Урок 2: Пусть всегда будут враги, пусть всегда будут друзья

Карл Шмитт в книге "Понятие Политики" высказал чрезвычайно важную истину: "Народ существует политически только в том случае, если он образует независимую политическую общность и если он при этом противопоставляет себя другим политическим общностям, как раз во имя сохранения своего собственного понимания своей специфической общности". Хотя эта точка зрения полностью расходится с гуманистической демагогией, характерной как для марксизма, так и для либерально-демократических концепций, вся мировая история, и в том числе действительная (а не прокламируемая) история марксистских и либерально-демократических государств, показывает, что именно так дело обстоит на практике, хотя утопическое, пост-просвещенческое сознание и не способно этот факт признать. В реальности, политическое разделение на "наших" и "ненаших" существует во всех политических режимах и во всех народах. Без этого разграничения ни одно государство, ни один народ, ни одна нация не смогли бы сохранить своего особенного лица, не смогли бы иметь своего собственного пути, своей собственной истории.

Трезво анализируя демагогическое утверждение о анти-гуманности, нечеловечности такой оппозиции, такое его деления на "наших" и "ненаших", Карл Шмитт замечает: "если некто начинает выступать от имени всего человечества, от лица абстрактной гуманности, это означает на практике, что этот некто высказывает таким образом чудовищную претензию на то, что он лишает всех своих возможных оппонентов человеческого качества вообще, объявляет их вне человечества и вне закона, и потенциально предполагает войну, доведенную до самых страшных и бесчеловечных пределов". Поразительно, что эти строки написаны в 1934 году, задолго до американского террористического нападения на Панаму или бомбардировок Ирака. А кроме того, о жертвах ГУЛАГ'а тогда тоже еще не было достаточно известно на Западе. Таким образом, к самым страшным последствиям приводит не реалистическое признание качественной специфики политического существования народа, которая всегда предполагает деления на "наших" и "ненаших", но именно стремление к насильной универсализации, к втискиванию наций и государств в клетки утопических концепций "единого и однородного человечества", лишенного всяких органических и исторических различий.
Отправляясь от этих предпосылок Карл Шмитт развил теорию "тотальной войны" и "ограниченной войны", так называемой "войны форм". Тотальная война является следствием универсалисткой утопической идеологии, отрицающей естественные культурные, исторические,государственные и национальные различия народов. Такая война чревата уничтожением человечества. Экстремистский гуманизм — прямой путь к такой войне, считает Карл Шмитт. Тотальная война предполагает участие в конфликте не только военных, но и мирного населения. Это — самое страшное зло. "Война форм" — неизбежна, так как различия между народами и их культурами неистребимы. Но "война форм" предполагает участие в ней только профессиональных военных и может регулироваться определенными юридическими правилами, которые некогда в Европе носили название Jus Publicum Europeum (Европейский Общественный Закон). "Война форм" — наименьшее зло. теоретическое признание ее неизбежности, за раннее предохраняет народы от "тотализации" конфликта и от "тотальной войны". Здесь уместно привести знаменитый парадокс Шигалева из "Бесов" Достоевского, который говорил "Исхожу из абсолютной свободы и прихожу к абсолютному рабству". Перефразируя эту истину применительно к идеям Карла Шмитта, можно сказать, что сторонники радикального гуманизма "исходят из тотального мира и приходят к тотальной войне". В справедливости замечания Шигалева мы имели возможность убедиться в течении всей советской истории. Убедиться в правоте Карла Шмитта гораздо труднее, так как если его предупреждения не будут учтены, некому будет засвидетельствовать его правоту — от человечества ничего не останется.

И последний важный момент в определении "наших" и "ненаших", "врагов" и "друзей". Шмитт считает, что фундаментальность этой пары для политического бытия нации ценно так же и тем, что в этом выборе решается глубинная экзистенциальная проблема. Жульен Фройнд, ученик и последователь Карла Шмитта, так сформулировал этот тезис. "Пара враг-друг дает политике экзистенциальное измерение, так как предполагая теоретически возможность войны, выбор в рамках этой пары ставит проблему жизни смерти". (Жульен Фройнд "Силовые линии политической мысли Карла Шмитта" Нувель Эколь" n 44). Юрист и политик, рассуждающие в категориях "враг"-"друг" с ясным осознанием смысла этого выбора, оперируют тем самым экзистенциальными категориями, что придает их решениям, поступкам и заявлениям качество реальности, ответственности и серьезности, которых лишены все утопические гуманистические абстракции, превращающие драму жизни и смерти в войне в одномерную химерическую декорацию. Страшной иллюстрацией этого было освещение иракского конфликта западными средствами массовой информации — американцы следили за гибелью иракских женщин, детей и стариков по телевизору, как будто наблюдая за компьютерными играми звездных войн. Идеи Нового Мирового Порядка, основы которого были заложены в этой войне, являются высшим проявлением лишения страшных и драматических событий всякого экзистенциального содержания.

Пара "враг"-"друг", являющаяся и внешне- и внутренне-политической необходимостью для существования политически полноценного общества, должна быть холодно принята и осознанна, в противном случае, "врагами" станут все, а "друзьями" никто. Это политический императив истории.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: