НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ МЕНЯ ЛИЧНО 13 страница

Белая пешка Е-2 уже выдвинулась на два поля вперёд, открывая дорогу ферзю и вашему по-корному слуге. Чёрная её визави последовала её примеру, распахивая проход своему ферзю и сло-ну - но только уже чернопольному. Кажется, это называется одним из вариантов дебюта итальян-ской партии. А впрочем, какая разница, как это называется? По мне, так хоть Галапагосской… По-ка человеки вкушают деликатесы итальянской кухни, мы тут по-итальянски махаемся. «Аванти, пóпполо!» (вперёд, народ!), как говорится, и никаких гвоздей. Интересно, «аванти» и «авантюра» однокоренные слова или нет? Звучат вроде бы похоже…

Поток моего сознания нарушается диким ржанием, с которым мой гривастый сосед сигает через стоящую впереди пешку и устраивается на поле F-3, чтобы оттуда грозить соседке моей де-вочки. Теперь уже бывшей соседке, поскольку крошке захотелось на простор. О господи, хоть бы моя не последовала её примеру, а то с неё станется!

Кстати, когда это народ постановил, что ходить коню? Отвлёкся, видать, задумался и пропу-стил всё обсуждение. И никто даже не одёрнул: чего, мол, в облаках витаешь? Странно. Или про-сто сочувствуют влюблённому меджнуну? Ну, это они напрасно - любовь не повод оставаться вне Игры, перекладывая тяжесть решения на других. Всем - так всем, ёлки-палки!

Минуточку, а если им уже известно о моих нездоровых настроениях в отношении родной Группы? Ну, хорошо - пусть не настроениях, но хотя бы всех этих сомнениях, колебаниях и прочих нюансах. Словом, о резонёрстве, свойственном скорее бесхребетной человечьей инителлигенции, чем нормальной шахматной фигуре... О-хо-хо, вот до чего доводит эмоция, обозначенная рас-плывчатым термином «любовь»! Комплект, понимаешь ли, встаёт «на смертный бой», а всяко-раз-ные меджнуны вибрируют по поводу вражьей фигуры. А вот она, интересно, будет вот так же ахать-охать по твоему поводу? Не будет? Что ж, сам виноват, дружок - не сумел приручить должным образом! Плохой из тебя приручатель. Не годишься ты, милый, в Дон Жуаны! Хотя постой, Дон Жуан - это вовсе не меджнун, ты малость перепутал. Дон Жуан - это вроде бы многостаночник, широкая натура, пытающаяся разом охватить многих и многих. Ну, как конь тогда говорил: мол, будет по гостям ходить, пока целым хамамом не обзаведётся. Пардон, не хамамом - гаремом! То есть подборкой избранниц… Ох, насчёт хамама-гарема - это он наверно пошутил. Куда там восемь жён? Тут дай Бог с одной феей как-нибудь разобраться!

Перевожу взгляд на ту сторону доски. Ага, совещаются голубчики! А что ещё им прикажете делать после нашего хода? Правильно, только искать адекватный ответ.

Конь, уловив мой взгляд, оглядывается на меня с поля F-3 и усмехается:

- Что, бывший сосед, вид загораживаю? Не беспокойся, постараюсь тут долго не задерживаться. Мне и самому не интересно на месте торчать, когда такие дела разворачиваются.

- Ты там гляди, поосторожнее, соратник, - говорю ему. - А то многие поля простреливаются.

- Так я же не сам - я с поддержкой родного коллектива! Надеюсь, коллектив меня на съедение супротивнику не выдаст?

- Только в сáмом крайнем случае, - отзывается ферзь.

- Спасибо, соратник, успокоил, - иронично хмыкает конь. - Будем жить дальше.

Я вновь сосредотачиваюсь на той стороне доски - вернее, на моей золотистой F-7. Вон какая она славная! Прямо светится вся, как нимб на иконе человечьего святого. Ну, чего я, спрашивается, ополчился и на неё, и на любовь? Стыдно мне должно быть за такие мысли, очень стыдно! Любовь - это о-о-о! А если она и деструктивна сáмую малость - так что же? Нужно же сперва что-то разрушить, чтобы на его месте возвести светлый Храм Чувства!

И никто о моих почти ренегатских настроениях не ведает - нечего мне дёргаться и себя корить! Паникёр натуральный! К тому же, ёлки-палки, уверен, что любой из нас, окажись он на моём месте, вот так же перживал бы - не за себя, а избранницу. И плевать ему было бы, что скажут о нём окружающие. У них своя жизнь, а у него - с в о я!

Кажется, чёрные собрались делать ответный ход. Значит, сразу же вслед за тем и наша планёрка. И на этот раз нужно будет проявить максимальную внимательность, чтобы не вынуждать девочку заниматься подсказками.

Граница поля

Белое поле E-2

Ну нет, не буду я описывать здесь ход Игры, все её перипетии и нюансы. Вот когда эти ню-ансы коснутся меня, любимого, тогда другое дело! А болеть-переживать за каждого - никаких нер-вов не хватит. И вовсе я не эгоист, просто своё поле к телу ближе. В смысле, к фигуре…

Кто-то куда-то всё равно должен пойти и не всё ли равно, кто и куда именно. Если бы я это решал и нёс за это единоличную ответственность, тогда да, тогда бы это было действительно важ-но. А коллективные решения - дело всего коллектива и лежат целиком на его совести.

Единственное, что меня по настоящему трогает, помимо собственной персоны, это персона моей славной девочки. Причём трогает в ГОРАЗДО большей степени, чем своя собственная. Ради Неё я готов и в огонь, и в воду, и под удар группы тяжёлых фигур. Но об этом я думал и писал столько раз, что не буду больше занимать такими вещами свои строки. Если получится, конечно…

Пока что девочка застыла в глубине вражеского (о Боже, уже вражеского?) строя и ждёт, когда ей предстоит сделать свой первый шаг навстречу славе или же… Стоп! Не смей даже в мыслях о подобном! Тверди себе, как мантру: «Всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё будет отлично!» А вдруг и правда, что слова у нас могут быть наполнены материальной силой? Вот возьмут и реализуются всем на удивление! Поживём - увидим.

Итак, третий ход сделан. Причём обеими сторонами. Никого ещё не угрохали, идёт стандарт-ное развитие ситуации. Не знаю, участвует ли в этом демиург или просто наблюдает со стороны, как некогда римские патриции в Колизее за гладиаторами. Помните, итальянский синьор ферзь о них рассказывал? Поглядеть бы сейчас на нашего небожителя! Небось, переживает, волнуется. Ну-ну, он бы ещё ставку на нас сделал - на тотализаторе…

Ладно, Бог с ним, с этим небожителем! А память меж тем услужливо подсказывает: «Бог ему судья, а ангелы - присяжные заседатели». Но если с Богом и с судьёй всё более-менее понятно, и с анеглами тоже - это такие бесплотные курьеры, что таскают людям предписания от Всевышнего, то с присяжными заседателями некоторые непонятки. Они что, курьерами у судьи работают? Но ведь судья по отношению к людям не на небе - его предписания не нужно доставлять издалека. Или судье западлó обращаться к подсудимым напрямую? Интересная, однако, картинка… Но всё, хватит о постороннем - только о нашей Игре!

Теперь, по идее, наша очередь себя показывать - вот, мол, мы какие. Но главное - это не спе-шить, чтобы не напортачить. Обдумать предстоящий шаг со всех сторон, представить себе его вероятные последствия. А не спешить очень и очень трудно. Откуда-то вдруг возникла и зудит в мозгу нелепая мыслишка, что существуют некие невидимые часы, и они отсчитывают время нашей прикидки вариантов: тик-так, тик-так, тик-так… Если бы это были просто ходики, что вешают люди на стену для уюта, тогда иное дело. А так, как сейчас, это только нервирует. Ведь если время отсчитывают, значит, оно строго лимитировано - будто по талонам. О, ещё один непонятный термин! Как можно что-либо отпускать по талонам? Они что, эквивалентны отпускаемому товару? Бред сивой кобылы, по выражению нашего коня.

- И какой это придурок ляпнул, что всё относительно? - ворчит этот самый конь. - Было бы время относительно, оно бы не утекало с такой скоростью.

- Не отвлекайся, соратник, - одёргивает его наш ферзь. - Потом будем лясы точить.

- Давайте, я пойду симметрично с ним, - предлагает левофланговый конь. - Красиво получится, как в зеркале…

- Нам не красота сейчас нужна, а целесообразность, - говорит Монарх. - Будет целесообразно - значит, будет и красиво.

- Странные у Вас понятия о красоте, Ваше Высочество, - замечает пешка, стоящая перед фер-зём. – Я бы сказала, своеобразные…

- Королевские, - веско уточняет тот.

А тиканье невидимого метронома становится всё громче и всё более раздражающе. Так и хочется найти злосчастный прибор и грохнуть по нему чем-нибудь тяжёлым. А если это только плод моего воспалённого воображения? Так недолго и паранойю заработать. Вкупе с шизофренией… Стоять и уверять всех: «Я - тень Сáмого Первого Демиурга! Придите со всех концов Земли, вострепещите и поклонитесь мне. Аминь!»

Слышала бы моя золотистая, как я сейчас нервничаю, наверняка бы мне посочувствовала. Да только ей в данный момент вовсе не до меня - сама в немалом напряжении.

Граница поля

Чёрное поле E-3

Наши сделали четвёртый ход. Чёрные (золотистые) им ответили. Наши, недолго посовещав-шись, открыли пятую строку партии. Такое положение дел уже становится привычным: мы - им, они - нам. И по-новой! Не знаю, как происходят войны у демиургов - наверняка сие действо обста-влено у них не в пример зрелищнее и зловещее. Может, и куски разорванных тел - не совсем метафора… У них ведь не только доска с полями и строгая регламентация ходов. Скорее всего они полагают, что для победы все средства хороши. Победителей не судят - судят как раз-таки побеждённых! И восклицают при этом: «Vae victis!». Ну, это самое… Но вряд ли у них всё столь математически выверено и гармонично. Разве что на штабных картах. Там - да, там картина боя напоминает запись шахматной игры. Только в действительности в атаку идут солдатики, и летят, наверно, в стороны руки-ноги и прочие комплектующие, отхваченные снарядами. Больно уж мне в душу запал рассказ немецкого герра Шпрингера. Даже ловлю себя на мысли о том, что мне хочется насвистывать «Лили Марлен». На нервной почве… Увы, свистеть физиология не позволяет.

Ладно, пока золотистые обмозговывают дальнейшее, у нашей стороны есть некоторая (надеюсь, достаточно длительная) пауза. И мы решаем, что немного лёгкого трёпа нам не помешает.

- Как там наш гривастый говорил? «Шоу маст гоу он»? - осведомляется ферзь.

- Это не я говорил, это Фред Меркьюри - перед тем, как умер от СПИДа.

- Ну, нам на доске СПИД не грозит, нам продолжение данного шоу грозит. И тоже безвременной кончиной…

- Это называется «лёгкий трёп»? - удивляется левофланговый конь. - А что же тогда говорить о «не лёгком»? И, кстати, когда до него очередь дойдёт? Хочу поучаствовать.

- Надеюсь, что никогда, - роняет ферзь. - Потому что «не лёгкий» бывает обычно в преддверии близкого проигрыша.

- Тогда лучше не надо! - испуганно заявляет левый конь.

- Вот и я о том же, - говорит ферзь. - Живи долго и осваивай науку острения. Можешь у человеков этому поучиться. Только не бери за основу Петросяна или тех двух чучундр в косынках, что пургу несут. Лучше приглядись к «дяде Мише».

- К генсеку что ли? - ухмыляется конь. - Это который «нет другой альтернативы»?

- Тьфу на тебя, юморист-сатирик! Я Задорнова-младшего имел в виду.

- Да я тоже просто прикололся, соратник. Я ж отлично понимаю, что ТОТ «дядя Миша» у нас - пургоносец ещё покруче косынчатых. А Михал Николаич кое в чём даже нам, фигурам, понятен. Хотя в человеческий юмор вникнуть - задача архисложная.

- Ничего удивительного, - усмехается ферзь. - Юмор, как известно, возникает от нестыковки того, что есть, и того, что должно быть на его месте. Что есть, мы обычно видим, а вот то, что дол-жно быть… Чтобы знать такие вещи, нужно самомý родиться человеком. Это как минимум. А как максимум - человеком не глупым, то есть с наличием чувства юмора. Просто сарказм ещё ничего не решает. Взгляни непредвзято хотя бы на самого себя, и ты с этим согласишься.

- А мне так хотелось стоять на сцене и читать залу свои миниатюры! - вздыхает конь. - И чтобы зал был в лёжку от хохота.

- Да, это ты малость хватил! - фыркает ферзь. - Проще шахматной фигуре в космос слетать, чем стать услышанной и понятой двуногими.

- Можно проанализировать их юморески, вычленить, над чем люди больше всего смеются, и попробовать писать в том же ключе, - предлагает коняга.

- Смелый замысел, - вклиниваюсь я. - Вот только это будет механический перепев. А юмор, он лишь тогда смешон, когда прочувствован сердцем. Прости за банальность, соратник…

- Литератор абсолютно прав, - подтверждает ферзь. - Даже если бы ты принял личину человека и писал в том же стиле, что и лучшие их юмористы и сатирики, тебе это мало бы что дало.

- Обидно, - снова вздыхает конь. - Ведь мне самомý уже надоело хихикать над своими соратниками - хочется гораздо бóльшего. Как и моему коллеге…

- Растёте, - хмыкает сановный собеседник. - Лишь бы это Игре не помешало.

- Не помешает, - уверенно говорит гривастый. - Мы ведь в сообществе коллегиально решения принимаем. Ошибёмся - коллектив враз поправит.

- А вообще-то, с подобным юморным настроем легче зрить в корень, - замечаю я. - Так что это не только не помешает верные решения видеть, но и наоборот - поможет.

Граница поля

Белое поле E-4

На шестом ходу та сторона понесла первые потери. Вернее, потерю… Мой коллега, слон, то-же белопольный, а не тот шибко умный, что стоял (и стоит пока) за моей девочкой. Слона, конеч-но, жалко, но наши шансы на победу немного выросли. Правда, совсем немного, потому что суть не в количестве оставшихся фигур, а в их качестве, то есть в том, насколько выгодную позицию они успели занять. Пардон, это уже такая банальность, что даже неудобно о ней здесь вспоминать!

А слоник позади девочки явно никуда не торопится. Оценил свои шансы в данном раскладе и понял, что суетиться глупо. И не только понял, но и всей своей Группе сумел это растолковать. Меня, мол, не трогайте, я - важный стратегический резерв. Наверно, я просто завидую его деловой сметке. Ох, не зря же говорят, что если фигура умнее тебя, то она кажется тебе чересчур умной.

Чёрный ферзь задумчиво смотрит на то поле, на котором только что стоял член его Группы, и, видимо, размышляет, надо ли произносить надгробную речь над безвременно усопшим или сие действо здесь неуместно. Потом решает, что неуместно и нецелесообразно, поскольку надо играть дальше, не затягивая время, и ограничивается одной короткой фразой» «Мир праху его!» Подобный шаблон - из лексикона двуногих, а при этакой нехватке времени ничего лучше шаблона не придумать. Прямо как трафарет для надписи на новеньком надгробии…

В рядах золотистых возник нежданный пробел, и оттого им нынче не совсем уютно.Мне кажется, что вот так же должен ощущать себя двуногий, которому в драке выбили зуб - оценить потерю до конца толком ещё не успел, но чувствует, что в связи с ней возникнет не одна проблема. Правда, не в данный момент, а немного позже…

- У людей есть такая группа - Свидетели Иеговы называются, - сообщает нам наш Монарх. - Они специализируются на монопольном толковании Библии и пророчествах о скором конце света. Перманентно-скором… Вот они бы сейчас целую речь закатили, если бы погибла не шахматная фигура, а кто-то из их демиургов.

- О чём здесь говорить, вашество? - удивляется левая ладья. - Был соратник - и не соратника. А нам всем и дальше играть.

- Когда ты под сенью библейского Иеговы, чья-то гибель - прекрасный повод для поучительной проповеди, - усмехается король. - Так, мол, и так, массаракш! Нагрешил соратник, а покаяться вовремя не успел. Теперь Всевышний с ним на небе разбирается. Давайте же не будем уподобляться несчастному соратнику и дружненько облегчим душу всеобщим покаянием!

- Послушайте, Высочество, а Вы сами с ними случаем не пересекались? - невинным тоном спрашивает мой конь. - Больно уж Вы осведомлены обо всех привходящих моментах.

- Ну, справку, подтверждающую отсутствие подобных связей, предъявить не могу, - едко говорит венценосец. - Но прошу поверить нá слово, что ни свидетелей, ни масонов и близко знать не знаю! Также не контактировал с «Белым Братством» гражданки Дэви Марии Христос или с сектой «Аум Сиенрикё» из Южной Кореи. Воистину так, соратники, массаракш! То есть тьфу ты, аминь!

Ну, вот, уже и Первого на сарказм потянуло. Мы же вроде пока не проигрываем - чего, спра-шивается, язвить?

Противники тем временем что-то планируют - больно уж увлечены обсуждением. Бедного слона будто отродясь и не было. Будто одним-единственным обходились…

- Отряд не заметил потери бойца, - негромко бормочет левый конь. А я пытаюсь угадать, откуда извлечена на свет подобная своевременная цитата.

Да, нам можно изощряться в остроумии, пока у других извилины гнутся от напряжения - и поголовье чужих слонов подсократили, и паузу себе заработали. И совсем не хочется гадать, что там для нас могут придумать. Всё равно угадать трудно, поскольку вариантов тьма тьмущая! Ближайшее время само покажет.

Я наблюдаю за моей девочкой, вникающей в причуды их коллективного разума. Интересно, неужели она совсем не думает обо мне, не беспокоится?

Конь, явно заразившийся от меня, перехватывает мой взгляд и выдаёт очередную цитату: «Первым делом мы испортим самолёты, ну, а девушек? А девушек потом!» И где он на той стороне самолёты углядел? Девушки там есть, но их, слава богу, никак не испортишь! Я на подобные подначки давно уже не ведусь - пускай резвится на здоровье, если ему так больше нравится!

Обсуждение меж тем подходит к своему завершению - их ответный шаг выработан и утверждён. Вот сейчас нас чем-то новеньким «порадуют».

Оп-па, не слабый, однако, ход с их стороны!

Граница поля

Чёрное поле E-5

Наше разлюбезное Высочество убедило всю Группу, что ему пора рокироваться, а то слиш-ком много нехороших «товарищей» обосновалось в центре доски и плотоядно в его сторону обли-зывается. Насчёт «облизывается» - это, конечно, просто фигура речи. Но общий настрой передаёт весьма точно. И к тому же красочно…

Малой рокировки у него не получилось - мы с конём никуда ещё пока не съехали, а вот вле-во другое дело. Там сейчас пусто - типа «все ушли на фронт». Так что монаршей близости я ли-шился и вздохнул с облегчением. Давно бы так!

Эх, ну почему мне с моей девочкой нельзя рокирнуться? Так, чтобы она сразу у моей гори-зонтали оказалась… М-да, размечтался, приятель. Во-первых, ты не король, а она - не ладья. Во-вторых, она уже ходила. То есть не скажешь, что нецелованная. Ну, и в третьих, что самое глав-ное, никакой дурак не совершает рокировку по вертикали. Вот так-то! Целых три «но»…

Наш ферзь меж тем поглядывает куда-то вверх, в клубящийся над нами сизоватый туман, и тихо бормочет: «Печальный демон, дух изгнанья, парил… Нет, немного не то! Печальный Дёма, дух признанья, парил над грешною доской. А классно, однако, сюда Михал-Юрьевич вписывается - будто нарочно этот формат подбирал!»

- А Дёма не рассердится на такие приколы? - осторожно спрашивает одна из ладей.

- Вряд ли он настолько глуп, чтобы не иметь даже чувства юмора! - фыркает мой конь.

- Совершенно согласен с подобным тезисом, соратник, - одобрительно отзывается ферзь.

- А кстати, почему «признанья»? – интересуется неугомонный конь.

- Ну, не «изгнанья» же в нашем случае! – усмехается ферзь. - «Признанья», я думаю, потому, что он у нас наличие души и разума признал.

- Ой, признал ли? - с сомнением тянет конь. - А если и признал, так мы что, должны быть ему за это признательны?

- По крайней мере, не каламбурить по данному поводу, - ворчит ферзь. - Вон ангелы небесные каламбурили-каламбурили и докаламбурились - Бог их с небес под зад коленом - да прямиком в демоны - с понижением общего статуса.

- Так это они специально, чтобы Михал-Юрьевич смог потом поэму о них срифмовать.

- Ага, и вскоре после того был убит на дуэли в нежном комсомольском возрасте, - комментирует ферзь. - Вот так вот, соратники. И сказал Бог: «Я мстю – и мстя Моя страшна!»

- Бог не может мстить - он милостив и всепрощающ, - не соглашается ладья.

- А чего ж тогда поэт - единственный, кто о демонах писал - умер даже раньше Пушкина? Причём г о р а з д о раньше!

- Совпадение, - нерешительно тянет ладья. - Бывает…

- Ох, не верю я что-то в подобные совпадения!

- Богу не обязательно самомý мстить, - встреваю я. - Достаточно лишь чуток обидеться и отвернуться, а уж оппонент остальное довершит. Тот на такие дела мастер!

- А почему «комсомольский» возраст? - спрашивает кто-то из пешечек. - Ведь Лермонтов жил задолго до этих самых …комсомолистов.

- Ну и что, что задолго? А в двадцать восемь автоматически исключали из комсомола - если не в руководстве, конечно, - поясняю я. - Здесь просто совпад получился: Михал-Юрьевича из жизни исключили тоже в двадцать восемь.

- Видать, в руководство не угодил, - фыркает конь.

- А меньше нужно про демонов писать! - ворчу я. - Ну, или хотя бы не сочувствовать им столь явно. Нашёл, называется, объект для сочувствия…

- Для нас двадцать восемь - вечность, а для людей - всего ничего, - вздыхает ферзь. - Эх, с таким подходом поневоле философом станешь.

- А почему доска грешная? - подключается ещё одна пешечка. - Мы же на ней не грешим!

- Убийство ближнего, очевидно, грехом уже не считается, - язвит ферзь.

- Так ведь нас такими создали, заточили под убийство. Природа требует…

- А мы, по идее, должны с ней бороться, - замечает ферзь. - Дабы воспрепятстовать ей…

- Бороться с природой, значит, бороться с предназначением, - серьёзно говорит конь. - По-моему, это уже полный изврат.

- Интересная мысль, весьма интересная, - задумчиво тянет ферзь.

Граница поля

Белое поле E-6

Моя девочка дождалась наконец момента, когда можно реализовать тезис насчёт «жить надо ярко любой ценой!» и унеслась аж на два поля вперёд. Я сперва было напрягся, но зря - никто её брать на проходе не стал, никто даже в её сторону не глянул, и она гордо водрузилась на поле F-5. Это ещё не сáмый центр, где вскоре могут полететь головы, но достаточно близко от него. Пусть потешится дитятко, пока старшие рубятся. Плохо только одно - рядом с ней полно и наших, и чу-жих фигур. Они все плотно прикрывают друг друга от противника и на какую-то там пешку отвле-каться не станут, если с а м а грозить им не будет. Но ежели вдруг сдуру начнёт грозить, то мне просто некуда встать, чтобы прикрыть её от наших. НЕКУДА, ёлки-палки!

Что, мне бы и так не позволили заниматься самодеятельностью, спасать глупых девчонок? А я бы сумел убедить коллектив в целесообразнозти оного шага. Может, я и не столь умный, как этот её F-8, но и не совсем уж дурак. О господи, да когда же там попросторнее станет? Причём не где попало, а именно на моей белой диагонали. Им там что, мёдом намазано, в самом деле?

Оказалось, что я пробормотал последнюю фразу вслух - пусть вполголоса, но конёк мой её расслышал и поинтересовался:

- А что, соратник может отличить вкус мёда от вкуса дёгтя?

- Пока что не пробовал, - говорю ему. - Но от таких треволнений не мудрено и попробовать.

- Господа игроки, не отвлекаемся, - недовольно ворчит ферзь. - Наша очередь обдумывать очередной ход.

Вообще-то такое должен говорить Монарх как руководитель общего значения, но поскольку он - «общего», то и задачи у него, так сказать, общие. А одёргивать разболтавшиеся фигуры вовсе не его уровень. Это как в человечьей школе - зачем директору наводить порядок в каком-то одном классе? Для этого там есть свой учитель. Зам локального значения…

- Господину литератору неплохо было бы сходить на поле Н-3 и поддержать оттуда ударные силы центра, - это уже Монарх являет своё тактико-стратегическое мышление.

- Простите, Ваше Высочество, я - связанная фигура, - вежливо поясняю владыке.

- Что ещё за БДСМ? - весело фыркает спереди мой конь.

- Допустим, я пойду, куда меня только что послали, а через пару-тройку ходов - нет, именно через пару! - здесь станет жарко, и господину ферзю не поздоровится.

- М-да, это я как-то проглядел, - виновато бормочет ферзь. - Спасибо за своевременную подсказку. Ну, значит, мы пойдём другим путём.

Кто-то из людей уже говорил подобное. Только очень и очень давно, и ничего хорошего из этого не вышло. Вышло весьманехорошее - сплошное, я бы сказал, непотребство… Ну да ладно, это их людские заморочки. Нас они не касаются.

Неугомонный конь тихонько напевает: «Пусть он в связке с тобой одной - там поймёшь, кто такой». Забавно, и здесь про связку! Шахматная тематика что ли?

- Кто-то у нас чересчур отвлекается, - не выдерживает Монарх.

- А мне так легче думается, вашество, - откликается конь.

- Под пение? - удивляется Монарх

- Нам песня строить и жить помогает, - резво фыркает конь. - В смысле, помогает на конкрет-ной проблеме сконцентрироваться.

- Ну-ну… И много уже напомогала?

- Как сказать… Например, если я следующим ходом вернусь на своё исходное поле, ситуация со связкой разрушается, и соратник волен ходить, куда ему вздумается.

- Не ему, а всей Группе, - возмущённо говорит ферзь. - Развели тут, понимаете, вольницу!

- Вариант вроде бы неплохой, - задумчиво тянет Высочество. - Вот только что-то меня в нём смущает. Не пойму, что именно…

- Интуиция, наверно, - вздыхает ферзь. - Тогда не стоит брать это направление. А давайте-ка, соратники, прикинем такой вариант…

Немного погодя, когда я буду писать данную главу, мне бросится в глаза, что вся она зациклилась на одном - на смаковании нюансов текущей партии. Сам же обещал подобного не делать, и сам же, ёлки-палки, не удержался. А как тут удержишься, когда тебя охватывает азарт борьбы?

Однако в таком случае нужно или всю партию по косточкам разбирать, или вовсе не лезть в подобные вопросы. А то отдельные фрагменты, вырванные из контекста, смотрятся не совсем понятно. Если бы я тут диаграммы приводил, но тогда какая, к чертям, художественность?

Граница поля

Чёрное поле E-7

Пешка Н-5 (в девичестве Н-7) из Чёрной Группы Фигур сбила с доски одну из наших дево-чек, неосторожно подставившуюся под её удар. Ума не приложу, как мы все прозевали её угрозу, ослепли что ли? Ну ладно ещё я - голова сплошь любовью занята, но остальные-то, ёлки-палки!

Н-5, в одночасье ставшая G-4 и забравшаяся на нашу половину доски, излучает довольство и никаких угрызений совести по поводу только что совершённого убийства. Хотя её можно понять: дают - бери. Отказываются в таком случае только блаженные, а таковых средь нас, слава богу, не наблюдается. Нам никакая религия мозги не запудрила и в блаженные зачислить не смогла - только стройный анализ на грани искусства и предельная прагматичность!

- Это называется: «Ничего личного», - ехидно фыркает ближайший конь.- «Просто работа та-кая - и всё тут!»

- Главный жизненный тезис америкосовцев, - хихикает его левофланговый коллега. И подумав немного, уточняет. - Во главе с их черноухим президентом Бабраком Обамой.

- По-моему, его слегка по-другому именуют, - ворчит ферзь. - А Бабрак - это правитель в какой-то восточной стране. Вернее, был, пока его малость не прикармалили …

- Верно, - хмыкает наш Монарх. - Тот, что америкосовский, он у них барачного типа.

- Как это, Ваше Высочество? - с недоумением спрашивает кто-то из пешек.

- Элементарно, Ватсон - имя у него такое …архитектурное. Человеки давно уже хохмят: «Америка от «Хижины дяди Тома» до Барака Обамы.» Правда, это смешно только в рускоязычном варианте - инглиш для подобного юмора малопригоден.

А мне думается: как бы я реагировал, если бы людоедкой …ой, простите, пешкоедкой! - оказалась моя девочка? Наверно, расстроился бы, чудак. Как же, она вся такая белая и пушистая, только без крылышек, и вдруг хладнокровное уничтожение себе подобных! Ай-яй-яй, какой удар по её светлому имиджу! Но пока рок миловал - ей такой возможности не предоставилось.

Наши совещаются на предмет «Империя наносит ответный удар». Кажется, у людей фильм с таким названием есть. Причём довольно нашумевший в своё время. У нас же сейчас всего лишь оперативное планирование адекватных мер. Пара девочек-пешечек загорелась идеей отловить убивицу и жестоко отомстить ей. Но ферзь пресёк это дело в корне, сказав, что эмоции здесь неуместны. Тем более такие сильные… Не шахматное это дело - заниматься личной вендеттой в ущерб Игре. Если по ходу партии получится снять фигурантку, претензий к снявшему не будет, но только в том случае, если снятие пройдёт в русле общей задачи.

А мне даже жалко чернышку. Ведь она оттянула на себя неприятности, что могли выпасть на долю F-7, и попала в число одиозных личностей. Довольство же её по наивности - не понимает, что только случай ей помог с соперницей справиться. А при ином раскладе и сама могла оказаться на её месте. Везение - штука ненадёжная, до поры до времени….

Я перевожу взгляд на свою чудесницу и невольно вздрагиваю. Она просто лучится знтузиазмом, вдохновлённая примером соратницы. Ей тоже хочется пойти вперёд и победить кого-нибудь, кто встанет у неё на пути. Кошмар! Господи, что делать, подскажи! Надоумь неразумное чадо своё, как наставить на ум другое чадо, ещё более неразумное.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: