ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Уайлдер Торнтон. Мост Короля Людовика Святого. - Новый мир, 1971, № 12.47 Весь текст письма маркизы составлен так, чтобы показать эту тиранию материнской любви. Это проявляется во всей текстовой организации, в ее композиционно-стилистической фактуре: О сокровище мое... умоляю, ангелы небесные... Я бессильна, я ничем не могу помочь. Благослови тебя бог и пр. Все эти повторы, восклицания, обращения к силам небесным, весь этот пафос! По какому поводу? Речь идет лишь о легкой простуде, которая, кстати, уже прошла. Синтаксическая организация, лексика и стилистические приемы приобретают дополнительное значение: характеристика матери, ее неуемное излияние чувств, которыми она сама упивается. Возникает вопрос: можно ли уловить этот подтекст без описания внутреннего мира героини, которым автор предваряет письмо. Думаю, что, в какой-то степени, да. Сама форма изложения, как известно, не безразлична к содержанию. Она тоже кое-что подсказывает. Но это было бы лишь смутным впечатлением; не подкрепленный более глубоким контекстом, а именно, прямым указанием автора, подтекст оставался бы еще предметом разгадывания. Здесь же он сопутствует самому тексту, образуя два плана восприятия сообщения. Это ситуативный подтекст. В связи с проблемой подтекста интересны теории о полифонии мышления, роли "диалога" в работе мышления. Анализируя работу B.C. Библера "Мышление как творчество", Б. Кузнецов замечает: "Диалог него законы — это не только основной предмет работы Библера — это одновременно основная форма чтения самой книги. Уже с первой страницы начинаешь спорить с автором, относить его мысли к своим работам, к своим проблемам, возникают встречные гипотезы и предположения, и автор книги все более становится собственным внутренним собеседником читателя" [Б.Кузнецов, 273]. Подтекст — это своего рода "диалог" между содержательно-фактуаль-ной и содержательно-концептуальной сторонами информации. Идущие параллельно два потока сообщения — один, выраженный языковыми знаками, другой, создаваемый полифонией этих знаков — в некоторых точках сближаются, дополняют друг друга, иногда вступают в противоречия. Одна из дистинктивных характеристик подтекста — его неоформленность и отсюда неопределенность. Если действительно представить себе чтение как сотворчество, то, пожалуй, полнее всего этот процесс проявляется в категории подтекста; он не всегда доступен даже искушенному читателю и тем не менее он — конкретная реальность. В поэтических произведениях он "вездесущ". Всякий текст художественного произведения по своей природе двойствен: он конкретен и неопределен. Чтобы понять этот дуализм, нужно ясно себе представить то соотношение организованности и неорганизованности, о котором мы говорили во введении и которое составляет сущность бытия. В организованности текста как объекта нашего наблюдения таятся силы, хотя и подчиненные законам его организации но всегда способные вырваться из цепких лап детерминизма. Эти силы воздействуют на текст, заставляя его "дышать"; текст, лишенный СПИ, обычно не пробуждает сотворчества и, образно говоря, представляет собой политэтиленовую куклу, из которой выпущен воздух. 48 Представляется правомерным все эти соображения о подтексте отнести не только к функциональному стилю языка художественной литературы. СПИ имеет разные формы своей мыслительной реализации в разных функциональных стилях языка. В ораторском стиле СПИ возникает в связи с определенными интонационными моделями. В газетном тексте он заявляет о себе в графических средствах - шрифте, знаках препинания (тире, многоточии и др.). В научном тексте, где подтексту, казалось бы, не должно быть места, тоже иногда можно его обнаружить. Обычно СПИ в научных произведениях можно усмотреть в согласии/несогласии с положениями, подвергаемыми критике. Даже в некоторых деловых документах, тоже, казалось бы, лишенных двуплановости изложения, иногда проскальзывают языковые выражения, содержащие СПИ. Анализ возможных СПИ в сверхфразовых единствах показывает, что такая информация чаще всего находится в отношении дополнительности, а иногда и оппозиции к буквальному сообщению. Это вполне естественно. Если представить себе, что между подтекстом и самим текстом возникает "диалог", то нет ничего удивительного в том, что подтекст будет, в какой-то степени, оппонентом тексту. Приведем пример ассоциативного подтекста. ""Примерно на такой же веранде я впервые увидел жену Бунина - Веру Николаевну Муромцеву, молодую, красивую женщину - не даму, а именно женщину, -высокую, с лицом камеи, гладко причесанную блондинку с узлом волос, сползающих на шею, голубоглазую, даже, вернее, голубоокую, одетую, как курсистка, московскую неяркую красавицу из той интеллигентной профессорской среды, которая казалась мне всегда еще более недосягаемой, чем, например, толстый журнал в кирпичной обложке со славянской вязью названия - "Вестник Европы", выходивший под редакцией профессора с многозначительной, как бы чрезвычайно научной фамилией Овсянико-Куликовский" (В. Катаев. Трава забвения. - Новый мир, 1970, №3). В этом абзаце кроется подтекст, в достаточной степени окрашенный субъективно-модальным значением. Этот подтекст подсказан такими речениями, как "не даму, а именно женщину", "вернее голубоокую", "московскую неяркую красавицу", "среды... еще более недосягаемой" и др. Смысл подтекста — подлинная красота, естественность свойственна интеллигентной среде, которая чуждается блеска, внешнего эффекта. Невольно возникает противопоставление простоты, скромности, обаяния, неяркой красоты женщины надуманности и претенциозности оформления толстого журнала с его славянской вязью. Этот пример показывает, что подтекст нередко перекликается с категорией модальности. Провести между ними разделительную черту весьма трудно, но все же возможно. В примерах, ранее приведенных, СПИ лишена субъективно-модального значения; она вытекает из, казалось бы, объективного описания ситуации. Это особенно заметно в письме маркизы де Монтемайор и в стихотворении Ахматовой. Подтекст в обоих примерах можно определить как ситуативный, т.е. показывающий конкретные события и ситуации. В последнем примере подтекст - субъективно-оценочный. Он опосредованно выявляет отношение автора к описываемому. 49 Итак, СПИ характеризуется неопределенностью и размытостью. Все, что не выражено в языковых знаках, которые не допускают двусмысленного декодирования, — все будет в сфере стохастического перебора возможных решений. Разгадывание — творческий процесс и, как каждый процесс, неуловим в своем мгновенном протекании. При остановке, т.е. при возвращении к ранее прочитанному, многое начинает осмысляться по-иному. Сотворчество начинается там, где есть повторение. Разгады-вание не дается сразу.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|