Глава первая. О Джоне Блэке - омеге.

- Привет, меня зовут Джон Блэк. Я омега. Мне сорок лет и я девственник. Привет, Джон! – Этот диалог сам с собой он уже много лет вёл, глядя на себя в зеркало перед тем, как начать чистить зубы. В этих фразах было всё: самоуничижение, отчаяние и злая ирония. И еще смирение. Оно пришло не сразу. Но когда ты год за годом говоришь одно и то же, меняя только возраст, то приходит некое тупое безразличие, ты учишься признавать факт, констатировать факт и смиряться с фактом. Вот и Джон Блэк с годами смирился со своей неказистой судьбой. Он иногда даже иронизировал в разговорах с отцами на эту щекотливую тему. К счастью, опять же с годами, подобные разговоры случались все реже и реже. Пик душеспасительных бесед пришелся на его двадцать семь - тридцать. Тогда отцы чуть ли не каждый свой звонок начинали с вопроса, не появился ли у него кто-нибудь. Отец-омега даже, втайне от супруга, начал поговаривать - ты, главное, роди, неважно, как там сложится, мы поможем поставить на ноги. Но даже тогда, будучи фактически загнанным в угол, Джон не нашел в себе сил признаться родителям, что ему банально не от кого рожать. Признался он позже, когда ему уже было тридцать пять, в волосах появилось немного седины, а носогубные складки жестче обозначились на его приятном лице. Он тогда так и сказал:
- В истории всегда существовали “cиние чулки”, сожалею, но ваш сын один из них. Ну, кто-то же должен быть им, хотя бы для поддержания статистики. А она говорит, что не менее трех процентов альф и пяти омег умирают девственниками.
Родители почему-то не оценили его откровенности. Сначала отец-омега попробовал отправить его к психологу, потом в специальную группу “Притягивающие счастье”, больше похожую на секту, а под конец уже к банальному шарлатану, обещавшему за чисто символическое вознаграждение, на секундочку, в размере полугодовой зарплаты Джона, снять с него венец безбрачия. Отец-альфа сделал несколько попыток познакомить сына со свободными альфами из своего окружения, но когда они провалились, просто махнул на все рукой. Этот момент удачно совпал с тем, что двое младших братьев-близнецов Джона, которым только-только исполнилось по двадцать четыре, оба оказались беременными, а альфы совсем не спешили позвать их под венец. Так что родители, наконец, смогли посвятить себя проблемам “нормальных” сыновей, а общение всех членов семьи с Джоном сократилось до совместных ужинов пару раз в год и ежемесячных звонков, содержащих стандартный набор банальных вопросов и пустых ответов. Джон со всей очевидностью понимал, что родители стыдятся сына-неудачника, но не осуждал их за это, он и сам себя стыдился.
В детстве ничто не предвещало беды. Он был самым обыкновенным омегой: обычный рост, вес, внешность. Все в нем было заурядным, ничем не выделяющимся. Даже имя. Более прозаичного имени, чем Джон Блэк было сложно придумать. Разве что только Джон Смит. Когда он начал искать причины своей неудачной жизни, имя было первым, что пришло ему в голову. Что стоило родителям назвать его Искандер, или Кастиэль, или Ламберт, или Эммануил. Хотя Эммануил - это был бы уже явный перебор. Но Джон? Неужели у них было так плохо с воображением? Второй причиной его несостоятельности, по мнению самого Джона, являлась внешность. Омеги бывают красивыми, такими, что дух захватывает, бывают средними, но с отдельными выразительными чертами, такими как: яркие глаза или пухлые губы, бывают ароматными настолько, что их внешность просто никто не запоминает, теряясь в восхитительном запахе. Джон был симпатичным, а значит, никаким. Средний рост для омеги - метр шестьдесят пять, и это был рост Джона, средний вес - шестьдесят килограммов, и таков был вес Джона, наиболее распространенный цвет глаз - зеленый, и глаза Джона были именно такими. Он не обладал ни сногсшибательной красотой, ни запоминающимися чертами лица, ни каким-то особенным, волнующим запахом. Он был просто симпатичным шатеном (самый распространенный цвет волос среди омег), омегой со средними росто-весовыми показателями. Глазу альфы зацепиться не за что.
Не за что было зацепиться и носу альфы. Первая течка случилась у Джона в двенадцать (обычное для омег время, среднее) и продлилась всего пару часов. Родители по этому поводу устроили маленький домашний праздник, купили торт и лимонад и отметили важную главу в жизни сына. Отец-омега, укладывая его спать вечером, многозначительно подмигнул и пообещал, что завтра в школе альфы обязательно не будут давать ему прохода, и взял слово вести себя разумно.
Вот только наутро ничего не произошло. Не было никакого повышенного внимания со стороны альф, даже просто внимания не было, как будто ничего с Джоном и не произошло.
Когда, вернувшись из школы, он в слезах убежал в свою комнату, тот же отец-омега утешал его словами, что это только первая течка, запах еще не успел сформироваться и надо подождать, а вот в следующий раз... Только и следующая течка ничего не изменила, и та, что пришла потом, и те, что случились после.
Течки были короткими, не больше двенадцати часов и очень слабыми. Ничего похожего на то, о чем Джон читал с фонариком под одеялом в любовных романах, стащенных из библиотеки отца-омеги. Никакой многодневной обильно-изливающейся смазки, никакого изматывающего желания, никакой мучительной всепоглощающей тяги быть заполненным. Анус лишь немного тянуло, потом он начинал сжиматься, и внизу живота скапливалось тепло. Но в таких случаях Джону хватало банальных трусиков с анальной пробкой, да и то небольшой, потому что смазки выделялось совсем немного и размер побольше причинял боль. В семнадцать Джон понял, что даже в течку испускает слишком мало запаха, и перестал пропускать в эти дни школу. Он оказался прав: на текущего Джона с анальной пробкой в заднице альфы обращали внимания меньше, чем на тех омег, которым до течки было еще далеко.
Отец-омега не выдержал и чуть ли не силой отвел его к специалисту. Пожилой, приятный бета осмотрел Джона, выслушал его жалобы, точнее, жалобы его отца, и взял все необходимые анализы. Выводы оказались ошеломительными. С Джоном было все нормально. Репродуктивная система сформировалась полностью, без каких-либо отклонений, а короткие течки и слабый запах бета вообще порекомендовал воспринимать как благо, утверждая, что рядом с подходящим альфой запах усилится, а продолжительность и интенсивность течки никак не повлияют на способность Джона зачать и выносить здорового малыша.
- Много он понимает, этот бета, - бурчал отец, когда они ехали домой. - Независимость от желаний своего организма. Да кому она вообще нужна?
Сидевший рядом Джон мог думать только об одном: что будет, если подходящий альфа так и не появится? Теперь он знал что - одиночество.
В школе он ни с кем не встречался, и никто не пригласил его на выпускной бал. Это было грустно и унизительно, но с этим нечего было поделать. Глядя, как одноклассники парочками исчезают в темноте, чтобы заняться чем-то интимным, он чувствовал себя обделенным, особенно если учесть, какие неудачники составляли ему компанию. Отец-омега обещал, что в университете все будет иначе, и снова ошибся.
Оценки Джона не были слишком хорошими, но они вполне позволяли выбрать нормальное учебное заведение и перспективную профессию. Джон остановился на маркетинге, тогда это показалось ему очень интересным. Родители были разочарованы его выбором, они надеялись, что сын предпочтет что-то более амбициозное, а отец-омега еще и рассчитывал, что на факультете будет побольше альф. На маркетинге же всех было поровну: и альф, и бет, и омег. Но, как и в школе, Джон не пользовался у них популярностью. Нет, формально, они не отвергали его, Джон не раз замечал на себе заинтересованные взгляды, но почему-то дальше взглядов дело не шло.
- Ты слишком серьезный, - убеждали его однокурсники-омеги, - они просто боятся к тебе подойти. Что тебе стоит хотя бы раз приветливо улыбнуться?
Так Джон разочаровался в еще одном мифе — мифе о решительных и уверенных в себе альфах. Альфам было необходимо лишь чувствовать себя сильными, а не быть таковыми на самом деле. Поэтому им и нравились слабые, кокетливо-беспомощные омеги или те, кто успешно притворялся. Джон почувствовал себя обманутым. Ведь получалось: если хочешь вступить в брак – лги, а если хочешь провести в браке всю жизнь счастливо – лги всю жизнь.
После этого неприятного открытия что-то в Джоне надломилось. Ему внезапно стало все равно. Будущее, проведенное в одиночестве, показалось ему злом меньшим, чем принижение себя ради запаха альфы в доме.
Кстати о запахе. Джон на него не велся. Он чувствовал запах альф очень четко, иногда ему даже казалось, что четче, чем другие омеги, которым запах туманил сознание. Но при этом альфы не казались Джону привлекательными из-за того, как они пахли. Он оценивал их совсем по другим качествам.
Так, не отвлекаясь на романы и прочее, Джон без труда стал лучшим студентом на факультете. Многие: и альфы, и омеги, и даже беты - часто просили его о помощи - дать переписать конспект или помочь с решением заданий. И Джон никому не отказывал, и даже денег за помощь не брал, ему все равно было нечем заниматься вечерами.
Отец-омега и отец-альфа иногда ругались из-за этого, когда думали, что их никто не слышит.
- Все его одноклассники уже вступили в брак, - агрессивно заявлял отец-омега, - и те, кто выпустился через год тоже. Даже Сэм Митчелл! А ведь у него косоглазие и одна нога короче другой, но и тот уже беременный ходит! И Самуэль Лонгтон! А у этого заячья губа и близорукость! Все уже нашли себе альф! Один наш до сих пор без татуировки на пальце. Мне скоро соседям в глаза стыдно будет смотреть! А что я скажу дяде Фреду? Он ведь каждый раз, когда звонит, спрашивает: не собираемся ли мы пригласить его на свадьбу Джонни?
- Да перестань, парню всего двадцать лет, - возражал отец-альфа, - он ведь учится еще. Вот закончит, получит диплом и тогда точно кого-нибудь подцепит на работе. И не студента-бессребреника, а солидного альфу.
- Да зачем он сдался солидному альфе? Ты что, сам не видишь? Красоты в нем особой нет, и с годами он вряд ли станет лучше. Запаха не почувствуешь, пока носом ему в макушку не уткнешься. Хитрости и домовитости омежьей и тех нет в помине! Кому он нужен будет? Откуда эта переборчивость? А на работе, думаешь, полным-полно свободных альф? Вот у тебя их что, на работе много? - отец-омега явно был на грани истерики.
- Ну, не много, но парочка точно найдется! - отец-альфа возражал мужу слабо, привык уже за годы совместной жизни, что тому надо дать выговориться, и тогда он утихнет, а если возражать - разговор затянется на всю ночь.
- Угу, один с такими алиментами, что едва на жизнь хватает, а другой - беспробудный пропойца! Богатый выбор, ничего не скажешь! И с кем из них ты видишь Джона? Не стесняйся - говори!
Дальше Джон слушать не стал. Он пока не был готов признаться в своем решении - не связывать свою жизнь с альфой. Поэтому пришлось учиться притворяться. Пересилив свою неприязнь, он стал чаще ходить на совместные тусовки сокурсников, чтобы от него пахло альфами. Отец-омега с радостной улыбкой вдыхал эти ароматы и советовал сыну не торопиться и выбирать хорошенько, ведь хотя в их прогрессивное время разводы и разрешены, метку приходится выводить годами при помощи малоприятной гормональной терапии. Отец-альфа, втихаря от мужа, советовал сыну повременить с браком до окончания учебы. Джон понимал, что он видит в старшем сыне продолжение себя и, поскольку все его три ребенка оказались омегами, хочет, чтобы хоть один из них был амбициозным и пробивным. Джон пробивным не был никогда, он был просто умным. Но и этого хватало. Перед отцом-омегой он изображал из себя заинтересованного в браке омегу, а перед отцом-альфой – омегу рассудительного и сильного духом, почти альфу.
Где-то к третьему курсу большинство его сокурсников-омег обзавелось обручальными татуировками на соответствующих пальцах. А потом и растущими животиками. Практически все они на этой стадии забрали документы и предпочли не продолжать обучение, а сесть дома и заниматься супругом и ребенком.
- Но как же так? - недоумевал Джон. - Ты ведь проучился уже три курса! У тебя отличные оценки, тебя звали на постоянное место работы с предыдущей стажировки!
Его беременный сокурсник Макс, один из немногих омег, обладающий не только привлекательной внешностью, но и мозгами, только безвольно развел руками и тут же сложил их обратно на выпуклый живот. До родов ему оставалось около трех месяцев.
- Муж не хочет, чтобы я дальше учился. Кто-то же должен сидеть с ребенком, когда он родится.
- Возьми академический отпуск! Вернешься через год. Сможешь перевестись на вечернее или заочное и закончить, - Джон постарался быть как можно более убедительным.
- Алекс хочет, чтобы я занимался домом: встречал его с работы, готовил ужин, прибирал в квартире, - Макс тяжело вздохнул.– Ну, сам подумай, как я смогу всем этим заниматься и учиться одновременно? Да и какая работа после? Думаешь, там была веселая стажировка? Да я устал отбиваться от этих альф, и даже бет. “Ах, какой милый омега”, “Ах, какой упоительный запах”, “Ты такой привлекательный, малыш”. Не знаю, как вообще вынес это за два месяца. Повезло тебе, Джон, что ты почти не пахнешь.
Джон не был столь уверен, что ему повезло. С одной стороны, он был рад, что свободен от типичной омежьей участи, с другой - к пятому курсу на их потоке осталось всего два омеги, тогда как количество альф и бет не изменилось. На него косились, и ему было неприятно чувствовать чужие изучающие взгляды. Но Джон не хотел сдаваться, он не собирался вступать в брак в угоду чужим стереотипам.
После окончания университета (красный диплом) он довольно долго искал работу, но все же смог найти подходящее место с хорошими перспективами. Ему было двадцать два, и казалось, что все еще впереди, но время летит быстро.
В тот раз собеседование на вакантную должность проходило необычно. Хотя у Джона их было не так уж и много, но он сразу сумел заметить разницу. В других местах его опрашивали кокетливые омеги - специалисты по подбору персонала или строгие сдержанные беты - специалисты той же категории, но с совершенно иным подходом и набором вопросов.
В тот раз собеседование проводил альфа, что уже само по себе было из ряда вон выходящим событием. Джон чувствовал легкое смущение, не зная, что и подумать. Ситуация была слишком необычной, но интересной.
Сначала в ответ на резюме ему прислали ряд тестов, которые следовало заполнить и переслать обратно в течение одного дня. После тестов шло творческое задание, с которым Джон тоже справился без труда. И только после этого его пригласили на собеседование. С самого начала все пошло не так, как рассчитывал Джон. Альфа явно невнимательно изучал его резюме и пропустил строчку с полом. Больше часа он гонял Джона по теории, задавал каверзные вопросы и всю душу вымотал бедному омеге. Наконец, когда они оба уже порядком устали, альфа всё-таки заговорил о главной причине своего нежелания принимать Джона на работу:
- Скажите, ваш диплом, конечно, хорош, и отзывы с пройденных практик выше всяких похвал, но где гарантии, что через пару месяцев вы не найдете свою половинку и не соберётесь в декретный отпуск?
- Я заинтересован в построении успешной карьеры, - спокойно парировал Джон, - и не стремлюсь к самореализации в сфере личной жизни. Боюсь, что семья и дети - это не моё.
- Это вы сейчас так говорите, - альфа снисходительно и по-отечески улыбнулся, - но ближайшая течка может всё изменить. Встретите кого-то особенного и забудете о своих карьерных планах. Да и потом, коллектив у меня укомплектован в основном бетами и семейными альфами, как бы это ни было неприятно, но от физиологии не уйдешь, боюсь, что ваши течки будут очень мешать нам слаженно работать.
- Я теку прямо сейчас, - нервно произнес Джон и покраснел, ему было неловко обсуждать подобное с посторонним человеком, - вам это сильно мешает?
- Не может быть! - альфа изумленно приподнял брови и даже снял очки.
Он встал, обошел стол и медленно приблизился к Джону, подойдя совсем вплотную.
Джон сидел не дыша, и не решаясь поднять взгляд, неотрывно смотрел на стол. Альфа наклонился, втянул воздух у его правого уха и тут же резко отошел на два шага.
- Действительно... - он откашлялся, - течка. Запах очень слабый, но аромат восхитительный. Напоминает сирень на набережной вечерами в Апико. Апико - это мой родной город, - неловко пояснил он, - но вам это, конечно, знать ни к чему. Но запах хорош, чертовски хорош, хоть и еле слышен. Вы принимаете подавители?
- Нет, только спрей, - не стал врать Джон, - у меня в принципе запах слабовыражен. Так что никаких проблем с альфами быть не может.
- Это меняет дело. Вы приняты. Испытательный срок - три месяца. Выходить завтра.
На этом необычное собеседование было окончено.
Компания, куда он устроился маркетологом, занималась монтажом и обслуживанием оборудования для буровых вышек. Основную часть сотрудников составляли простые рабочие, трудившиеся на объектах, но с ними Джон за время работы так ни разу и не увиделся. В офисе же сидели те, кто обеспечивал рабочие бригады объектами, и те, кто считал и делил прибыль. Кроме самого Джона в отделе маркетинга работало еще двое бет: начальник и коллега Джона. Они отнеслись к появлению немеченой омеги скептически. Точнее, сначала приняли его за бету.
- О, нашего полку прибыло! - радостно поприветствовал его Саймон Смит, будущий коллега.
- Добро пожаловать, - Джо Сквалло, как и положено руководителю, был гораздо сдержанней в своих эмоциях, - я очень рад, что ты теперь работаешь с нами, твои тесты были выше всяких похвал. Надо только в кадрах сказать, чтобы исправили ошибку - тебя записали в омеги, представляешь?
- Я и есть омега, - признался Джон и имел возможность наблюдать, как на лицах бет проступает полное разочарование, - но вы не волнуйтесь, мне это не помешает работать.
- Ага, - Саймон сел обратно на свое место, - как же. Скоро к нам полный отдел альф набежит. И за что ты на нашу голову? Мистер Саммер обещал бету.
- Кто заполнял за тебя тесты? - Джо посмотрел на Джона очень сурово. - Лучше признайся сразу, все равно в работе вскроется.
- Я лично их заполнял, - Джон тяжело вздохнул, впервые он столкнулся с такой дискриминацией по половому признаку, - вы все сами увидите.
- Увидим. Вон твой стол, - Джо махнул рукой в сторону окна, - устраивайся, работы будет немало.
Как и предсказывал Саймон, альфы вскоре потянулись в их отдел.
- Привет, - они заходили вдвоем и по одному, - сказали, что вам взяли омежку. Какой он? Хорошенький? - крутили головами, пытаясь понять, где же “омежка”. - Ох, - натыкались взглядом на смущенного Джона, пытавшегося спрятаться за экраном компьютера, - но ведь совсем же не пахнет, - и альфы один за одним разочарованные, уходили.
К обеду беты начали коситься в сторону Джона.
- А ты точно омега? Почему они тебя не чуют? - Саймон был въедлив и беспардонен - как впоследствии оказалось, не самые плохие качества для работы в их отделе.
- Слабовыраженный запах плюс спрей, - Джон все еще смущался, обсуждая такое, - с этим проблем не будет никаких.
- Похоже на то, - Джо заметно повеселел, - может, мы и сработаемся.
И они сработались.
Джон быстро приобрел в компании репутацию странной омеги, почти беты. Но поскольку его профессиональные качества не вызывали никаких сомнений, то и нареканий по его работе не было. И если вначале альфы ещё пытались хоть как-то с ним заигрывать, то потом попросту махнули рукой.
Первое, что сделал Джон, когда у него появились деньги - занялся поисками квартиры. Для начала в аренду. Жизнь с родителями в загородном доме - это, конечно, прекрасно, но хотелось самостоятельности. Да и близнецы к тому времени уже подросли, а в доме было всего три спальни, и ссоры между пацанами возникали постоянно. Но основной причиной было желание убраться подальше от навязчивых вопросов отца-омеги о перспективах личной жизни, и требований отца-альфы рассказать о карьерных перспективах.
Обосновав перед родителями свое желание переехать долгой дорогой на работу и с работы и намекнув одному отцу на то, что так будет проще видеться с альфами, а другому, что так будет проще строить карьеру, через четыре месяца Джон перебрался в однокомнатную квартиру на шестом этаже красивого дома, расположенного всего в нескольких шагах от его работы.
Работы было много, и она была очень интересной. Джону нравилось погружаться в неё с головой, тем более, что коллеги никогда не скупились на дельные советы и похвалу.
Несколько лет пролетело как сон. Джон работал, а на выходных вместо беготни по глупым свиданиям проводил время в интернете, читая книги или смотря передачи и фильмы. Ему не было грустно или одиноко, он не испытывал тоски или желания завести семью. Он ходил в парки летом и в уютные кафе зимой. Из-за отсутствия запаха на него не обращали внимания, и его это целиком и полностью устраивало. Иногда он думал о том, как здорово было бы родиться бетой. Родители проявляли интерес к его жизни, но Джону, более или менее удачно, удавалось водить их за нос. Особенно если учесть, сколько сил и времени отнимали у них близнецы.
Коллеги по работе пытались устроить судьбу Джона, но тот только отмахивался ото всех разговоров о милых парнях-альфах, которые тоже еще не встретили свою судьбу. Джо, сам живший с альфой, однажды намекнул Джону, что можно поискать и среди бет, если уж с альфами не клеится, а детишек и усыновить можно. Но Джон, поблагодарив за совет, так и не подумал ему следовать. Хотя беты по большей части нравились ему больше, чем альфы. От них ничем не пахло, они не раздражали своими неоправданными амбициями, были умны и знали, как этот ум использовать.
Но мир Джона все-таки перевернул именно бета. А конкретно Саймон. Как-то раз на вечеринке в честь Рождества, он зажал Джона в углу и начал пьяно изливать ему душу. Джон не знал, куда себя деть от неловкости.
- Тебе хорошо, - шептал Саймон, слюнявя ему ухо, - тебе только двадцать пять, всё впереди, а мне уже все тридцать, а я так ни с кем и не сошелся. Думаешь, я мало старался? Да я бог в постели! Никому не нужный бог. Даже Джо нашел себе альфу и ебет его себе тихонечко. Один я неприкаянный. Буду умирать, так никто стакан воды не подаст, - после этих слов у Саймона случилась пьяная истерика, и Джону пришлось вести его в туалет, чтобы там умыть холодной водой и хоть как-то привести в чувство.
К счастью, пьяный Саймон не был буйным, ему лишь требовался благодарный слушатель, тогда он вел себя тихо и мирно, только языком трепал без остановки.
Джон поймал такси, отвез Саймона домой и уложил спать.
- Думаешь, я жалкий? - Саймон вцепился в его рукав и не дал уйти.
- Думаю, ты пьяный, - честно ответил Джон, - проспись и не говори больше глупостей. А в следующий раз не пей вовсе. Корпоративные праздники не для этого.
- Никаких глупостей! - возразил бета и яростно потряс головой. - Я говорю только правду.
- Ага, - Джон всё-таки высвободил свою руку из его хватки, - особенно про то, что Джо своего альфу... того...
Неловко было говорить, но картинка, развернувшаяся перед его воображением, была слишком яркой. И запретной. И Джон не мог перестать думать об этом.
- Я не вру! - принялся спорить Саймон, - можешь у самого Джо спросить! Он же того... влюбился в брата друга, а потом пробил его по интернету и нашел анкету на сайте для извращенцев. Сначала ходил весь смурной, а потом махнул рукой и пригласил его на свидание. С тех пор и живут вместе. И Джо его регулярно и-го-го, - бета пьяно рассмеялся. - Только это секрет, тсс! Никому! Я обещал! Я могила!
С этими словами он сник и сразу уснул.
Джон поправил коллеге одеяло и, уходя, захлопнул дверь.
Прежде он считал себя омегой с пониженным либидо. Но мысли о Джо, трахающем неизвестного альфу, едва не заставили его кончить себе в штаны прямо в такси. Он еле дотерпел до дома, и там уже получил самую яркую из когда-либо испытанных им ранее разрядку, прямо в прихожей, спустив брюки и сделав едва ли пару движений рукой.
Прежде ему и в голову не приходила мысль о том, что может быть как-то иначе. Что не альфа берет бету или омегу, а наоборот. Он вышел в интернет и не покидал его почти до утра. Оказалось, его более чем скромные познания в сексе были еще более скромными, чем ему самому казалось. Все рождественские каникулы оказались посвящены изучению порнографии.
У Джона и без этого была небольшая подборка роликов и текстов. Но возбуждение, которое она рождала в нем, не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытывал, смотря ролики из серии “Горячие нижние альфы” или “Омеги - сладкие активы”. Если говорить простым языком, омега издрочился. Под конец недели член у него уже почти болел, когда Джон в очередной раз тянулся приласкать себя. Это был целый новый мир. Но, с другой стороны, Джон прекрасно понимал, что этот мир не для него. Даже после увиденного он не представлял себя вместе с альфой, по крайней мере в пассиве. Теперь его стали преследовать мучительные сны, в которых он трахал неизвестного альфу, а тот стонал и прогибался.
Утром первого же рабочего дня Саймон отозвал его в сторонку и, поблагодарив за помощь, добавил:
- Я наговорил лишнего, надеюсь, это останется между нами.
- Забудь, - отмахнулся Джон, - с кем не бывает. Я уже забыл.
Саймон заметно повеселел и приступил к работе. А Джон, обрадованный тем, что его ложь осталась незамеченной, раз и навсегда зарекся пить, потому что он своих секретов никому и никогда не захотел бы выболтать.
Вполне возможно, что именно эти нестандартные эротические фантазии и примирили Джона с его потенциальной одинокой судьбой окончательно. Он не мог врать себе. У него все равно не получилось бы создать нормальную семью, в которой омега мил, тих и приветлив, занимается домом и детьми, а альфа силен, брутален и могуч, делает детей и деньги. Джону нравилось зарабатывать самому и ни от кого не зависеть. И он не хотел ничего менять.
В двадцать восемь у Джона случилось первое в жизни свидание. В отдел логистики устроился приятный альфа всего на пару лет моложе Джона.
- Молодой, свободный, водит спортивный автомобиль на низкопрофильной резине, квартира в центре города, - как бы невзначай рассказывали ему все, кто заходил к ним в кабинет в эти дни.
Джон вначале не понял этого ажиотажа, голова болела о собственной квартире, взятой на десять лет в кредит. Проценты просто ужасали, да и район был далеко не элитный, и на работу теперь приходилось ездить, да еще и с пересадкой. Зато это было свое, родное. Когда же он осознал, что практически все сотрудники пытаются их сосватать, то чуть было не рассмеялся в лицо очередному вещателю о низкопрофильной резине. Могло получиться неловко.
Но, понукаемый Джо и Грегори, бетой, пришедшим на место уволившегося Саймона, он всё-таки сходил с ними в столовую именно в то время, когда туда должен был прийти этот альфа.
Впрочем, предчувствия Джона не обманули. Как он и думал, альфа не произвел на него никакого впечатления. Симпатичный парень с развитым телом и приятным запахом, не более того. Если уж отказываться от многолетнего целибата, то надо это делать ради кого-то достойного. Но за него уже все решили, да и за альфу тоже.
Вечером, тот встретил Джона на проходной и немного смущаясь предложил подвезти до дома. Джон хотел вежливо отказаться, но внутренний голос вдруг сказал: попробуй, а вдруг это судьба? И Джон согласился.
Разговор в машине не клеился. Сферы интересов были слишком разными. Альфе нравились агрессивные контактные виды спорта, боевики и детективы. Джон предпочитал менее травматичный и опасный спорт, приключенческие фильмы, комедии и мелодрамы. Точек соприкосновения не удалось найти и за ужином, на который альфа его пригласил. Джон пытался вести себя как типичный омега: говорил мало, больше слушал, смотрел на альфу, имитируя заинтересованность, хихикал в нужных местах. Но это не работало. По крайней мере - в его случае. Он видел все очень четко. Альфа изо всех сил пытался произвести впечатление, говорил чужими словами, вел себя напористо, демонстрируя Джону свои альфа-качества. Но на самом деле он таким не был. Он явно еще не нагулялся, любил проводить время в компании друзей, пить и кутить с ними. Просто его родители, по всей видимости, тоже считали, что главное счастье для сына - это брак. Вот он и пытался в этот брак вступить.
После этого глупого, с точки зрения Джона, свидания альфа подвозил его еще дважды. И каждый раз Джон испытывал мучительное чувство отвращения к самому себе. Потому что хоть альфа и был неплох, но совсем ему не нравился, а значит, нельзя было давать ему ложную надежду. Но всё-таки они обменялись телефонами и даже поцеловались. Дважды. Так Джон, наконец, узнал какие поцелуи на самом деле. Как он и ожидал - ничего похожего на любовные романы. Не противно, но и не сногсшибательно, и уж точно пальцы на ногах от них не поджимаются. Дальше было несколько СМСок и пара звонков. Инициатором общения всегда выступал альфа. А потом все заглохло. Джон был счастлив. Все-таки тяжело идти против своих же принципов, пусть и ради того, чтобы быть принятым в обществе.
Позже он узнал, что у того альфы появился омега и дело двигалось к свадьбе. Он был искренне этому рад.
А между тем коллекция запретного порно с альфами снизу росла и множилась. Джон заботливо копировал фильмы в папочки на компьютере и даже педантично вел картотеку, указывая не только название и продолжительность, но и студию, имена актеров и оставляя свои комментарии. Ему нравились разные фильмы, но основных категорий было две. Одна - та, в которой имитировали насилие: якобы похищенных альф принудительно трахали, и актеры вначале сыпали проклятиями и сопротивлялись, но в процессе втягивались и начинали стонать. Вторая - та, в которой все происходило добровольно: сначала альфа трахал омегу, а потом они менялись ролями, что-то типа обычного супружеского вечера в необычной паре. И если на первые фильмы у Джона неизменно вставало, и он кончал под крики и стоны альфы, то вторые что-то задевали в его собственной душе, и он даже себе не рисковал признаться, что и сам мечтает о таких вот вечерах, пронизанных нежным и доверительным сексом.
Понимание собственного одиночества и упущенного времени пришло к нему в тридцать два. В одном гипермаркете, довольно далеко от дома, он встретил бывшего одноклассника, тоже омегу. Одноклассник был с семьей: супругом-альфой и четырьмя детьми, старшему, тоже омеге, на вид было около четырнадцати, и он уже вовсю заигрывал со своим ровесником альфой. Джон как-то внезапно осознал, что, вполне возможно, у этого парня есть секс. То есть секс есть даже у детей тех, с кем Джон учился в школе. Секс есть у его одноклассников, тех, кто чуть младше и даже у его братьев. Секса не было только у Джона. Как не было и того, с кем этим самым сексом можно было бы заняться.
Вернувшись домой в полностью растрепанных чувствах, он сначала долго смотрел в одну точку, сидя напротив стены, а потом разрыдался, и рыдал все выходные. Утром в понедельник ему пришлось идти на работу с красными глазами и саднящим горлом и врать, что это аллергия. Но, видимо, Джо не поверил и поэтому отправил его домой. Там Джон прорыдал еще полдня. А потом, умываясь, впервые сказал себе те самые слова, которые теперь стали его ежедневным утренним ритуалом: “Привет, меня зовут Джон Блэк. Я омега. Мне тридцать два года и я девственник”.
Сначала он думал, что это послужит толчком к изменениям в его жизни. Он рискнул посетить сайт знакомств, но сбежал оттуда к чертовой матери, испугавшись обилия требований к потенциальному партнеру, которые выдвигали альфы. Да и мерзко как-то было, как будто себя продаешь. Он попытался обращать внимание на альф, с которыми ездил в общественном транспорте на работу и с работы, но они не смотрели в его сторону, а те, кто смотрели, уж лучше бы этого не делали. Джон записался в фитнесс-клуб. Надеясь, что там удастся кого-то найти. Тренировки ему не очень нравились, в зале слишком сильно пахло альфами, поэтому через месяц он бросил и это.
Постепенно он смирялся с тем, что секса в его жизни не будет никогда, а также с тем, что всю свою жизнь он проведет в одиночестве.
Ему было жалко упущенных возможностей и обидно, что в юности он и не понимал, как это грустно - быть одному, но что-то менять было уже поздно.
Джон смирился окончательно.
На работе дела шли неплохо, его не повышали, но каждый год исправно поднимали заработную плату. Повышения предусматривались для амбициозных альф и старательных бет, среди омег же карьеристов не было. Даже тут стереотипы работали против Джона. Но он прекрасно понимал, что в любом другом месте будет так же. Хоть СМИ и твердили, что наступило полное равноправие полов, люди продолжали жить старыми привычкам и традициями: альфы должны работать и руководить, беты тоже работают, и хотя они более исполнительны, но менее напористы, а омеги пусть сидят дома и растят детей. В их правительстве до сих пор не было ни одной омеги и всех это устраивало: и формальности соблюдены, и уклад не нарушен. Джон видел всю несправедливость такого уклада, но не собирался с этим бороться. В конце концов, он был просто омегой.
В тридцать шесть он выплатил кредит за квартиру. Что было на два года раньше положенного срока. Впрочем, это было не сложно, какие траты могут быть у бездетного омеги, равнодушного к дорогим вещам? Квартиру он сразу продал и купил другую, поближе к работе и центру, в полюбившемся районе, совсем недалеко от центрального городского парка. Правда, пришлось брать еще один кредит, но Джона это не пугало, у него был стабильный заработок.
Но что бы там Джон себе ни думал, а окружающий мир всё же менялся. На работу приняли сначала одного молодого омегу, потом другого. Постепенно негласное правило компании: “Только альфы и беты” кануло в Лету. А потом случился скандал. Один из омег, проработав в компании всего год, подал на неё в суд. Он обвинил руководство в сексизме и в том, что ему отказали в повышении на основании его пола. Аргументация была железной: в компании не было ни одного омеги на руководящем посту.
- Вот такой вот засранец, - Энтони, новый руководитель отдела, развел руками, - тут к нему со всей душой, а он ославил нас на весь город, если не на всю страну.
Джону не очень нравился Энтони, тот был слишком самодовольным. Но они всё равно сработались. И всё же Джон с грустью вспоминал Джо, переехавшего вслед за своим альфой в другой город.
- Короче, повезло тебе, Блэк, - продолжил Энтони, набрав в рот побольше воздуха, - тебя повышают! Будешь заместителем начальника отдела, моим, то есть.
- Почему меня? - потерял основную мысль разговора Джон.
- Руководство посчитало, что уж лучше ты, чем он. А так убьют двух зайцев сразу: и покажут, что в компании и у омеги может быть карьерный рост, и должность дадут стоящему человеку.
Джон был не против, деньги, с его кредитом, лишними не будут. Но ему было неприятно получить повышение от безысходности, он предпочел бы другую формулировку.
К тридцати восьми годам его течки стали нерегулярными, вместо обычных трех между ними стало проходить четыре, а то и пять месяцев. Его детородное время заканчивалось, утекало как песок сквозь пальцы, и Джон ничего не мог с этим поделать. Он старел. Точнее, увядал. Джон выглядел моложе своих сверстников минимум лет на пять, а то и больше. Он оставался худым, подтянутым и миловидным. Но какое это имело значение? Он прожил свою жизнь впустую.
Джон обставлял квартиру по своему вкусу. Ходил гулять в любимый парк, ездил в отпуск на море и в горы, с каждой минутой всё явственнее ощущая, что жизнь проходит мимо.
В сорок лет он был все так же девственен и одинок, как и в шестнадцать. Чего он не мог знать, так это того, что у судьбы на него были совсем другие планы. И эта самая судьба уже звонила в дверь.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: