука.ш // Вестн. РАН. 2006. Т. 76. №3. С. 234-241.

17. Festinger L. A theory of cognitive dissonance. Stan­ford: Stanford Univ. Press, 1957.

18. Van der Vleist R. Social psychological theory and empirical studies of practical problems // Confron­
ting social issues: Applications of social psycholo­gy. V. 1. L.: Plenum Press, 1982. P. 7-22.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: