Владимир Федорович Одоевский

В.Ф.Одоевский (1803—1869) был одним из властителей дум своего времени. Философ, писатель-сказочник, автор мистиче­ских повестей и рассказов, талантливый музыкант — таков еще не полный перечень его дарований и направлений деятельности. Особо подчеркнем, что Одоевский является основоположником сельской начальной школы в России. самобытный философ, талантливый писатель, музыковед, педагог, пропагандист фольклора, издатель альманаха «Мнемозина» и журнала «Московский вестник», соредактор пушкинского «Современника». Будучи помощником директора Публичной библиотеки в Петербурге, директором Румянцевского музея (книгохранилище которого стало основой Российской государственной библиотеки), он способствовал развитию книжного дела в России. В сфере его разносторонних интересов находилась и детская литература.

Творчество Одоевского как писателя принадлежит к русской романтической прозе 30-х годов XIX века. В этом смысле характер­ны его повести «Последний квартет Бетховена», «Себастиан Бах», «Импровизатор», «Елладий», «Княжна Зизи», «Княжна Мими» и др. Художественная манера его отмечена сложным взаимодей­ствием отвлеченной философской мысли с глубоким проникно­вением в жизненные характеры и яапения. В детскую литературу Одоевский вошел как создатель великолепных «Сказок дедушки Иринея» (дедушка Ириней — «детский» псевдоним писателя), заслуживших широкую популярность у юных читателей.

Вклад Одоевского в детскую литературу значителен. Его произве­дения для детей, составившие два сборника: «Детские сказки де­душки Иринея» (1840) и «Детские песни дедушки Иринея» (1847) — высоко ценил Белинский. Критик писал, что такому воспитате­лю, какого имеют русские дети в лице дедушки Иринея, могут позавидовать дети всех наций: «Какой чудесный старик, какая юная, благодатная душа у него, какой теплотой и жизнью веет от его рассказов, и какое необыкновенное искусство у него — зама­нить воображение, раздражить любопытство, возбудить внимание иногда самым по-видимому простым рассказом».

В.Ф.Одоевский принадлежал к княжескому роду Рюрикови­чей. Он окончил Московский университетский Благородный пан­сион, где учились многие русские писатели и декабристы. Один из известных декабристов — Александр Иванович Одоевский — был двоюродным братом Владимира Федоровича и человеком, близким ему по убеждениям.

Уже в юные годы (в 1823 году) В.Ф.Одоевский организовал и возглавил «Общество любомудрия» — философский кружок, объе­динивший многих талантливых и благородных людей, озабочен­ных судьбой Отечества и поисками истины. В его литературно-музыкальной гостиной (уже в Петербурге, куда он переехал из Москвы в 1826 году) собирались лучшие представители русской интеллигенции: Пушкин, Вяземский, Гоголь. Лермонтов... Став директором Публичной библиотеки и заведуя Румянцевским му­зеем, Одоевский общается со многими учеными, а также с мно­жеством людей из самых разных социальных и культурных слоев русского общества того периода. Это были и придворные, и дип­ломаты, и чиновники разных рангов, а иногда обитатели столи­чного «дна». В то же время Одоевский сотрудничал в журнале «Оте­чественные записки». Его направленная на просвещение народа обширная деятельность носила практический характер и была столь плодотворной, что современники называли его князем-демо­кратом.

Очень серьезно занимался Одоевский вопросами воспитания детей. Он стремился создать здесь свою теорию, основанную на «педагогической идее» с гуманистической тенденцией. Свои мыс­ли по этому поводу писатель изложил в большом труде «Наука до наук», который он создавал долгие годы. Вслед за Белинским пи­сатель призывал в результате воспитания ребенка получать нрав­ственного человека, а то, чему детей обучают, должно было иметь связь с реальной жизнью.

Особую заботу Одоевского вызывали «непроснувшиеся» дети — маленькие люди, находящиеся во власти инстинктивного жела­ния ничего не делать, т.е. «ничего не мыслить». Обязательно сле-довато пробудить в растущем человеке мысли и чувства. Писатель полагал, что важную роль в этом играет сказка.
И еще одно наблюдение Одоевского заслуживает внимания.

Сказка Одоевского создана на пересечении фантастического, мистического и вполне научного интереса к тайнам человеческой психики

В творчестве, обращенном к детям, Одоевский прежде всего ставил задачу развить умственные способности ребенка, «укрепить его умственные силы». Вообще же задачу литературы Одоевский видит в пробуждении «непроснувшегося» детского ума, в содействии духовному росту ребенка. Одновременно с этим писатель ставит задачу развить «благодатные» чувства в душе ребенка.

В художественном отношении рассказы Одоевского традиционны -- сентиментальны, откровенно дидактичны. Более оригинальны рассказы и очерки Одоевского научно-познавательного плана. Часто переиздавались и получили высокую оценку критики познавательные очерки «Два дерева», «Анекдоты о муравьях», документальный рассказ-очерк «Столяр» о сыне ремесленника, впоследствии известном архитекторе, добившемся упорным трудом успеха и славы.

Одоевский утвердил в литературе для детей жанры научно-художественной сказки, научно-познавательного рассказа, очерка. Успешно писал он волшебные сказки, рассказы, стихи, пьесы. В произведениях сочетаются элементы романтического, реалистического и сентиментального повествования. В его творчестве переплелись фантастика и пропаганда науки, просвещения, реалистичность и прямой дидактизм. Он одним из первых стал создавать произведения, ориентируясь на читателей младшего школьного возраста.

Для произведений Одоевского, адресованных детям, характерны естественность и научность содержания, увлекательность и драматизм повествования, убежденность в могуществе человеческого разума. Классическим произведением, выдержавшим множество изданий и не потерявшим значения до наших дней, стал его «Городок в табакерке». Сложный научный материал, по выражению Белинского, «ловко приноровлен к детской фантазии». Одоевский находит понятные ребенку сравнения: колокольчик похож на мальчика с золотой головкой и в стальной юбочке; молоточки напоминают каких-то унылых господ на тоненьких ножках и с длинными носами; валик преображается в надзирателя, который переворачивается с боку на бок. С помощью сказочных образов писатель стремится популярно рассказать детям о законах механики. Каждый персонаж сказки наделен индивидуальными чертами, которые проявляются и во внешнем облике, и в поведении, и в речи. Похожая на змейку царевна-пружинка беспрестанно движется, «то свернется, то развернется», ведет себя властно, толкает под бок надзирателя Валика. Дядьки-молоточки злые, бесцеремонные, колотят бедных мальчиков-колокольчиков.

Жизнь и творчество А.Погорельского

С именем Антония Погорельского часто сочетается эпитет «пер­вый». Он — автор первой в русской литературе фантастической повести, одного из первых «семейных» романов, первой повести­сказки для детей «Черная курица, или Подземные жители». Сказка увидела свет в 1828 году и принесла автору долгую славу выдаю­щегося детского писателя, хотя и была его единственным творе­нием для маленьких читателей

Между тем литературная деятельность писателя (настоящее его имя — Алексей Алексеевич Перовский, 1787—1836) продолжа­лась всего пять лет: в 1825 году вышла его повесть «Лафертовская маковница», а в 1830 году — роман «Монастырка». Романом зачи­тывались современницы автора, особенно юные. А первым произ­ведением восхищался Пушкин, ему очень понравился такой пер­сонаж, как кот Мурлыкин.

Погорельскому одному из первых в русской литературе удалось подчинить педагогическую задачу художественному вымыслу. К нему вполне можно применить определение Н. И. Новикова — воспитание ребенка «приятным для него способом». На примере Алеши (Черная курица) он убедительно показывал, что хорошо, а что плохо. Пло­хо лениться, заноситься перед товарищами, быть легкомыслен­ным и болтливым (ведь из-за этого в подземном царстве и про­изошло несчастье). И хорошие черты тоже четко определены в поступках Алеши. Автор показывает и самоценность детского воз­раста, богатство душевного мира ребенка, его самостоятельность в определении добра и зла, направленность творческих способно­стей. Впервые после «Рыцаря нашего времени» Н.М.Карамзина героем произведения стал ребенок.

Закрепилась в детской литературе после этой повести и воз­можность существования двух планов повествования: детского и взрослого. У Погорельского это проявляется в манере рассказа, очень близкого к живому разговору воспитателя с ребенком. Речь повествователя рассудительна, сочувственна, с оттенками мягко­го юмора и сентиментальности, уместной в воспоминаниях взрос­лого о своем детстве. Мир взрослого раскрывается в его рассужде­ниях с философским и психологическим подтекстом, в истори­ческих отступлениях (например, в рассказе о том, каким раньше был Санкт-Петербург) и, наконец, в стремлении донести до слу­шателя-читателя аромат ушедшей эпохи: «Алешу позвали наверх, надели на него рубашку с круглым воротником и батистовыми манжетами с мелкими складками, белые шаровары и широкий шелковый голубой кушак, — описывает Погорельский детскую одежду XVIII века. — Длинные русые волосы, висевшие у него почти до пояса, переложили наперед по обе стороны груди, — так наряжали тогда детей, — потом научили, каким образом он должен шаркнуть ногой, когда войдет в контору директор, и что должен отвечать, если будут сделаны ему какие-нибудь вопросы».

Еше одна важная заслуга Погорельского: своей повестью «Чер­ная курица, или Подземные жители» он фактически положил начато формированию языка отечественной детской прозы. Его произведение написано тем же языком, какой постоянно звучал в культурных семьях того времени, — без трудных для детей книж­ных и устаревших слов. «Вдруг вышли они в зату, освещенную тремя большими хрустальными люстрами. Зала была без окошек, и по обеим сторонам висели на стенах рыцари в блестящих латах, с большими перьями на шлемах, с копьями и щитами в руках. Чернушка шла вперед на цыпочках и Алеше велела следовать за собой тихонько, тихонько...»

Формирование теории и критики детской литературы

Виссарион Григорьевич Белинский (1811 — 1848) — первый ве­ликий русский критик, родоначальник того направления в отече­ственной литературной критике, которое связано было впослед­ствии с именами Чернышевского, Добролюбова, Писарева и по­лучило название революционно-демократического. Свой литера­турный дар Белинский целиком посвятил созданию эстетической программы реалистического направления и стал в 40-х годах XIX века его идейным вдохновителем. Его неукротимому темпе­раменту необходима была публичная трибуна, а журнальный, пуб­лицистический характер отечественной критики, возникший в России в немалой степени благодаря организаторским способно­стям самого Белинского, как нельзя лучше способствовал выра­жению его взглядов.
Взгляды же его сформировались на основе лучших традиций отечественной литературной критики и достижений прогрессив­ной западноевропейской мысли. Может быть, кое-что в его раз­мышлениях о литературе и признается сегодня устаревшим, но все исследователи творчества великого критика отдают ему паль­му первенства в разработке последовательной эстетической си­стемы воззрений на искусство, историко-литературной концеп­ции, во введении в литературоведение и критику основных теоре­тических понятий и терминов.
Исходный пункт эстетики Белинского — определение сущно­сти и специфики искусства — лег в основу первой же его статьи «Литературные мечтания», появившейся в 1834 году. Почти одно­временно с ней были напечатаны и его первые небольшие рецен­зии на детские книги. С тех пор наряду с проблемами «взрослой» литературы он постоянно занимался вопросами детского чтения. Около шестидесяти работ посвятил критик детям, создав основа­тельную критико-педагогическую теорию детской литературы.

Литературная критика играла особую роль в общественной жизни второй половины XIX века. Традиционно русское обще­ство усматривало в литературе главный центр своего духовного бытия. Говоря о художественном творчестве, критика, по суще­ству, обсуждала актуальные жизненные проблемы и тем самым оказывала огромное влияние на общественное мнение, а значит, и на социальные преобразования. 50—60-е годы вошли в историю как время острой критической мысли, общественной активно­сти, подъема культуры и науки. В литературе тогда блистали имена Герцена, Тургенева, Л.Толстого, Салтыкова-Щедрина, Некрасо­ва, Достоевского.
С расширением образованности и ростом культуры усиливает­ся интерес к новым педагогическим идеям, что находит отраже­ние в детской периодике. Появляются журналы «Подснежник» и «Рассвет». Оба эти издания идейно близки журналу «Современ­ник» и стремятся воспитать в маленьком читателе чувство гуман­ности, внушить ему этические и гражданские понятия. Такая их направленность привлекает внимание крупных писателей и уче­ных-педагогов — Шелгунова, Острогорского, Ушинского.
Чернышевский и Добролюбов были последователями Белин­ского в отношении к детской литературе и ее воспитательной роли. Они также придавали большое значение народности детской книги и были убеждены: глубина изображения жизни находится в пря­мой зависимости от духовной близости писателя к народу, когда его интересы ясны автору. Отражение действительной жизни, без лжи и украшательства, — вот, с их точки зрения, обязательное условие успеха для детского литератора.
Оба критика полагали, что основополагающее качество лите­ратуры — правдивость. И не менее важное значение придавали они идейности. Только то произведение ценно, писал Чернышев­ский, прочитав которое читатель «почувствует, что дан толчок его умственной или нравственной жизни». Добролюбов считал, что литература должна быть «проводником идей», причем идей просвещенных. Вместе с тем оба отдавали предпочтение эмоцио­нальному воздействию художественного произведения. Идеи не могут дойти до читателя, особенно юного, если не облечены в высокую художественную форму; необходимы «живые», «опре­деленные» образы, писал Добролюбов. Ведь «сильно почувство­вать и правду, и добро, найти в них жизнь и красоту, предста­вить... может только поэт, и вообще художник». Как специфические черты детской книги оба критика выделяли поэтичность, картин­ность, сюжетную увлекательность.
В 1858 году в «Современнике» возникла дискуссия о пользе или вреде чтения детьми произведений современных писателей — Н. В. Гоголя, И.С.Тургенева, Л. Н.Толстого, С.Т.Аксакова, а также иностранных авторов. Участники обсуждения утверждали, что ма­леньким читателям нужна и полезна лишь та книга, которая мо­жет учить жизни и передовым воззрениям эпохи. Необходимо, чтобы дети воспитывались в новых понятиях; иначе, как писал Добролюбов, они окажутся не способными жить в обществе, ког­да эти новые понятия «войдут в полную силу и сделаются необхо­димым условием гражданского быта». Дети знают старое, но оно их не удовлетворяет — у них новые потребности и новые вкусы. Поэтому они должны читать писателей — «бойцов мысли», при­ходящих в каждую эпоху с передовыми идеями. Детские писате­ли, рассуждающие о добродетелях по старинке, замечал Добро­любов, отстали от времени. Так, «послушание и скромность» если и составляют по-прежнему «украшение юности», то уже не явля­ются основаниями нравственности.
Послушание, покорность, безоглядное повиновение, тради­ционно преподносимые многими тогдашними авторами как глав­ные добродетели ребенка, вызывали особенную ярость Черны­шевского и Добролюбова. Их идеалом был человек-борец, духов­но близкий народу, всегда готовый выступить на защиту его ин­тересов. Такого человека, по их мнению, должна формировать прогрессивная литература. Человек этот должен быть еще и глубо­ко, всесторонне образован, иначе он не сможет осуществлять свое жизненное предназначение. А образовывать нужно с самого ран­него детства.
Будучи убежденными просветителями, критики-демократы уделяли внимание и научной литературе. Их не устраивал уровень книг, популяризующих, например, исторические знания. Многие из этих книг представляли собой жалкие компиляции со свален­ными в кучу именами, датами, событиями. Не лучше обстояло дело с естественно-научными и географическими книгами. Чер­нышевский упрекал существовавшую тогда научно-популярную литературу в бестолковости, пустоте, в унижении детей, недове­рии к их уму. По мысли просветителей, такого рода литература должна давать детям практически необходимые, всесторонние знания в занимательной форме.
Как мы видели, взгляды Чернышевского и Добролюбова на художественную и научно-просветительную литературу в главном совпадали. Однако статьи и книги их, написанные специально для детей, несут на себе отпечаток творческой индивидуальности каждого.
Николай Гаврилович Чернышевский (1828—1889) сумел очень много сделать в самых различных отраслях культуры — литерату­ре, в том числе в теории и критике детской литературы, в исто­рической науке, философии, социологии.
Велики заслуги Чернышевского в деле просвещения народа. При этом, горячо ратуя за более справедливое, демократическое уст­ройство жизни, за раскрепощение народа, он в то же время про­тестовал против его «обожествления». Не спекуляция «мнением народным», утверждал Чернышевский, а освобождение и про­свещение способны превратить народные массы в народ, в де­мократическое общество, живущее по праву и закону. Николай Гаврилович выступал против приукрашивания при изображении «представителей народа» его нравов и обычаев и критиковал рас­сказы Тургенева именно за это.
Очень строго подходил критик к оценкам произведений для детей. Главное требование — правдивость в изображении действи­тельности, без всяких скидок на возраст, так как для ребенка литература — это учебник жизни. Анализируя повесть Шпилев­ского «Цыганенок» и отмечая в ней ряд «здравых мыслей», Чер­нышевский находил, что все в ней испорчено неправдоподобием ситуации: писатель заставил «помещика не только дать приют цыганенку, но и ухаживать за ним, будто за знатным приемы­шем».
На протяжении всей своей деятельности Чернышевский отста­ивал право детей на полноценную литературу и опровергал доводы ее «ограничителей». Уже в ранней, студенческой, работе «О том, какого рода книги должно давать читать детям» он с иронией от­мечал, что если следовать ханжеской морали ревнителей детской нравственности, то следует изъять из чтения детей не только естест­венную историю, но и такие слова, как «мужчина» и «женщина», «отец» и «мать». Придется также запретить чтение исторических и географических сочинений, особенно о путешествиях, ибо там часто встречается «изнанка жизни». Книги хороших современных писателей, считал он, дают представление о жизни «серьезнее какой угодно грамматики или алгебры».
В произведениях, обращенных непосредственно к детям, Черны­шевский стремился осуществить свои принципы на практике. Пер­вым в списке авторов, с которыми критик считал необходимым знакомить юных читателей, стоял Пушкин. В книге «Александр Сергеевич Пушкин. Его жизнь и сочинения» (1856) Чернышевский писал, что это не только великий поэт, но и человек, сделавший «много добра своей родине». Состоящая из шести глав и приложе­ния, книга эта представляла собою и самую полную для того вре­мени хрестоматию пушкинских текстов, отобранных для детей. При этом она знакомила и с поэтом, и с проблемами современной литературы, с основными ее понятиями. «Надобно детям узнать, кто был Пушкин и что он писал, — отмечал Чернышевский, —...и книжка объясняет своим читателям, что такое просвещение, литература, поэзия, поэт, великий человек, и объясняет эти по­нятия в настоящем смысле, как доступно уму двенадцатилетнего ребенка».
К созданию этой книги Чернышевский, в соответствии со сво­ими принципами, приступил лишь после того, как предпринял серьезное исследование жизни и творчества Пушкина. Вспомним его утверждение, что в детской научно-популярной литературе необходимо глубокое знание материала, свободное владение им. Из множества проблем и фактов критик с истинным педагоги­ческим тактом отобрал то, что следует знать и интересно детям. Эта книга о великом поэте, написанная просто и ясно, испол­ненная живого чувства, и до сих пор остается образцом биогра­фического произведения для юных читателей.
Николай Александрович Добролюбов (1836—1861), как вспо­минал о нем старший друг Н.Г.Чернышевский, «работал чрезвы­чайно много, но не по каким-нибудь внешним побуждениям, а по непреоборимой страсти к деятельности». Великая энергия рож­далась, вероятно, благодаря столь же великому чувству ответствен­ности за судьбу страны. Сегодня, глядя на девять томов его сочи­нений, трудно представить, что умер Добролюбов в двадцать пять лет.
Перу критика принадлежат более пятидесяти рецензий на дет­ские книги и статей о детской литературе, ее значении в жизни маленьких читателей, в их воспитании и просвещении. В этих ра­ботах он исходил из своей концепции соотношения между миро­воззрением и творчеством художника. Критик полагал: если об­щие понятия писателя ложные, если он не обладает четкой миро­воззренческой позицией, то и произведение будет слабым, фаль­шивым; напротив, если общие понятия автора правильны и «впол­не гармонируют с его натурой», то «действительность отражается в произведении ярче и живее и оно легче может привести рас­суждающего человека к правильным выводам и, следовательно, иметь большее значение для жизни». При этом Добролюбов до­бавлял, что собственный взгляд на мир, служащий ключом к характеристике художника, нужно искать в «живых образах, со­здаваемых им».
Добролюбов был убежден, что для создания хорошей детской книжки «нужно иметь особенное дарование». И еще — обладать умением выбрать предмет разговора и его форму. При этом детский писатель не должен забывать о педагогических целях творчества. Его задачи — давать воображению ребенка «надлежащее направление», пробуждать любознательность и укреплять нравственное чувство, сопоставляя его с высокими нравственными примерами.
Добролюбов призывал не уводить детей в мир ложных пред­ставлений и чувств. Он возмущался засильем на книжном рынке «безграмотных, бестолковых, скучных и бесполезных книжонок». В противовес им критик выдвигает произведения «реального на­правления», но с горечью констатирует: таких произведений по­чти нет ни в одной из европейских детских литератур. Между тем только такие книги могут показать юному человеку, куда напра­вить свои лучшие порывы, как воспитать в себе «твердость духа, веру в право и правду».

Казалось бы, все в этих требованиях критика правильно и не может вызвать сомнений. Тем не менее принцип «реального на­правления» налагал на детскую литературу неправомерные огра­ничения. «Реальное направление» для Добролюбова несовместимо с фантастикой, со сказкой. Хотя он и признавал, что при разум­ном отборе сказки помогают «развивать воображение и пробуж­дать поэтическое чувство в детях», но считал, что предпочтение перед «вздором и выдумкой» писательских сказок следует отда­вать просто рассказанному приключению из действительной жиз­ни. Из писательских же сказок он считал возможным рекомендо­вать детям лишь некоторые произведения братьев Гримм, Гауфа и более всего — Андерсена, так как у него реальные представления «чрезвычайно поэтически принимают фантастический характер, не пугая детского воображения разными буками и всякими тем­ными силами».
Призыв к писателям не создавать детям разлада с действитель­ностью содержится в обширной статье Добролюбова «Обзор дет­ских журналов». В ней критик с жесткой требовательностью ана­лизирует журналы Ишимовой и Чистякова — «Звездочка», «Лучи», «Журнал для детей». Немало язвительных слов высказал он и в адрес Б. М.Федорова. Добролюбов иронизирует над удивительной плодовитостью этого автора: «Ни один цветочек не ушел из-под его стихотворного пера, всякую птичку описал он в стихах, пол­ководцев русских поднял на ноги, философов древних потрево­жил». Исторические сочинения Федорова критик считал просто опасными, так как в них ребенок находит путь «к смиренному сознанию человеческого ничтожества».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: