Хоть и не будет уже в ней

Восторженности той,

Но чувство прорастет сильней

С нагрянувшей весной.

Мы в отношениях порой

Мерилом берем гроб:

Дескать, коль я уж не живой –

И ты погибла чтоб.

Жизнь – это вовсе не спектакль,

Где выбора уж нет,

С кончиной на людских глазах

Ромео и Джульетт.

CXIII

Поешь ли ты про солнце в небе вешнем,

Про девушку в ромашковом лугу –

Гимн жизни воздаешь в том смысле вечном,

Присущ который даже утром петуху.

Мы все – равно наделены природой

Способностью любить и воздавать

Приветствие нового дня приходу,

Чтоб бесконечно смену их продлять.

Пускай же смыслом нашей жизни станет

Дней наполненье лишь добром и благим.

Иль род людской от роя пчёл отстанет,

Развитью интеллекта вопреки.

Неужто вопли мудрецов напрасны,

Зовущие к объединенью свет?

Мне жаль, что брюху больше мы подвластны,

Чем собственной своей же голове.

CXIV

Ввысь, где Парнаса вершина,

Мне бы хотелось взойти.

Мир там весь взором окинуть,

Жаром души осветить.

Есть ли иное желанье

В возрасте юном творца,

В пору душевных терзаний,

Грёз, что плывут без конца?

Нет, не дано, к сожаленью…

Будь я тот столяр, впрочем,

Дома кем был, с тем же рвеньем

Храм ввысь, наверное, прочил.

Если даны тебе крылья,

То непременно взлетишь;

Только не строй, брат, идиллий,

Чтоб не упасть с первых крыш.

CXV

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: