15 страница. Закари посмотрел на отца как на сумасшедшего.

Закари посмотрел на отца как на сумасшедшего.

– Пап, говори что хочешь, но я никогда не променяю деньги на эту штуку. – Он указал на пирамиду.

Питер скрестил руки на груди.

– Если ты примешь на себя такую ответственность, я придержу и деньги, и пирамиду до тех пор, пока ты не получишь образование в лоне масонского братства. На это потребуется много лет, но потом ты сможешь с умом распорядиться и средствами, и пирамидой. Богатство и мудрость – редкое сочетание.

– Вот же заладил! – вспылил Закари. – Пап, когда до тебя дойдет: плевать я хотел на масонов, пирамиды и древние тайны! – Он схватил со стола папку и помахал ею перед носом отца. – Это мое по праву! Все Соломоны получали наследство. Или ты решил меня обжулить, провести на дурацких легендах о сокровищах?! – Он сунул папку подмышку и демонстративно прошагал мимо Беллами к выходу.

– Закари, подожди! – Питер бросился за уходящим сыном. – Что бы ни случилось, никому не рассказывай о пирамиде! – Его голос дрогнул. – Никогда, слышишь?

Закари, не ответив, исчез.

Питер Соломон вернулся за стол и сел в кожаное кресло. В его взгляде читалась глубокая скорбь. Помолчав, он посмотрел на Беллами и выдавил:

– Хорошо прошло…

Беллами вздохнул, разделяя боль друга.

– Питер, не хочу показаться бесчувственным… но… ты ему доверяешь?

Соломон молча смотрел перед собой невидящим взглядом.

– Ну, то есть… он никому не проболтается о пирамиде?

Питер помрачнел.

– Честное слово, не знаю. Он для меня как будто чужой.

Беллами встал и медленно зашагал по комнате.

– Питер, ты исполнил семейный долг, но теперь, учитывая обстоятельства, мы обязаны принять меры. Я верну тебе навершие, а ты найди для него надежный тайник. Пусть его стережет кто-нибудь другой.

– Зачем? – не понял Соломон.

– Если Закари расскажет кому-нибудь о пирамиде… и упомянет, что здесь был я…

– Он не знает о навершии и не понимает важности пирамиды. Незачем искать для нее новый тайник. Пусть лежит у меня в сейфе, а навершие останется у тебя.

Пять лет спустя, на Рождество, когда семья еще толком не оправилась после гибели Закари, в имение Соломонов вломился убийца. Он пришел за пирамидой, однако унес с собой жизнь Изабель Соломон.

Через несколько дней после вторжения Питер вызвал Беллами в свой кабинет. Он запер дверь, вынул пирамиду из сейфа и поставил на стол.

– Зря я тебя не послушал…

Беллами знал, как жестоко корит себя Питер.

– Это бы ничего не изменило.

Соломон вздохнул.

– Ты принес навершие?

Беллами достал из кармана маленький сверток. Выцветшая коричневая бумага была перевязана бечевкой с сургучной печатью Соломонов. Беллами положил сверток на стол, отдавая себе отчет, что две части пирамиды находятся сегодня в опасной близости.

– Пусть за ним присмотрит кто-нибудь другой. И не говори мне, кто это.

Соломон кивнул.

– Я знаю, где спрятать саму пирамиду, – добавил Беллами и рассказал другу о подвале Капитолия. – Надежнее тайника не сыскать.

Беллами помнил, что идея сразу понравилась Питеру: сокрыть пирамиду в сердце нации было очень символично. «В этом весь Соломон, – подумал тогда Беллами. – Идеалист даже в тяжелые времена».

Теперь, десять лет спустя, Архитектора тычками вели по Библиотеке конгресса. Тяжелые времена не закончились. Он узнал, кому Соломон доверил навершие… и молил Бога, чтобы Роберт Лэнгдон оправдал их ожидания.

Глава 62

«Я под Второй улицей».

Всю дорогу до корпуса Адамса Лэнгдон не открывал глаза и старался не представлять себе многие тонны земли над головой и узкую трубку транспортера. В нескольких футах от него мерно дышала Кэтрин, до сих пор не сказавшая ни слова.

«Она в шоке. – Лэнгдону не хотелось сообщать ей о том, что Питеру отрезали руку. – Придется, Роберт. Она должна знать».

– Кэтрин… – проговорил Лэнгдон, не открывая глаз. – Вы как?

Откуда-то сверху донесся дрожащий голос:

– Роберт, пирамида у вас в портфеле… Она принадлежит Питеру?

– Да, – ответил Лэнгдон.

Последовало долгое молчание.

– Мне кажется… из-за этой пирамиды убили мою мать.

Лэнгдон знал, что Изабель Соломон убили десять лет назад, но подробностей не слышал, да и Питер никогда не говорил о пирамиде.

– С чего вы взяли?

Кэтрин рассказала о страшных событиях того вечера, когда к ним в дом вломился татуированный убийца. В ее голосе звучала глубокая скорбь.

– Столько лет прошло, а я так и не забыла, что он требовал пирамиду. Он якобы узнал о ней в тюрьме, от моего племянника Закари… и потом забил его до смерти.

Лэнгдон в изумлении слушал. В семье Соломонов произошла страшная, невероятная трагедия. Кэтрин всегда думала, что Питер убил негодяя… но сегодня он вновь появился в их жизни: представился психиатром брата и заманил Кэтрин к себе домой.

– Он знал много личного о Питере, маминой смерти и даже о моей работе! Такое мог рассказать ему только брат, вот я и поверила… пустила его в Центр технической поддержки музея. – Кэтрин перевела дух и рассказала, что сегодня этот человек почти наверняка уничтожил ее лабораторию.

Лэнгдон пришел в ужас. Несколько секунд они пролежали молча. Лэнгдон чувствовал, что обязан сообщить Кэтрин страшную весть, и начал издалека: рассказал о том, как несколько лет назад Питер доверил ему маленький сверток, как Лэнгдона заманили в Вашингтон и, наконец, как в Ротонде Капитолия нашли кисть ее брата.

Ответом была мертвая тишина.

Лэнгдон понимал, как страдает Кэтрин, и ему хотелось протянуть руку, утешить ее, но в тесном черном пространстве это было невозможно.

– Все обойдется, – сказал он. – Питер жив, и мы его найдем. Похититель обещал не убивать его, если я расшифрую надпись на пирамиде.

Кэтрин по-прежнему молчала.

Лэнгдон рассказал ей о каменной пирамиде, шифре, запечатанном навершии и, разумеется, об убеждении Беллами, будто эта пирамида – масонская… что на ней якобы указано местонахождение винтовой лестницы, уходящей на сотни футов под землю, где испокон веков хранится загадочное древнее сокровище.

Наконец Кэтрин заговорила – ровным, отрешенным голосом:

– Роберт, откройте глаза.

«Открыть глаза?!»

У Лэнгдона не было ни малейшего желания смотреть на окружающее его замкнутое пространство.

– Роберт! – с тревогой воскликнула Кэтрин. – Мы на месте!

Лэнгдон распахнул глаза ровно в тот миг, когда его вынесло из проема в стене – точь-в-точь такого же, как с другой стороны. Кэтрин уже слезала с транспортерной ленты, прихватив его портфель. Лэнгдон спрыгнул на плиточный пол ровно перед тем, как лента повернула за угол и двинулась обратно. Они очутились в комнате, очень похожей на предыдущую. Табличка на стене гласила: «Корпус Адамса. Циркуляционный зал № 3».

У Лэнгдона было такое чувство, будто он вышел из подземных родовых путей.

«Родился заново».

– Все нормально? – спросил он Кэтрин.

Глаза у нее были красные, заплаканные, но она решительно кивнула и без слов отнесла портфель Лэнгдона в противоположный конец комнаты, на заваленный стол. Там Кэтрин включила лампу, пошире раскрыла портфель и уставилась на его содержимое.

Гранитная пирамида в чистом галогеновом свете имела почти совершенный вид. Кэтрин провела пальцами по масонскому шифру: было видно, что в душе она глубоко переживает. Она медленно достала из сумки маленький сверток, затем подняла его на свет, рассмотрела.

– Как видите, – подал голос Лэнгдон, – он запечатан масонским перстнем вашего брата. Если верить Питеру, это сделали больше века назад.

Кэтрин молчала.

– Когда Питер доверил мне этот сверток, – продолжил Лэнгдон, – он сказал, что его содержимое наделяет владельца даром создавать порядок из хаоса. Я точно не знаю, что это значит, но, похоже, навершие имеет ключевое значение: Питер очень боялся, как бы оно не попало в руки недостойных. Мистер Беллами сказал то же самое, велел спрятать пирамиду и никому о ней не рассказывать.

Кэтрин в гневе обернулась.

– Беллами велел не открывать сверток?

– Да. Он был непреклонен.

– Но похититель требует разгадать тайну пирамиды! – не веря своим ушам, воскликнула Кэтрин. – Это же единственный способ спасти Питера!

Лэнгдон кивнул.

– Значит, нужно открыть сверток и расшифровать надпись прямо сейчас!

Роберт Лэнгдон не сразу нашелся с ответом.

– Кэтрин, сначала я тоже так отреагировал, но Беллами убежден, что тайна пирамиды превыше всего… включая жизнь вашего брата.

Красивое лицо Кэтрин посуровело, и она убрала волосы за уши.

– Эта пирамида, чем бы она ни была, стоила мне всех родных. Сначала убили моего племянника, Закари, потом мать, а теперь исчез и брат. Будем смотреть правде в глаза, Роберт, если бы не ваш звонок…

Лэнгдон разрывался между железной логикой Кэтрин и настоятельными просьбами Архитектора.

– Да, я научный работник, – сказала она, – но происхожу из рода влиятельных масонов. Поверьте, мне знакомы все истории о масонской пирамиде и великом сокровище, которое просветит человечество. Признаться, мне было трудно поверить в его существование. Но если оно есть… пора его найти. – Кэтрин просунула палец под бечевку.

Лэнгдон подскочил.

– Нет, Кэтрин! Постойте!

Она замерла, но палец не убрала.

– Роберт, я не дам брату погибнуть из-за этого сокровища. Какие бы важные секреты ни хранило навершие… сегодня все тайное станет явным.

С этими словами Кэтрин решительно дернула бечевку, и сургучная печать раскололась.

Глава 63

В тихом вашингтонском районе к западу от Эмбасси-роу есть огороженный сад в средневековом стиле: говорят, здешние розы ведут свою родословную от розовых кустов, выращенных в XII веке. Среди извилистых тропок, выложенных булыжниками из личной каменоломни Джорджа Вашингтона, скрывалась садовая беседка, именуемая Тенистым павильоном.

Этим вечером умиротворенную тишину сада нарушил молодой человек.

– Вы здесь?! – крикнул он, ворвавшись в деревянные ворота.

В ответ прозвучал слабый, едва слышный голос:

– Да, в беседке… воздухом захотел подышать.

Завернутый в одеяло настоятель сидел на каменной скамье. Старик был совсем крошечный, с миниатюрными чертами лица; годы согнули его почти вдвое и лишили зрения, но силы духа ему было не занимать.

Тяжело дыша, юноша выпалил:

– Сейчас… звонил ваш друг… Уоррен Беллами!

– Правда? – Старик вскинул голову. – Что он хотел?

– Не знаю, но было понятно, что дело срочное. Сказал, чтобы вы как можно скорее прослушали его сообщение.

– И все?

– Нет. – Молодой человек умолк. – Мистер Беллами передал вам один вопрос. – «Очень странный вопрос». – Попросил ответить сразу же.

Старик придвинулся ближе.

– Что за вопрос?

Юноша повторил слова Уоррена Беллами, и лицо настоятеля залила такая бледность, что ее было видно даже в лунном свете. Старик скинул одеяло и начал вставать.

– Проводи меня. Сейчас же.

Глава 64

«Больше никаких тайн», – подумала Кэтрин Соломон.

Она только что развернула бесценный сверток Питера. На столе лежали куски раскрошенной печати, которую берегли несколько поколений Соломонов. Лэнгдону происходящее явно было не по душе.

Под выцветшей бумагой оказалась серая каменная шкатулка, похожая на цельный гранитный куб – никаких петель, замков и щелей. Она напомнила Кэтрин китайскую шкатулку-головоломку.

– Похоже на обтесанный камень… А на снимке она точно полая, с навершием внутри?

– Да. – Лэнгдон приблизился к Кэтрин, внимательно разглядывая загадочную шкатулку, и они осмотрели ее со всех сторон.

– Нашла! – Кэтрин попала ногтем в скрытую щель вдоль одного из верхних краев. Поставив шкатулку на стол, Кэтрин осторожно подняла крышку – она двигалась мягко и гладко, как у дорогой коробочки для драгоценностей.

Оба потрясенно замерли: шкатулка будто бы светилась изнутри, да так ярко, что даже не верилось. Кэтрин впервые видела такой большой кусок золота и не сразу поняла, что драгоценный металл просто отражает свет лампы.

– Вот это да… – прошептала она. Пролежав в каменной шкатулке больше века, навершие нисколько не поблекло.

«Золото не подвластно энтропийным законам разложения; это одна из причин, по которой наши предки считали его волшебным металлом».

Кэтрин присмотрелась; сердце быстрее застучало в груди.

– Тут гравировка!

Лэнгдон тоже наклонился, коснувшись Кэтрин плечом, и его голубые глаза вспыхнули. Он уже рассказал Кэтрин о древнегреческой традиции создания симболонов, зашифрованных табличек, разъятых на части, и про то, что отделенное от пирамиды навершие должно содержать ключ к расшифровке надписи. По-видимому, гравировка на нем и создаст порядок из хаоса.

Кэтрин поднесла шкатулку к свету.

Надпись была очень мелкой, но вполне четкой – небольшой текст на одной из граней золотой пирамидки. Кэтрин прочла шесть простых слов.

Потом прочла еще раз.

– Нет! – заявила она. – Не может быть!

Директор Сато быстро шагала по длинной дорожке вдоль Капитолия, направляясь к месту встречи на Первой улице. Последние известия от оперативников совершенно ее не устраивали: ни Лэнгдона, ни пирамиды, ни навершия. Беллами задержан, но правду говорить отказывается. Пока.

«Ничего, у меня заговорит».

Она обернулась. За ее спиной открывался вид на Капитолий: сияющий белый купол парил над недавно построенным экскурсионным центром. Великолепие подсвеченного купола лишь подчеркивало важность того, что сегодня было поставлено на карту.

«Опасные времена».

Зазвонил мобильный, и Сато с облегчением увидела на дисплее имя своей шифровальщицы.

– Нола, что у тебя?

Опять плохие новости. Нола Кей не смогла разобрать гравировку на навершии, и никакие фильтры для восстановления изображений не помогали.

«Проклятие!»

Сато прикусила губу.

– А что с сеткой из шестнадцати символов?

– Я работаю, – ответила Нола. – Пока ни одна из шифровальных схем не подходит. Я запустила программу, которая перемешивает полученные буквы и ищет приемлемые варианты… но там свыше двадцати триллионов комбинаций.

– Если что, звоните. – Сато повесила трубку и нахмурилась. Надежды расшифровать пирамиду с помощью фотографии и рентгеновского снимка быстро таяли.

«Срочно нужна сама пирамида с навершием… время на исходе».

Только Сато подошла к договоренному месту, как рядом, переехав двойную желтую линию, с визгом затормозил черный внедорожник «кадиллак-эскалейд» с тонированными стеклами. Из него выскочил оперативник.

– По Лэнгдону что-нибудь есть? – спросила Сато.

– Шансы на успех операции велики, – бесстрастно проговорил агент. – Только что прибыло подкрепление. Все выходы из библиотеки перекрыты. Ожидаем поддержку с воздуха. Выкурим Лэнгдона слезоточивым газом, бежать ему некуда.

– Где Беллами?

– Здесь, на заднем сиденье.

«Вот и славно».

Плечо до сих пор побаливало.

Агент вручил Сато пакет с мобильным телефоном, ключами и бумажником.

– Его вещи.

– Больше никаких новостей?

– Нет. Пирамида и сверток, по-видимому, еще у Лэнгдона.

– Понятно, – сказала Сато. – Беллами что-то скрывает. Я допрошу его лично.

– Да, мэм. Едем в Лэнгли?

Сато глубоко вдохнула и задержалась у двери. Строгие правила допроса гражданских позволяли допросить Беллами только в Лэнгли, при свидетелях, адвокатах, и так далее, и тому подобное…

– Нет, – ответила Сато, придумывая место поближе.

«И побезлюднее».

Агент молча стоял рядом машиной и ждал распоряжений.

Сато прикурила сигарету, глубоко затянулась и посмотрела на пакет с личными вещами Беллами. На кольце с ключами был электронный брелок с четырьмя буквами: «БССШ». Разумеется, Сато знала, в какое правительственное здание давал доступ этот брелок. Оно было совсем рядом и в этот час пустовало.

Она улыбнулась и положила брелок в карман.

«Отлично!»

Сато назвала нужный адрес. Агент ничуть не удивился, его взгляд по-прежнему был холодным и непроницаемым. Он кивнул и открыл для Сато переднюю дверь.

«Обожаю профессионалов».

* * *

Лэнгдон стоял в подвале корпуса Адамса, недоуменно разглядывая элегантную надпись, выгравированную на золотом навершии.

«И это все?!»

Кэтрин держала шкатулку под лампой и качала головой.

– Должно быть что-то еще, – разочарованно проговорила она. – Брат не стал бы беречь это столько лет…

Лэнгдону пришлось признать, что навершие изрядно его озадачило. Питер и Беллами утверждали, будто оно помогало раскрыть тайну каменной пирамиды, и потому Лэнгдон надеялся, что надпись на навершии прольет больше света на загадочную гравировку. Он вновь прочел элементарную и совершенно бесполезную фразу:

The

secret hides

within The Order

«Тайна сокрыта в Порядке».

С первого взгляда казалось, что смысл фразы лежит на поверхности: тайну пирамиды можно разгадать, если выстроить буквы в нужном порядке. Мало того что такое прочтение было слишком очевидным – оно не годилось и по другой причине.

– Слово «Порядок» написано с заглавной буквы, – сказал Лэнгдон.

Кэтрин растерянно кивнула:

– Вижу.

«The secret hides within The Order».

На ум приходило единственное логичное объяснение: под словом «Order» подразумевался не порядок, а масонский орден.

«Тайна сокрыта внутри Ордена».

– Роберт, разве мой брат не говорил тебе, что навершие позволит увидеть порядок там, где остальные видят хаос?

Лэнгдон сокрушенно кивнул. Второй раз за день он почувствовал себя недостойным истины.

Глава 65

Разобравшись с неожиданной гостьей – охранницей из «Вашей безопасности», – Малах, не откладывая, закрасил окно, сквозь которое она увидела его священное укрытие.

Теперь, поднявшись в гостиную через потайной ход, он полюбовался чудесной картиной с тремя грациями и насладился привычными запахами и звуками своего дома.

«Скоро я покину его навсегда».

Малах знал, что после сегодняшних событий не сможет вернуться домой.

«В этом больше не будет необходимости», – с улыбкой подумал он.

Интересно, Роберт Лэнгдон уже знает об истинной силе пирамиды… и о том, какую роль ему предстоит сыграть?

«Он еще позвонит, – подумал Малах, второй раз проверив новые сообщения. На часах было 22:02. – Осталось меньше двух часов».

Малах поднялся в ванную, отделанную итальянским мрамором, и включил в душевой кабине пар, чтобы комната прогрелась. Затем он аккуратно снял одежду, с радостью предвкушая ритуал очищения.

Успокоив желудок двумя стаканами воды, Малах подошел к большому зеркалу и осмотрел свое обнаженное тело. Два дня говения подчеркнули его мускулатуру – волей-неволей залюбуешься.

«К рассвету меня будет не узнать».

Глава 66

– Надо выбираться, – решил Лэнгдон. – Нас вычислят с минуты на минуту. – Он надеялся, что Беллами удалось сбежать.

Кэтрин по-прежнему не сводила глаз с золотого навершия, не в силах поверить, что надпись оказалась совершенно бесполезной. Вытащив навершие из шкатулки, она внимательно осмотрела пирамидку со всех сторон и аккуратно убрала обратно.

«“Тайна сокрыта внутри Ордена”, – размышлял Лэнгдон. – Спасибо, подсказали…»

Он поймал себя на мысли, что, возможно, Питер сам заблуждался относительно содержимого шкатулки. Ведь пирамиду с навершием создали задолго до появления Питера на свет, и он просто следовал завету предков, храня тайну, о сути которой знал не больше Лэнгдона и Кэтрин.

«А чего я ожидал? – подумал Лэнгдон. Чем больше становилось известно о легенде масонской пирамиды, тем труднее было в нее поверить. – Отыскать потайную винтовую лестницу, прикрытую огромным валуном?»

Профессора не покидало чувство, что он гоняется за тенями. Но как еще вызволить Питера, если не расшифровывать пирамиду?

– Роберт, тебе дата 1514 что-нибудь говорит?

«Тысяча пятьсот четырнадцатый?»

Откуда вдруг такой вопрос? Лэнгдон пожал плечами:

– Нет. А что?

Кэтрин протянула ему шкатулку:

– Смотри. Тут дата. Поднеси ближе к свету.

Присев к столу, Лэнгдон внимательно осмотрел каменный куб под лампой. Кэтрин мягко опустила руку ему на плечо и, наклонившись, показала крошечную надпись, вырезанную на стенке шкатулки у одного из нижних углов.

– 1514 A.D.

Гравировка и в самом деле складывалась из цифр 1514, а также букв «A» и «D» в непривычном расположении.

– Это ведь дата! – У Кэтрин проснулась надежда. – Может, она и есть недостающее звено? Кубик, да еще датированный, очень напоминает масонский краеугольный камень: вдруг он служит указанием на другой краеугольный камень, подлинный? На здание, построенное в 1514 году нашей эры.

Лэнгдон уже не слушал.

«1514 A.D. – это не дата».

Символ – и это подтвердит любой специалист по средневековому искусству – довольно известная монограмма, то есть знак, ставившийся вместо подписи. В прежние времена многие философы, художники и писатели помечали свои работы не именем, а неким необычным символом либо монограммой, с одной стороны – чтобы придать произведению ореол таинственности, а с другой – чтобы обезопасить себя, на случай если в шедевре усмотрят крамолу.

Вот и в данной надписи вовсе не «Anno Domini»^[6] скрывали буквы «A» и «D»… Латынь ни при чем, это немецкий, и расшифровывалось сокращение совсем по-другому.

Для Лэнгдона все моментально встало на свои места. Он понял, что знает точно, как разгадать шифр на пирамиде.

– Кэтрин, ты молодец! – объявил он, собирая портфель. – Ключ найден! Пойдем, объясню по дороге.

Кэтрин изумленно посмотрела на него.

– То есть 1514 год действительно тебе о чем-то говорит?

Лэнгдон подмигнул ей и направился к двери.

– Это не дата, Кэтрин. Это человек!

6

Букв.: год Господень, год от Рождества Христова (лат.).

Глава 67

К западу от Эмбасси-роу, за стенами сада, где в окружении роз средневековых сортов притаилась беседка под названием «Тенистый павильон», снова повисла тишина. Оставив садовую дорожку в стороне, молодой человек вел сгорбленного наставника по широкой лужайке.

«Он разрешил себя отвести?»

Обычно, перемещаясь по территории святая святых, наставник от помощи отказывался, полагаясь лишь на собственную память. Однако сегодня он явно торопился попасть внутрь и ответить на звонок Уоррена Беллами.

– Спасибо, – поблагодарил слепец, шагнув через порог здания, где находился его личный кабинет. – Здесь я уже сам.

– Сэр, я с радостью останусь и помогу…

– На сегодня все, – выпустив руку помощника и с шарканьем удаляясь в темноту, попрощался старик. – Доброй ночи!

Молодой человек зашагал по необъятному газону обратно, к своему скромному жилищу, расположенному тут же, на территории, и успел порядком измучиться любопытством, пока дошел до квартиры. Старик явно разволновался, услышав вопрос мистера Беллами… Но ведь там же смысла никакого, сплошная нелепица.

«Ужели не будет помощи сыну вдовы?»

Самые смелые догадки приводили в тупик, воображения не хватало. В полном недоумении юноша сел за компьютер и напечатал загадочную фразу в строке поиска.

К его величайшему удивлению, в ответ посыпалась одна страница за другой, и везде в точности приводился тот самый вопрос. Молодой человек изумленно заскользил глазами по строчкам. Оказывается, Уоррен Беллами не первый в истории человечества, кто этот непонятный вопрос задает. Много столетий назад те же слова произнес… царь Соломон, оплакивая убитого друга. А в нынешние времена фразу эту используют масоны – как зашифрованный призыв о помощи. Получается, Уоррен Беллами в минуту отчаяния обратился к брату по ложе…

Глава 68

Альбрехт Дюрер?

Недоумевающая Кэтрин торопливо шагала вслед за Лэнгдоном по подвальному этажу библиотечного корпуса в здании Адамса. «A.D.» означает Альбрехта Дюрера? Знаменитый немецкий гравер и живописец шестнадцатого века был одним из любимых художников брата Кэтрин, поэтому с творчеством Дюрера она была более или менее знакома. Однако все равно не представляла, чем живописец может им сейчас помочь.

«Тем более что его уже четыре с лишним столетия в живых нет».

– Дюрер виртуозно использовал символы, – разъяснял тем временем Лэнгдон, следуя вдоль светящихся указателей с надписью «Выход». – Воплощение многогранного таланта эпохи Возрождения – художник, философ, алхимик, неустанно пытавшийся постичь Мистерии древности. Скрытый смысл его произведений до сих пор остается загадкой и до конца не расшифрован.

– Возможно, – согласилась Кэтрин. – Однако нам-то какой толк от надписи «1514 Альбрехт Дюрер»?

Они дошли до запертой двери, и тут Лэнгдону пригодился электронный ключ, полученный от Беллами.

– Число 1514, – взбегая по лестнице, продолжал Лэнгдон, – дает нам прямое указание на одну из дюреровских работ. – Они вышли в огромный коридор. Оглядевшись, Лэнгдон указал налево: – Туда. – И они скорым шагом двинулись дальше. – Альбрехт Дюрер в буквальном смысле зашифровал число 1514 в одном из самых загадочных своих произведений – «Меланхолия», – которое завершил как раз в 1514 году. Гравюра эта считается основополагающей для искусства североевропейского Возрождения.

Питер как-то показывал Кэтрин «Меланхолию» в одном из старых фолиантов по древнему мистицизму, но никакого скрытого в гравюре числа 1514 она не припоминала.

– Как ты, возможно, знаешь, – увлеченно рассказывал Лэнгдон, – «Меланхолия» отражает стремление человечества постичь Мистерии древности. При этом в гравюре содержится невероятно сложный символический подтекст – куда там Леонардо, у того все, можно сказать, лежит на поверхности по сравнению с Дюрером…

Кэтрин, резко остановившись, обернулась к Лэнгдону.

– Роберт, «Меланхолия» ведь здесь, в Вашингтоне. В Национальной галерее экспонируется.

– Да, – с улыбкой подтвердил Лэнгдон. – И что-то мне подсказывает, это не случайное совпадение. Галерея, правда, уже закрыта, но я знаком с хранителем…

– Нет уж, Роберт. Знаю я, во что превращаются твои прогулки по музеям. – Кэтрин свернула в ближайший закуток, где располагался стол с компьютером.

Лэнгдон с разочарованным видом последовал за ней.

– Все можно сделать гораздо проще, – настаивала Кэтрин, хотя профессору Лэнгдону как ценителю живописи определенно претило искать изображение в Интернете, находясь в двух шагах от оригинала. Кэтрин тем временем включила компьютер в сеть – но когда экран ожил и засветился, столкнулась с неожиданной трудностью.

– А где иконка браузера?

– Это внутренняя библиотечная сеть. – Лэнгдон ткнул пальцем в иконку на рабочем столе. – Попробуй вот так.

Кэтрин послушно нажала иконку с надписью «Цифровая коллекция». Открылся новый экран, и Лэнгдон снова показал, куда жать. «Собрание гравюр». Экран обновился еще раз. «Гравюры: поиск».

– Введи «Альбрехт Дюрер».

Впечатав имя художника, Кэтрин нажала «Поиск». Экран запестрел рядами уменьшенных однотипных изображений – замысловатых черно-белых гравюр. Судя по всему, Дюрер повторял похожие сюжеты десятки раз.

Кэтрин пробежалась взглядом по алфавитному указателю произведений.

«Адам и Ева»

«Большие страсти»

«Предательство Христа»

«Тайная вечеря»

«Четыре всадника» из цикла «Апокалипсис»

Глядя на названия, она припомнила, что Дюрер был адептом так называемого мистического христианства, являвшего собой сплав раннехристианских верований, алхимии, астрологии и науки.

Наука…

Перед глазами мелькнула объятая огнем лаборатория. Еще не до конца осознавая весь масштаб бедствия, Кэтрин с тревогой вспомнила о помощнице, Триш: «Хоть бы она успела выбраться».

Лэнгдон что-то вещал о дюреровской интерпретации «Тайной вечери», но Кэтрин уже не слушала, отыскав в списке ссылку «Меланхолии».

Одно движение мышкой, и на экране высветилась общая информация.

«Меланхолия», 1514

Альбрехт Дюрер

(гравюра на тисненой бумаге)

Из собрания Розенвальда

Национальная художественная галерея

Вашингтон, округ Колумбия

Кэтрин прокрутила страницу чуть ниже, и шедевр Дюрера предстал перед ней во всем своем цифровом великолепии.

Да, работа и впрямь не из простых… Кэтрин озадаченно разглядывала экран.

Лэнгдон понимающе усмехнулся:

– Как я и говорил, загадок тут хватает.

«Меланхолия» изображала крылатую фигуру, сидевшую в мрачной задумчивости перед каменным зданием в окружении на редкость причудливого набора непонятно как связанных между собой предметов и существ. Весы, изможденный пес, столярные инструменты, песочные часы, разнообразные геометрические тела, колокол, крылатый мальчик-путто, нож, приставная лестница.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: