Не удержать в оковах сердце стр.153 2 страница

Полицейские с проклятиями волокли девицу по проходу, а надзиратель тюрьмы колыхался сзади, на ходу выбирая из связки нужный ключ.

— Ой! — взвыл вдруг один из охранников. — Она меня укусила! Бикфорд!

— Держи ее, Суинтон, держи, — бормотал Бикфорд. — Здесь темно, камеры не пронумерованы… А мне надо найти свободную…

— Уберите руки! — орала женщина, — Недоумки, подонки, отпустите меня!

Второй охранник громко охнул от боли, когда девушка с силой наступила ему на ногу.

— Выбирай поскорее, Бикфорд! Любую!

— Эй, в моей камере хватит места на двоих, — предложил один из заключенных.

Броган молчал. При свете фонаря он увидел лишь разметавшиеся белокурые волосы, светло желтую юбку да блеснувшие белые зубы.

Первый полицейский, Суинтон, громко вскрикнул, почувствовав, как жемчужные зубки снова вонзились в его тело.

— Черт тебя побери, Бикфорд! Шевелись! Наконец надзиратель с торжествующим видом поднял вверх найденный ключ.

— Вот он! — Он отпер дверь пустой камеры, находившейся по правую сторону от камеры Брогана.

— Эй, постойте, — запротестовал тот. — Нельзя ли ее поместить в другую?

— Извини, приятель, — прохрипел Бикфорд, распахивая дверь камеры. — Она до тебя не доберется, тут прочная металлическая решетка. Не бойся!

Суинтон снова застонал от боли: белокурая девица ударила его локтем в живот.

— Остерегайся зубов, — предупредил другой полицейский, опасливо пытаясь перехватить обтянутую шелком неугомонную руку, явно нацелившуюся выцарапать ему глаза.

Полицейские попытались втолкнуть девушку в камеру, но отчаяние придало ей силы. Она лягалась, кусалась, попутно осыпая своих стражей бранью.

Суинтон наконец потерял терпение.

— Послушай, девушка, я сыт по горло твоими штучками! — Он изо всех сил швырнул ее на решетку, и на какое-то время она перестала сопротивляться.

Не дав ей опомниться, Суинтон схватил ее за волосы и, накрутив на руку белокурые пряди, грубо рванул вверх. Его лицо налилось кровью от гнева, глаза, словно буравчики, впились в ее лицо. Другой рукой он сжал ее подбородок, и Броган увидел красные отпечатки пальцев на нежной коже. Кажется, девица испугалась.

— Советую быть поприветливее, ваша светлость, — процедил Суинтон. — Мы могли бы поладить, если бы ты… проявила дружелюбие.

Ярко красные пятна, оставленные безжалостными пальцами, резко выделялись на побледневшем лице девушки. Грубая рука полицейского поползла вверх, к ее груди. Заключенные подбадривали его криками.

— Правильно! Так и нужно обращаться с бабами, пусть знают свое место! Дай-ка ее разглядеть хорошенько.

— Оставь и мне немножко, приятель!

Броган смотрел в сторону. Никому не помогай, никому не верь, никого не люби! Он жил по этим правилам, и поэтому ему удалось остаться в живых.

Девушка приглушенно вскрикнула от страха. Или от боли.

Броган упорно смотрел в темный угол камеры. Его не интересовало, что проделывает с ней Суинтон. Ему это безразлично. Без-раз-лич-но.

— Ну же, дорогуша, — бормотал полицейский. — Поцелуй меня. Я мог бы замолвить за тебя словечко перед…

Суинтону не удалось закончить фразу.

Броган краем глаза увидел, как девица ударила его коленом в низ живота. Суинтон взвыл, а Броган поморщился. Последовал еще один быстрый и резкий пинок в то же самое уязвимое место.

Суинтон с каким то булькающим звуком повалился на спину под хохот своих товарищей и насмешливые выкрики заключенных.

Глаза девушки сверкали гневом.

— Передай это своему судье, вонючий подонок!

Не успели два других полицейских опомниться и втолкнуть белокурую хулиганку в пустую камеру, как Суинтон вскочил на ноги.

— Ах ты, маленькая сучка! — И он с силой ударил ее по лицу.

Девушка вскрикнула, голова ее безжизненно склонилась к плечу, и она начала медленно оседать на пол. Суинтон подхватил се, но Бикфорд его оттолкнул, опасаясь, как бы тот ее не изувечил.

— Ну, ну, Суинтон. На сегодня с тебя достаточно любимых развлечений. — Он затащил девушку в камеру и торопливо запер дверь.

— Ее светлость просто не оцепила твоей красивой физиономии, — заметил другой полицейский, все еще посмеиваясь.

Суинтона трясло от ярости.

— Идем, парень. — Бикфорд подхватил фонарь и направился к выходу. — Тебе завтра рано вставать.

Выругавшись и кинув напоследок злобный взгляд в сторону девицы, Суинтон медленно двинулся вслед за остальными к выходу. Дверь с грохотом закрылась, и Николас услышал, как лязгнул засов. Заключенные, поняв, что короткое представление закончилось, постепенно успокоились. Один тихо шептал молитвы, другой, прежде чем заснуть, долго стонал — то ли от боли, то ли от тоски.

Девушка лежала без движения, дыхание ее было ровным, хотя и неглубоким. Судя по силе полученного удара, ей, наверное, здорово досталось. Но сейчас она притворялась — это Броган знал точно.

Прислонившись одним плечом к разделявшей камеры решетке, он внимательно посмотрел на нее сверху вниз.

Молоденькая, пожалуй, не старше двадцати двух — двадцати трех лет, подумал он. Лицо с безупречно чистой кожей медового оттенка обрамляла копна светло русых волос, аккуратный прямой носик чуть вздернут, густые темные ресницы подчеркивают изящество высоких скул. Внешность аристократическая. Изображение такого лица можно было представить на дорогой камее в золотом медальоне, который храпит у сердца какой-нибудь богатый молодой бездельник.

Броган нахмурился. Ему следует думать о спасении, а не пялить глаза на соседку. Он снова принялся за баранину.

— Теперь можешь встать, — сказал он с набитым ртом. — Они ушли.

Девица открыла глаза и бросила настороженный взгляд в сторону двери, потом взглянула на Брогана.

— Как ты узнал, что я притворяюсь?

— Приходилось видеть, как женщины надают в обморок, — ответил тот насмешливо. — Научился отличать настоящий обморок от женского притворства.

Она опасливо отодвинулась к противоположной стене камеры, подальше от него и, прислонившись спиной к металлическим прутьям, молча уставилась на Брогана, словно на диковинное животное в зоопарке.

Увидев страх на ее лице, он почувствовал себя именно таким, каким ей, очевидно, казался — грубым и жестоким животным. В ее взгляде было, что-то еще, пожалуй, высокомерие, которое ему и раньше доводилось видеть в глазах благородных леди. Этот взгляд неизменно вызывал у него раздражение.

В отместку он принялся разглядывать ее самым наглым образом, медленно скользя взглядом сверху вниз.

Обследовав каждый дюйм ее нежного, красивого тела, он мысленно спустил с плеч лиф лимонно-желтого платья и с восхищением принялся разглядывать соблазнительные округлости, едва удерживаемые кружевным лифом.

Затем взгляд его так же медленно заскользил вниз, задержавшись на изгибе женственных бедер. Он без труда мог представить себе мягкие округлости, идеально вписывающиеся в мужскую руку, длинные, стройные ноги.

Кожа медового оттенка, чуть рыжеватые волосы — вся она была похожа на золотой слиток, поблескивающий и гладкий, словно сокровище, похищенное с испанского галеона. Пират в душе, он никогда не мог устоять перед притягательной силой золота.

Броган почувствовал, как напряглось тело и участилось дыхание даже при одном взгляде на нее. Он представил, как эти ноги сжимают его бедра…

Словно прочитав его мысли, девица вполголоса выругалась и торопливо оправила юбку.

Он отвел взгляд. Они сидели так близко друг от друга, что Броган разглядел цвет ее глаз, настороженно поблескивающих в свете факела, — золото. Даже глаза у нее были золотистые — цвета прозрачного чистого янтаря с золотыми искорками вокруг зрачка.

«Что такое последний ужин! — ухмыльнувшись, подумал Николас Броган. — Вот если бы провести ночку с этой девицей! Это вполне могло бы удовлетворить последнее желание обреченного человека».

Вдруг он заметил, как блеснул золотом, какой-то маленький предмет, прикрепленный на ленточке к лифу ее платья. Продолговатый и округлый, словно маленький бочонок. Девушка испуганно спрятала его в кулак и прижала к груди, будто он обладал волшебной силой, способной защитить ее.

Странно, подумал Броган, как такая избалованная девчонка умудрилась попасть в тюрьму. И где она научилась так отчаянно ругаться? Николас вспомнил беднягу Суинтона и ухмыльнулся.

Одно было, несомненно: если он знает женщин — а женщин он, будьте уверены, знал, — то это самая красивая из всех, которых ему доводилось видеть.

— За что они вас арестовали, леди? Застукали за кражей печенья в гостях?

— Какое тебе дело? — Ее ледяной тон соответствовал высокомерному взгляду.

На секунду золотистые глаза задержались на еде: она была явно голодна. Броган это заметил и, расположившись поудобнее, прикончил баранью ногу, смачно обсосал кость и с удовольствием облизал пальцы.

— Да так, просто хочу поддержать дружескую беседу, — ответил он, бросив обглоданную кость в угол.

Дело было, конечно, не в дружеской беседе. Если она мелкая преступница, то пусть хоть сгниет здесь в ожидании выездной сессии — ему нет до этого дела. Но если ее обвиняют в делах более серьезных, то могут завтра отправить в Лондон вместе с ним. А это означает, что их повезут в телеге или повозке. Короче, она могла причинить ему неприятности.

— Дружескую беседу? — Девушка презрительно подняла светло-коричневую бровь. — Я не нуждаюсь и дружбе. — Все еще сжимая в кулаке блестящую вещицу, она добавила вполголоса: — Особенно с таким, как ты.

Засунув ленточку с металлическим предметом поглубже за лиф платья, она огляделась вокруг, оценивая обстановку. Потом поднялась на ноги, стряхнула пыль с юбки и, внимательно осмотрев замок, подергала дверь камеры, затем осмотрела деревянную заднюю стену.

— Бесполезно, — заметил Броган. — Заперто крепко. Похоже, ты застряла здесь до зимней выездной сессии, если только тебя не обвиняют в каком-нибудь тяжком преступлении.

Она бросила на него раздраженный взгляд.

— Карманные кражи, — пробормотала она. Несерьезно, с облегчением подумал Николас. — Подлог, — добавила девица, помолчав. Радости у него поубавилось.

Она тяжело вздохнула.

— Квартирная кража.

Настроение Николаса ухудшалось с каждой минутой.

Девушка уселась на полу и сказала так тихо, что он едва разобрал слова:

— И покушение на убийство.

Броган взглянул на нее с удивлением и недоверием.

— И конечно, все это ужасная ошибка и вы абсолютно невиновны.

Она невесело рассмеялась.

— Невиновна? — Девушка закрыла глаза и повторила это слово так, будто говорила на непонятном ей иностранном языке. — Невиновна. — Покачав головой, она добавила вполголоса: — Ошибаешься, я виновна. — Она сказала это с горечью и сожалением. И понурила голову. — Они что-то говорили о том, чтобы не дожидаться выездной сессии. Ведь за мою голову обещано большое вознаграждение.

Николас выругался.

— Леди, — процедил он сквозь зубы, — вы выбрали не самый подходящий момент, чтобы попасться к ним в руки.

— Ну что ж, надеюсь, вы меня извините за эту оплошность, — огрызнулась она, вскинув голову. — Я не нарочно. Так что простите, если это вас, почему-то не устраивает.

— Нет, что вы, для меня в этом нет никакого неудобства. Просто нас завтра вместе с вами повезут в Лондон в надежно охраняемой повозке…

— В Лондон?

— Именно там в это время года находятся судьи. А куда бы вы думали? На ярмарку?

— В Манчестер. Или в Ноттингем, только не в Лондон. Ты, наверное, ошибся…

— Никакой ошибки. Тебя и меня завтра повезут в Лондон.

Она так побледнела, что, казалось, вот-вот упадет в обморок по настоящему.

— О Господи! Только не это.

Девушка обхватила руками колени и опустила голову.

— Такова расплата за преступления, — пробормотал Николас, а про себя подумал: интересно, почему она так боится Лондона? И сам удивился собственному любопытству.

— О расплате за преступления, я и сама все знаю. — Она не подняла лица от колен, и от этого слова ее звучали глухо: — Скажи лучше, за что тебя арестовали? — Девушка подняла голову, — Конечно, по ошибке? Ты ведь не совершал того, в чем тебя обвиняют? — насмешливо спросила она.

— Так оно и есть, — сухо ответил Броган. — Арестовали по ошибке, я невиновен.

Девушка с сомнением окинула взглядом его избитую физиономию.

— Я так и подумала. — В голосе ее звучал сарказм и раздражающее высокомерие.

— Я абсолютно невиновен. Они набросились на меня возле постоялого двора, когда я собирался нанять лошадь. Меня приняли за местного вора, за которым они охотились несколько педель.

Девушка насторожилась и внимательно на него посмотрела. Потом глаза ее округлились, и она воскликнула:

— Ага! Значит, они приняли тебя за Джаспера Норуэлла? Это его они выслеживали. Все правильно: очень высокий, черноволосый, и борода у него имеется… — Она неожиданно расхохоталась. — Так, значит, ты действительно говоришь правду: тебя схватили по ошибке, а на самом деле ты невиновен.

— Рад, что это тебя так развеселило.

Девушка продолжала смеяться.

— Ты невиновен, а я виновна. Разве это не смешно? — Она перестала смеяться так же неожиданно, как начала. Лицо ее посерьезнело… и стало задумчивым. — Ты, пожалуй, прав. Это не смешно. Совсем не смешно. — Она встала и подошла к двери камеры. — Бикфорд! — крикнула она.

— Что, черт возьми, ты задумала?

— Бикфорд! — позвала она снова. — Мне нужно поговорить с кем-нибудь, произошла ужасная ошибка.

Броган не верил своим ушам, но не собирался останавливать ее. Если ей хочется заявить о его невиновности, то он мешать не будет. Пожалуйста. Эта потрясающая блондинка сможет помочь ему выбраться отсюда.

— Бикфорд! — снова крикнула девушка. Послышалось лязганье металла и ворчливая брань.

— Что за шум? — Бикфорд просунул голову в дверь.

Девушка взглянула на Брогана, потом на приближающегося надзирателя.

— Боюсь, вы совершили ужасную ошибку…

Какой благородный поступок, подумал Броган, улыбаясь. Как мило. Как…

— Вот тот вор, который держал в страхе ваш город, а не я. — Она указала пальчиком на Брогана. — Когда меня арестовали, он уже находился в камере предварительного заключения. Я невиновна, ваши люди совершили ужасную ошибку…

— Ах ты, мерзкая лгунья! — прорычал, вскакивая на ноги, Броган, но пожалел о своей горячности, больно ударившись головой о металлические прутья низкого потолка.

Девушка даже не глядела на него, обращаясь только к Бикфорду.

— Неужели я похожа на воровку? — заискивающим тоном спросила она. — А взгляните на него — он явно опасен. Только посмотрите на его глаза! У него взгляд прирожденного преступника, вот что я вам скажу…

— Леди, вам очень повезло, что нас разделяют прочные металлические прутья. — Николас сжал прут рукой так, словно сжимал ее горло.

Бикфорд разозлился.

— Тьфу! — воскликнул он. — И из-за этого ты вытащила меня из постели?

— Уверяю вас, что это он, а не я украл серебро из гостиной леди Хэммонд. Я видела своими глазами и готова поклясться в этом перед судьей…

— Я не собираюсь беспокоить судью из-за таких, как ты. А отпускать заключенных, раз уж они сюда попали, я не имею права.

— Но если у вас есть настоящий преступник, зачем же тащить меня в Лондон? Если бы мне только позволили поговорить с судьей…

— Можешь объяснить все это в Лондоне, мисс. — Недовольно покачав головой, Бикфорд повернул к выходу. — Там во всем разберутся. И предупреждаю, больше я не буду слушать твоих воплей, лучше угомонись.

— Нет, постойте! — Девица просунула руку сквозь прутья, пытаясь до него дотянуться.

Бикфорд даже не замедлил шага.

— Суинтон с людьми придет за вами утром.

— Подождите! — крикнула она. — Вы не можете так уйти. Не можете… — Бикфорд закрыл дверь и с грохотом задвинул засов.

Девушка стукнула кулачком по металлической решетке и, вся дрожа, закрыла глаза.

— Проклятие!

— Ах ты, предательница, мерзавка! — злобно процедил Броган.

— Я не могу ехать в Лондон, — словно в забытьи шептала она. — Не могу.

— Поэтому ты попыталась отправить на виселицу меня вместо себя?

Девушка посмотрела на него. В ее взгляде мелькнуло что-то похожее на сожаление.

— Попытка не пытка, — пробормотала она вполголоса.

Броган смотрел на нее с неприязнью. Она безжалостна. А значит, опасна. Такие качества в женщинах он не любил.

— Ангельское личико, — бесстрастно подвел он итог, — но совсем нет сердца.

Она ответила ему таким же неприязненным взглядом.

— Я что-то не заметила, чтобы ты бросился ко мне на помощь, когда этот мерзавец охранник попытался… получить от меня, что хотел.

— Я забочусь только о себе, ангелочек. А если тебе нужен рыцарь, бросающийся на помощь дамочкам, попавшим в беду, то я ничем не могу тебе помочь. Выкручивайся сама.

— Я так и делаю, — резко ответила девушка. — Так мне даже больше нравится.

— Мне тоже.

Она молча обменялись взглядами.

Глаза — как краденое сокровище, подумал Броган, ангельское личико, формы, которые могут соблазнить и святого… и безжалостное сердце.

У него по спине пробежали мурашки, он почуял опасность: эта девица должна сыграть какую то роль в возмездии, которое припас для него Господь.

Глава 3

Рассвет, наверное, уже наступил. Саманте казалось, что она находится здесь уже много-много часов. Не часов — дней. Всю жизнь. Удары сердца, отмечавшие каждую невыносимую секунду, казалось, заглушали все остальные звуки.

Она сидела, напряженно выпрямившись, возле задней стенки камеры, не сводя глаз с входной двери. Смрад окружал ее, словно густой зловонный туман, и Саманта старалась почти не дышать. Охранники сказали, что придут на рассвете.

Ее единственное приличное платье порвалось, и починить его, похоже, ей не удастся. Она ничего уже не может исправить, не только платье.

Факелы выгорели за ночь почти дотла. Наверняка снова наступил рассвет, снова подумалось Саманте. Капелька пота поползла вниз по шее. С минуты на минуту массивная дверь распахнется, и полицейские повезут ее в Лондон, где живет дядя Прескотт.

Она почувствовала подступившую тошноту. Лондонским судьям — его друзьям — одного взгляда на нее будет достаточно, чтобы узнать правду. Они сразу поймут, что мисс Саманта Делафилд, которую разыскивают за совершение краж, является на самом деле мисс Самантой Хибберт, давно исчезнувшей своевольной племянницей Прескотта Хибберта. Известят ее дядю, и он за ней приедет.

А потом ему придется ее убить. Или еще того хуже. Как-никак ее опекун Прескотт Хибберт — один из самых могущественных и уважаемых судей в Лондоне.

Почувствовав озноб, Саманта отвела глаза от двери. Прижав колени к груди, она обхватила их руками, но не смогла унять дрожь.

Он сделает с ней все, что захочет, и закон будет на его стороне. Никто ей не поможет. Никто не поверит правде.

Сэм сглотнула комок, образовавшийся в горле. Если уж ее не выслушали тогда, когда она была наивным ребенком, то теперь, то наверняка не поверят. Они с сестрой Джессикой тогда только приехали из деревни и еще не оправились от потрясения после гибели родителей. А теперь…

Теперь она женщина, которую разыскивает полиция. Преступница, находящаяся в бегах с той самой ночи, когда она покинула Лондон. Никто не поверит ее словам. Западня защелкнулась. Она… беспомощна.

Сэм закрыла глаза. Больше всего на свете она ненавидела это состояние, это слово. Когда шесть лет назад Сэм бежала из города — без единого шиллинга в кармане, — она поклялась себе, что больше никогда не будет бояться. Больше она не будет зависеть ни от кого.

Сэм открыла глаза и постаралась взять себя в руки. Все эти годы она никогда не впадала в отчаяние, иначе не выжить. Нужно идти вперед, всегда вперед. Прочь от прошлого, от воспоминаний, от страха.

Сэм глубоко вздохнула, потрогав пальцами игольничек филигранной работы, приколотый возле сердца, и вспомнила слова сестры: «Ты самая сильная из нас двоих, Сэм». Милая, добрая Джессика! Какая она была хрупкая и бледненькая, когда лежала в постели больная! Она прошептала эти слова, вложив в ладонь Саманты бережно хранимую фамильную драгоценность: «Ты всегда была сильной».

Сэм сморгнула набежавшие на глаза слезы. Теперь ей придется быть еще сильнее.

Мозг ее лихорадочно работал; она бросила взгляд на входную дверь, пытаясь придумать, как отсюда бежать. Но ничего в голову не приходило. Безрезультатно. С полицейскими ей справиться не удалось, а попытка обмануть тюремного надзирателя лишь ухудшила ее и без того незавидное положение…

Впервые за несколько часов она искоса взглянула на человека, которого вместе с ней повезут в Лондон — угрюмого бродягу с подбитым глазом и распухшей губой, в одежде с пятнами запекшейся крови.

Он лежал на спине с закрытыми глазами и в ту минуту не казался особенно опасным. Странно, но он выглядел довольно спокойным. Закинув за голову руку, он удобно расположился на полу, вытянув мускулистое тело. Ткань рубахи натянулась на мощной груди, а шевелюра и борода на фойе белого рукава казались черными как смоль. Сэм решила было, что он спит.

Однако мгновение спустя, словно почувствовав ее взгляд, странный человек открыл глаза и посмотрел в ее сторону. Глаза были холодными, острыми, непростившими. Было в нем, что то еще… какая то опасная сила. Сэм вздрогнула. Его взгляд пугал даже больше, чем мысль о том, что при малейшей возможности он мог бы без труда задушить ее голыми руками. А в том, что он мог это сделать, она не сомневалась.

При этой мысли у Сэм по спине пробежали мурашки, но она не отвела взгляда, такого же холодного и враждебного. Никогда не показывай слабость, особенно перед мужчиной. Тем более перед мужчиной, который больше и сильнее тебя.

Мгновение спустя уголки сурово сжатых губ приподнялись и на его лице появилось насмешливое выражение. Потом бродяга снова закрыл глаза, явно не озабоченный пи ее враждебностью, ни собственным незавидным положением.

Сэм нахмурилась. Может быть, он думает, что, если невиновен, ему и беспокоиться не о чем, стоит только объяснить все судье в Лондоне? У нее, к сожалению, все обстояло по-другому. Она была виновна во всех преступлениях, в которых ее обвиняли.

Неясный звук за дверью заставил ее вздрогнуть. Загремели засовы, застонали дверные петли. Сэм ждала этого момента несколько часов, но, когда он настал, у нее душа ушла в пятки.

Вошел Бикфорд с фонарем в руке, бодро насвистывая незнакомую мелодию и не обращая внимания на раздраженную брань разбуженных арестантов. Вслед за ним шли полицейские. Один… второй… третий. Их сопровождал пятый — неуклюжий смуглолицый тип, которого она раньше не видела. Он волок по полу объемистый мешок.

Сэм вздернула подбородок и медленно, грациозно поднялась на ноги, как будто находилась не в вонючей тюремной камере, а в великосветской гостиной. Собрав все свое самообладание, которое отточили в ней нянюшки и гувернантки, она разгладила руками разорванную юбку и приготовилась с достоинством встретить все, что ей предстоит.

Бродяга в смежной камере продолжал лежать. Он даже не шевельнулся, а только зевнул. Суинтон остановился перед камерой Сэм.

— Доброе утро, ваша светлость, — издевательским тоном сказал он и, словно гадкий мальчишка, мучающий животное в клетке, провел по металлическим прутьям дулом пистолета.

Сэм даже не вздрогнула. Она стояла с опущенными глазами, спокойная, чуть приподняв одну бровь, чтобы подчеркнуть свое презрение. Это обычно помогало держать на расстоянии тех, кого она хотела поставить на место.

— Эй, Суинтон, — обратился к нему Бикфорд, выбирая из связки нужный ключ, — давай начнем с него. Поднимайся, приятель, обратился он к Николасу.

Бродяга — она уже привыкла мысленно называть его так — медленно поднялся на ноги, держась за грудь и якобы превозмогая боль. Он был вынужден пригнуться: низкий потолок не позволял ему выпрямиться во весь рост, а в нем было, наверное, более шести футов.

Полицейские направили на него пистолеты.

— Одно лишнее движение… — пригрозил один из них.

— К чему насилие? — спокойно ответил тот и поморщился.

Голос его звучал глухо и холодно, словно исходил из глубин моря. Что-то в его тоне отозвалось мелкой дрожью внутри Сэм.

— Все же я считаю, надо взять еще одного или даже двух человек, — сказал самый младший из охранников, который, кажется, даже не умел обращаться с оружием. У него была густая рыжая шевелюра, широко расставленные голубые глаза и огромный синяк на челюсти. — Вы же видели, как он отделал Тиббса прошлой ночью. У нас еще есть время подыскать одного двух парней, а, Лич?

— Забудь об этом, Такер, — ответил ему первый полицейский. — Мы и так делим деньги на четверых.

— И я не собираюсь делить их на пятерых или шестерых, — проворчал Суинтон, со зловещим щелчком взводя курок пистолета.

— Подними-ка вверх руки, приятель, чтобы я их видел.

— Полегче, парни. — Бикфорд отыскал наконец ключ и вставил в замочную скважину. — Не забудьте, он стоит пятьдесят фунтов.

— Там ничего не говорится о том, что его нельзя продырявить в одном двух местах, — сказал Лич, взводя курок.

Бродяга не шевельнулся, молча разглядывая нацеленное на него оружие. Потом, не спеша, поднял руки.

Бикфорд открыл дверь камеры. Как только арестованный переступил порог, полицейские окружили его плотным кольцом. Лич и молодой Такер, заломив ему руку за спину, развернули его лицом к решетке камеры. Суинтон приставил дуло пистолета прямо к виску Брогана, а Бикфорд принялся торопливо связывать ему руки. Наконец дело было сделано. Кажется, пленника связали слишком туго, но он и бровью не повел.

— У тебя все готово? — обратился Бикфорд к пятому, тому, что нес мешок.

— Да, сэр, — ответил смуглокожий гигант. До сих пор он равнодушно стоял без дела, теперь же подошел поближе и вытряхнул содержимое мешка. На пол с грохотом выпало что то металлическое. Сэм показалось, что это, либо какое-то неведомое оружие, либо орудия пыток… либо…

— Кузнечные инструменты? — удивленно произнес ее сосед по камере. — На кой черт они вам понадобились?

Полицейские засмеялись.

— Мы не привыкли возить туда-сюда арестантов, — объяснил Лич. — Обычно мы их держим в тюрьме до выездной сессии.

— Но мы хотим, чтобы у тебя не было шанса сбежать, — добавил Такер.

Кузнец выбрал из кучи металлического хлама цепь из толстых железных звеньев, на обоих концах которой было по толстому разъемному кольцу.

— Послушайте, — сказал бродяга дружелюбно. — В этом нет необходимости. Я уже говорил вам, что невиновен. И со мной у вас не будет никаких хлопот…

— Это ты Тиббсу расскажи, — фыркнул Суинтон, а кузнец, не дожидаясь, чем закончатся переговоры, защелкнул одно из колец на лодыжке пленника.

Сэм, не чувствуя ни малейшей жалости к своему соседу, спокойно наблюдала, как кузнец закрепил кольцо с помощью толстого металлического болта, загнав его на место молотком. Более того, она даже почувствовала облегчение.

Если ей предстоит путешествие в компании этого неотесанного бродяги, то в ее интересах, чтобы руки у него были связаны за спиной — по крайней мере, так он не сможет схватить ее за горло, — а ноги закованы в кандалы. Это, возможно, несколько умерит его прыть.

Кузнец, проверив качество работы, подобрал с пола второе кольцо. Бикфорд отпер дверь ее камеры.

— Выходи, девушка.

Она подчинилась, стараясь не делать резких движений и не спуская глаз с пистолета, который он держал в руках.

Молодой Такер нервно хохотнул:

— Да, приятель, мы постараемся сделать так, что тебе будет действительно трудно удрать.

— И ее светлость нам в этом поможет, — добавил Лич.

Сэм не поняла, что он имеет в виду, но, взглянув на кузнеца, похолодела. Он держал второе кольцо открытым.

— Прежде чем замыслить побег, — с ухмылкой продолжал Суинтон, — подумай о том, как сильно это может замедлить твой бег.

С замирающим сердцем Сэм медленно подняла глаза на презренного бродягу, стоявшего рядом. Ее взгляд встретился с его озадаченными изумрудно зелеными глазами. И в этот момент Сэм почувствовала, как тяжелое кольцо замкнулось на ее лодыжке.

Глава 4

Повозка громыхнула, попав колесом в колдобину, и деревянный борт больно ударил Сэм между лопаток. Но она почти не почувствовала боли: с того момента, как утром кузнец защелкнул железное кольцо на ее щиколотке, она так и не пришла в себя. Ей было нехорошо — голова кружилась, поташнивало. Струйки пота скатывались по шее за лиф платья, а влажные волосы липли к коже жаркими клейкими прядями. Ей, как и ее соседу, связали руки, и сейчас она не могла даже шевельнуться. Все тело ломило, кисти рук онемели. От жары и пыли, запорошившей ей глаза, от вонявшей кислятиной охапки старой соломы, на которой Сэм сидела, хотелось плакать.

Но хуже всего была жара, не боль и даже не металлическое кольцо вокруг лодыжки, а направленный на нее недобрый взгляд мужчины, сидевшего напротив, того, кто был прикован к ней восемнадцатью звеньями металлической цепи.

Восемнадцатью.

У Сэм было время их сосчитать. Восемнадцать толстых, черных звеньев. Цепь была достаточно прочной, чтобы удержать даже необъезженного жеребца. Бикфорд, усаживая Сэм в повозку, сказал, давясь от смеха, что в Лондоне, чтобы снять кандалы с ног, придется пригласить кузнеца. При этих словах удивление на лице бродяги сменилось угрюмой злобой. И теперь всякий раз, когда Сэм взглядывала на него, он, стиснув зубы, отвечал ей таким враждебным взглядом, будто она была виновата в случившемся.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: