Динамика структурных, мотивационных и иных криминологически значимых характеристик преступлений несовершеннолетних

Наиболее распространенным в криминологии является структурный анализ преступности несовершеннолетних, проводимый по таким видам преступлений, как умышленные убийства, умышленные тяжкие телесные повреждения, изнасилования, разбои, грабежи, кражи, хулиганство.

Статистические данные правоохранительных органов свидетельствуют, что за счет постоянного сокращения в течение длительного периода времени умышленных убийств, тяжких телесных повреждений, разбоев и хулиганств, их совокупный удельный вес в общей структуре преступности несовершеннолетних снизился с 30% в период 1966–•1970 годов до 11% в период 1986–1990 годов, т. е. почти в 3 раза. Однако начиная с 1991 года именно по этим видам преступлений наметился наиболее интенсивный рост.

В 1995 году, по сравнению с периодом 1986–1990 годов, увеличилось число совершенных несовершеннолетними умышленных убийств (с покушениями) на 295%, умышленных тяжких телесных повреждений – на 163%, разбоев – на 223%. В абсолютных данных за 1995 год несовершеннолетние совершили: умышленных убийств (с покушениями) – 1215; тяжких телесных повреждений – 1 950; изнасилований– 1 769; грабежей – 17 452; разбоев –5073; краж – 128 765; хулиганств – 15 811.

Множатся факты завладения и применения огнестрельного оружия, сопротивления и злостного неповиновения законным требованиям работников милиции. Возрастает вовлечение несовершеннолетних в сферу межнациональных конфликтов, что стимулируется деятельностью экстремистских национально-патриотических и шовинистически настроенных организаций и движений.

В среде несовершеннолетних все больше распространяются такие виды преступлений, которые ранее были присущи в основном взрослым, – торговля оружием и наркотиками; притоносодержательство и сутенерство; разбойные нападения на предпринимателей и иностранцев; посягательство на жизнь и здоровье с использованием пыток, другие жестокие способы обращения; мошеннические действия с валютой и ценными бумагами; компьютерные преступления; торговля краденым; рэкет в своей среде; участие в насильственном перераспределении дефицитных товаров.

Все это позволяет сделать вывод, что рост преступности несовершеннолетних в Российской Федерации, отражаемый статистикой, – это реальный факт, а не результат активизации деятельности правоохранительных органов, как часто пытаются объяснить его заинтересованные ведомства и исследователи, их обслуживающие. Больше того, есть основания утверждать, что сведения официальной статистики с каждым годом все меньше соответствуют картине действительного роста преступности. Это происходит, во-первых, за счет уменьшения информированности правоохранительных органов о совершаемых преступлениях. Ввиду слабой эффективности их деятельности, царящего в отдельных регионах страны правового беспредела в милицию все реже поступают сообщения даже о тяжких преступлениях против жизни и здоровья как от потерпевших, так и от медицинских учреждений и иных организаций, располагающих соответствующими сведениями. Во-вторых, и это главное, ввиду существенного снижения реальных возможностей правоохранительных органов справляться в установленном законом порядке с постоянно возрастающим объемом необходимой работы по борьбе с совершаемыми в стране преступлениями.

С точки зрения криминологической оценки происходящего важно ответить на вопрос, каково действительное соотношение в последние годы насильственной и корыстной преступности несовершеннолетних, какие реально происходили здесь мо-тивационные изменения. Учитывая, что статистика не фиксирует мотивы совершения преступлений, мотивационное структурирование можно представить более или менее точно лишь по результатам выборочных исследований. Установлено, например, что при совершении подростками краж корыстные мотивы превалируют лишь в каждом третьем-четвертом случае. В остальных –это мотивы солидарности, самоутверждения в сочетании с групповой зависимостью или гипертрофированным возрастным легкомыслием. Есть данные о все возрастающей распространенности корыстных мотивов при совершении убийств, причинении телесных повреждений (с 15–20% в 80-е годы до 25–40% в период 1991–1995 годов).

Результаты выборочных исследований позволяют также сделать вывод, что корыстная мотивация преступлений, совершаемых несовершеннолетними, за последние годы присутствует практически если не по всем, то по абсолютному большинству составов, ее реальный удельный вес по сравнению с мотивацией иного порядка в настоящее время самый высокий. Он достигает 35–45%.

Основными предметами удовлетворения корыстных мотивов все чаще становятся различного вида импортная и отечественная техника (автомашины, видеомагнитофоны, радио-и фототовары) – до 60%; валюта, ценные бумаги, деньги, золото, серебро, драгоценности – более 20%; дефицитная модная одежда – до 15%.

Реальный рост корыстной направленности в преступности подтверждается и динамикой конкретных видов корыстных преступлений, их значительным увеличением, в том числе и в силу экономических трудностей, снижения жизненного уровня основной массы населения, утраты перспектив сохранения привычных материальных и бытовых условий.

Преступность несовершеннолетних всегда носила преимущественно групповой характер. Доля групповых преступлений, совершаемых несовершеннолетними, примерно в 1,5–5 раз выше аналогичного показателя взрослой преступности и составляет от 20 до 80% в структуре всей преступности несовершеннолетних (в зависимости от видов преступлений, их территориального распределения и т. д.).

В силу возрастных, психологических и иных личностных особенностей групповое поведение как позитивного, так и негативного характера – это норма для несовершеннолетних, а не отклонение от нее.

Стойкое единоличное совершение активных действий со стороны подростка, особенно если они носят противоправный, асоциальный характер, также представляет высокую общественную опасность для общества (по дерзости, изощренности, подготовленности). Если оценивать такое поведение с позиций борьбы с преступностью, то до определенных пределов единоличное совершение преступлений во многом труднее, чем групповое, поддается и выявлению, и фиксации, что часто не позволяет реально видеть и знать, с кем и как бороться.

Однако негативные социальные последствия, которые реально переживает общество в результате противоправных действий, совершаемых группой несовершеннолетних, безусловно, более значительны, чем последствия от действий преступника-одиночки. Повышенная импульсивность, жестокость, интенсивность и ситуативность групповых преступлений, совершаемых подростками, достаточно часто существенно отягощают последствия таких преступлений, часто доводят их до уровня более высокого в сравнении в тем, который наблюдается даже в результате противоправных действий взрослого населения.

В последние годы наметился процесс укрупнения групп несовершеннолетних с противоправным поведением. Примерно три пятых таких групп имеют разновозрастной смешанный характер участников, что усиливает ориентацию их на длительную деятельность такого рода, способствует ее интенсификации, отягощению мотивации, повышению дерзости и упорства.

Активно идет процесс подчинения подростковых групп риска организованной преступности. Расширяется социальная база для пополнения этих групп за счет безработных, несовершеннолетних, занимающихся мелким бизнесом, а также вернувшихся из мест лишения свободы и не нашедших место в жизни, подростков из малообеспеченных, обнищавших семей. Наблюдается процесс все более массового вовлечения несовершеннолетних в структуры теневой экономики и организованной преступности. Лидеры организованной преступности охотно вводят в зону своего влияния подростков, следят за их профессиональным преступным формированием и ростом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: