Памятка по использованию... 2 страница

– Но Мисора Наоми-сан, - перебил её L. – У нас ещё не все улики. Боюсь, что будет четвёртая жертва.

– Ах!..

Он уже говорил об этом ещё вчера. Но что натолкнуло его на эту мысль? Скорее всего, всё закончится на трёх убийствах, даже если преступник ещё не пойман. Следующее же зависит от настроения убийцы, даже тогда, вероятность четвёртого случая составляет 50%.

– Количество соломенных кукол, - сказал L, - С каждым убийством их на одну меньше. Там, где вы сейчас находитесь, было четыре. Три – в пригороде, и две – в Вест Сайде (в западной части города). Осталась ещё одна.

– Правильно. Значит?..

– После следующего убийства не останется ни одной.

…Это было правдой. Три убийства без разбору всё ещё могут быть прикрытием для его истиной цели, но следующее – будет, скорее всего, последним. Это повышало риск возможных жертв, но также это повышало вероятность того, что убийца допустит ошибку. Он, наверное, понимал это и хотел ухватиться за эту возможность.

– Просто для интереса, L, какова вероятность, что жертв будет пять?

– 90 %, - ответил он, – На самом деле 100%, но учитывая всякого рода случайности, например, если что-то случится с преступником до этого, она становится равна 92%. Это что касается четвёртого убийства. А вероятность пятого – только 3%.

– 3%...? – это было слишком низкой вероятностью. – Почему три? Если мы предположим, что одна соломенная кукла равна одной жертве, то после его следующего убийства останется ещё одна…

– Потому что он ничего не сможет оставить на месте пятого убийства, и таким образом не сможет связать его с другими четырьмя.

– А… я поняла.

Мисоре захотелось ударить себя за свою тупость. Конечно же, не будет пятой жертвы, если убийца не сможет оставить куклу. Если нет куклы, то убийство могло быть совершено кем угодно, и он оставлял их, как свою визитную карточку. Нет больше кукол – нет больше убийств.

– Вероятность пятого – три процента, однако возможно преступник даже думать об этом не станет, раз уж он такой параноик, что вытирает лампочки.

– Как вы думаете, он продемонстрирует всем четвёртую жертву? Поскольку она его последняя…

– Нет, – уверенно сказал L. – Четвёртого не будет потому, что я взялся за это дело.

…Он самоуверен. Или это гордость?

В любом случае, Мисоры это не касается, и она не стала спрашивать. Какая разница; тем более что на неё или её работу это не влияло.

– Я взял вас помощники потому, что уважаю ваши исследовательские способности, Мисора Наоми-сан.

– Уважаете?

– Да. Это дело требует спокойного отношения. Вы не можете позволить себе волноваться из-за его странности.

Это то, что я прошу от вас.

– L, вы знаете, что я сейчас отстранена от дел?

– Да. Поэтому я попросил вашего сотрудничества. Вы можете действовать свободно.

– Тогда вы должны знать, почему я отстранена.

– Нет, я не знаю.

Мисора была удивлена.

– …Вы не проверяли?

– Меня это не интересовало. Вы хороший детектив и свободный в своих действиях - это всё, что меня интересует. Если есть причина, из-за которой я должен знать это, то дайте мне минуту, и я выясню.

– Нет…

Мисора криво усмехнулась. Смешно, что её ошибка была известна всем, а величайший детектив в мире не знает об этом только потому, что ему это не интересно. Все что его интересовало – так это то, что она была отстранена. Похоже у L было чувство юмора.

– Итак, если мы собираемся предотвратить четвёртое убийство, то нам следует начать наше расследование. С чего мне начать, L?

– Что вы можете сделать?

– Всё, что вы мне скажете, - сказала Мисора. – Мне ещё поискать в комнате? Что именно мне искать?

– Какое-то послание.

– Послание?

– Да. Есть кое-что, что не упомянуто в полицейских отчётах; 22 июля, за девять дней до первого убийства, в штаб квартиру LAPD прислали письмо.

– Письмо? – О чём он говорит? LAPD…? – Это как-то связано с делом?

– Полиция не может найти связь между ними, но я уверен, что они связаны.

– Насколько вы уверены?

– На 80%, – быстро ответил он. – Отправитель использовал систему пересылки, чтобы скрыть своё местоположение. В конверте лист с кроссвордом.

– Кроссворд? Хм…

– Не относитесь к этому так беспечно, Мисора Наоми-сан. Он был настолько сложным, что никто не смог его разгадать. Возможно, никто не отнёсся к этому серьёзно, некоторые члены LAPD пытались, но провалились.

– Я понимаю. И что?

– Они решили, что это шутка и выбросили его. Но я добыл его с помощью связей. Оно пришло вчера.

– Вчера…

Так вот почему о нём не упоминалось в полицейском отчёте, присланном L вчера. Значит, они смотрят на это дело с разных сторон.

– Я разгадал его, – сказал L. Значит, в LAPD ошиблись. Мисора была немного разачарована в них, но сказать об этом не смогла.

– Если моё решение правильное, то в разгадке указано место первого убийства.

– …Улица Инсист, 22, Голливуд? Я сейчас там. Но если это правда, тогда…

– Да. Это было предупреждения о первом убийстве. Так как его не разгадали, никто не мог предотвратить его, но…

– Но LAPD не получала других записок перед вторым и третьим убийствами?

– Правильно. Я расширил поиски по всей Калифорнии, но других писем не было. Я продолжу поиски, но…

– Только если это… нет, это не может быть ошибкой, ведь адрес указан так точно. Но почему он ждал девять дней?

– Период между вторым и третьим убийствами тоже равен 9-ти дням. 4-ое и 13-ое августа. Похоже ему нравится это число.

– Период между первым и вторым – всего 4-е дня… Произошло что-то непредвиденное?

– Да, возможно. А может, это не просто так. Девять, четыре, девять… К тому же он из тех, кто даёт полиции предупреждения насчёт убийств. Кроме соломенных кукол он должен был оставить ещё один ключ. Вероятность того, что его нет, очень мала.

– А… хорошо.

Значит что-то, что он оставил специально, но не такое, как соломенные куклы. Что-то, что трудно решить, как кроссворд. Теперь она поняла, почему L попросил её о помощи; ему нужен был кто-то, кто сможет лично обыскать места преступлений и так же профессионально, как и он сам. Кто-то, кто будет разделять его точку зрения.

Но она – не L. Он попросил её, потому что она работала в ФБР, но, возможно, он слишком многого от неё хочет. Она могла быть только его глазами, но никак не думать за него.

– Как продвигаются поиски, Мисора Наоми-сан?

– А… я ничего не нашла.

– Ничего? Тогда я прерву связь, поскольку у меня есть ещё дела.

– Хорошо.

Он, наверно, работал ещё над многими делами по всему миру кроме этого; ничего не поделаешь. Он действительно был достоин звания Лучшего Детектива в Мире.

L лучший детектив столетия. Кто никогда не видел своих подчинённых лично.

– Тогда я буду ждать от вас хорошего отчёта. Для связи используйте пятую линию.

Связь прервалась. Мисора засунула свой телефон обратно в сумку и повернулась к книжному шкафу. Это была единственная мебель в комнате, не считая кровати, так что, если она хорошо осмотрит его…

– Похоже Белив Брайдсмэйд был такой же нервный, как и преступник…

Она насчитала всего 57 книг, стоявших так плотно, что она еле смогла вытянуть одну из них. Она аккуратно переворачивала страницы, стараясь не повредить их, если вдруг полиция захочет снова их осмотреть. В отчёте было сказано, что они проверили каждую страницу на отпечатки пальцев, но не нашли ни одного. В книгах не было ничего похожего на послания.

Она пыталась найти что-то, что возможно могли пропустить следователи, но в книгах не было ничего, даже закладок. Вероятно Белив Брайдсмэйд был из тех, кто не пользуется ими – такое часто бывает среди библиофилов.

Но если убийца был таким нервным, могли ли он положить в одну из них не принадлежащее…?

Она подошла к кровати, дернула простынь и… ничего не обнаружила. Следователи уже искали там. Сложно искать что-то поле них. Они всё же были профессионалами.

- Может под ковром? – рассуждала она вслух. – Или за обоями? Нет, его там быть не может… Где же он мог спрятать? Оно полезное, как письмо, если никто не смог найти его. Он взял на себя инициативу, когда прислал кроссворд полиции… Так где же остальные? Почему он сделал это таким сложным? Тьфу! Это БЕСПОЛЕЗНО…

Не было никакого послания.

Всё это просто нелепо.

- Вы не можете поймать меня. Вы глупее меня, - это всё, о чём говорило послание. Он просто смеётся над нами, местной полицией, LAPD, обществом, США, миром… Если конечно это не личное… Смысл которого направлен на одного человека… Тогда здесь всё же что-то должно быть… Стоп.

Что если послания здесь нет?

Что если оно было на чём-то, чего здесь уже нет? Соломенные куклы? Нет, они относятся к другому… Но больше здесь нет только… Может ли оно быть на трупе?

Что-то на теле Белива Брайдсмэйда?

Она опять достала фотографии. С трупом было две: одна после вскрытия, другая – на месте преступления. Если убийца оставил послание на нём, то это должно быть раны, нанесённые ножом. Она пожалела о том, что сказала L; они были очень странными для мести. Она посмотрела на первую, взятую с места преступления, и заметила, что рубашка жертвы, хоть и была в крови, но целой. Это значит, что преступник задушил его, изрезал его труп и потом переодел. Зачем он это сделал, если ненавидел жертву? Кровь всё равно запачкала чистую рубашку, которая заменила пижаму.

– Хмм… если приглядеться… это буквы?

Она начала крутить фотографию, чтобы внимательно рассмотреть её.

– «V»… «С»… «I»? Нет…«M»…потом «V»… «X»…? «D»… три «I» в ряд…«L»? Да, именно так.

Он аккуратно вырезал буквы: прямые и изогнутые линии больше походили на след от карандаша, чем от ножа.

Возможно, он сначала нарисовал их, прежде чем вырезать.

Ей бы хотелось узнать мнение следователей на счёт этих букв, но это было невозможно без её значка. Может быть, L сам спросит позже, если конечно, уже не сделал этого. У работы в группе, такой как ФБР, было только одно преимущество – хоть она и могла свободно действовать, но у неё было только своё мнение.

– Думаю, мне следует осмотреть и другие комнаты. Наверняка убийца стер все отпечатки и там.

Мисора неожиданно вспомнила, что забыла осмотреть последнее место в комнате - под кроватью. Обычно полиция пренебрегала им. Встав на колени, она нагнулась, чтобы заглянуть…

И резко отпрыгнула, когда оттуда высунулась рука.

Споткнувшись, она поняла, что у неё не было пистолета; во время отставки она не имела право иметь его, да и без того не носила его. Не было ничего, чем она могла бы защититься. И на курок не нажать.

– Кто… Нет, Что…?!

Голос у неё был увереннее, чем она сама. Появилась правая рука, потом левая, потом и весь человек вылез из-под кровати. Этот человек… Когда? Сколько он прятался под кроватью? Подслушивал ли он её разговор с L? Так много вопросов возникло у неё в голове.

– Отвечайте! Кто ты, чёрт возьми, такой? – она сунула руку под куртку, якобы за пистолетом.

Человек встал. У него были чёрные волосы, одет был в белую рубашку и потёртые джинсы. Глаза парня были похожи на глаза панды. Он был бы высоким, если бы не сутулился, но так, как он стоял сейчас, он был на две головы ниже Мисоры.

– Привет. Очень приятно.

Он посмотрел на неё, через свои растрёпанные волосы и представился:

– Пожалуйста, зовите меня Рюзаки.

Рюзаки.

Другие детективы враждебно относились к L, из зависти называя его "детективом-отшельником" или "компьютерным детективом", но ни одно из этих прозвищ не характеризует его как следует. Мисора Наоми тоже было решила, что L - это такой "детектив в кресле", но, по правде сказать, L оказался другим: деятельным и агрессивным. Пока беседа с ним не представляла особого интереса, но он определённо не был из тех, кто закрывается в тёмной комнате и отказывается выходить. Сейчас известно, что три величайших детектива – L, Эральд Койл и Данюв – на самом деле были одним и тем же человеком. Конечно, любой, читающий эти записи, наверняка знает… хотя, возможно, и не знает, что L был втянут в схватку с настоящим Эральдом Койлом и настоящим Данювом и выиграл её, потребовав себе их детективные имена. Детали этого сражения детективов я оставлю на потом, но скажу, что вдобавок к этим трём именам L владеет и многими другими. Не знаю точно, сколько их, но не меньше трёхсот из них достойны уважения. И некоторые из них не прятались от людей – такими, как вы, наверное, уже догадываетесь, были Рюзаки и Рюуга Хидеки, – этими именами L представился перед Кирой. Конечно, Мисора Наоми могла этого и не знать, но, по-моему, имя "L" для него было просто одним из многих других. Он никогда не был привязан к этой личности и никогда не думал о себе как об L – это просто было самое известное и самое влиятельное из тех псевдонимов, которые он использовал на протяжении своей жизни. У этого имени есть свои достоинства и недостатки. У L было настоящее имя, которого никто не знал и никто никогда не узнает, но и то имя, что знал только он, ничего о нём не скажет. Иногда я задумываюсь, знал ли L, какое точно имя было записано в Тетради Смерти, какое имя убило его.

Интересно.

Но вернёмся к Серийным Убийствам ББ в Лос-Анджелесе.

– Рюзаки… – сказала Мисора Наоми, изучая чёрную визитку, которую он дал ей, даже не пытаясь скрыть недоверие. – Рюзаки Рюэ, правильно?

– Да. Рюзаки Рюэ, – спокойно ответил парень. Его широко раскрытые глаза смотрели на неё из тёмных кругов вокруг них, и он грыз ноготь большого пальца.

Они перешли из спальни в гостиную дома Белива Брайдсмэйда и уселись друг напротив друга на дорогом диване. Рюзаки поджал колени и обнял их руками. Мисора подумала, что это выглядит немного по-детски, но, так как Рюзаки всё-таки не был ребёнком, это немного пугало. Сама она была взрослой достаточно, чтобы не комментировать это наблюдение. Чтобы избежать неловкого молчания, Мисора опять посмотрела на визитку – "Рюзаки Рюэ: Детектив".

– Согласно визитке, вы детектив?

– Да.

– Вы имеете в виду… частный детектив?

– Нет. Не совсем так. Мне кажется, что слово «частный» звучит слишком эгоистично… скажем так, я не частный детектив – детектив без эго.

– Понятно…

Другими словами, у него не было лицензии.

Если бы у неё была ручка, Мисора бы с удовольствием написала на визитке "идиот". К сожалению, пишущих предметов поблизости не оказалось, поэтому ей пришлось просто положить визитку как можно дальше, как будто та была грязной.

– Итак, Рюзаки… позвольте мне спросить ещё раз, что именно вы там делали?

– То же, что и вы. Расследовал, - сказал Рюзаки тем же ровным тоном.

Даже глазом не моргнул. Как-то не по себе.

– Меня наняли родители владельца этого дома – родители Белива Брайдсмэйда, и в настоящее время я веду расследование. Похоже вы здесь по той же причине, Мисора-сан.

– …

Мисору больше нисколько не волновало, кем был Рюзаки – частным или нечастным детективом, она не хотела с ним связываться.

Единственная проблема – как много из её телефонного разговора он услышал из-под кровати. Это могло плохо отразиться на её будущей карьере. Если из-за неё всплывёт хоть какая-то информация о таинственном L, одной отставкой она не отделается. Она уже спрашивала об этом; он сказал, что слышно из-под кровати было плохо, звуки смазывались, и невозможно было что-либо разобрать. Конечно, Мисора просто не могла позволить себе поверить в это.

– Да..Я тоже детектив, - сказала Мисора, чувствуя, что выбора у нее не было. Если бы она не была отстранена от работы, то заявила бы ему, что работает в ФБР, но теперь не хотела рисковать, ведь он мог попросить посмотреть ее удостоверение. Видно, врать было безопаснее, к тому же существовала возможность того, что он сам лгал. Так что совесть ее была чиста.

– Не могу сказать, на кого работаю, но я была нанята на секретное расследование. Найти того, кто убил Белива Брэйдсмэйда, Квотер Квин и Бэкъярд Боттомслеш...

– Правда? Тогда мы можем сотрудничать! - тут же сказал он.

На этом этапе нервы начали потихоньку восстанавливаться.

– Так, Рюзаки. Вы нашли под кроватью что-нибудь полезное для расследования? Я полагаю вы искали то, что преступник мог оставить, но..

– Нет, ничего такого. Я услышал, что кто-то зашел в дом и решил спрятаться и проследить за ситуацией. Потом стало ясно, что вы не представляете опасности, и я вышел.

– Не представляю опасности?

– Да. Например, преступник мог вернуться сюда за чем-то им забытым. Если бы это было так..какой шанс! Но, видимо, мои надежды были напрасны.

– …

Лжец.

Она могла чувстовать запах лжи.

Теперь Мисора была почти полностью уверена в том, что он прятался там, чтобы подслушать ее разговор с L. В любой другой ситуации это было бы просто паранойей, но этот Рюзаки был не простым парнем.

В нем не было ничего, что не вызывало бы подозрений.

– Ну да ладно, зато мне посчастливилось встретить вас. Это не роман и не комиксы: нет причины двум коллегам-детективам презирать друг друга. Что скажете, Мисора? Вы согласны обменяться информацией?

–...Нет. Спасибо за предложение, но я вынуждена отказаться. Мой долг хранить все в секрете, - ответила Мисора. L предоставил ей все о деле, что только можно было разузнать, и казалось маловероятным, что она сможет получить какую-либо информацию от неопытного частного детектива. И конечно, сама она ничем делиться не собиралась. – Я уверена, у вас тоже есть свои секреты.

– Нет.

– Конечно есть, вы же детектив.

– А? Значит есть.

Уступчив.

Может, с ним не так уж все и плохо.

– Но мне кажется, расследование этого дела должно стоять превыше всего. Хорошо, Мисора. Как вам такой расклад — я даю всю информацию, которой располагаю, и ничего не требую взамен.

– Как? Ну, наверное я не могу...

– Пожалуйста. В конце концов, неважно кто из нас разрешит это дело. Все, что желает мой клиент — видеть это дело раскрытым, и только раскрытым. Если вы соображаете лучше меня, то рассказать все вам будет более полезным.

Звучало это хорошо, но навряд ли он думал так на самом деле, и Мисора насторожилась еще больше. Что ему нужно? Пару минут назад он выдумывал небылицы о том, что она могла быть убийцей, вернувшимся на место преступления, но эта теория покрывала его гораздо больше, чем ее.

– Потом, если захотите, можете поделиться информацией и со мной. Что ж, начнем.. вот здесь..- сказал Рюзаки, доставая из кармана джинс свернутый клочок бумаги. Не потрудясь развернуть его, он протянул клочок ей.

Мисора взяла его и неуверенно развернула... кроссворд. Сетка и ключи к разгадке в мелком шрифте. У Мисоры появилась догадка о том, чем он был.

– Это же...

– Что? Вы знаете о нем?

– А, нет...не совсем... – произнесла она с запинкой, не зная, как реагировать. Казалось очевидным, что это тот же кроссворд, что был отправлен в LAPD 22 июля, но L сказал, что его выбросили. Значит, перед ней копия? Как этот человек мог... как Рюзаки мог носить его в кармане? Пока она лихорадочно соображала, Рюзаки оценивающе смотрел на нее. Как будто проверял ее способность реагировать...

– Позвольте мне объяснить. В прошлом месяце, 22 июля, этот кроссворд был послан в LAPD неизвестным отправителем. Очевидно, никто не смог решить его, но если бы решили, то получили бы адрес этого дома. Возможно, это было чем-то вроде предупреждения от убийцы полиции и обществу в целом. Можно сказать, объявлением войны.

– Понимаю. Все же...

Несмотря на слова L, часть ее все равно принимала эту вещь за обычный кроссворд. Но сейчас она видела эти вопросы собственными глазами, и выглядели они невероятно сложными. Подсказки казались настолько бесполезными, что многие люди бросили бы это занятие, даже не пытаясь решить его. Но человек, стоящий перед ней, разгадал все сам?

– Вы уверены, что в разгадке спрятан этот адрес?

– Да. Можете взять кроссворд и решить на досуге, если не верите мне. В любом случае, убийцы, посылающие предупреждения, в основном хотят внимания, если конечно не имеют более веской причины. А соломенные куклы и закрытая комната подтверждают это. Так что, думаю, существует большая вероятность того, что есть еще одно послание...или что-то вроде послания, оставленное на месте убийства. Вы согласны, Мисора?

– …

Те же выводы, что и у L.

Если бы он просто пришел к схожим с L умозаключениям, она бы не приняла это во внимание, думая, что он подслушал их беседу. Но у него была копия кроссворда...кроссворда, достать который под силу было только L.

Установление личности Рюзаки снова стало для нее вопросом первой важности.

– Извините, – сказал Рюзаки, ступив обеими ногами на пол и направившись на кухню, все еще ссутулившись.

Будто, ускользнув из комнаты, он давал ей время прийти в себя. Он открыл холодильник привычным движением, словно находился в своем собственном доме, засунул туда руку и вытащил банку. После зашаркал обратно к дивану, оставив дверцу холодильника открытой. Оказалось, то была банка клубничного джема.

– Что с джемом не так?

– А, он мой. Я взял его с собой и положил в холодильник, чтобы оставался холодным. Время обеда.

– Обеда?

Понятно, что в холодильнике человека, умершего пару недель назад, еды не будет, но обед? Мисора сама любила джем, но нигде не видела хлеба. Как только она об этом подумала, Рюзаки открыл крышку, сунул руку внутрь, зачерпнул немного джема и начал слизывать его с пальцев.

– …

Наоми Мисора изумленно смотрела на него.

У нее не было слов.

– Мм? Что-то не так, Мисора?

– В-вы странно обедаете.

– Правда? Я так не считаю.

Рюзаки отправил в рот очередную порцию джема.

– Когда я начинаю думать, то хочу чего-нибудь сладенького. Если хочу работать успешно, джем необходим.

Сахар полезен для мозга.

– Понятно...

Мисора полагала, что ему нужно не сахар есть, а полечиться, но у нее не хватило наглости так сказать. Его телодвижения напомнили ей о Винни Пухе, но Рюдзаки был ни желтым, ни очаровательным, и уж никак не мишкой-бездельником, а довольно высоким, очень сутулым парнем. Съев четыре горсти джема, он продолжил прислонять край банки к губам, как будто это была чашка чая, и громко прихлебывал содержимое. В момент он пригубил целую банку.

– Простите за задержку.

– Да...ничего.

– У меня есть еще джем в холодильнике, если хотите.

– Н-нет, спасибо.

Эта трапеза была сродни пытке. Она отказалась бы от нее, даже если умирала от голода. Каждая частичка ее тела чуждалась Рюзаки. Полностью. Мисора никогда не была уверена в своей способности фальшиво улыбаться, но сейчас это удалось сделать довольно убедительно.

Люди могут улыбаться даже тогда, когда напуганы.

– Хорошо, – сказал Рюзаки, слизывая джем с пальцев и не подавая виду, как отнесся к ее реакции. - Ладно, Мисора, пойдем.

– Пойдем? Куда? – спросила Мисора, лихорадочно придумывая способ отказаться пожать ему руку, если предложит.

– Очевидно, – ответил Рюдзаки, – продолжить расследование места преступления, Мисора.

В тот момент Мисора все еще обдумывала, как можно поступить. Она просто могла вытолкнуть Рюзаки из дома Белива Брайдсмэйда, и можно признать, это было бы самой естественной реакцией на его присутствие. Но, несмотря на искушение, Мисора решила позволить ему остаться. Тем более, если Рюзаки подслушал ее разговор с L, то представлял угрозу. Да и не считая этого он был подозрительным, даже зловещим, еще имел копию кроссворда, важного для дела. Мисоре необходимо держать его под наблюдением, пока она не поймет, что он из себя представляет. Конечно, тот, кто знал больше о той ситуации, например я, может сказать, на что точно Рюзаки надеялся, чего точно хотел добиться. Но нельзя было ожидать от Мисоры быстрого понимания происходящего. В конце концов, Мисора и через несколько лет, когда была убита Кирой, осталась убеждена в том, что никогда не встречала L лично, а только выполняла его голосовые команды через компьютер. С другой стороны, это могло хорошо послужить убийце Кире — знал бы он, как тесно Мисора связана с L, низачто не убил бы ее так быстро. Жизнь L продлилась немного более, но даже за это можно поблагодарить Мисору... Ладно, нечего больше об этом говорить.

Ближе к делу.

Тот, кто читал Шерлока Холмса, вспомнит яркие описания того, как великий детектив рыскает по комнате, всматриваясь в каждую вещь через лупу. Типичный образ тесно связан со старыми детективными романами, но уже нигде не увидеть такого детектива. В этом случае термин «детективный роман» почти не используется — они зовутся мистическими романами или триллерами. Никому не нужен детектив, который умеет логически мыслить - гораздо интереснее, если он просто сболтнет правду. Мышление требует стольких усилий — а настоящим гениям напрягаться не нужно. То же относится и к японским комиксам, популярным по всему миру. Наиболее популярные книги всегда имеют героев, наделенных сверхъестественными силами.

Поэтому когда они вошли в спальню, и Рюзаки внезапно встал на четвереньки, прямо как в момент своего выхода из-под кровати, и начал ползать по комнате (хоть и без лупы), Мисора была поражена. Наверное, нахождение под кроватью не было единственной причиной для такой позы. По-видимому, он так привык быть на четвереньках, что казалось, он сейчас вскарабкается на стену и будет на потолке.

– Чего вы ждете, Мисора? Присоединяйтесь!

–!!

Мисора замотала головой.

Это унижало ее как женщину. Нет, как человека, – присоединение к нему навсегда отделит ее от чего-то очень важного.

– О? Как жаль – протянул Рюзаки. Печально качнув головой, он продолжил обыск.

– Н-но Рюзаки..Не думаю, что здесь осталось что искать. В смысле, полиция обыскала эту комнату довольно основательно.

– Однако полиция упустила из виду кроссворд. Не удивлюсь, если они просмотрели еще что-нибудь и здесь.

– Если вы так считаете... Но тут особо не поработаешь. Хотела бы я иметь хоть какой-нибудь намек на то, что требуется искать — не обыскивать же комнату наугад. А дом слишком большой.

– Намек?... – сказал Рюзаки, прекращая ползать. Затем он медленно куснул свой большой палец — так осторожно, что выглядел задумчивым, однако жест был таким детским, что выглядел он скорее глупо. Мисора не могла решить, чего больше в этом было. – А вы как думаете, Мисора? Когда вы вошли, заметили что-нибудь? Есть идеи, могущие сузить наш поиск?

– Ну...Да, но..

Была здесь одна зацепка — порезы на груди жертвы. Мисора не была уверена, стоит ли рассказывать о них Рюзаки. С другой стороны она понимала, что сама больше ни к чему не придет. Может, ей стоит проверить его, как он проверял ее реакцию, дав кроссоврд. Если у нее все получится, она сможет выяснить, услышал ли он что-нибудь из ее телефонного разговора.

– Ладно, Рюзаки. Скорее это моя благодарность, чем полный обмен информацией... взгляни на эту фотографию.

– Фотографию? - спросил Рюзаки с такой преувеличенной реакцией, будто слышал это слово впервые. Он направился к ней, все еще на четвереньках, и, не трудясь повернуться. Поворачивался он на ходу — сцена, которая заставила бы ребенка заплакать.

– Снимок жертвы... – сказала Мисора, протягивая ему фотографию вскрытия.

Рюзаки взял ее, задумчиво кивая, – или же делая вид. Бесполезно — из такой показной реакции она не могла ничего узнать.

– Молодец, Мисора!

– Да?

– В новостях не было указано информации об этих порезах на теле, что значит, эта фотография из полицейских архивов. Я поражен, что вы смогли добраться до них. Вы, очевидно, не обыкновенный детектив.

– … Все же, откуда у вас тот кроссворд, Рюзаки?

– Пусть настанет мой черед хранить секреты.

Ее старания так легко были сведены на нет. Она запоздало пожалела о том, что позволила ему признаться в наличии секретов, не объяснила ему главное в самом начале.

Она также была уверена, что и это не имело здравого смысла.

– Я тоже не буду спрашивать, как вы достали фотографию, Мисора. Но какое отношение она имеет к вашей идее?

– Да, что ж... Я размышляла о том, что послание могло быть на чем-то, чего уже нет в комнате, но было в свое время. И самая очевидная вещь, которая была тогда, и которой нет сейчас...

– Обитатель этой квартиры, Белив Брайдсмэйд. Умно.

– И если посмотреть на изображение с этого угла...не кажутся ли раны буквами? Я думала, может это и есть своего рода послание...

– Думаете? - сказал Рюзаки, неподвижно держа фотографию и одновременно отрывисто качая головой. У него вообще есть кости в шее? Он двигался как акробат. Мисора преодолела желание отвернуться.

– Нет, это не буквы...

– Нет? Я подозревала, что это слишком сложное толкование...

– Нет, нет, Мисора, я не отвергаю вашу идею в целом, только ее часть. Это не буквы, а римские цифры.

– …

М-да.

Правильно, римские цифры, те, что она видела каждый день на часах и так далее – V и I, понятно, и C, M, D, X, и L...она должна была все понять еще когда увидела три I подряд — то были не три буквы I, а число III. Но за ними следовало L, и она связывала его с именем детектива, тем самым, сбив с толку саму себя.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: