Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Итак, в своем отрицании интеллектуального реализма западной томистической мысли Варлаам столкнулся с мистическим реализмом восточного монашества. 6 страница




Тем временем новоиспеченный кардинал Исидор, митрополит Московский, прибыл в Москву и отслужил торжественную литургию в кремлевском Успенском соборе, за которой он провозгласил унию. Москва застыла в тревожном ожидании. Оно продлилось три дня, после чего великий князь Василий II арестовал Исидора и, провозгласив его "хищным волком, а не пастырем", бросил в темницу. Примерно через год низверженному митрополиту позволили бежать из заключения и из Москвы. Он вернулся в Италию, с которой и связана его дальнейшая карьера.

В 1444 г. наконец состоялся столь долгожданный крестовый поход, в котором принимали участие венгры, поляки, сербы, албанцы и румыны. В числе последних был отряд из Валахии во главе с господарем Владом Цепешем - Дракулой. Христианская армия была наголову разгромлена турками при Варне.

Император понял, что надеяться ему больше не на что. Все средства, которые могло выделить государство, он предусмотрительно тратил на ремонт и укрепление городских стен, чтобы быть готовым к неизбежному турецкому нашествию. Смерть пришла к нему как избавление 31 октября 1448 г.

2. После кончины Иоанна VIII на трон взошел его брат Константин XI. Как и покойный Иоанн VIII, Константин оставался верным унии. Он был коронован в Мистре сразу после получения известия о смерти брата, так как нужно было опередить трех других братьев, также мечтавших об имперской короне.

Императору в то время почти исполнилось 45 лет. Он был высоким и стройным, с присущими его фамилии строгими и правильными чертами лица и темными волосами. Он не проявлял особого интереса к интеллектуальным занятиям, философии и богословию, хотя в Мистре и дружил с Плифоном. Еще до вступления на престол он проявил себя хорошим солдатом и умелым администратором. Это был человек цельный, никогда не прибегавший к недостойным действиям. В отношениях со своими трудными братьями он проявлял великодушие и терпение. Его друзья и сановники, даже если расходились с ним во мнениях, были горячо преданы ему. Кроме того, он обладал даром вызывать восхищение и любовь своих подданных. Уже само прибытие его в Константинополь было встречено там с искренней радостью.

В 1449 г. скончался св. Марк Эфесский. Теперь лидером антиунионистов стал гуманист, философ и ученый Георгий Схоларий, который раньше выступал за унию, но впоследствии в ней полностью разочаровался. К этому времени он уже принял монашеский постриг под именем Геннадия.

В 1452 г. папа во всеуслышание объявил, что наконец направляет военную помощь Империи: в Константинополь прибыл отряд в 200 лучников во главе с кардиналом Исидором, бывшим митрополитом Московским. Он потребовал немедленной платы за свое прибытие - и 12 декабря 1452 г. уния наконец была торжественно провозглашена в Св. Софии. Как и ожидалось, после этого народ перестал посещать Великую церковь: литургия служилась там почти при полном отсутствии молящихся. Народ ходил лишь в те храмы, где служили священники, не запятнавшие себя симпатиями к унии. Церковный центр переместился в монастырь Пантократор, где находилась келья монаха Геннадия Схолария.

3. Но все меры, принимаемые папой и императором, уже не имели никакого значения: в самом начале того же 1452 г. турецким султаном стал 19-летний талантливый и честолюбивый Мехмед II, которого с детства снедала одна страсть - взять Константинополь. Взойдя на престол, он немедленно приступил к исполнению мечты.

В Светлый понедельник 2 апреля 1453 г. началась осада города. Турецкая армия, подошедшая к стенам столицы, насчитывала 150-200 тысяч воинов. Всех защитников города с несколькими отрядами успевших прибыть западных добровольцев было менее 7 тысяч.

Началась бомбардировка Константинополя. Тогдашняя турецкая артиллерия не имела себе равных в мире. Византийцы не смогли стрелять из нескольких имевшихся у них орудий, т.к. оказалось, что отдача разрушает кладку древних стен. Турецкий флот блокировал город с моря. Однако оставалась внутренняя гавань Золотой Рог, вход в которую был перегорожен тяжелой цепью и где находился византийский флот. Турки не могли туда войти, и византийским судам даже удалось выиграть стычку с громадным турецким флотом. Тогда Мехмед распорядился волоком перетащить суда по суше и спустить их на воду в Золотой Рог. В то время когда их перетаскивали, Мехмед приказал поднять на них все паруса, гребцам махать веслами, а музыкантам играть устрашающие мелодии. Так сбылось древнее пророчество, что город падет, если морские суда пойдут по суше.

Константинополь оказался в полной блокаде со всех четырех сторон. Осада продолжалась почти два месяца. Защитники героически сопротивлялись. Западных союзников было считанное количество. Но все они: и венецианские, и генуэзские купцы, и отважные искатели приключений - итальянцы братья Боккиарди и испанец Дон Франциско Толедский, и отряд кардинала Исидора - все дрались с отчаянной храбростью до тех пор, пока самый способный из них - генуэзец Джустиниани, получивший смертельную рану, - не велел унести себя с поля боя. Греки, хотя хорошо понимали, что городу не выстоять, и многие из них были убеждены, что турецкое завоевание, вероятно, временно станет лучшим решением для всех проблем, стояли насмерть на стенах своей столицы. Женщины и старики по ночам приходили для ремонта поврежденных дневной бомбардировкой укреплений. Монахи патрулировали стены, подменяя утомленных воинов.

Увы, и тогда сохранялись соперничество и враждебность между венецианцами и генуэзцами, между греками и латинянами и между самими греками. Но все ссоры и разногласия не смогли серьезно помешать обороне. Солидарность защитников и верность императору и христианскому делу оказались намного сильнее взаимных подозрительности и недоверия.

Решающий генеральный штурм начался в ранние утренние часы 29 мая 1453 г. Защитники предвидели это, и в ночь накануне все, кто мог уйти со своих боевых постов, собрались в Св. Софии на последнюю Литургию. Там уже не различали, кто был про-, а кто - антиунионист: все вместе молились об избавлении, ибо все знали, что оно может произойти только чудом.

Две первых волны штурма были отбиты. Лишь третьей, решающей, в которую были брошены все резервы, в том числе и личная гвардия султана, удалось прорвать оборону и пробиться в город. Когда стало ясно, что все кончено, Константин XI бросился в гущу боя и искал там смерти, не желая переживать свое царство и попадать в плен к султану. Его изуродованный труп, окруженный телами уложенных им противников, был опознан лишь по красным имперским сапожкам. Голова императора была отрублена и выставлена на высокой колонне в центре города. Потом Мехмед велел забальзамировать ее и послал для обозрения ко дворам самых могущественных владык мусульманского мира.

Византийская Римская империя перестала существовать. Великая Держава закончила свои дни, покрыв себя неувядаемой славой. Лишь после того как по городу распространились слухи, что император погиб, а над его дворцом развевается султанский штандарт, греки прекратили сопротивление.

4. Итак, во вторник 29 мая 1453 г. пал Константинополь. Это одна из самых поворотных дат мировой истории. Она знаменует смену эпох: средние века завершились, началось новое время. Наступила новая эпоха и для Православной Церкви. Византийская Церковь, в течение почти тысячи лет бывшая партнером православного государства, стала Церковью покоренного народа, зависящего от отношения к нему мусульманского владыки. Вся деятельность, внешний вид да и весь образ жизни христиан должны были пережить резкую перемену.

Со времен халифа Омара и первых исламских завоевателей мусульманская традиция предписывала должным образом обращаться с покоренными народами. Если город или область сдаются завоевателю добровольно, они не подлежат разграблению, хотя их и позволительно заставить выплачивать контрибуцию; христианское и иудейское население может сохранить свои культовые сооружения при условии соблюдения определенных правил, касающихся самих зданий. Даже если капитуляция была вызвана острой необходимостью, так как обороняющиеся поняли, что не могут больше держаться, правило не теряет своей силы, хотя завоеватель имеет право настаивать на более суровых условиях - выплате большей контрибуции и наказании самых упорных противников капитуляции. Но если город взят штурмом, его обитатели не имеют никаких прав. Солдаты-завоеватели имеют право на три дня неограниченных грабежей, а все храмы, впрочем, как и все здания, переходят в собственность главы победителей: он вправе распоряжаться ими по своему усмотрению.

Султан Мехмед обещал своим солдатам положенные ими по закону три дня свободы в захваченном городе. Дикие толпы хлынули в город в поисках добычи и наслаждений. Поначалу они не могли поверить, что сопротивление уже прекратилось, и убивали всех, кто попадался им на улицах, не разбирая мужчин, женщин и детей. Реки крови стекали с крутых холмов Петры и окрашивали воды Золотого Рога. Но вскоре жажда убийства была утолена. Солдаты поняли, что захват пленников и ценностей принесет им больше выгоды.

Солдаты ворвались в имперский Влахернский дворец. Они хватали все что блестит, обдирая ризы с икон и драгоценные переплеты с книг и уничтожая сами иконы и книги, а также выламывая из стен куски мозаик и мрамора. Другие проникли в расположенные неподалеку храмы, набивая свои мешки богослужебными предметами, облачениями и всем, что можно было выломать и ободрать. Так была разграблена знаменитая церковь Спаса в Хоре (Карие Джами); правда, большая часть фресок и мозаик в ней сохранилась, но погибла самая почитаемая икона Византии - Божия Матерь Одигитрия, по преданию написанная самим св. апостолом Лукой. Ее перенесли из Св. Софии в храм Хоры для поддержания духа защитников. Одигитрию вытащили из ее ризы и раскололи на четыре части: Разорив храмы, солдаты помчались дальше - кто на базары, кто в дома богатых горожан.

Грабя и разоряя все на своем пути, турки приблизились к собору Св. Софии. Храм был заполнен народом. Литургия уже завершилась, и начался молебен. Когда стали слышны звуки беспорядков, народ запер изнутри громадные бронзовые двери. Люди молили о чуде, которое одно могло спасти их. Но их молитвы не были услышаны. Двери вскоре были протаранены, и турки ворвались вовнутрь. Самые старые и немощные прихожане были убиты на месте, остальные захвачены в плен. С женщин сдирали платки и шали и вязали ими пленников. "Кто расскажет о плаче и криках детей, - пишет Дука, - о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов, кто расскажет? Тогда рабыню вязали с госпожой, господина с невольником, архимандрита с привратником, нежных юношей с девами..., а если они силой отталкивали от себя, то их избивали... Если кто оказывал сопротивление, того убивали без пощады; каждый, отведя своего пленника в безопасное место, возвращался за добычей во второй и третий раз".

Священники в алтаре продолжали службу, покуда не захватили и их. Однако, по преданию, в последний момент некоторые из них, взяв с собой священные сосуды, направились к алтарной стене, которая открылась, а затем сомкнулась за ними; там они останутся до тех пор, пока в соборе вновь не возобновятся христианские богослужения.

Грабежи продолжались целый день. Турки врывались в мужские и женские монастыри и вязали насельников. Некоторые молодые монахини предпочитали смерть бесчестию и бросались в колодцы. Частные дома подверглись систематическому разграблению: выходя из дома, турки вывешивали у дверей маленький флажок, означающий, что брать там уже больше нечего. Жителей уводили с их собственным имуществом. Тех, кто падал от изнеможения, тут же на месте приканчивали, также как и младенцев, которые почти ничего не стоили на невольничьем рынке, - но, как правило, жизни пленников старались сохранить. В городе все еще было несколько великолепных библиотек, как светских, так и монастырских. Большинство книг было сожжено, ценнейшие рукописи уничтожены или затоптаны в грязь. Однако некоторые турки почувствовали, что смогут на этом заработать, и сохранили некоторые книги, которые потом продавали за несколько монет каждому желающему. Церкви систематически осквернялись. Украшенные драгоценностями распятия выносились из храмов с лихо напяленными на них турецкими тюрбанами. Многие здания были непоправимо повреждены.

К вечеру в городе уже нечего стало грабить; поэтому никто не протестовал, когда султан приказал прекратить грабеж. У солдат имелось достаточно дел в течение следующих двух дней: дележ добычи и подсчет невольников. По слухам, всего было захвачено в плен 50 тысяч человек; из них не более 500 были военными. Вся остальная христианская армия погибла, за исключением горстки людей, которой удалось бежать по морю. Число погибших превышало 4 тысячи.

Сам султан вошел в город через несколько часов после полудня. Его сопровождал эскорт из отборных янычаров. За ним следовали его министры. Он медленно проехал по улицам города к собору Св. Софии. Перед ее вратами он спешился, нагнулся, набрал пригоршню земли и посыпал ей свой тюрбан в знак смирения перед Аллахом. Затем он зашел в храм и несколько мгновений провел в молчании, после чего направился к алтарю. По пути он заметил турецкого солдата, пытавшегося выкорчевать кусок мозаичного пола. Мехмед гневно остановил его и сказал, что разрешение грабить не означает, что можно разрушать здания - их он намерен оставить себе. В соборе еще оставалось несколько греков, которых турки не успели увести в плен. Мехмед приказал освободить их и отпустить с миром по домам. Несколько священников вышли из потайных ходов позади алтаря и просили его о милости. Он тоже послал их по домам, выделив им охрану. Но он настоял, что храм должен немедленно быть превращен в мечеть. Один из его улемов взобрался на кафедру и провозгласил, что нет Бога, кроме Аллаха. Затем сам султан взошел на амвон и склонился перед своим Богом, даровавшим ему победу.

На следующий день Мехмед распорядился принести ему всю добычу и отобрал из нее часть, принадлежавшую ему как предводителю. Всех представителей знатных семей, переживших штурм, султан забрал себе. Хотя вначале Мехмед проявил милость к некоторым из них, в течение нескольких месяцев, по тем или иным причинам, почти все представители правящих кругов Византии были убиты или казнены. Мехмед решил лишить византийцев любой надежды на восстановление Империи.

Через три дня, когда завершился срок, официально отведенный на грабежи, султан издал фирман, согласно которому все греки, оставшиеся на свободе или уже выкупленные, могли вернуться домой: их жизнь и имущество отныне объявлялись неприкосновенными. Однако число таковых было невелико, да и немногие дома оказались пригодными для жилья.

21 июля султан и его двор покинули завоеванный город и направились в Адрианополь. Константинополь был наполовину разрушен, опустошен и черен от пожаров; повсюду царила мерзость запустения. Церкви были осквернены и ободраны, дома - разрушены и необитаемы, лавки и склады - разбиты и растасканы. Султан, проезжая по улицам, прослезился: "Какой город мы отдали грабежам и разрушению", - прошептал он.

В 1456 г. были взяты Афины. Парфенон, более тысячи лет бывший христианской церковью, был преобразован в мечеть. К 1460 г. завершилось завоевание Пелопоннеса. В 1461 г. пал Трапезунд. Таким образом, все имперские территории, за исключением нескольких островов, перешли под власть турок.

В 1463 г. была завоевана Босния. В 1517 г. в Оттоманскую империю вошел Египет. Так весь православный Восток, за исключением одной Руси, оказался в "агарянском пленении", которое будет длиться более четырех веков! И эпоха эта наложила глубокий отпечаток на восточное церковное сознание.

XVI. Нехалкидонские восточные церкви от эпохи Крестовых походов до турецких завоеваний

Литература: Papadakis; Runciman, The Great Church; Meyendorff, The Orthodox Church; Шмеман, Исторический путь; Дворкин А. Историческое развитие христологической доктрины Армянской церкви // Ежегодная богословская конференция ПСТБИ: Материалы. М., 1997.

1. Двести лет истории крестовых походов, конечно, затронули не только православных христиан. Латинские пришельцы селились в самой колыбели христианства. Ко времени их пришествия в регионе веками существовали многочисленные местные христианские Церкви. Вспомним, что большая часть исламской территории первоначально была христианской. Арабы и турки в глазах латинян были не только язычниками и неверными, но и оккупантами принадлежавших христианам земель. Завоевание Иерусалима европейцами в основе своей виделось возвращением утраченной христианской собственности.

Накануне Первого Крестового похода нехалкидонское население Сирии состояло главным образом из армян, сирийских яковитов, ливанских маронитов и рассеянных групп несториан. За границами франкских государств находилось многочисленное население коптов в Египте и Несторианская церковь, широко распространенная по всей Персии и Центральной Азии. Можно не упоминать, что жизнь под арабским политическим господством сильно ослабила эти народы и конфессии.

Правда, исламское общество позволяло им существовать. Ислам распространял определенную терпимость на христиан и иудеев, считая их "находящимися под защитой подданными", или "дхимми". Однако, несмотря на эту защиту, все немусульмане рассматривались как граждане второго сорта. Они страдали из-за неравенства перед законом, фанатизма толпы, различных видов психологического давления, унижений и оскорблений. Периодически они сталкивались с жестокими гонениями и насильственными обращениями в ислам. Так что положение христиан в исламских странах всегда было достаточно шатким, не говоря уже о том, что принадлежность к гражданам второго сорта создавала определенный "менталитет гетто".

Тем не менее до XI в. обращение в ислам христианского населения Ближнего Востока и Египта шло весьма медленно. Приблизительно через два века после арабского завоевания "процент обращения" коптского населения Египта не достиг еще до половинной отметки. Иерусалим даже в конце X в. по-прежнему оставался по преимуществу христианским городом, большинство населения в котором составляли православные христиане. По некоторым предположениям, в то время даже и на всей территории Сирии и Палестины все христианские группы вместе взятые составляли большинство населения: во всяком случае, этот регион начал приобретать нынешний преимущественно суннитский характер лишь после вытеснения из него крестоносцев в XIII в.

Еще ранее, в X в., расширение границ Византии на восток - в Месопотамию, Сирию и Армению - привело Православную Церковь, после нескольких веков разделения, в непосредственный контакт с рядом неправославных групп. Многих еретиков начали насильственно переселять, другие сами бежали с имперских территорий. Можно не упоминать, что все эти "этнические чистки" были весьма неразумными и с точки зрения государственной политики, так как они привели к обезлюживанию пограничных областей и к дальнейшему росту ненависти к православным со стороны монофизитских и прочих группировок.

К моменту прибытия франкских поселенцев местные антихалкидонцы больше всего стремились к свободе религиозного культа и отсутствию преследований. Для них освобождение Иерусалима с его святынями - та цель, к которой больше всего стремились латинские крестоносцы, - не играло особой роли. Религиозная свобода для них значила куда больше.

Во время латинского владычества все эти группы добились религиозной автономии. Латинские государства были слишком слабы, чтобы встревать в религиозную полемику, так что они предпочитали ее избегать. Кроме того, латиняне воспринимали армян, несториан, маронитов и яковитов как еретиков, которые, следовательно, не могли быть автоматически возвращены в западную церковную организацию. В результате ко всем этим группам, к их счастью, было совершенно иное отношение, чем к православным христианам, которым изначально было отказано в какой-либо автономии. И маронитам, и армянам, и яковитам было позволено иметь собственную иерархию, за что они были весьма благодарны латинянам.

И все-таки латинскую терпимость и широту взглядов не стоит преувеличивать. В общем, во франкском королевстве сложилась типичная колониальная ситуация. Латиняне не слишком отличали друг от друга всех местных жителей с их бородами, тюрбанами и восточными одеждами и не слишком доверяли им всем. В результате две группы населения почти не смешивались друг с другом.

С другой стороны, после возвращения крестоносцев в Европу мусульмане начали относиться с такими же недоверием и подозрительностью к местному христианскому населению. Их положение по завершении эпохи крестовых походов сильно ухудшилось. По словам современного английского историка, "дело, начавшееся с целью защиты христианства, почти что стерло с лица земли восточное крыло христианства". Если в XI в. это крыло составляло большинство населения в ряде территорий, то по окончании крестовых походов оно сократилось до положения малочисленного и маргинального меньшинства.

2. К началу франкских завоеваний Яковитская церковь уже перешла на арабский язык, хотя богослужение продолжала совершать на сирском. В крестоносных государствах большинство яковитов проживали на севере между Антиохией и Эдессой. Их общины также имелись во многих городах Сирии и Палестины и даже на Кипре. Большая же часть яковитов находилась на исламских территориях к востоку от латинских земель. Они управлялись специальным патриаршим викарием, который назывался мафриан. Патриаршая кафедра была в Антиохии, хотя сам патриарх предпочитал проживать в одном из яковитских монастырей близ Эдессы. Община считалась довольно многочисленной: в XII в. у яковитов было до 35 епископов.

Можно еще раз напомнить, что обладание политической властью в Палестине, по всей видимости, не казалось столь же привлекательным местным нехалкидонским христианам, как большинству латинян, стремившихся к владению Иерусалимом и его святынями. Немаловажен тот факт, что Иерусалим никогда не был патриаршей кафедрой ни для одной из нехалкидонских групп, кроме армян. Но это не значит, что нехалкидонцы не чтили этого города. Паломничество в него предпринимали они все, в том числе и далекая Эфиопская церковь.

Так как франки позволяли всем нехалкидонцам сохранять своих епископов, яковитская иерархия спокойно существовала на их территории. Латиняне лишь, как и мусульмане до них, оставили за собой право утверждения всех епископских назначений, в том числе и самого яковитского патриарха. Однако латинская терпимость была не более чем снисходительностью. Местные христиане оставались в их государствах гражданами второго сорта. Те, кто были дхимми для мусульман, стали дхимми для крестоносцев.

Симпатии яковитов к латинянам, а затем к монголам оказались роковыми для яковитской церкви. Местные мусульмане стали воспринимать их как предателей, и это привело к тому, что в конечном итоге крестовые походы принесли больше вреда яковитам, чем любой другой нехалкидонской группе.

Самым известным случаем перехода яковитов в римо-католицизм было обращение в 1236 г. патриарха Игнатия II (1222-1252). Но оно не дало никаких результатов и осталось лишь его личным шагом. Богословские переговоры об объединении с Византией, предпринятые в XII в., также не дали результатов. Стороны уже не могли понять друг друга. Впрочем, понимал ли средний яковит причины, по которым его Церковь была в разделении с византийской и латинской Церквами, является весьма спорным. Латиняне, во всяком случае, считали яковитов и несториан благочестивыми, но невежественными и необразованными людьми.

3. Армянская община отличалась от всех остальных монофизитских групп. В отличие от яковитов армяне, так же как и, например, православные грузины, составляли политическое, этническое и религиозное единство. Их общий язык и литература, так же как и их национальная монофизитская вера, способствовали формированию их национальной идентичности и стали решающим фактором для их выживания в средние века.

Армяне были широко известны на всей византийской территории: по некоторым подсчетам, от 10 до 15% византийской аристократии - армянского происхождения. К 1040 г. большая часть Армении была завоевана Византией и включена в имперскую территорию. Армянское царство прекратило свое существование, а его территория включена в систему имперского административного деления.

Результаты этого были двояки. Во-первых, аннексия армянских территорий оказалась грубейшей политической ошибкой. Византийцы не могли защищать свои завоевания, и после Манцикерта Армения была оккупирована сельджуками. Во-вторых, армяне в большом количестве начали мигрировать на север, в Грузию, и на юг - в византийские Каппадокию и Киликию. Там вскоре образовалось новое государство - Киликийская (или Малая) Армения со столицей в городе Сис. Малая Армения просуществовала до 1375 г., когда Сис был захвачен египетскими мамелюками. Кроме того, это государство стало центром Армянской церкви, а начиная с 1149 г. город Хромкла на Евфрате - резиденцией католикоса. В 1292 г. католикос переехал в Сис, где оставался до 1441 г., - лишь тогда он вернулся в Эчмиадзин.

Особо стоит отметить переговоры о единстве, которые проходили между Византийской и Армянской Церквами во время правления патриархов Луки Хрисоберга (1157-1169/70) и его преемника Михаила III (1170-1178). Хотя они в конце концов сорвались, но из всех подобного рода переговоров эти были ближе всего к успеху. Главной действующей силой за этими переговорами был император Мануил Комнен.

Переговоры между имперскими представителями и армянами начались вскоре после 1169 г. в резиденции католикоса Нерсеса IV Благодатного (1166-1173) в Хромкле. К 1172 г. был готов план из девяти пунктов, который Нерсес должен был представить на рассмотрение собора своей Церкви. В план входило не только признание Армянской церковью Халкидона как IV Вселенского Собора, но и принятие ей совершения Евхаристии с квасным хлебом и вином, разбавленным теплотой. Нерсес готов был принять все эти девять пунктов. Ему помешала смерть. Его преемник Григорий IV (1173-1193) также искренне стремился к единству между Церквами. Во всяком случае, и Нерсес, и Григорий были убеждены, что Халкидонский Собор не имел никакого отношения к несторианству. Нерсес открыто говорил, что догматические определения Халкидонского Собора ни в чем не противоречат православной вере. Армяне-халкидонцы (их число было особенно велико в западной части исторической Армении) доказывали это своим соплеменникам уже несколько веков.

К сожалению, когда в 1179 г. 35 армянских епископов (из них около 10 - из Великой Армении) собрались на собор в Хромкле, план все же был отвергнут. Решили, что с ним нужно еще поработать. Но через несколько лет скончались все главные сторонники единства, а начавшееся резкое ослабление военной мощи Византии и серия дворцовых переворотов в Константинополе заставили и византийскую сторону отойти от переговоров.

И тем не менее через несколько лет Алексий III Ангел (1195-1203 гг.) был готов для новой попытки. На армянском соборе в Тарсе (1196 г.) председательствующий местный епископ Нерсес заявил, что Армянская и Греческая Церкви исповедуют одну и ту же веру и что разница между ними лишь в словах, но не в сути. Тем не менее и эта попытка сорвалась как из-за юрисдикционных споров между двумя Церквами, так и из-за злополучного IV Крестового похода, надолго прервавшего все попытки объединения.

Срыв всех этих попыток объединения - настоящая трагедия: ведь цель была так близка! Представители Армянской церкви, по существу, признали, что ее традиционное антихалкидонство во многом вызвано политическими, а не богословскими соображениями. Как и можно было предвидеть, провал переговоров об объединении вкупе с шатким политическим положением Киликийского княжества заставил армян обратить взоры на Запад.

Как правило, отношения между Киликийской Арменией и Западом, особенно после основания крестоносных государств, были сердечными и дружескими. У обеих сторон были общие военные враги - византийцы и мусульмане. Армянское аристократическое сословие было признано надменными франками - во всяком случае, армяне считались единственным ближневосточным народом, с представителями которого крестоносцы готовы были вступать в брачные узы. Эти дружеские отношения в конце концов привели к принятию правящей киликийской династией латинских феодальных законов, одежды и даже института рыцарства. А культурные связи вскоре неизбежно привели к переговорам о единстве с Латинской церковью.

Для Армянской церкви (так же как и для Византийской) XIII в. был периодом активных попыток латинизации, как показывает миссионерское распространение по Востоку западных монашеских орденов. Однако унионистские переговоры были изначально весьма непопулярными среди армянского народа как в Великой Армении, так и вне ее. Не прибавлял им популярности и тот факт, что Рим постоянно требовал реформирования армянской богослужебной практики по латинскому образцу. Но политические выгоды от такого союза были столь важны для киликийского правящего двора, что он силовым методом настоял на подписании нескольких соглашений о принятии Армянской церковью западных календарных и литургических традиций, Халкидонского Собора и папского верховенства. Уния с Римом была в первый раз принята Киликийской Арменией на соборе в Тарсе в 1198 г., затем вновь в 1307 г. в Сисе и в 1316 г. - в Адане. Однако не находящееся под властью киликийских князей население и иерархия Великой Армении наотрез отказались принимать подобное единство.

Но даже и киликийские армяне не считали, что они обязаны подчиняться условиям этих договоров. Например, в 1261 г. в Акре армянский клирик так упрекнул ошеломленного папского легата: "Откуда Римская церковь черпает власть выносить суждение о других апостольских кафедрах, сама отказываясь при этом признавать их суждение о себе? У нас самих есть власть по примеру апостолов привести тебя к суду, а у тебя нет права отказывать нам в компетенции". Более того, в последние десятилетия существования киликийского княжества это жесткое сопротивление унии даже приводило к актам насилия, в том числе и к убийству последних шести пролатинских католикосов. Несомненно, эта напряженная междуусобная борьба в конце концов способствовала падению самого государства.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных