ЛОГИЧЕСКАЯ СТОРОНА УБЕЖДАЮЩЕЙ РЕЧИ

§28. Логические компоненты доказательства

§ 28. Хотя, как уже говорилось, для аргументации доказательство не имеет обязательного значения и более важна внутренняя (диалектическая) логика построения речи, однако для начинающего ритора есть смысл подробно познакомиться с формально-логической схемой доказательства и методами ее использования в риторике, поскольку это убережет его от многих грубых логических ошибок.

Доказательство — это способ построения воздействующей речи на основе использования рациональных (логических) аргументов. В риторических целях доказательство применяется и в чистом виде, особенно в официальных ситуациях, во всех случаях, когда есть необходимость воздействовать главным образом на разум аудитории. Но еще большее значение для риторики доказательство имеет как база, на которой строятся "риторически обогащенные" формы аргументации.

Из каких же элементов состоит доказательство? Логика указывает на тезис, аргументы и демонстрацию связи аргументов с тезисом.

Специфика компонентов доказательства была наглядно описана замечательным русским логиком С.И. Поварниным: "Та мысль, для обоснования истины или ложности которой строится доказательство, называется тезисом доказательства. Вокруг нее должно вращаться все доказательство. Она — конечная цель наших усилий. Тезис в доказательстве — как король в шахматной игре. Хороший шахматный игрок всегда должен иметь в виду короля, какой бы ход ни задумывал. Так и хороший доказыватель в споре или без спора: о чем он в доказательстве ни заводит речь, всегда в конечном счете имеет в виду одну главную цель — тезис, его оправдание или опровержение и т. п."[84, 4]

АРГУМЕНТЫ — это суждения, посредством которых обосновывается истинность тезиса. Следовательно, аргументом может считаться не всякая правильная и интересная мысль, а только та, которая доказывает наш тезис. Ср. фрагмент, который предлагается как пример правильного аргумента: "Король поэтов Игорь Северянин, о котором энциклопедия писала, что он ресторанно-будуарный поэт, скончался в 1941 г. Его похоронили на таллиннском кладбище, а на могильной плите выбили строки: "Как хороши, как свежи будут розы, моей страной мне брошенные в гроб." Этот факт не вызывает сомнений, так как он может быть проверен каждым, кому доведется побывать в Таллинне."[105, 49] Этот факт, действительно, не вызывает сомнений, но он и не является аргументом, как утверждает автор, поскольку он существует сам по себе, а не приведен в доказательство определенного тезиса. До тех пор, пока не будет предъявлен тезис, не может быть оценена и правильность аргумента (ведь может случиться, что по отношению к тезису эта мысль окажется произвольным аргументом).

Рациональные аргументы относятся к объективной стороне события или явления, не зависят от желания и настроения людей. Их цель — доказать истину. Рассуждение с рациональным аргументом выглядит обычно так: "А, потому что Б" или "Поскольку Б, то А".

Ценность рациональных аргументов во многом зависит от того, насколько они удовлетворяют требованиям логики.

1. Аргументы должны быть истинными. Только из истинных посылок, как известно, вытекает истинное следствие. Нарушение этого правила приводит к таким ошибкам в доказательстве:

а) Ложный довод — это неправильная, антинаучная мысль. Например: члены религиозной секты призывали срочно покаяться, потому что в ноябре наступит конец света. При этом каждому разумному человеку было ясно, что конец света не наступит по меньшей мере так быстро и так просто. Аналогично: "потому что солнце вращается вокруг земли"; "потому что давно найдено универсальное лекарство, помогающее от всех болезней" и т. п. Если эти мысли используются в качестве доводов, то они должны быть квалифицированы как ложные. Вот как эта ошибка выглядит в ораторской практике:

Москва накормленная, холеная, живущая на дачах, с полными холодильниками. А за пределами Москвы электроэнергию дают на 3–4 часа в день, не хватает газа и бензина, стоят в очередях. При коммунистах не было денег, а сейчас не хватает энергии. Сейчас есть деньги, но такие цены, что большинство граждан России не могут обеспечить себе нормальное питание. Миллионы школьников не учатся сегодня, около двух миллионов. Они сидят дома, потому что у их родителей нет денег, чтобы дети пошли в школу. (В. Жириновский)

Этот аргумент был приготовлен для жителей Москвы, не очень хорошо знакомых с положением в других регионах, однако всем немосквичам прекрасно виден обман аудитории, по крайней мере, в той части, где речь идет о нехватке бензина и электроэнергии, чего совершенно не наблюдалось в 1996 году, когда была произнесена эта речь. Если же оратору известны какие-либо конкретные случаи перебоев, он должен был указать именно на них (например, "во Владивостоке в результате забастовки энергетиков сложилась ситуация, когда в июне-июле этого года были перебои с подачей электроэнергии"), а не делать глобальных обобщений.

б) Произвольный довод — это верная мысль, ошибочно представляемая как доказательство нашего тезиса. Тезис не вытекает из этого аргумента. Например: "Я думаю, что команда «Ротор» проиграет сегодня, потому что мне приснился страшный сон". Аналогично: "В этом году хороший урожай пшеницы, значит, будет налажено производство чугуна". Недобросовестный оратор может обосновать все, что угодно. Для этого притягиваются совершенно не связанные с тезисом мысли, которые выдаются за аргументы. Ср.: "Поддержите партию любителей пива! Спрашивают, почему у нас такое название. Но ведь употребление пива — это показатель благосостояния государства. Посмотрите, что пьют в благополучных Норвегии и Германии — пиво! А что пьют у нас? Водку и самогон! Это потому, что у нас плохое экономическое состояние. Именно поэтому мы выбрали пиво как символ экономического благополучия, к которому мы и будем стремиться." (ТВ, Навстречу выборам) Каждому непредубежденному слушателю ясно, что в Германии пьют пиво не вследствие экономического благополучия, а по традиции. В не менее процветающей Франции пьют преимущественно вино, в процветающих США — виски, а в Японии вообще саке. Отсюда ясно, что пиво не может быть символом процветания нации. Следовательно, довод "в Германии и Норвегии пьют пиво" является произвольным по отношению к тезису "пиво является символом процветания нации".

в) Нелепый довод - крайняя форма ложного довода, очевидная, а иногда и утрированная ошибка в рассуждениях. Использование этого приема свидетельствует либо о крайней невежественности, либо об очевидной недобросовестности оратора, например: "Во всех бедах нашего государства виноваты инопланетяне. Именно по их вине развалилась промышленность." Вот как эта ошибка выглядит в публичной речи:

Мы не можем позволить управлять планетой Земля любителям пепси-колы и жвачки. Там нет мозгов. Там все залито пепси-колой и челюсти пережевывают только жвачку. Нет никакой культуры. Нету! Вы когда-нибудь слышали американскую музыку? Где у американцев Чайковский, или Достоевский? Нету ничего! Абсолютно! Есть Шварценегер. Вот, потрясти мускулами. Накачал на таблетках свою кожу, нарастил и показывает это. И тот не является американцем. Тот тоже эмигрировал из своей страны. И чтобы заработать, вот, зарабатывает телом. Мозги там чужие всегда. Только телом зарабатывают. Показать! Ковбои, ну грубые люди. На лошади поскакал, выстрелил, выпил виски, опять прибежал, сжег, убил. Вся культура Америки была на этом. Насилие, насилие, обман и еще раз насилие. (В. Жириновский)

Здесь мысль о том, что американский народ не может претендовать на ведущее положение в мире обосновывается аргументом: "потому что у них нет своей культуры", принимающим утрированную, извращенную форму и сопровождающимся другими софизмами. Такой софизм мог появиться только в расчете на необразованность наших граждан, не знакомых с именами Дж. Гершвина, Э. Хемингуэя, Дж. Лондона, У. Уитмена, Дж. Стейнбека, Т. Уайдлера и т. д.

2. Аргументы должны являться достаточными основаниями для тезиса, т. е. автор обязан приводить такие доводы, которые подтверждают защищаемый тезис. Это требование касается как качества, так и количества аргументов. С одной стороны, аргументов должно быть достаточно для аргументации, но с другой стороны, излишние доводы затрудняют восприятие доказательства и, следовательно, наносят вред речи. Однако в практике нашей риторической деятельности нарушение этого требования чаще всего приводит именно к голословности, бездоказательности утверждений и несравненно реже — к избыточности. Если аргументов недостаточно, то это создает опасность для оратора: опровержение или дискредитация одного аргумента приводит к разрушению всей системы аргументации. В то же время, если аргументов достаточно, то выпадение одного из них к такому разрушению не приводит.

3. Аргументы должны быть суждениями, истинность которых доказана самостоятельно, независимо от тезиса, т. е. они не могут вытекать из тезиса, а должны быть выведены из других суждений, истинность которых для аудитории очевидна. Нарушение этого правила приводит к таким ошибкам:

а) Тождесловие — случай, когда в виде довода приводится для доказательства тезиса тот же тезис, только высказанный другими словами, например: "Это не может не быть правдой, потому что это истина"; или: "Деловая риторика — это риторика, используемая в деловой сфере".

б) Порочный круг в доказательстве состоит в том, что в одной и той же системе доказательств сначала делают тезисом мысль А и стараются ее доказать с помощью мысли Б, потом доказывают мысль Б с помощью мысли А. Например: Бог существует, потому что так говорится в Библии, а Библия является словом божьим.

4. Аргументы не должны противоречить друг другу и тезису. Не должно содержаться противоречия и в формулировке самого аргумента. Ср., например, как в публичном выступлении обосновывается мысль о том, что американский народ не достоин уважения:

От Японии до Панамы — всю планету охватили эти наглые люди, которые сбежали из своих стран 200 лет назад. Вот сегодня кто из России бежит? Жулики, авантюристы. Вот также они бежали и 200 лет назад из Европы в Америку. От правосудия бежали. Вот такие же боевики, как из Чечни. Их нужно расстреливать в Чечне, а они бежали в свободную Америку. То есть там собрались 200 лет назад уголовные элементы. И создали новое государство. Конечно, новое поколение американцев — это уже не уголовники, но их дедушки были преступниками, им нечем хвалиться. И сегодня они проводят эту же линию. Везде солдаты, везде убийства и насилия. «…» А в ситуации войны, естественно, лучшие умы, интеллигенция уезжает, и опять в Америку едут. И сегодня все компьютерные центры Америки, все ученые, занимающиеся вычислительной техникой, это бывшие граждане Советского Союза. Здесь, отсюда брежневские, горбачевские, ельцинские, зюгановские режимы выгнали их туда, потому что они закрывали страну, потому что у них была только одна демократия, только одна модель. Это, конечно, способствовало выезду из России огромного количества людей. После 17-го года из бывшей Российской империи и бывшего Советского Союза в 20 веке нашу территорию покинуло живьем 40 миллионов лучших умов. И большинство из них осело в Европе и Америке. И все, чего достигли Америка и Европа — это умы наших людей. (В. Жириновский) Так кто же убегает из России: уголовники или лучшие умы? И можно ли на основании сказанного сделать вывод, что Америка виновата в том, что из России уезжают ученые?

§29. Типы логических аргументов

§ 29. Теперь обратимся к типам логических аргументов. В качестве допустимых видов доказательства в учебниках по логике обычно приводится небольшой их набор, причем чаще всего даже без особых пояснений. Эту номенклатуру рациональных аргументов установил в своей работе еще В.Ф. Асмус [7], и с тех пор состав и сущность логических аргументов не пересматривались.

Так, например, А.Д. Гетманова выделяет следующие виды аргументов: 1. Удостоверенные единичные факты. 2. Определения как аргументы доказательства. 3. Аксиомы и постулаты. 4. Ранее доказанные законы науки и теоремы как аргументы доказательства.[25, 181–183]

Аналогично решается вопрос о видах аргументов и в других учебниках. Ясно, что для риторических целей не все из перечисленных видов могут быть приняты безоговорочно. Поскольку логика имеет дело прежде всего с научным доказательством, то и среди аргументов приоритет отдает научным теориям, гипотезам и т. п. Однако в речи, не посвященной узкому научному вопросу, ценность разного рода логических доводов представляется иначе.

§30. Факты

§ 30. 1. Факты — это предложения, фиксирующие эмпирическое знание. Например, утверждение "Иванов нанес ущерб нашему предприятию" может быть доказано фактом хищения им материальных ценностей. А утверждение "Химический завод загрязняет атмосферу" подтверждается фактом наличия в его выбросах недопустимого количества вредных веществ. Факты могут служить самым надежным аргументом доказательства, если они правильно подобраны и объективно отражают картину события. Ср.: "Поскольку установлено, что температура воздуха на Венере более 300 градусов, можно утверждать, что жизнь в известных нам формах там невозможна." Факты существуют независимо от того, что мы о них думаем, какими свойствами личности мы обладаем, в каком психическом состоянии находимся в момент их восприятия. Однако из этого вовсе не вытекает, что рассуждение, построенное на основе фактов всегда объективно, даже если факты сообщаются абсолютно правильные.

Чаще всего в риторической практике сам по себе факт, как бы он ни был точен и существен, не оказывает воздействующего влияния на слушателей, если он не обработан специально для убеждающей речи, т. е. если ему не дана оценка и не показана его связь с другими фактами и аргументами. В речи обычно создаются конструкции, включающие помимо самого факта и интерпретацию говорящего. Оценка действительности в этом случае зависит от психического состояния, личностных особенностей, уровня подготовки и многого другого, чему сам человек не придает значения как фактору, влияющему на его восприятие, а потом и на точку зрения. Таким образом, в реальной практике факт обычно трудно бывает отделить от мнения, поскольку факты всегда предлагаются аудитории уже обработанными в чьей-то оценке. Как писал Л.С. Выготский, "Во всякой идее содержится в переработанном виде аффективное (эмоциональное) отношение человека к действительности, представленной в этой идее."[24, 54] Например, команда нашей школы заняла на соревнованиях по футболу в районе пятое место. Сам по себе этот факт ничего не значит, он только регистрирует положение вещей. Если включить его в систему аргументации, то с его помощью можно доказать совершенно противоположные мысли. "Наша команда первый раз принимала участие в таких соревнованиях и сразу сумела завоевать почетное пятое место, что говорит об улучшении физкультурной работы в школе". Или наоборот: "Если в прошлом году наша команда была чемпионом района, то в этом году скатилась на пятое место, что говорит о плохой физкультурной работе в нашей школе". Обоснование можно усилить, указав на связь с другими событиями, ср.: "Как известно, в нашей школе всю зиму ремонтировался спортзал и команде негде было заниматься. Несмотря на это, наши ребята сумели мобилизоваться, сыграть не хуже других команд и занять почетное пятое место" и т. д.

Ср. также пример из юморески Х. Кноблока "Трудно быть директором", откуда видно, что из одного и того же факта могут быть сделаны противоположные выводы: "… решает вопрос быстро — тороплив, не хочет думать. Решает медленно — перестраховщик. Требует новую штатную единицу — раздувает штаты. Скажет, что справимся своими силами, недовольны: "На наших костях хочет въехать". Обходится без указаний сверху — вольнодумствует, выполняет указания точно — старый бюрократ. Держится по-дружески — хочет втереться в доверие, держится обособленно — сухарь, зазнайка. Дела идут хорошо — "В конечном счете это мы работаем", снимают за невыполнение плана — "Поделом, он один виноват".

Таким образом, утверждение о том, что аргументация, построенная на фактах, всегда объективна и правдива, можно принять только с оговорками. Жизнь сложна и противоречива, в ней можно найти факты как за, так и против предлагаемого решения. Однобокое освещение общественного явления, даже подтвержденное правдивыми фактами, не дает возможности составить объективную картину события и принять разумное решение. Например, обсуждается вопрос, выбирать ли директора предприятия на второй срок. Работал он неплохо, однако и недостатки, конечно, есть. Противник директора отбирает только отрицательные факты и создает в речи черный образ провалов и неудач. Сторонник игнорирует недостатки, а рассказывает лишь о победах и достижениях. Хорошо, если аудитория услышит оба выступления и получит материал для объективной оценки работы директора. Однако чаще всего слово предоставляется только сторонникам, недостатки же и упущения тщательно замалчиваются. Все сообщаемые факты абсолютно правдивы, но объективной картины не дают.

Интересный пример того, как подбор фактов способствует усилению или ослаблению высказывания, приводит Л. Войтасик: "Ирвинг Браун поставил под сомнение научную ценность заключения о вреде курения. При этом он ссылается на мнение доктора Уильямса, лауреата Нобелевской премии, которое противоречит выводам этого заключения." Или: "Ирвинг Браун поставил под сомнение научную ценность основ заключения о вреде курения. Ирвинг Браун является вице-президентом табачной фирмы "Филип Моррис"."[17, 258]

Таким образом, хотя факты и являются рациональными доводами, нередко в частных риториках, относящихся к ораторике, они используются для построения сугубо эмоциональной аргументации и служат для внушения определенных идей.

В современной ораторской практике нередки случаи, когда под видом фактов используются сомнительные бездоказательные утверждения, которые аудитория не в состоянии проверить, и должна либо поверить оратору на слово, что это так, либо усомниться в его порядочности. Какой из этих вариантов предпочтут слушатели зависит, во-первых, от степени правдоподобности высказанного довода, во-вторых, от степени авторитетности оратора в глазах слушателей, а в-третьих, в немалой степени от уровня риторической подготовки, от умения отделить объективные факты от домыслов оратора. Основное назначение таких утверждений — воздействовать на аудиторию, поэтому такие псевдо-факты не могут считаться логическим аргументом, а должны рассматриваться среди риторических уловок. Отдельным предметом обсуждения должна стать этичность применения этого приема в речи. Ср. например: "Придумывают слова, имитируют, как оболванить людей, как их сделать управляемыми. То что немцы не успели сделать, испытывая оружие воздействия на мозг, сегодня это делают американцы хорошо, заслав новые учебники, где говорят, что национализм — это страшное что-то. Порнография и наркотики — это нормальный образ жизни. А национализм это нельзя. Неудобно себя чувствовать русским." (В. Жириновский) — То, что именно американцы «заслали» к нам новые учебники, не может быть воспринято как факт без дополнительного доказательства, на которое нет и намека в речи. Или: "Сегодня коммунисты проводят свой митинг по поводу годовщины своего противостояния с властью, а этим противостоянием руководили из этого дома. Из этого дома по-английски отдавали команды кому куда двигаться, идти, стрелять. И коммунисты не по адресу стоят в другом месте сейчас." (В. Жириновский) - То, что американцы отдавали команды, непосредственно руководили событиями 1993 года в Москве, не является очевидным фактом и должно быть доказано оратором, в противном случае аудитория вправе считать это утверждение ошибкой, предвосхищением основания.

Чтобы не впасть в такую ошибку, необходимо указывать конкретные приемы установления факта: опрос свидетелей, изучение документов и других источников, экспертиза, эксперимент, логическое моделирование. Причем сами эти приемы относятся к ведению специальных наук и не изучаются риторикой.

Факты в риторической практике подразделяются на системные и исторические. К системным относятся выводы науки, объективные показатели состояния дел и т. п. Например: "Президент правомочен выступать от имени российского народа, поскольку он избран этим народом." Если же речь идет о прошедших событиях, то используется исторический факт, который выглядит как изложение обстоятельств дела: привести факты по делу, значит, рассказать, как было дело:

Суть рапорта чиновника особых поручений Макарова заключается в следующем: департамент полиции обвиняется в оборудовании преступной типографии и в распространении воззваний агитационного характера… При производстве по этому делу тщательного расследования оказалось следующее: в середине декабря 1905 года жандармский офицер Комиссаров напечатал на отобранной при обыске бостонке воззвание к солдатам с описанием известного избиения в городе Туккуме полуэскадрона драгун, с призывом свято исполнять свой долг при столкновении с мятежниками. Это воззвание было послано в Вильну в количестве 200–300 экземпляров. Кроме того, был сделан набор другого воззвания к избирателям Государственной думы. В это время его начальству стало известно об этих его деяниях, и оно указало ему на всю несовместимость его политической агитации с его служебным положением и потребовало прекращения его деятельности, внушив ему, что оставление на службе одновременно с политической деятельностью невозможно. Вследствие этого был немедленно уничтожен набор воззвания к избирателям и была послана телеграмма в Вильну об уничтожении тех экземпляров воззвания к солдатам, которые не были еще розданы. (П.А. Столыпин)

§31. Статистика

§ 31. 2. Статистика — количественные показатели развития производства и общества, их соотношение и изменение — находится в неразрывной связи с качественным содержанием объекта. И хотя статистика — это всего-навсего "особо организованные факты", правила ее использования должны быть оговорены особо.

Статистика в небольших количествах может появляться практически в любом виде публичной речи. При этом обязательно указывается источник таких сведений. Если выступление не слишком официальное, можно сказать: "Как сообщило вчера московское радио…." или "По данным "Российской газеты” от 1 октября этого года.…" Если выступление готовится по официальному поводу и для серьезной аудитории, необходимо ссылаться на статистические сборники, справочники. Но ни в каком публичном выступлении нельзя сказать: "По данным надежного источника.…" или "По подсчетам одной центральной газеты.…" — это неуважение к аудитории. Статистика — надежный тип рационального аргумента, поскольку помогает конкретизировать сообщение, сделать его более точным. Но это не значит, что чем больше цифр, тем лучше. Наоборот, цифр должно быть совсем немного, и употреблять их нужно с большой осторожностью. Вот оратор на IV Съезде народных депутатов РСФСР говорит: "Несколько слов об итогах прошлого года. Несмотря на сокращение производства на селе на 4 %, общая сумма прибыли в агропромышленном комплексе составила 37,5 миллиардов рублей. При крайне неблагоприятных погодных условиях и снижении объемов производства с убытками закончили свою деятельность около 3 % совхозов и 2,6 % колхозов. Совокупная рентабельность сельскохозяйственного производства составила 37 %, производства зерна — 158 %, мяса — 26 % и молока — 56 %."

К этому оратору можно предъявить сразу три претензии. Во-первых, в его речи слишком много цифр, слушатели не смогут запомнить такое количество статистических данных. Во-вторых, все цифры имеют значение только в сравнении. Будучи произнесенными изолированно, они повисают в воздухе и теряют всякий смысл. Для подавляющего большинства депутатов Съезда цифра "рентабельность производства мяса 26 %" не значит абсолютно ничего, поскольку не ясно, выросла ли эта рентабельность по сравнению с прошлым годом или упала и какую рентабельность хотело бы иметь правительство. Человек, выступающий не перед узкими специалистами в этой области, а перед весьма разнородной аудиторией, должен всегда помнить о необходимости интерпретации сообщаемых цифр. В-третьих, в устной речи можно пользоваться только целыми цифрами, десятые хороши лишь в письменном тексте.

Пример правильного употребления статистики: "Как ни объясняй, никому нельзя, здравому, объяснить экономику, которая производит тракторов в 5 раз больше на душу населения, комбайнов — в 10 раз больше на оную душу, чем США, а хлеба производит почти в 2 раза меньше. Но это еще полбеды. А башмаков производит втрое больше (лучше бы она их и не производила!), чем США. Но тут еще другие вещи. К примеру, с сахаром. Ну, вот мой внук, слава богу, научился ходить с карточкой в очередь за сахаром. У нас его 31 кг на душу населения, в Штатах 22 — и никакой очереди нет, и талонов нет (теперь и в Москве талоны). Зачем же такая индустрия?" (Ю.Д. Черниченко)

Цифры, точно так же, как и факты, сами по себе ничего не доказывают — все зависит от того, в какую систему доказательства они попадут. Интересный пример диаметрально противоположной интерпретации одной и той же статистики из выступления участника обсуждения концертной деятельности в СССР приводит Л.Г. Павлова: "Назову две цифры, отражающие масштабы концертной деятельности на протяжении одного только года. 500 тысяч концертов, которые посетили 140 миллионов человек. Впечатляет. Получается, что каждый второй житель, нас теперь 280 миллионов, раз в год побывал на концерте… Мы любим так говорить: каждый второй, каждый третий, каждый четвертый. Давайте посмотрим с другой стороны, и тогда вдруг окажется, что среднестатистический концерт у нас посещают 280 человек. И тут, если сопоставить с населением страны, получается совсем другая арифметика. Не каждый второй, а один из миллиона. Один побывал, а 999 тысяч 999 человек не пришли в концертный зал. 140 миллионов слушателей в год — это означает, что советский слушатель побывал на концерте в течение почти двух лет лишь один раз. Вот вам конкретный, реальный, человеческий фактор, вот вам отчетная эквилибристика с цифрами."[78, 76]

§32. Определение

§ 32. 3. " Определение представляет собой логическую операцию, предназначенную для прояснения значения используемого термина, выражения неизвестного термина через значение уже известного, уточнение этого смысла и значения."[51, 220] Определение может стать ценным рациональным аргументом в речи. Задача определения — обобщить, дать представление о предмете как части более широкой категории. Чтобы дать определение, необходимо отыскать сущностные признаки определяемого предмета, те признаки, которые помогают отличить данный предмет от других. Этому виду аргументов риторика уделяла много внимания с самой древности. Так, подробно разбирает специфику определения Аристотель в своей «Топике»: "Определение есть речь, обозначающая суть бытия [вещи]. Оно заменяет имя речью или речь речью, ибо можно дать определение тому, что выражено речью. Но кто каким-то образом объясняет нечто одним только именем, тот, ясно, вовсе не дает определения предмета, так как каждое определение есть какая-нибудь речь; однако и такого рода [имя] должно считаться определительным, как, например, когда говорят, что прекрасное есть подобающее."[7, 352]

Со временем, однако, логические и риторические требования к определению стали существенно разниться. Если логика требует всестороннего охвата признаков определяемого понятия, объективного описания его сущности, то в риторических целях не возбраняется определение на основе второстепенных признаков, важных для речи оратора, т. е. говорящий дает не всеобъемлющую дефиницию, а определяет лишь одну сторону предмета. Поэтому нередки случаи, когда одно и то же явление, особенно сложное явление, получает определения на основании совершенно разных признаков. Ср., например, в речи И.П. Друцэ на I Съезде народных депутатов СССР, посвященной вопросам неправильной кадровой политики в Союзе, дается такое определение застоя: "Что такое застой? Мы против него который год боремся и никак не можем выяснить, что такое застой. С моей точки зрения, застой есть разложение страны путем отбора и утверждения кадров по отрицательному признаку в том смысле, что чем человек менее достоин своей должности, тем прочнее он ввинтится в свое кресло и не освободит его ни при каких обстоятельствах". А вот совершенно другой взгляд на проблему: "Давно известно, что человеческое знание творится и идет вперед путем необычайно сложного процесса борьбы мнений, верований, убеждений. Пока такая борьба возможна — в обществе царит здоровая атмосфера, общество развивается. Но как только возникает требование единомыслия и единогласия — так настает величайший враг движения вперед: спокойствие застоя. Застой — это смерть умственной жизни." (В.А. Смирнов)

Таким образом, чтобы дать риторическое определение, необходимо вычленить и обобщить сущностные для речи оратора признаки явления и дать его характеристику в связи с обсуждаемым вопросом.

Именно поэтому риторические определения предмета могут оказаться довольно субъективными. Ср., например, определения из пособия по риторике, составленного в XIX веке И. Гавриловым: "Медведь — всем известный зверь, своею неуклюжестью и неповоротливостью вошедший в пословицу." "Дуб — самое красивое дерево нашего климата." Это, несомненно, определения, поскольку объясняют сущность предмета через его принадлежность к более широкому роду (медведь — зверь, дуб — дерево) и указывают на его отличительные свойства (медведь — неуклюжий, дуб — красивый). Однако эти свойства не являются ни самыми важными для этих предметов, ни хотя бы объективными ("дуб — самое красивое дерево" — чисто оценочное суждение, субъективное восприятие).

Аналогично рассматривает сущность определения Х. Перельман. Он считает, что определение — не логическая процедура, а риторическая фигура. Как он пишет, "мы имеем дело с риторическим определением, когда оно имеет цель не прояснить смысл понятия, а подчеркнуть те аспекты, которые усиливают желаемый убеждающий эффект."

Ср.: "Как понимает правительство термин "личная собственность" и что понимают противник и законопроекта под понятием "собственности семейной". Л и ч н ый собственник, по смыслу закона, властен распоряжаться своей землей, властен за к репить за собой свою землю, властен требовать отвода о т де л ьных участков ее к одному месту; он может прикупи т ь себе земли, может заложить ее в Крестьянс к ом банке, может, наконец, продать ее. Весь запас его разума, его воли н аходится в полном его распоряже н ии: он в полном смысле слова кузнец своего счастья. Но, вместе с тем, ни закон, ни государство не могут гарантировать его от известного риска, не могут о б еспечить его от возможности утраты собственности, и ни одно государство не может обещать обывателю такого рода страховку, погашающую его самодеятельность." (П.А. Столыпин)

Судебная риторика широко использует риторические определения для указания на сущность того или иного явления, однако при квалификации уголовно наказуемых деяний (клевета, подлог, ограбление и т. п.) должна прибегать исключительно к логическим приемам определения, поскольку от точности и непротиворечивости такого определения зависит вынесение постановления о наказании. Пример такой работы над логическим определением понятия «клевета» приводит А.Ф. Кони: "Уложение о наказаниях говорит о взыскании за клевету, не определяя содержания этого понятия, и Сенату пришлось, прежде всего, разъяснить, что под клеветою разумеется заведомо ложное обвинение кого-либо в деянии, противном правилам чести. Жизнь показала, однако, что такие обвинения, подчас грозящие неповинному и составляющие "поджог его чести", размеров и пределов которого не может предусмотреть и ограничить даже сам клеветник, часто распространяются с бессовестным легкомыслием, с преступной доверчивостью ко всякому случаю, дающему пищу злорадному любопытству. Пришлось пойти дальше и разъяснить, что под клеветою должно быть понимаемо не только заведомо ложное, но и не заведомо истинное обвинение в деянии, противном правилам чести. Но жизнь в своем вечном движении поставила вскоре другой вопрос. Было распространено с умыслом не заведомо верное известие о получении образованным и воспитанным случайным посетителем ресторана пощечин и о последующем затем выталкивании его вон. Оскорбитель защищался тем, что, делая сообщение непроверенного и лживого слуха, он не обвинял обиженного в каком-либо действии, противном правилам чести, так как получение пощечины не есть действие получившего ее, и, следовательно, здесь не может быть основания для обвинения в клевете. Пришлось снова пойти дальше — и явилось разъяснение нашего кассационного суда о том, что здесь есть клевета, так как было разглашено ложное обстоятельство о таком обращении с жалобщиком, которое ложится тяжким пятном на личное достоинство подвергшегося такому обращению, приводя к неизбежному выводу, что это поругание его чести вызвано его собственными действиями, при которых он сам своею честью не стеснялся и ею не дорожил." [8]

§33. Ссылки на законы

§ 33. 4. Ссылки на законы, документы, постановления и другие нормативные акты, обязательные для выполнения. Логика неохотно признает этот тип аргументов, считая его нормативно-оценочным. Действительно, доказать математическую теорему невозможно ссылкой на некий нормативный документ. Однако в общественной практике такое доказательство вполне объективно, поскольку для законопослушного гражданина необходимость выполнения законов и распоряжений верховной власти является неизбежностью. Ср.: "При разработке республиканской концепции самоуправления и самофинансирования мы не могли не учитывать этого и предложили объявить землю, природные богатства исключительной собственностью Казахской ССР. И что вы думаете? Против выступили почти все союзные министерства. Это говорит о том, что столпы административно-ведомственного диктата остаются верными себе и спустя 5 лет с начала перестройки. Кстати, если обратиться к истории, то согласно Декларации об образовании СССР, принятой в 1922 году, республика никому не передавала права собственности на свою территорию, она лишь добровольно делегировала некоторые из своих прав центру." (Н.А. Назарбаев)

"Вообще говоря, в человеческих поступках и действиях необходимость, неизбежность или неотвратимость того или иного решения определяется именно самими людьми, обществом или избранными ими властями. Требования соблюдения норм морали, права, законов гражданского общества в различных сферах деятельности как раз и служат теми основаниями, с помощью которых мы аргументируем свои решения и поведение в разных ситуациях повседневной практики. В зависимости от различия в характере таких норм и законов, люди приходят к разным заключениям (или решениям) при аргументации."[93, 300]

Ссылки на законы весьма важны для всех частных риторик, входящих в ораторику, однако совершенно особую роль они занимают в судебной речи, где такие ссылки оказываются обязательным и наиболее значимым аргументом. Важную роль играет этот вид аргумента и в парламентской практике, где применяются ссылки на ранее принятые решения Думы или на заключение парламентской комиссии, решения Конституционного суда или регламент и т. п.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: