Социально-экономические отношения.

Как и прежде, сельское хозяйство остается основой экономической жизни Греции. Ввиду специфических природных условий преобладают мелкие хозяйства с ограниченными возможностями использования рабского труда. Тем не менее в Греции рассматриваемого периода появляются новые черты в землевладении и землепользовании. Распространяются купля-продажа земли, займы под залог земли (без ее изъятия у владельца — так называемая ипотека) и сдача земли в аренду. Продажа земли, как и займы под залог недвижимого имущества, насколько нам известно, не была законодательно запрещена в большинстве греческих государств и раньше, но лишь с конца V в. до н.э. она становится обычным явлением. Появилась возможность приобрести единовременно большие земельные владения в результате скупки продаваемых земельных участков или присвоения кредиторами заложенной земли несостоятельных должников. Наряду со старой земельной знатью, владевшей унаследованными от предков землями, выступают новые земельные собственники, люди, разбогатевшие на торговой и предпринимательской деятельности и скупавшие землю, чтобы укрепить свое общественное положение.

Однако методы обработки земли оставались прежними. Как правило, крупные земельные владения не представляли собой сплошного массива, а состояли из отдельных участков в различных частях страны. Владельцы сами не занимались хозяйством, ведение которого поручали управляющим из доверенных рабов или вольноотпущенников, а чаще сдавали землю в мелкую аренду. Таким образом, сохранялся дробный характер землепользования. Аренда была краткосрочной (один-три года) (С давних пор в аренду сдавались и общественные земли, принадлежавшие государству, филам, демам, фратриям. Там сроки были длительными — от десяти лет до наследственной аренды.

Арендаторами были граждане, нередко богатые люди, которые могли перепоручать обработку земли доверенным лицам, и арендаторы не были заинтересованы в улучшении качества участков.

Это, разумеется, не исключало возможности попыток поднять доходность земли. В сочинении Ксенофонта «Домострой» изображен рачительный хозяин, который, скупая по дешевке запущенные земельные участки, приводит их (с помощью рабского труда) в хорошее состояние, а затем перепродает с большой для себя выгодой. Характерно, что это делается в спекулятивных целях, и земля выступает здесь как товар, качество которого улучшают, чтобы его повыгоднее сбыть.

Несмотря на развитие на периферии греческого мира местного ремесла, в частности керамического, и в самой Греции активизируются многие виды ремесленной промышленности, особенно металлургическое, кожевенное, текстильное, парфюмерное ремесло, постоянные военные конфликты способствовали расширению производства оружия. Самая большая известная нам мастерская, где занято было 120 рабов, изготовляла щиты (Но это относится к последнему периоду Пелопоннесской войны.). Обычно же в ремесленных мастерских работало от 5 до 30 рабов. Если в сельском хозяйстве Греции (не считая специфических условий Спарты, Фессалии) в основном использовался свободный труд, то в ремесле, особенно в отраслях массового производства на экспорт, преобладал труд рабов. Ценность ремесленной мастерской (эргастерия) определялась количеством работавших там рабов. Это свидетельствует о низком техническом уровне ремесла — ценность оборудования не принимается в расчет.

Однако свободный труд в ремесле не был полностью вытеснен рабским. Только в каменоломнях и рудниках, на подземных работах, в невыносимо тяжких условиях, трудились исключительно рабы. В других же ремеслах было также занято немало граждан. В Афинах V и IV вв. до н.э. на государственном строительстве за поденную плату и сдельно работали каменщиками, граверами, камнерезами, плотниками и т. д. свободные люди — афиняне и метеки, наряду и наравне со своими рабами. Очевидно, квалифицированному ремесленнику было выгодно, купив раба своей специальности или обучив его, затем использовать для совместной работы. О социальном составе афинского демоса свидетельствует увещевание, обращенное, по воспоминаниям Ксенофонта, Сократом к одному из его знатных учеников, робевшему перед выступлением в народном собрании: «Неужели ты стесняешься валяльщиков, башмачников, плотников, кузнецов, земледельцев, купцов, рыночных торговцев... А ведь из всех них и состоит народное собрание...» Однако у Ксенофонта звучит и пренебрежительное отношение к ремесленным занятиям, которые «разрушают тело работающего, заставляя его вести сидячий образ жизни... оставляют мало времени для заботы о друзьях и родном городе». Некоторые виды ремесленной и торговой деятельности считались унизительными для полноправных граждан. Так, гнушались работой, связанной с зависимостью от частных лиц^[65]. Не имевшие гражданских прав метеки и вольноотпущенники представляли свободный труд в тех отраслях хозяйства, от которых уклонялись граждане (обработка кожи и шерсти и изготовление изделий из них, парфюмерное дело, мелкая торговля, работа по найму у частных лиц). Их вклад в развитие экономики греческих полисов был очень велик.

Мелкие ремесленные мастерские обычно сочетались с лавкой, где продавались изделия. Они сосредоточены были в торговом центре города, в гавани, служили местом встреч, обмена новостями, политическими сплетнями, мнениями, были чем-то вроде клубов. Эти мастерские и лавчонки считались рассадниками смуты. Ремесло было тесно связано как с внутренним, так и с внешним рынком.

В IV в. до н.э. афинская гавань Пирей принимала много чужеземных судов ежедневно.

Создаются благоприятные условия для выгрузки, храпения и показа привозимых и продаваемых товаров. Особые льготы имели экспортеры хлеба, в котором остро нуждались такие полисы, как Афины. Государство, заинтересованное во взимании пошлин, принимало меры против утайки привезенных грузов и спекуляции, особенно хлебом. Экспортеры продавали его местным торговцам, которые затем сбывали его потребителям. В Афинах существовали строгие правила — не разрешалось скупать хлеб единовременно сверх установленного максимума и продавать его с большей, чем полагалось, нацепкой. Специальные должностные лица следили за соблюдением этих правил, нарушителям которых грозила смертная казнь. Розничная торговля хлебом, как правило, находилась в руках метеков, Внешняя торговля тесно была связана с кредитными операциями. Многие купцы перевозили свои товары на чужих судах, только некоторые из купцов были одновременно судовладельцами. Им необходимы были средства для оплаты фрахта, закупки достаточного количества товаров, чтобы загрузить корабль. Выручить затраченные деньги они могли лить после прибытия в порт назначения и продажи там привезенного груза.

Не имея оборотных средств, купцы обращались к процентным займам под залог груза, или, если купец был и судовладельцем, — корабля. В случае гибели корабля с грузом по пути кредитор не имел права требовать возвращения денег. Поэтому проценты при этих так называемых морских займах были очень высоки (30—50 и выше) (Срок займа определялся временем, необходимым для плавания в один конец или туда и обратно. Он мог быть и меньше года, но процент начислялся одинаковый, без учета времени.).

В случае успешных операций морская торговля и морские займы приводили к быстрому обогащению. Многие состоятельные люди охотно вкладывают свои средства в такого рода деятельность. Но в пути груз подвергался постоянному риску из-за военных действий, пиратства, кораблекрушений. Нередко риск усугублялся для кредитора такими злоупотреблениями купцов, как займы под один и тот же груз у нескольких кредиторов, инсценировки кораблекрушений и др. Сохранившиеся судебные речи Демосфена в связи с тяжбами по таким делам дают живой материал о правах в греческой морской торговле.

Наряду с займами для морской торговли широко практиковались займы и для нужд внутренних — на обзаведение торговым или ремесленным предприятием, покупку дорогостоящей вещи, прием гостей, исполнение литургии, приданое дочери, выкуп из плена и др. В сохранившихся перечнях имущества сколько-нибудь состоятельных лиц наряду с землями, домами, рабами, дорогой утварью, как правило, фигурируют и деньги, отданные под проценты.

Кроме процентных займов развивается специфическая форма дружественных беспроцентных займов (так называемые эраны), которые обычно давались группой людей, сложившихся для оказания помощи близкому человеку или другу. Коллективный и беспроцентный характер этих займов свидетельствует о практике взаимопомощи. Возникнув среди гражданского коллектива, эти займы были восприняты и жившими в греческих полисах метеками, вольноотпущенниками, даже рабами. Они использовались порой для сбора денег на выкуп рабу. Несмотря на дружеский характер этих займов, опи подлежали обязательному возврату и гарантировались иногда ипотекой, иногда поручительством третьих лиц.

Характерной фигурой деловой жизни Греции были трапезиты — своеобразные банкиры древнего мира. Они появляются уже раньше, во в IV в. до н.э. их деятельность активизируется. Трапезиты брали деньги и ценные вещи на хранение, посредничали в заемных сделках, сами давали в долг под проценты, осторожно участвовали и в кредитовании морской торговли. В отличие от обычных кредиторов трапезиты оперировали ие только своими, но и чужими деньгами (вкладчиков), и в случае неудачи им грозило банкротство. Любой состоятельный афинянин не гнушался наживаться на процентных ссудах, но профессиональное занятие ростовщичеством находилось преимущественно в руках метеков. У каждого трапезита был обычно особо доверенный раб, который ведал делопроизводством и участвовал в сделках норой весьма деликатного и секретного свойства.

Эти доверенные рабы нередко получали впоследствии свободу и иногда сами становились трапезитами. Развитие товарно-денежных и кредитных отношений способствовало выделению прослойки богатых дельцов, которые наживали огромные состояния. Их экономические интересы выходили за рамки небольшого полиса, и они начинали тяготиться контролем государства и возлагаемыми на них обязанностями. Распнет экономической жизни Греции сопровождался обострением социальных контрастов и обострением внутренних противоречий в полисе.

Кризис полиса.

Кризис греческого полиса, отчетливо ощущавшийся современниками, проявлялся в ряде аспектов.

Ослабляется традиционная связь между принадлежностью к гражданскому коллективу и земельной собственностью. Если раньше каждый гражданин обязательно владел землей на территории полиса и это было условием его полноправия, то теперь появляются безземельные не только среди бедняков, но и среди состоятельных людей. Так, например, в составе большого имущества, унаследованного известным оратором Демосфеном, были дома, деньги, отданные под проценты, квалифицированные рабы-ремесленники, ценная утварь, но не было приносящей доход земли. В комедии Аристофана «Женщины-законодательницы» одно из действующих лиц, говоря о невыполнимости предлагаемого проекта обобществления имущества, ссылается на то, что некоторым легко будет утаить его, ибо у них нет «ни сажени земли, зато серебро и червонцы и сокровища скрытые». Это не случайно. Земельный доход был надежен и устойчив, но составлял примерно 7—8% стоимости земли, процентные же ссуды давали минимум 12%, а при морских займах, как было сказано, значительно больше. Земля и дома принадлежали к «видимому имуществу», которое нельзя было утаить. Поэтому их собственники в большей мере привлекались государством к военным налогам я литургиям, бремя которых значительно возросло.

Распространение купли-продажи и залога земли создавало предпосылки для концентрации земли в руках немногих и роста числа безземельных граждан. В IV в. до н.э. возобновляются требовапия бедноты о перераспределении земель и отмене долгов. В ряде греческих государств (Дельфы, Гераклея Понтийская, Византии. Абидос, Хиос и др.) принимаются меры по регулированию отношения между должниками и кредиторами. Но это не было всеобщим явлением. Сохранившийся большой документальный материал о займах под залог недвижимого имущества в Афинах показывает, что займы эти нередко делались не бедняками, а состоятельными людьми ввиду временной нужды в деньгах (исполнение литургии, приданое дочери, выкуп из плена) и не обязательно вели к разорению должников.

Эксплуатация земельных владений путем сдачи их в аренду мелкими участками беднейшим гражданам, метекам и вольноотпущенникам вносила новый элемент в земельные отношения полиса. Аренда позволяла приобщаться к земледелию людям, не имевшим гражданских прав. В это время аренда в Греции не была кабальной. Арендатора с владельцем земли связывало свободное двустороннее соглашение, в течение условленного срока он мог возделывать снятый им участок по своему усмотрению. Это сближало социально арендаторов — метеков и вольноотпущенников — с жившими и работавшими по соседству мелкими землевладельцами-гражданами и пробивало брешь в стене исключительности, отделявшей полноправных членов полиса от людей, не имевших гражданских прав.

С конца V в. все более распространяется дарование в виде привилегии за какие-либо заслуги перед государством отдельным лицам — метекам или чужеземцам, иногда целым группам (обычно изгнанникам) — права владения домом и землей на территории данного полиса. Наряду с этим за особые заслуги (участие в политической борьбе, материальные траты на общественные нужды) некоторым лицам даруются и гражданские права. Поскольку это были, как правило, богатые люди, стремившиеся закрепить вновь обретенное общественное положение, они скупали в большом количестве землю и были демонстративно щедры при исполнении литургий. Так, трапезит Пасиоп, сам бывший раб трапезита, получив гражданские права, оставил детям огромное состояние, в том числе большое количество скупленной им земли. Старший его сын, выполняя дорогостоящую литургию — триерархию, потратил, подчеркивая свою признательность Афинскому государству, гораздо больше средств, чем от него требовалось, и был даже вынужден занять деньги под залог своих земель.

Ослабление связи граждан с землей сопровождалось падением характерного для древнего грека ощущения слитности со своим полисом.

Сознание неразрывности полиса и его граждан проявлялось даже в языке. Названия «Афины», «Спарта», «Коринф» обозначали лишь географические понятия, а когда речь шла о государстве как о политическом полом, говорили «афиняне», «спартанцы», «коринфяне»(Например, не «Афины вели войну со Спартой», а «афиняне со спартанцами» и т.д.). Граждане полиса отождествляли себя со своим государством, и само собой разумелось, что интересы гражданского коллектива в целом выше интересов частных лиц.

В IV в. до н.э. богатые граждане, экономические интересы которых нередко лежат за пределами узких территориальных рамок полиса (морские займы, внешняя торговля, заморские владения), начинают тяготиться низлагаемыми на них повинностями. Широко распространяется практика превращения «видимого имущества» в «невидимое» (т.е. продажа земельных владении), которая в судебных речах прямо квалифицируется как попытка скрыть подлинные размеры состояния от государства. Применяется так называемый обмен имуществом, когда лицо, привлеченное к выполнению дорогостоящей литургии, заявляло о своей несостоятельности и, предлагая взамен себя другого кандидата, в случае отказа последнего выражало готовность нести литургию, если будет произведен обмен их имущества. Источники IV в. до н.э. пестрят обвинениями по адресу некоторых из богатых граждан, уклоняющихся от выполнения своих обязанностей перед государством, В связи с беспрерывными войнами, которые велись и в Балканской Греции и в Малой Азии, все чаще прибегают к чрезвычайному военному налогу — эйсфоре. В обычное время граждане греческих полисов прямых налогов не платили, и эйсфора каждый раз вводилась как единовременный налог специальным декретом народного собрания, которое шло на эту меру очень неохотно. В некоторых случаях прибегали к проэйсфоре, заставляя богатых граждан авансировать налог государству, а затем самим собирать его с налогоплательщиков; тем не менее скапливались недоимки, для взыскания которых создавались специальные комиссии.

Ослабление полисной солидарности проявлялось и в отношении к военной службе. Служба в сухопутной армии и во флоте была тягостной для средних и беднейших слоев населения. Гоплиты и матросы во время походов получали небольшую плату для пропитания. Но их семьи оставались на это время без кормильца, а так как походы были далекими и длительными, это нередко приводило к разорению хозяйств. Уменьшалось число граждан, способных приобрести вооружение гоплита. Частые войны, ведшиеся нередко вдали от территории своего полиса, требовали большего, чем прежде, профессионального мастерства.

Все это способствовало распространению наемничества. Наемники, сделавшие военное дело своей профессией, были лучше обучены и дисциплинированнее гражданского ополчения. Их ряды пополнялись на счет разорившихся людей, политических изгнанников, искателей легкой наживы, граждан, потерявших в силу тех или иных причин связи в родном полисе. Появляются квалифицированные командиры наемников, опытные и храбрые вояки, готовые предложить свои услуги любому, кто способен платить.

Вызванное к жизни непрекращающимися войнами и социальными процессами, происходившими внутри полисов, наёмничество, в свою очередь, способствовало дальнейшему обострению

внутриполитического положения в Греции и появлению возможности использования наемников для захвата власти, завоевания чужой территории, просто грабежа. Сами наемники, жившие войной, не мирились с обстановкой мира. Возникают предпосылки для авантюр как внутри-, так и внешнеполитических. Независимо от результатов своей деятельности наемники требовали платы. По выражению одного античного автора, их тела принадлежат тому, кто дороже платит, а верность длится до тех пор, пока есть деньги в военной кассе. Содержание наемников создавало финансовые трудности для греческих полисов. Нередко они целиком перелагали это бремя на своих полководцев. Известный афинский стратег Тимофей заложил все свои земельные владения кредиторам и оказался неоплатным должником, так как был вынужден сам изыскивать средства для оплаты своих воинов. Другие стратеги искали выхода, грабя не только вражеские территории, но и нейтральные и даже союзные. Нередко прибегали к пиратским действиям на море и в прибрежных областях. Это вызывало естественную реакцию потерпевших и порождало новые военные конфликты.

Наряду с большими расходами на военные нужды государствам с демократическим политическим строем нужно было изыскивать средства на оплату должностных лиц, общественное строительство, помощь беднейшим гражданам. Свободное обращение земельной собственности и развитие товарно-денежных отношений способствовали росту имущественного неравенства. Увеличивается число неимущих граждан. Тем не менее сохранившиеся документы о людях, занятых на строительных работах в Афинах, показывают уменьшение среди них удельного веса граждан за счет увеличения числа метеков и рабов. И дело не в том, что работодатель-государство предпочитало последних: оплата не зависела от социального статуса работников. Очевидно, афинские граждане не были кровно заинтересованы в этих работах. Тем более не стремились они к считавшейся унизительной работе по найму у частных лиц. Но любой бедняк-гражданин считал себя вправе требовать помощи от государства и более богатых сограждан. Число богачей в греческих полисах IV в. до н.э. и объем сконцентрированных в их руках состояний были не меньше, чем в V в. до н.э., но ослабела их готовность тратить средства на государственные и общественные нужды. Впервые в истории греческих полисов проявляется в столь острой форме конфликт между интересами государства и частных лиц. Богатые граждане не стесняясь тратят огромные средства на предметы роскоши, дорогую домашнюю утварь, драгоценности, а у государства нет средств на самое необходимое. По словам Демосфена, предки афинян «передали нам в наследство Пропился... портики и прочие сооружения, которыми украсили город; напротив... дома Фемистокла, Кимона, Аристида и других знаменитых людей того времени... не были великолепнее...чем дом соседа. Л теперь... наше государство довольствуется тем, что сооружает дороги, водопроводы, белит степы и делает еще разные пустяки... Зато в частной жизни люди, ведавшие общественными делами...соорудили себе дома роскошнее общественных зданий».

Государства изыскивают меры для пополнения казны. В Афинах в IV в. до н.э. вновь оживляется деятельность Лаврийских серебряных рудников. Они принадлежали государству, которое сдавало их в разработку частным предпринимателям за определенную плату. Издаются законы, поощряющие внешнюю торговлю (срочное рассмотрение торговых тяжб, привилегии и почести чужеземным купцам, особенно ввозившим хлеб), что должно было увеличить доходы от торговых пошлин. Археологические раскопки свидетельствуют об улучшениях в торговой гавани Афин — Пирее, Наряду с практическими мерами, принимавшимися государством, над больными вопросами работает и теоретическая мысль. В середине IV в. до н.э. появляется сочинение Ксенофонта «О доходах». Автор рекомендует привлечь в город побольше метеков, освободив их от некоторых тягостных повинностей (например, от службы гоплитами) и дав льготы, в частности право застраивать пустовавшие в городе участки. Далее он советует улучшить материальные условия для развития внешней торговли, а главное — построить государственные торговые суда и сдавать их в аренду частным лицам (Афинское государство владело только военным флотом, торговые суда принадлежали частным лицам.). Ксенофонт предлагает государству скупить как можно большее число рабов и сдавать их внаем частным предпринимателям, бравшим Лаврийские серебряные рудники в разработку. Через все сочинение красной нитью проходит мысль: государство должно обогащаться теми же способами, что и частные лица — рабовладельцы и предприниматели. В отличие от государств древнего Востока в греческих полисах не было государственного сектора хозяйства, приносившего сколько-нибудь прочные и значительные доходы. Плата от сдаваемых в аренду государственных и общественных земель шла на содержание святилищ, жертвоприношения, празднества и не была серьезным источником пополнения казны.

Постоянная острая финансовая нужда усугубляла тяжелое внутреннее положенно греческих полисов. Государство не было в состоянии так, как это делалось прежде, различными мерами нивелировать уровень материального благосостояния своих граждан. Противоречия между богатыми и бедными, резкие социальные контрасты становятся характерной чертой жизни греческих полисов.

«Один на широкой пашет полосе, а у других нет земли на могилу»,—пишет Аристофан.

Кто завладел талантами тринадцатью,

Тот только и мечтает о шестнадцати,

Получит их — о сорока он думает,

Благочестив и справедлив я был всегда,

Но был и беден и несчастлив...

Кто ж богател? Безбожники, ораторы,

Доносчики и негодяи.

(Перевод В. Холмского.).

В демократических полисах, где все вопросы решались в народном собрании и судах, богачи боялись судебных процессов, сопровождавшихся конфискацией имущества, и вынуждены были заискивать перед профессиональными доносчиками — сикофантами, откупаясь от них, чтобы не доводить дела до суда. Ксенофонт, сгущая, разумеется, краски, влагает в уста бывшего афинского богача следующее рассуждение; «Когда я был богат, я боялся, чтобы кто не прокопал стены в моем доме и не забрал деньги... Я ухаживал за сикофантами, так как знал, что скорее я могу через них впасть и беду, чем они через меня... Я всегда получал требование сделать то пли другое для города, а выехать из Афин мне не позволяли. Теперь, когда заграничных имений я лишился, от здешних не получаю дохода, а домашнее имущество все распродано,— теперь я сплю, спокойно растянувшись; город мне доверяет, никто мне больше не грозит, а я уже грожу другим...передо мной уже встают с мест и уступают дорогу на улице богатые... Тогда я платил налог народу, а теперь город...

содержит меня». Сходные мысли мы читаем и у оратора Исократа, выражавшего, как и Ксенофонт, идеологию рабовладельческой верхушки: «В дни моего детства можно было безопасно называться богачом, люди гордились своим богатством. Теперь же, насколько возможно, утаивают свое состояние, так как считаться богатым опаснее, чем совершить преступление».

Богатая рабовладельческая верхушка опасалась бедноты, посягавшей на её имущество и привилегированное положение в обществе. В Афинах дело сводилось преимущественно к дебатам в народном собрании, судебным процессам и литературной полемике. Но и здесь проблема была достаточно острой. Лисий пишет в начале IV в. до н.э.:

«...согласие — величайшее благо для государства, а раздор — причина всяких бедствии... люди ссорятся друг с другом больше всего из-за того, что одни хотят завладеть чужим имуществом, а у других отнимают то, что у них есть».

В других греческих полисах борьба между бедными и богатыми гражданами приводила к кровавым столкновениям. В 392 г. в Коринфе ожесточенно дошло до того, что убивали людей в театре, на состязаниях, не щадя и тех, кто искал защиты у статуй и алтарей богов. В Логосе в 371 г. до н.э. народ, подстрекаемый демагогами, убил без должной проверки обвинений более 1000 именитых и состоятельных граждан. Сообщающий об этом историк Диодор Сицилийский замечает, что такого ещё на памяти эллинов не было. Характерно, что казни сопровождались конфискацией имущества. Затем, устрашившись содеянных беззаконий, народ предал казни толкнувших его на это демагогов. События в Аргосе свидетельствуют о крайней степени ожесточения и неустойчивости настроений широкой массы граждан. Такие отношения были характерны для многих полисов. По выражению Платона, «всякий город, как бы мял он ни был, всегда имеет в себе два враждебных города: один город бедняков, другой город богатых».

Поскольку бедняки были полноправными гражданами полиса, они считали себя вправе требовать материальной помощи от государства. Получаемые ими пособия использовались на потребительские нужды, а не на производственную деятельность, поэтому число нуждающихся но уменьшалось. Аристотель сравнивает эту помощь с «дырявой бочкой»: народ «принимает подачки и вместе с тем снова и снова нуждается в них». Демосфен, обращаясь к афинянам, говорит: «Как лепешки врачей, предохраняя больного от смерти, не влагают в него жизненных сил, так и подачки, которые вы теперь принимаете, не настолько велики, чтобы давать вам полное удовлетворение, но и не столь ничтожны, чтобы вы, отвернувшись от них, должны были добывать себе средства на стороне. Во всяком случае, они каждого из вас поощряют к нерадивости».

С ослаблением внутриполисной солидарности и поддерживаемого государством известного социального равновесия внутри гражданского коллектива рушатся основы полисной демократии. Народное собрание неустойчиво и по своему составу, и по своим настроениям. Плата за его посещение, введенная в Афинах в начале IV в. до н. э., свидетельствует не только о росте числа бедняков, но и о развитии политического индифферентизма. Большую роль в политической жизни стали играть ораторы.

Представляя интересы различных слоев населения и разные политические позиции, ораторы, изощряясь в своем искусстве, стремились увлечь за собой народное собрание. Дебаты нередко принимали бурный характер, сопровождаясь личными нападками, обвинениями в неблаговидном поведении, прямой клеветой. Постоянно звучат обвинения в обогащении за счет государства, во взяточничестве.

Внешнеполитические мероприятия в Афинах по-прежнему осуществлялись под руководством стратегов, но направляли решение вопросов как внутренней, так и внешней политики ораторы. Между ними нередко происходили конфликты. Стратеги, вынужденные сами изыскивать средства на ведение военных действий, содержание и оплату наемных войск, действовали порой на свой риск и страх, а затем по возвращении привлекались к ответу за свои действия.

Идут политические процессы, совершается быстрый взлет и падение военных и политических деятелей. Народное собрание легко присуждало лавры победителям, но столь же легко отворачивалось от своих вчерашних любимцев при первой их неудаче. Принесший ряд побед Афинам стратег Тимофей, потративший свое огромное состояние на военные нужды, был осужден афинским судом. Некоторые видные деятели подвергались изгнанию и даже смертной казни. Исократ обвиняет афинян в неблагодарности: «Вам нравятся самые негодные... те, которые делят мел; собой государственное достояние, более преданы, по-вашему, демократии, чем те, которые выполняют литургии из собственных средств».

Если Исократ критикует демос за недоверие к состоятельным гражданам, то его политический противник Демосфен выступает против распространившегося культа отдельных деятелей: «...ваши предки... не воздвигали... бронзовых статуй ни Фемистокла, руководившего морской битвой при Саламипе, ни Мильтиада, предводительствовавшего при Марафоне... Тогда никто не называл морское сражение при Саламине делом Фемистокла, но называли это делом афинян... Теперь же многие так именно и говорят, будто Керкиру взял Тимофей, отряд спартанцев перебил Ификрат, а в морском сражении при Наксосе одержал победу Хабрий...»

Таким образом, представители различных политических группировок полиса, расходясь по многим вопросам, были едины в сознании неблагополучия сложившегося положения и необходимости перемен.

В то время как гражданский коллектив полиса раздирали внутренние противоречия, все большую роль стали играть люди, не имевшие гражданских прав,— метеки и вольноотпущенники. Отстраненные в силу своего положения от участия в политической жизни, они тем активнее участвуют в экономической деятельности. Число вольноотпущенников в IV в. до н.э. заметно увеличивается. Для того чтобы скопить необходимые для выкупа свободы средства, рабу надо было обладать хотя бы некоторой хозяйственной самостоятельностью. Вольноотпущенниками чаще становились те рабы, которые работали и жили отдельно от хозяев, имея небольшое ремесленное предприятие или лавчонку. Они платили хозяину определенную сумму денег, а то, что получали сверх нее, им разрешалось тратить по своему усмотрению. У них могла быть семья, какое-то личное имущество. Как правило, это были квалифицированные и предприимчивые люди.

Выкупаясь на свободу, они обычно продолжали свою прежнюю деятельность. Метеки и вольноотпущенники проникают во все поры хозяйства полиса, в том числе и в земледелие (через аренду частновладельческих участков), и сближаются со слоями гражданского населения, занятыми той же деятельностью.

Распространяются культовые и развлекательные сообщества, включавшие людей различного статуса. В тяжелые для полиса времена, в связи с внешнеполитической угрозой или материальными трудностями, отдельным пришедшим на помощь метекам и вольноотпущенникам даровались даже гражданские права. Это делается, правда, с большой осторожностью и только в исключительных случаях. Одновременно ведется борьба против попыток незаконного проникновения в списки граждан путём подкупа и т.п.

Предпринимаются, например, поголовные проверки состава граждан по демам, фратриям. Все это показывает, что постепенно рушится один из основных принципов полиса — замкнутость его гражданского коллектива.

Естественно, что эти процессы, ослаблявшие и внешнеполитические возможности полисов, вызывали серьезную тревогу среди политических деятелей и мыслителей, понимавших, что на карту поставлена судьба греческого мира. В IV в. до н.э. появляется ряд проектов общественного переустройства, авторы которых пытались исцелить видимые недуги современного им общества, не понимая лежащих в их основе причин. В первую очередь предлагаются меры по упорядочению отношений между богатыми и бедными гражданами. В упоминавшихся комедиях Аристофана в гротескном плане отражены два типа таких проектов. В одном из них предлагается ликвидировать неравенство, обобществив все имущество, движимое и недвижимое, привольно и праздно жить за счет общественных фондов. Во втором проекте речь идет о справедливом распределении богатства — оно должно быть изъято у дурных людей н негодяев и передано честным труженикам. В обоих случаях предполагается, что необходимые для существования материальные блага будут добывать рабы. Комедия, отражая носившиеся и воздухе идеи своего времени, показывает в то же время их неосуществимость: при обобществлении имущества найдутся ловкачи, которые припрячут свое и не сдадут его в общий фонд; если труженики разбогатеют, они перестанут работать, а добывать рабов — это тоже нелегкое и рискованное дело.

В двух произведениях Платона — «Государство» и «Законы» — излагаются проекты государства, в котором жизнь граждан и их имущественные отношения будут строго регулироваться правителями и законами. В первом из них режим более строгий, во втором делаются некоторые уступки реальной действительности, но тенденция одна и та же — создать условия, при которых невозможны будут внутренние распри и смуты, раздиравшие в это время греческий мир.

Наряду с утопическими проектами общественного переустройства предлагаются и конкретные практические меры разрешения переживаемых Грецией трудностей, в частности за счет завоевания областей на Востоке. Глашатаем о тих идей выступает Исократ, призывающий к объединению греческих полисов под эгидой какого-либо сильного государства или государственного деятеля для организации панэллинского (общегреческого) похода против Персии. Он был осуществлен в 30-е годы IV в. до н.э. возвысившейся Македонией, но привел к совсем иным результатам, чем предполагали его инициаторы. Классический греческий полис зашел в безвыходный тупик. Это отчетливо показывают события политической истории IV в. до н.э.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: