Вновь жизни смысл обрел бы исступленно

И вечерами, сладостно томясь,

Грудей ее ласкал бы нежно грона,

Как будто делал это первый раз.

LXI

Чайка летит над рекою,

Машет мне белым крылом.

Всплеск золотого прибоя

Будит тоску о былом.

LXII

LXIII

В каждом дне я вижу краски новые,

Каждый миг неповторим и светл,

Даже если пятнышки суровые

Оставляют будни – жизни след.

В конце лета дней не жду метелистых,

Что претило бы календарю,

Но живу предчувствием недель тех,

Что принадлежат уж декабрю.

Рано, рано загрустило, сердце, ты,

Поместив себя в холодный лёд.

Есть ли кто такой и где, что со среды

Понедельника с тревогой ждет?

Даже мнимой праздностью объятый весь,

Для кого-то - схож на мотылька,

Жду от жизни не каких-нибудь чудес –

Нить твою никто не станет ткать.

LXIV

LXV

LXVI

Далеких лет – чужих, своих, -

В том, право, разницы не вижу, -

Свидетельства в сундук привык

Я складывать пока под крышку.

Когда-нибудь, как пыль дорог

Стряхну с усталостью с одежды,

Когда вернусь в свой Кривой Рог,

Своим где буду, как и прежде, -

Тогда, открыв на спаде дня

Свои нетленные богатства,

Уверен стану: их храня –

Вернуть былое мне во власти.

И оживут вновь голоса

Тех, чьи могилы припадут уж;

И внуков тихая слеза

Жизнь предков тяжкую разбудит.

LXVII

Чайки парят в вышине,

Борются с ветром осенним,

Схожи на лапчатый снег,

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: