Классификация наук в античности.

Первые систематические, теоретически обоснованные классификации видов знания были разработаны в античности, в Древней Греции, поскольку именно здесь впервые в истории появляется сама идея науки как логически упорядоченной системы знаний. То, что именно в античности возникает феномен «теории», первые дедуктивные системы знания – общепризнано в историко-научной литературе. Идея полной логической упорядоченности знания соответствовала идее полной физической (причинной) упорядоченности мира. В то время ещё не проводилось различия между понятиями «наука» и «философия». Основания всего современного научного знания и его элементы (знания, относимые сегодня к конкретным наукам) формировались «внутри» единой греческой «любви к мудрости». Поэтому классификация наук совпадает в античности с систематикой философии.

Первая особенность ранней античной культуры (менталитета), отличающая её от древневосточных цивилизаций – диалогичность, своеобразный культ беседы, непосредственного общения, диалога между равноправными собеседниками. Диалог становится и основной литературной формой античной классики. Сократ любил не читать, а беседовать, и слушать, как читают (чтение вслух превращало автора текста в собеседника, хотя и не вполне полноценного: он не мог отвечать на вопросы). Во времена платоновой Академии, однако, начинается сдвиг к другому типу учёного-книжника, на смену беседе на пиру (симпосион) приходит лекция: монологическое и систематическое развёртывание своих мыслей, в котором диалог сохраняется в редуцированной форме анализа и критики взглядов других учёных. Аристотель впервые дал приоритет этой форме. Возникает форма учёного «трактата», монографического систематического исследования. Письменная форма даёт значительно больше возможностей для развития мысли, её углубления и обоснования. Лекции «профессора» естественным образом приводят к систематизации знаний для преподавания. В Ликее Аристотеля, видимо, впервые были написаны «учебники» как систематическое изложение отдельных наук. Лекция всё более становится «чтением». На первое место выдвигается «дисциплина». Благодаря письменной форме и системе преподавания закладываются основы традиции, «школы» в философии и науке. В это время и формируется новая иерархическая модель знания: предшествующее и последующее, основание и обосновываемое.

Именно в античности впервые в истории начинается теоретическая рефлексия над возможными формами организации знания, вырабатывается логическая терминология, возникают первые концепции систематизации знания, разрабатывается и утверждается идеал аксиоматически-дедуктивного построения. Этот процесс был начат Платоном. Именно в его Академии разрабатывается программа дедуктивного метода и делаются первые попытки систематизации отдельных областей научного знания, в частности, по свидетельству Прокла, – первые варианты систематизации геометрии. «Начала» Евклида выросли из школы Платона, из платоновского понимания бытия, знания и науки. Систематизация математики вела и к систематизации других наук. Архит Тарентский, например, «первый упорядочил механику, приложив к ней математические основы»²¹.

Огромное значение для упорядочивания научного знания имела логика и теория науки Аристотеля. Он чётко отделяет метафизику от частных наук, различает соответствующие «начала» или принципы, формулирует требования к исходным принципам (всеобщность для определённого рода сущего или сущего вообще, очевидность, необходимость, истинность) и т.д., проводит тщательное различие между определениями, тезисами, предположениями, постулатами, аксиомами, понятиями различной степени общности, строит теорию доказательства, показывает формы умозаключений, различает диалектическое и аподиктическое доказательство и т.д. и т.п.

В Академии Платона (с IV в. до Р.Х.) и в школе стоиков (с III в. до Р.Х.) совокупность научного знания по самому крупному счёту была разделена на три части – физику, этику, логику.

Сегодня физика – лишь одна из многочисленных естественных наук. Для греков же античной эпохи «эпистеме фюсике» или просто «фюсика» - это вся совокупность научного знания о природе, как в целом, так и в частностях, иначе говоря, как знание о материи, движении, пространстве, времени, устройстве Космоса вообще, так и конкретные знания о движении небесных светил, о земле, воздухе, воде, огне, минералах, растениях и животных. «Физикой» называлось научное знание обо всём, что не зависит от сознательной, разумной деятельности человека - обо всём том, что существует само собою, само собою происходит, само себя движет, создает и разрушает вне человека и в самом человеке. Вопрос о том, какое именно знание о природе входит в науку о ней (имеет «философский» характер), греческие мыслители решали просто – научное знание есть знание не о том, что «здесь и теперь», не о том, что нам непосредственно дано в чувственном восприятии, в опыте, но о его сущности, об истинно сущем, иначе говоря, о том, что в природе вечно и неизменно. Предмет научного знания – существенное, сохраняющееся при всех изменениях, устойчивое, регулярное, повторяющееся.

Словом «этос», напротив, обозначалось поведение человека, сфера его сознательных и свободных поступков, т.е. его деятельности, обусловленной его умом, волей, характером, обычаем, законами. Иначе говоря, этос – это всё, что связано с образом жизни людей, с их нравами. Но главный предмет этики благо и добродетель. Этика учит искусству жизни, т.е. говорит о том, как человек должен жить, к какой цели следует стремиться и чего нужно избегать. Задача этики - определить, в чем состоит высшее возможное для человека, истинное благо. Если «физика» – познание природы, то «этика» – познание свободы, её предмет – не «сущее», а «должное» – то, чего в природе нет, то, что должно быть, даже если его ещё никогда не было.

«Легейн», по-гречески, - «говорить». Речь, дар слова, способность говорить - это высший дар богов. Именно в этой способности греки усматривали проявление разумности человека. Поэтому «логос» - и «слово», и «разум». Разум первоначально воплощает себя именно в слове. Без этой способности невозможны ни ремёсла, ни познание природы (физика), ни законы и добродетель (этика). И физика, и этика как науки – это разумная речь, «логос». Поскольку без умения правильно мыслить и говорить невозможно ни познать природу, ни достичь истинного блага, постольку необходимо изучение самого «логоса». Разум в человеке обращается к самому себе и исследует самого себя. Мышление и речь сами становятся предметом особой науки - логики. Логика – это самопознание разума, наука о разуме, поскольку он выражает себя в слове, в суждениях, в рассуждениях. Последнее необходимо особо подчеркнуть, поскольку разум (мышление), вообще говоря, выражает себя не только в слове (устной и письменной речи), но и во многих других формах деятельности человека, от простейших трудовых операций с материалом природы до высших форм культуры. Однако логика, наука о мышлении, не случайно опирается на изучение определённых форм речи – язык занимает особое, «привилегированное» положение среди других форм культуры.

Таким образом возникли три науки, три «эпистеме», соответствующие трём сферам реальности - природе, обществу, мышлению, или, иначе, реальности материальной, социальной и духовной.

В первом веке до Р.Х. к этим трём наукам присоединилась еще одна, четвёртая. Собиратели и систематизаторы рукописей Аристотеля, разделив их на указанные выше три группы, обнаружили, что часть их, причём теоретически наиболее важная и глубокая, не может быть отнесена ни к одной из этих дисциплин. В этих рукописях рассматривались предельно общие вопросы о первых началах вообще всего существующего, о сущем как таковом, в общем и целом, а также о божественном. Сам Аристотель относит эти вопросы к ведению первой философии (протофилософия) или «познанию божественного» - теологии. Эти рукописи были расположены в ряду дисциплин «логика - этика - физика» вслед за рукописями по «фюсика» и потому получили обозначение «та мета та фюсика» – «вслед за физикой» или «то, что после физики». Позднее, в эпоху средневековья, четыре греческих слова слились в одно латинское – metaphysica. Так появилась метафизика, которая с тех пор стала первой по степени общности, глубины и важности областью научного знания – по меньшей мере, до начала XIX в.

Однако сам Аристотель наметил несколько иную классификацию. Прежде всего он отделяет философию от всего остального знания, в том числе наиболее близкого к науке знания-искусства, которое возникает на основе жизненного практического опыта, как его обобщение. Знание, связанное с искусством творения в самом широком смысле этого слова, т.е. с умением, искусностью человека, его способностью к творческой деятельности – это знание о том, как можно что-то сделать: сшить одежду, приготовить пищу, построить дом, вылечить болезнь, составить обвинительную речь в суде и т.п. Это – обширнейшая сфера технического, практически-полезного знания. Согласно Аристотелю, это - низший вид знания, несмотря на его жизненно-необходимое значение. Всякое искусство, всякое «техническое» знание – не наука. Аристотель оценивает знание не по степени его полезности, а по его собственному совершенству – в зависимости от того, в какой степени оно является знанием. Искусство - низший вид знания потому, что оно знает лишь частное и особенное (случайное), и не достигает знания об общей сущности вещей, знания причин, - это лишь знание о средствах, при помощи которых была достигнута та или иная частная цель. Однако самый опытный и искусный врач не знает, как и почему данное средство действует: подействует ли, например это лекарство в аналогичном случае на другого человека и т.д. Это знание – чисто эмпирическое, поверхностное, случайное (знание отдельных случаев), а потому не вполне достоверное, не достигающее уровня «аподиктического», логически необходимого, доказательного знания.

Философию Аристотель разделяет на две части: теоретическую философию и практическую философию. Это различение стало фундаментальным для всей последующей истории науки и философии.

Практическая философия, согласно разъяснениям Аристотеля, как и техническое знание, ещё не есть наука. Она занимает промежуточное положение между умением-искусством и собственно наукой. Её нельзя назвать наукой потому, что её целью не является познание истины, познание бытия – того, что истинно существует. Её предмет - поведение, свободные и сознательные поступки людей, её цель – достижение блага, а не истины. В этом отношении практическая философия близка «искусству»: она направлена на достижение некоторой практической цели, некоторого результата. Но Аристотель тщательно отличает практическое от технического (Кант, вслед за ним, также различает технически-практическое и абсолютно-практическое). В отличие от технического, где цель действия – вне самого этого действия, в практическом цель поступка – сам поступок, именно само действие, а не его «продукт». Ещё более важно, что в отличие от множества искусств, имеющих самые разнообразные цели (конкретные жизненные «блага»), практическая философия говорит лишь об общей для всех людей цели – о том, что такое благо вообще (общее во всех частных благах) и о высшем благе. Практическая философия - это знание не о специальных (частных и случайных) средствах, которыми достигаются те или иные частные, случайные, временные и переменчивые цели (которые одним важны, другим нет, в одно время важны, в другое – не имеют никакого значения), но о том, что ценно само по себе. Иначе говоря, это не знание о средствах (как достичь той или иной цели), но знание о целях: к каким целям следует стремиться, какие цели достойны и какие недостойны. Знание о том, что есть благо вообще, важнее знания о тех или иных частных благах, знание целей важнее знания о средствах (поскольку средства подчинены целям и придумываются, собственно, лишь ради их достижения). Наконец, знание техническое – это знание об отношении человека и вещи (как объекта деятельности, манипулирования, преобразования), а знание практическое – это знание об отношении человека к человеку, субъекта к субъекту, знание об отношениях между людьми. В техническом знании мы имеем дело с отношением свободного субъекта к вещам (тому, что используется только как средство), в практической деятельности – с отношениями между свободными субъектами, личностями. Знание людей и того, как вести себя с ними, важнее знания вещей – того, как их использовать. Поэтому практическое знание выше и важнее технического. Техническое должно быть подчинено практическому. Практическое не может и не должно сводиться к техническому. Для Аристотеля это было совершенно очевидно, в наше время власти техники эти совершенно различные вещи как правило смешиваются, и люди становятся предметом технического отношения, т.е. попросту говоря, используются просто как средство достижения частных целей, используются просто как вещи. Техническое стремится подчинить себе собственно практическое, подменить и вытеснить его. В наше время собственно практическое – это преимущественно юридическая сфера, в которой каждый человек признаётся суверенной и самоопределяющейся личностью, обладающей неотъемлемыми правами человека, согласно которым никто не имеет права распоряжаться человеком как простым средством для чужих целей (как вещью). Именно право в современном «цивилизованном» (буржуазном) обществе прежде всего ограничивает техническое, прагматическое отношение к человеку.

Аристотель впервые совершенно чётко отличает практическое от технического (умения-искусства) и разделяет далее практическую философию на этику, экономику и политику соответственно трём основным видам блага – блага личности (единичное), семьи (частное) и государства (общее).