Во лбу солнце, на затылке месяц, по бокам звезды

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, у него был сын Иван-царевич — и красивый, и умный, и славный; об нем песни пели, об нем сказки сказывали, он красным девушкам во сне снился. Пришло ему желанье поглядеть на бел свет; берет он у царя-отца благословенье и позволенье и едет на все четыре стороны, людей посмотреть, себя показать. Долго ездил, много видел добра и худа и всякой всячины; наконец подъехал к палатам высоким, каменным. Видит: на крылечке сидят три сестрицы-красавицы и между собой разговаривают. Старшая говорит: Если б на мне женился Иван-царевич, я б ему напряла на рубашку — тонкую, гладкую, какой во всем свете не спрядут. Иван-царевич стал прислушиваться. А если б меня взял, — сказала средняя, — я б выткала ему кафтан — из серебра, из золота, и сиял бы он как Жар-птица. А я ни прясть, ни ткать не умею, — говорила меньшая, а если бы — он меня полюбил, я бы родила ему сынов, что ни ясных соколов: во лбу солнце, а на затылке месяц, по бокам звезды. Иван-царевич все слышал, все запомнил — вернулся к отцу и стал просить позволенья жениться. Отец согласился. Женился Иван-царевич на меньшей сестре и стал с нею жить-поживать душу в душу; а старшие сестры стали сердиться да завидовать меньшей сестре, начали ей зло творить. Подкупили они нянюшек, мамушек и, когда у Ивана-царевича родился сын — а он ждал, что ему поднесут дитя с солнцем во лбу, с месяцем на затылке, с звездами по бокам, — подали ему просто-напросто котенка. Сильно Иван-царевич огорчился, долго сердился, наконец стал ожидать другого сына. Те же нянюшки, те же мамушки были с царевной, они опять украли ее настоящего ребенка с солнцем во лбу и подложили щенка. Иван-царевич заболел с горя-печали: очень ему хотелось поглядеть на хорошее детище. Начал ожидать третьего. В третий раз ему показали простого ребенка, без звезд и месяца. Иван-царевич не стерпел, отказался от жены, приказал ее судить. Собралися, съехалися люди старшие — нет числа! Судят-рядят, придумывают-пригадывают, и придумали: царевне отрубить голову. Нет, — сказал главный судья, — слушайте меня или нет, а моя вот — речь: выколоть ей глаза, засмолить с ребенком в бочке и пустить в море; виновата — потонет, права — выплывет. Выкололи царевне глаза, засмолили вместе с ребенком в бочку и бросили в море. А Иван-царевич женился на ее старшей сестре, на той самой, что детей его покрала да спрятала подальше от царя в отцовском саду в зеленой беседке. Там мальчики росли-подрастали, родимой матушки не видали, не знали; а она, горемычная, плавала по морю по океану с подкидышком, и рос этот подкидышек не по дням, а по часам; скоро пришел в смысл, стал разумен и говорит: Сударыня матушка! Когда б, по моему прошенью, мы пристали к — берегу! Бочка остановилась. Сударыня матушка, когда б, по моему прошенью, наша бочка — лопнула! Только он молвил, бочка развалилась надвое, и они с матерью вышли на берег. Сударыня матушка! Какое веселое, славное место; жаль, что ты не — видишь ни солнца, ни неба, ни травки-муравки. По моему прошенью, когда б здесь явилась банька! Ту ж минуту как из земли выросла баня: двери сами растворились, печи затопились, и вода закипела. Вошли они, взял он веничек и стал теплою водою промывать больные глаза матери. По моему прошенью, когда б моя матушка проглянула! — Сынок! Я вижу, вижу, глаза открылись! — По моему прошенью, когда б, сударыня-матушка, твоего батюшки — дворец да к нам перешел и с садом и с твоими детками. Откуда ни взялся дворец, перед дворцом раскинулся сад, в саду на веточках птички поют, посреди беседка стоит, в беседке три братца живут. Мальчик-подкидышек побежал к ним. Вошел, видит — накрыт стол, на столе три прибора. Возвратился он поскорее домой и говорит: Дорогая сударыня матушка! Испеки ты мне три лепешечки на своем — молоке. Мать послушала. Понес он три лепешечки, разложил на три тарелочки, а сам спрятался в уголок и ожидает: кто придет? Вдруг комната осветилась — вошли три брата с солнцем, с месяцем, с звездами; сели за стол, отведали лепешек и узнали родимой матери молоко. Кто нам принес эти лепешечки? Если б он показался и рассказал — нам об нашей матушке, мы б его зацеловали, замиловали и в братья к себе приняли. Мальчик вышел и повел их к матери. Тут они обнимались, целовались и плакали. Хорошо им стало жить, было чем и добрых людей угостить. Один раз шли мимо нищие старцы; их зазвали, накормили, напоили и с хлебом-солью отпустили. Случилось, те же старцы проходили мимо дворца Ивана-царевича; он стоял на крыльце и начал их спрашивать: Нищие старцы! Где вы были-побывали, что видали-повидали? — А мы там были-побывали, то видели-повидали: где прежде был мох — да болото, пень да колода, там теперь дворец — ни в сказке сказать, ни пером написать, там сад — во всем царстве не сыскать, там люди — в белом свете не видать! Там мы были-побывали, три родных братца нас угощали: во лбу у них солнце, на затылке месяц, по бокам часты звезды, и живет с ними и любуется на них мать-царевна прекрасная. Выслушал Иван-царевич и задумался... кольнуло его в грудь, забилося сердце; снял он свой верный меч, взял меткую стрелу, оседлал ретивого коня и, не сказав жене «Прощай!», полетел во дворец — что ни в сказке сказать, ни пером написать. Очутился там, глянул на детей, глянул на жену — узнал, и душа его просветлела! В это время я там была, мед-вино пила, все видела, всем было очень весело, горько только одной старшей сестре.

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки».

Остальное: Михаил Владимирович Толстиков

<== предыдущая лекция	\|	следующая лекция ==>
	\|	Править] Происхождение

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных