Глава 8. Поцелуй ангела

Два Хэнка волокли меня к резервуару, пока Клинер ошивался вокруг. Его ухмылочка была так широка, что казалось, сейчас его голова развалится на две части, может, чтобы исторгнуть мозг, пока не случилась глобальная перегрузка.
Он стоял передо мной и оглядывал с головы до пят. Больше голову, потому что был гораздо ниже. Сигарой он махал тем выразительным способом, который прославил еще Уинстон Черчилль.
— Так что, мисс Мелоун? Есть что сказать? Попросить о пощаде не хотите?
— Да я, в общем-то, не собираюсь умирать. — сказала я.
— Оно еще не значит, что не умрешь.
— Если у меня есть право на последнюю просьбу, — сказала я, — то прошу тебя, научись нормально говорить по-английски.
Не думаю, что он принял это близко к сердцу, потому что ответил:
— Если хочешь последнюю просьбу — пожалуйста. В пределах разумного.
Интересно, посчитал бы он разумным, если бы я придумала ему нацепить огромный значок с надписью «Предел разумного» и всегда так представляться. Но вместо того чтобы злить его, портить ему триумф или просить отпустить меня домой, я попросила:
— Можно мне немного собраться с силами, успокоиться перед этой пыткой?
— Без проблем. Но это не пытка. Скоро ты станешь красивейшей женщиной в мире.
— Это кому как. — сказала я. — И мне кажется, эта красота со временем исчезнет. Быстро.
Он кивнул, вернув сигару в рот.
— Тогда вперед, успокаивайся. Позвать Хильду, чтобы она тебя осмотрела?
Хильда, как я предположила, — та ведьма-гримерша. Идея того, что она будет меня «осматривать» так же не радует, как перспектива того, что мою плоть и кости перекроят, а потом ко мне полезет целоваться каменный убийца. Так что я отклонила его заманчивое предложение.
Вместо этого я вытащила помаду. Один из Хэнков схватился за пистолет, а затем понял, что я размахиваю вовсе не оружием. Ну, это как посмотреть.
— Я должна кое-то сказать, — сказала я мило, осторожно оценивая, где какой Хэнк стоит. По одному с обеих сторон от меня, один у прибора, самый дальний — у выхода.
— Стреляй. — я бы хотела это сказать. Но на самом деле я сказала вот что, — Знаешь, я всегда тобой восхищалась, Макс. — иногда я сама себя удивляю. — Ты очень долго был моим героем. — помните, что я сказала насчет бесстыдства? Я покрывала им себя толстым слоем, как и помадой.
Это определенно привлекло его внимание. На секунду он нахмурился, но затем его тщеславие пересилило. Было понятно, что он мне поверил и наслаждается моими речами.
— Продолжай, — сказал он.
— Нет, правда. Жаль насчет быстрого старения, но все равно… Возможность побыть настоящей звездой студии Старлайт… Пусть даже пару дней. — мои ресницы хлопали как крылья пойманной осы. Если бы у него были мозги, он бы понял, что они так же дружелюбны и безопасны, как эта оса.
— Рад помочь. — сказал он, кажется, искренне.
— Ах, если бы все могло быть иначе. Но я все понимаю, правда. Дело в твоих инвестициях? Ты ведь не можешь никому рассказать, на чем построен твой успех, пусть даже это гениально.
Он махнул сигарой в духе «да ерунда», что было весьма нескромно.
— И у меня есть всего одна просьба. — сказала я. — Я ведь все равно забуду, так? — я прервалась, всхлипнула и выдавила слезу. — Я буду такой знаменитой. Я буду Гидди Семестр. Но я — настоящая я, эта я… Никогда не узнаю об этом.
Он был весь такой сочувствующий в духе «ну полно, полно». Даже Хэнки были немного тронуты, когда я всхлипнула опять и по моей щеке скатилась настоящая слеза. Это впечатляет.
— Но знаешь, — сказала я сквозь слезы, — знаешь, это ничего. Ничего страшного.
Я отвернулась, чтобы они не видели, как я плачу. Ну, точнее, не видели, как я закатываю глаза и глубоко вздыхаю. Когда я повернулась, все выглядело так, будто я снова смогла успокоиться.
— Может, можно как-нибудь по-другому, босс, — сказал один из Хэнков. Я изумилась, увидев слезу в уголке и его глаза.
— Может, еще не поздно. — согласился второй Хэнк.
Эй, ребятки, это мое шоу! Мой звездный час. Я хотела потом вспомнить об этом с чувством «полностью моя заслуга», ну спасибо.
Я покачала головой и отклонила их сочувствие.
— Нет, так должно быть. Я понимаю. Какой выбор есть у мистера Клинера — бедного Макса — какой выбор у него есть?
Может, я переборщила. Очень легко зайти слишком далеко и потерять доверие.
Это был тот самый момент, и я распростерла руки.
— Макс — мой герой!
Он сделал шаг назад.
— Есть лишь одно, чего я хочу, прежде чем… — я захлебнулась рыданиями. — Прежде чем это случится.
Я быстро осмотрела его пиджак и затем метнулась к нему как молния. Прежде чем ближайшие Хэнки и сам Макс могли отреагировать, я схватила его и заключила в объятия. А затем поцеловала в губы, долго и основательно.
Надо отдать ему должное, он ответил. Я с трудом оторвала его от себя. А после того, как я это сделала, он еще долго отходил — такой уж эффект у моей помады.
Как только Макс стал вести себя так, будто у него высосали мозги, я, к своему облегчению, обнаружила в его кармане пистолет. Я вытащила его, повернулась и выстрелила элегантным и, признаюсь, хорошо отработанным движением.
Да, мне было жаль Хэнков. Но они уже были мертвы из-за Макса. Уверена, у одного из них на лбу уже появились морщины. Хотя точно сказать было сложно, дырка посреди этого самого лба мешала обзору.
Второй выстрел раздался так скоро после первого, что был похож на его эхо.
И словно лишь тень первой пули прошла сквозь пиджак Второго Хэнка и окрасила его в цвет алый, как мои губы.
Сзади меня схватила рука и потащила назад.
Это был Макс после поцелуя. Его глаза расширились от восторга, он тяжело дышал и обильно потел. Я выскочила из его объятий, низко присела — действительно низко — чтобы ускользнуть от его рук, одновременно подсекая ноги Третьего Хэнка своей ногой.
Он рухнул лицом в пол. Когда он попытался встать, Макс Клинер наступил ему на голову, пытаясь скорее добраться до меня, отвратительно чмокая губами. Звук, который издала голова Хэнка, встретившись с полом, был почти также отвратителен. После этого он уже не встал.
— Мистер Клинер, — позвал от двери последний Хэнк. Он, похоже, не знал, что делать.
— Вон! — заорал на него Макс.
Хэнк не сдвинулся с места, недоверчиво глядя на нас.
— Пошел вон — оставь нас наедине! У меня и мисс Мелоун есть… — он поднял брови так высоко, что они чуть не слились с остальной шевелюрой.- дела.
У меня был позыв попросить его остаться. Но Хэнк выскочил так быстро, как кролик из шляпы, через которую пропустили ток.
К несчастью, он оставил меня один на один с Максом Клинером. Эффект моего поцелуя с Максом, который я предпочла смерти, порой называли «участью хуже смерти». Хотя это относительно. Но даже учитывая плюсы смерти в сравнении с поцелуем Макса, я бы хотела избежать и того и другого.
— Мелоди! — воскликнул он.
— Мистер Клинер, — осторожно сказала я, пятясь.
— Пожалуйста, зови меня Макс.
— Пожалуйста, вызови мне такси.
Он не посчитал эту реплику емкой и забавной, как посчитали бы многие. Я подумала, что это даже хорошо, учитывая обстоятельства. Вот только я знала, что, пятясь от цепких пальцев Клинера, я все ближе и ближе подхожу к ангелу.
Тела трех Хэнков рассыпались в прах, я старалась на это не смотреть. Клинер этого даже не заметил, и ему было плевать. Его выпуклые глаза смотрели только на меня и на мои собственные выпуклости.
Его прихвостни рассыпались в пыль, и ангел получил еще энергии. Возможно, ей потребуется больше, чтобы двигаться достаточно быстро и стать действительно опасной. И вряд ли ей придется двигаться, если Клинер продолжит наступать на меня. Был очевидный выбор между удушением его (скажем так) энтузиазмом или смертоносным прикосновением существа из выщербленного камня. Выбор, может, очевидный, но отнюдь не простой.
— Мелоди, ты просто строишь из себя недотрогу.
— Я та еще недотрога. — согласилась я.
— Я лишь хочу поцелуя. Еще одного. Меня не никогда еще так не целовали.
Даже не считая двойное отрицание, кажется, я переборщила с помадой.
Максу было плевать.
— Это был поцелуй ангела!
Его губы опасно вытянулись, Клинер зажмурился и ринулся на меня.
Если он думал, что я буду терпеливо стоять на месте и ожидать, пока на меня обрушатся его сморщенные губы, он катастрофически ошибался.
— Я не ангел. — сказала я и сделала шаг в сторону с аккуратностью и грацией, которая впечатлила бы балерину. Макс Клинер наверняка уже имел дело с балеринами.
В данный момент, однако, он имел дело кое с чем совершенно другим. Не найдя меня на пути, он потерял равновесие, по инерции сделал еще несколько шагов вперед и почувствовал объятия и поцелуй совершенно другого ангела.
Кажется, он застыл на месте. Теперь ангел определенно улыбался. Его лицо было уже не таким потрескавшимся, а крылья не настолько побитыми и осыпавшимися.
Макс Клинер посерел, будто из него высосали все цвета. Его лицо покрылось морщинами и треснуло, как древний камень. А затем он просто рассыпался. Горстка пыли упала к ногам ангела. А рядом с ней — хорошо пережеванная сигара.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: