НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ О РАЗВИТИИ АНГЛИЙСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

Литературный язык — понятие историческое. В национальных языках литературный язык — это форма существования общенародного языка. Известны слова Горького о роли народа в формировании литературного языка: «Уместно будет напомнить, что язык создается народом. Деление языка на литературный и народный значит только то, что мы имеем, так сказать, «сырой» язык и обработанный мастерами. Первым, кто прекрасно понял это, был Пушкин, он же первый и показал, как следует пользоваться речевым материалом народа, как надобно обрабатывать его».¹

Однако до сих пор точного определения понятия «литературный язык» еще нет. Некоторые ученые выделяют наиболее характерные признаки этого понятия. Так, проф. М. М. Гухман устанавливает 4 общих положения о литературном языке:

1) литературный язык может существовать не только в письменной, но и в устной разновидностях, в связи с чем он не равен письменному языку; 2) не всякая письменная фиксация может быть отнесена к литературному языку; 3) литературный язык и язык художественной литературы — понятия отнюдь не тождественные; 4) для литературного языка типичен отбор языковых фактов, причем сознательность этого отбора особенно сильна в определенные исторические эпохи, например, в период формирования национального литературного языка; в другие периоды может действовать установившаяся традиция или сложившаяся общая норма. Сам факт отбора создает особую обработан-

¹ Горький М. О литературе. М., 1937, стр. 220.

317

ность литературного языка, которая является важнейшим его признаком.¹

К этим признакам необходимо добавить еще один: стилистическая дифференциация литературного языка, как результат целенаправленного отбора языковых средств.

Не всегда литературный язык являлся формой общенародного языка. Известно, что в средние века в Германии, во Франции, Польше и в ряде других стран церковным языком был латинский язык. Этот язык во многих странах служил также языком научного общения, им пользовались в международных отношениях и т. д. Таким образом, латинский язык выполнял своего рода функции письменной речи и в этих странах являлся литературным языком. Роль латинского языка в Персии, Турции и в странах арабского Востока выполнял арабский язык.

Естественно, что в таких случаях словарный состав развивающегося общенародного языка пополняется за счет второго языка (латинского, арабского или др.), временно сосуществующего с ним в качестве литературного. Поэтому в словарном составе тюркских, иранских, польского, немецкого и других языков появилось значительное количество соответственно арабских и латинских слов.

Литературный язык нации является высшей формой существования общенационального языка. Его образование и становление — процессы длительного взаимодействия письменного и устного типов речи. В его образовании участвуют многие факторы, о которых речь будет идти ниже.

История английского литературного языка представляет собой яркое свидетельство того, как наиболее демократические, прогрессивные устремления английской интеллигенции были неразрывно связаны с борьбой, с одной стороны, против засорения общенародного языка жаргонизмами, просторечием, варваризмами, и, с другой стороны, против реакционно-шовинистических попыток архаизировать английский литературный язык.

Как же происходит историческое становление норм литературной речи в языке? Как указывалось выше, соз-

¹ См. Гухман М. М. О соотношении немецкого литературного языка и диалектов. «Вопросы языкознания», № 1, 1956 г., стр. 28.

318

дателем литературного языка является народ. Он не только творец этой формы языка, но и законодатель ее норм. Роль писателей сводится к творческой обработке фактов, уже существующих в языке; роль отдельных ученых и научных организаций сводится к систематизации и популяризации установленных народом норм.

Таким образом, нормы литературного языка не привносятся в общенародный язык извне, а лишь уточняются, оформляются в виде соответствующих правил мастерами слова и учеными.

Писатели, сыгравшие значительную роль в формировании литературного языка, не только создавали новые слова и выражения, но, главным образом, использовали общеизвестные слова и фразеологию, придавая им тонкие оттенки разных значений.¹

История становления английского национального литературного языка, начиная с XV века, показывает стремление наиболее прогрессивных деятелей английской культуры нормализовать язык на основе использования животворных ресурсов народной разговорной речи. Не всегда, однако, эта борьба была успешной.

Английский язык, как известно, сложился в результате интеграции племенных диалектов англов, саксов и ютов, переселившихся на Британские острова в III — V веках н. э. Первые письменные памятники, по которым устанавливается история английского языка, датируются VIII веком. Английский язык прошел сложный путь, скрещиваясь в ходе своего развития с другими языками (скандинавскими, романскими), обогащая свой словарный состав за счет этих языков.

В различные эпохи неоднократно делались попытки установления единой нормы и выработки литературной формы английского языка. Однако, как известно, только в период капитализма английский язык мог стать общенародным национальным языком, подчинив себе все другие диалекты, переработав их соответственно установившимся уже нормам. Таким образом, только в XV — XVI вв., в результате победы капиталистического строя над феодальным, повлек-

¹ См. Е ф и м о в А. И. Об изучении языка художественных произведений. Учпедгиз, М., 1952, стр. 79.

S19

Шей за собой бурное развитие промышленности и торговли, можно говорить об образовании единого английского национального литературного языка.

В эпоху феодальной Англии наличие местных говоров и французского языка, как литературного языка английской народности этой эпохи, не означает отсутствия единого общенародного английского языка. Этот язык существовал и подчинял себе местные диалекты. Об этом свидетельствуют дошедшие до нас литературные памятники XIV в., в частности, произведения Чосера и Лэнгленда.

Английский национальный язык, сложившийся на базе лондонского диалекта в период формирования английской нации в течение XV — XVI вв., стремительно развивается. Французский язык, который уже в XIV веке начал быстро вытесняться английским, все более теряет свое значение как литературный язык и уступает место развивающемуся английскому языку.

Выработке и закреплению определенных языковых норм английского литературного языка способствовал ряд факторов, из которых наиболее существенным является введение книгопечатания в Англии в 1476 г. Уильям Кэкстон, изучивший искусство книгопечатания в Германии, добился огромных успехов в массовом производстве книг, так что уже столетие спустя рукописные книги стали библиографической редкостью.

Такое быстрое развитие книгопечатания, естественно, шло параллельно с общим развитием образования в стране. Развитию литературного языка в этот период способствовала также культурная роль двух университетов — Оксфордского и Кембриджского. Вторая половина XVI века в Англии, века политического и экономического подъема, знаменуется небывалым расцветом литературы. Эдмунд Спенсер, Кристофер Марло, Бомонт и Флетчер, Бен Джонсон и, наконец, один из величайших драматургов мировой литературы Вильям Шекспир оказали огромное влияние на развитие и совершенствование английского литературного языка.

Для периода становления английского языка XV — XVI вв. характерна еще относительная свобода пользования языком. Диалектизмы и варваризмы, вульгаризмы и библеизмы, архаизмы и неологизмы находят себе широ-

320

кое применение, часто художественно немотивированное, в литературных произведениях этого периода. Язык Марло, Флетчера и, в особенности, Шекспира впитывал в себя живую народную речь, — чем, главным образом, и объясняется сила и выразительность их языка.

Из взаимодействующих факторов, повлиявших на развитие литературного языка в период XV — XVI вв., можно упомянуть 3 основных: 1) Общий интерес к классическим образцам в эпоху Возрождения, и отсюда подражание классическим грамматикам и риторикам, в особенности латинской грамматике, и перенесение системы античного языкознания на систему английского языка; 2) влияние так называемого архаического пуризма, иными словами, борьба против массового вторжения иностранных слов в словарный состав английского языка, в особенности, латинских и французских слов, и, как одна из форм проявления этой борьбы, ориентация на отжившие нормы языка и 3) ориентация на живые и развивающиеся, неустоявшиеся и поэтому быстро меняющиеся нормы разговорной народной английской речи.

Механическая адаптация английского языка к нормам латинской грамматики вызывала еще в XVI веке возражения. Так, например, Филипп Сидней утверждал, что английский язык должен иметь свою грамматику. Он чувствовал, что различия в падежах, роде, наклонениях и временных формах глаголов, свойственные латинскому языку, чужды английскому языку.

Ориентация на классические образцы сказалась не только в подражании латинским грамматикам, но и в значительной степени в возрождении принципов классической риторики.

Количество книг по риторике, написанных в XVI в., свидетельствует о большом интересе к эстетико-выразительной функции языка. Еще в 1524 г. школьный учитель Леонард Кокс (Leonard Сох) выпустил учебник под названием "The Arte or Crafte of Rhetonque".

Затем появляется целая серия таких книг: в 1560 г. выходит "Treatise on Schemes and Tropes" Ричарда Шерри (Richard Sherry); в 1563 г. — "Foundacion of Rhetoryke" Ричарда Рейнольда (Richard Rainold); в 1577 г. Генри Пичэм (Henry Peachem) издает книгу, посвященную искусству

21 — 323 321

ораторской речи под названием "Garden of Eloquence". Известны также трактаты по риторике Дадли Феннера (Dudley Fenner, 1584), Абрахама Фронса (Abraham Fraunce, 1588) и др.

Одной из наиболее популярных работ этого времени оказалась работа Томаса Уилсона (Thomas Wilson) под названием "Arte of Rhetorique," опубликованная в 1553 г. Следуя античным теориям, Уилсон делит речь на три стиля: высокий, средний и низший.

Он пишет по этому поводу:

There are three manners of stiles of enditinges, the great or mightie kinde, when we use greate wordes, or vehement figures. The small kinde, when wee moderate our heate by meaner wordes... The lowe kinde, when we use no Metaphores nor translated wordes,... but goe plainly to worke and speake altogether in common wordes.¹

Риторические каноны сыграли значительную роль в установлении норм литературного языка, и многие писатели XVI века называют грубой ту речь, которая не обладает достаточным количеством риторических украшений.

Именно в этот период времени и возникло понятие эвфуизма, основное содержание которого непосредственно связано с формой языкового выражения.² Такого рода риторические приемы как антитеза, полный параллелизм, повторы, аллюзии классического характера, аллитерации и т. д., являлись непременным условием хорошего стиля литературного языка.

Как уже указывалось, в XVI веке слова латинского происхождения либо непосредственно, либо через французский язык все больше и больше вливались в словарный состав английского языка. Именно в этот период появляется научная терминология, связанная с физиологией, алгеброй, литературоведением, естествознанием и другими науками. Даже написание некоторых слов латинизируется (ср., например, debt, doubt и др.). Заимствования книжного характера стали широко употребительными в английском языке в этот период. Многие из таких книжных заим-

¹ Цит. по книге G. H. Macknight. "Modern English in the Making" N.Y.D. Appleton & Company, 1930, стр. 129 — 130.

² См. об этом в разделе «Стиль художественной речи».

322

ствований в связи с частым употреблением в разных условиях ассимилировались с остальным словарным составом и перестали ощущаться как иностранные слова.

Наиболее характерной чертой живой разговорной речи этого периода является отсутствие твердо установленных норм как в области словоупотребления, так и в области грамматических и фонетических форм языка. Эта свобода в пользовании сосуществующими формами сказалась в самых разнообразных аспектах языка. Например, возможности конверсии, т. е. безаффиксального образования новых слов, были почти неограниченны. С удивительной легкостью появлялись новые словосочетания, в которых компоненты обрастали новыми значениями (например, to come about = реализоваться; to come behind = злоумышлять; то come by = завладеть; to come upon = приблизиться и др.).

Также легко появлялись и сложные слова. Особенно широкой сочетаемостью обладали прилагательные. Один из американских лексикологов, профессор университета Огайо Дж. Макнайт в своей книге "Modern English in the Making" приводит следующий ряд сложных слов, первым компонентом которых является "deep": deep-divorcing; deep-premediated; deep-searched; deep-sore; deep-sweet; deep-wounded; deep-brain'd.

Подвижность норм языка этого периода сказалась также и в образовании новых значений ранее известных слов. Появление этих значений часто зависело от случайного употребления слова. Получившееся контекстуальное значение закреплялось как производное предметно-логическое, например, слово ecstasy получило следующие значения: 1. rapture, delight; 2. frenzy; 3. swoon.

He были еще закреплены нормы употребления предлогов после соответствующих глаголов. Так, например, глагол to repent встречается в сочетании со следующими предлогами: repent at, repent for, repent over, repent in, repent of.

В области синтаксиса свобода в пользовании параллельными формами проявилась, в частности, в употреблении двойных отрицаний, например, say nothing neither, а также в использовании форм наречия в функции характерной для прилагательных и, наоборот, например, to speak plain; she is exceeding wise и др.

323

Все эти колебания были характерны главным образом для норм живой разговорной речи. По свидетельству английских историков языка их особенно часто можно было заметить в церковных проповедях, в которых ориентация на живую речь находила свое наиболее яркое выражение. Это понятно. С одной стороны, живая разговорная речь легче понималась народом и, тем самым, способствовала пропаганде протестантства; с другой стороны, такая ориентация служила одной из форм протеста против всяких излишеств, в том числе и против орнаментированной литературной речи этого периода.

Пуризм XVI века, как и последующих периодов развития литературного английского языка, не был однородным. С одной стороны, этот пуризм выражался в форме борьбы против так называемых "Inkhorn terms" (образное выражение, означающее слова, созданные писателями — книжные слова). К этому разряду слов пуристы относили много заимствованных слов из латинского и французского языков. Среди таких пуристов XVI века особенно известны Эшем (Aschom), Чек (Cheke), Уилсон (Wilson). Их деятельность сыграла важную роль в развитии литературного английского языка этого периода.

С другой стороны, Спенсер также, как и Сидней, в борьбе против иностранных заимствований, пытался возродить уже отжившие нормы языка и, в частности, словарь и фразеологию Чосера. В этой связи интересно следующее замечание Бена Джонсона: "Spencer in affecting the Ancients writ no language." Естественно, что такие тенденции никогда не имели успеха в становлении литературных норм английского языка.

Попытки нормализации литературного языка начинают все сильнее проявляться к середине XVI века. Прежде всего они сказываются на нормах письменной речи. К 1568 году выходит работа Томаса Смита (Thomas Smith) и позднее Джона Харта (John Hart), в которых делаются попытки зафиксировать орфографию.

Школа в этот период времени еще слабо помогала развитию и становлению норм литературного языка. Родной язык был предметом второстепенным, и основное внимание в школах уделялось изучению латинского и греческого языков. Споры вокруг вопросов литературного языка велись

324

между разными группами английских писателей и критиков, которые и были главными законодателями языковой нормы.

Каждое из перечисленных выше основных направлений борьбы за развитие литературного языка имело в известной степени влияние на нарождающийся общенациональный литературный язык Англии XVI века. Действительно, не всякое слово, созданное писателем в каждую данную эпоху, должно стать достоянием литературного языка эпохи. Это в особенности верно в отношении Англии XVI в., если принять во внимание указанную выше легкость, с которой создавались новые слова. Вполне правомерными представляются и требования ограничить заимствования из других языков и протест против злоупотребления архаизмами. Но в этот период еще нет стремления ограничить народное словоупотребление только стихией разговорной речи, что характерно для английского пуризма последующих этапов развития.

Но как только английская буржуазия почувствовала крепкую почву под ногами, она тотчас же заняла резко реакционную позицию в области языковой политики. Молодая английская буржуазия всячески стремилась подражать образцам речи дворянства. Язык в своей литературной форме и общенародный английский язык этого периода начинают расходиться в своих общеупотребительных нормах.

Один из представителей английского классицизма, законодатель литературного вкуса в Англии XVII в. Драйден, критикуя язык писателей XVI в. Шекспира, Марло и других, заявляет, что «... их язык не являлся языком джентльменов» и что «... в их языке сказалось дурное воспитание и кривлянье». Драйден объясняет эти особенности стиля писателей XVI века тем, что «... этот век был менее благородным, чем наш (XVII век — И. Г.,) а также тем, что писатели этого века... не поддерживали связей с более благородным обществом».

Тенденции следования классическим образцам не ослабели и в течение XVII века. Но подражание им начинает принимать особые формы. Появляются попытки упорядочить нормы языка, систематизировать его факты, придать ему строгость и четкость. Создаются новые грам-

325

матики, поскольку оказалось невозможным втиснуть строй английского языка, в котором к этому времени в достаточной степени сложились аналитические тенденции, в рамки старых античных грамматик. Больше всего тенденция к упорядочению литературных норм в XVII веке сказалась в установлении орфографии. Значительную роль здесь сыграло дальнейшее развитие книгопечатания.

Что касается словарного состава языка, то тенденция к упорядочению норм ярко окрашена пуританскими настроениями.

Протест против inkhorn terms повлек за собой требования простоты, ясности, точности выражения мысли. Точность выражения становится основным условием правильного употребления как грамматических конструкций, так и словаря и фразеологии. Немаловажную роль в философско-лингвистическом обосновании требований к языку сыграло развитие естественных наук. Как известно, успехи в этой области предопределили общее рационалистическое направление философской мысли.¹

Упорядочение, выразившееся в постепенной унификации лексических и грамматических норм, можно проиллюстрировать последовательными изданиями произведений Шекспира в 1623, 1632, 1664 и 1685 гг. В XVII веке установились правила образования притяжательного падежа, употребления многих предлогов, различие между who и whom в соответствующих сочетаниях и другие.

В 1664 году был даже организован Комитет, целью которого было упорядочить и улучшить английский язык, придать ему ясность и четкость математических формул. Комитет этот просуществовал недолго и особого значения в установлении норм языка не имел.

В школах в этот период времени все большую роль начинает играть изучение родного языка. Во многих школах, по свидетельству английских историков, латинский язык был вытеснен французским языком, который оставался международным языком дипломатии.

¹ Аналогичные течения в области установления норм литературного языка в XVII веке наблюдаются и во Франции. См. по этому поводу интересную статью Р. А. Будагова «Понятие о норме литературного языка во Франции в XVI — XVII в.в.» «Вопросы языкознания», № 5, 1956 г.

326

Эвфуизм начал изживать себя, и здесь большое влияние оказала церковь. Проповеди с амвона, бичующие всякие излишества, представляли собой образцы простоты стиля, доступности понимания, так как они были рассчитаны на широкие массы прихожан.

Как указывалось выше, большое значение в становлении норм английского литературного языка этого периода имело появление ряда грамматик. Особенно выделяется грамматика Джона Уалиса (John Wallis), вышедшая в 1653 г. под названием "Grammatica Linguae Anglicanae." Написанная на латинском языке, эта грамматика описывает особенности строя английского языка. Она явилась как бы выражением протеста против слепого следования латинским образцам, хотя и не могла освободиться от этих пут.

Дальнейшие пути развития литературного английского языка непосредственно определяются философскими концепциями английского общества XVIII — XIX веков.

Нормализация языковых норм, явление столь типичное для XVII века, продолжается и в XVIII веке, но эта нормализация приобретает свои специфические черты.

В XVIII веке нормализация имеет тенденцию «закрепить язык», «установить постоянные незыблемые нормы пользования языком».

Особенно резко это требование было выражено гениальным английским сатириком Джонатаном Свифтом. В своих «Эссе о языке» Свифт с подлинным лингвистическим чутьем и свойственным ему сарказмом предостерегает читателя от употребления уродливых словечек типа pozz вместо positive, rep вместо reputation. По этому поводу Свифт пишет:

«Я согласен, что в этом произведении среди столь многих приведенных мною блестящих образцов остроумия и юмора найдутся отдельные фразы, имеющие вид пословиц. Однако вы поймете, надеюсь, что и эти выражения в основе своей являются отнюдь не ходовыми, ходячими поговорками, но самостоятельным творением высоких умов, искавших средств для украшения и оживления светской беседы, откуда эти обороты и были затем беззаконно похищены, в нарушение всякой этики, путем плагиата (простите мне это грубое слово), и превращены в пословицы; их надлежало бы по справедливости изъять из рук черни,

327

дабы украсить ими гостиные принцев или принцесс, приемную министра, туалетную комнату или чайный стол знатной дамы».¹

Особенно ополчился Свифт против языка двора этого периода, — против речи аристократов, привносивших в английский язык много случайных выражений, жаргонизмов, варваризмов и другого языкового шлака. Этот «язык» Свифт противопоставляет точному, ясному, простому общенациональному литературному языку.²

В статье, помещенной в журнале «Болтун» под названием "A Proposal for the Correcting, Improving, and Ascertaining the English Tongue" Свифт высмеивает тех, кто пользуется жаргонизмами, словами и выражениями явно нелитературного происхождения, считая их «модными» и поэтому допустимыми в литературном употреблении. Роль Свифта в установлении языковых норм литературного языка, в основном лексических, представляется противоречивой. Он возражает против засорения языка словами и выражениями, не получившими еще всеобщего признания, не вошедшими в литературное употребление. В этом его прогрессивная роль. Однако в своем протесте против всякого рода неологизмов, в стремлении утвердить «раз навсегда» формы языка, Свифт оказывается в числе тех, кто не допускает в языке новое, нарождающееся, жизнеспособное, и тем самым тормозит развитие и обогащение литературного языка.

Другая интересная работа, вышедшая в XVIII веке, также имеет целью нормализацию литературного языка. Она принадлежит Томасу Стэкхаузу (Thomas Stackhouse) и называется: "Reflections on the Nature and Property of Language in General, on the Advantages Defects, and Manner of Improving the English Tongue in Particular."

¹ The Works of Jonathan Swift in 19 volumes. Vol. IX, p. 353. Edinburgh. 1824.

² Интересно, что, оценивая лингвистические взгляды Свифта, известный английский ученый Сесиль Уайлд пишет, что Свифт отрицал «тождество между словом в литературе и словом в жизни». Пол «словом в жизни» Уайлд понимает изощренную манеру выражать свои мысли, свойственную разговорной речи двора Якова II (Неn- ry Cecil Wyld. A History of Modern Colloquial English. London, 1925, p. 160 — 161).

328

Тенденция установить законы для развития языка, заключить его в рамки установленных для него путей и схем, была характерна и для другого крупного деятеля литературы и языка XVIII века, Аддисона. Так же, как и Свифт, он требует установить определенные границы развития языка и считает необходимым организовать комиссию из авторитетных лиц, подобную тем, которые подготовляют проекты законов о торговле и гражданских правах. Такая комиссия должна осуществлять контроль над употреблением языковых норм.

Требование «зафиксировать» язык нашло свое практическое выражение в ряде грамматик, появившихся в XVIII в. Их задачей было установление правильного употребления слов, грамматических конструкций и приведение языка в систему. Основным приемом такой фиксации языка признан был принцип аналогии.

Многие грамматики, вышедшие в это время, очень наглядно иллюстрируют расхождение, существовавшее как в оценке языковых фактов с точки зрения возможности их употребления, их жизненности, так и с точки зрения возможности унификации различных сосуществующих фактов языка.

В 1711 — 1712 гг. появились 3 английские грамматики, роль которых оказалась весьма значительной для дальнейшего развития английского литературного языка.

Первая грамматика называется: "A Grammar of the English Tongue... adapted to the use of Gentlemen and Ladies, as well as of the schools of Great Britain."

Авторы ставят своей целью не создать новый язык, не изменить орфографию, употребительную в настоящее время, а лишь «... установить правила чтения, письма и закрепить те формы языка, которые используются учеными и которые соответствуют духу языка». Авторы резко критикуют ранее вышедшие грамматики, в частности грамматику Лейна (Lane) и Уалиса (Wallis), которые, по их выражению, «совершали насилие над английским языком, пытаясь приспособить его формы к латинским склонениям, спряжениям и синтаксическим конструкциям».

Вторая грамматика Джеймса Гринвуда (James Greenwood) под названием: "An Essay towards a Practical English Grammar" ставила перед собой следующие цели:

329

1) возбудить интерес к изучению родного языка; 2) «сделать изучение грамматики легким и приятным занятием для английской молодежи».

В этой работе Гринвуд пытается также установить некоторые общие принципы словоупотребления.

И, наконец, третья работа принадлежит Майклу Мэтеру (Michael Mattaire). Она носит название: "The English Grammar: or, an Essay in the Art of Grammar, Applied to and Exemplified in the English Tongue."

Особенности этой работы заключаются в стремлении установить отдельные общие закономерности грамматического строя языков. Некоторые критики считают, что эта работа скорее исследует общие грамматические законы на материале английского языка, нежели пользуется грамматическими законами для объяснения особенностей английского языка. Иными словами, цель этой интересной грамматики — установление методов грамматического анализа языковых фактов

Грамматика Мэтера сыграла значительную роль в дальнейшем развитии литературных норм английского языка. В этой грамматике с особой четкостью проявилось стремление логизировать грамматические законы. Мэтер считает, что законы языка подчинены логике и независимы от его функционирования. Поэтому правила английской грамматики подгоняются Мэтером под определенные логические схемы.

Важнейшей работой, отразившей направление языковедческой мысли XVIII и начала XIX в. в Англии в установлении норм литературного английского языка и характера его потребления, явилась грамматика Линдлей Марей (Lindley Murray), вышедшая в 1795 г. под названием "English Grammar". Эта грамматика вызвала и до сих пор вызывает самые разнообразные оценки. Некоторые считают Марея «отцом английской грамматики», другие — «нарушителем свободы» английского языка.

По существу, грамматика Марей является своего рода обобщением тех наблюдений, которые были сделаны до него в различных работах по языку в XVII и XVIII вв. Марей использует латинскую грамматику, переносит на английский язык те грамматические законы латинской грамматики, которые, по его мнению, могут быть с успехом

330

применимы к фактам английского языка. Он также с одобрением цитирует известные положения Квинтилиана и Горация о том, что «употребление языка определяет его законы».

Однако, несмотря на то, что Марей как будто одобряет свободу употребления языка, основные тенденции XVIII века в установлении языковых норм остаются ведущими принципами его грамматики. Так, он пишет, что «каждый развитый язык имеет свои собственные правила; и английский язык имеет свои правила, не менее точные, чем греческий; отклонение от установленных норм употребления языка является нарушением этих норм как в греческом, так и в английском языке».

Грамматики XVIII века сыграли значительную роль в определении и уточнении норм английского литературного языка и послужили основой для дальнейших научных исследований в области специфических особенностей английской литературной речи.

Едва ли не самым крупным событием в истории развития литературного английского языка в XVIII в. является выход в свет Толкового словаря, составленного Джонсоном, впервые изданного в 1753 г. Несмотря на то, что этот словарь имеет ярко выраженный книжный характер, он сыграл значительную роль в нормализации словоупотребления в стилях художественной речи.

Джонсон составил свой словарь на основе тщательного исследования словоупотребления классиков английской литературы. Слова живой разговорной речи были исключены из сферы его наблюдений. Единственным источником исследования служили книги. Достоинством, отличающим словарь Джонсона от других словарей, является большое количество примеров из английской литературы. Основной задачей словаря Джонсон поставил «установление точных значений слов».

Книжный характер словаря Джонсона не мог не оказать влияния на развитие языка художественной прозы XVIII в., который характеризуется письменно-книжной лексикой.¹

Английские просветители также стремились к нормализации языка. Они считали, что литературную форму

¹ См. об этом в разделе «Стиль художественной речи».

331

языка можно раз навсегда закрепить правилами употребления, очистить язык от всех недостатков, которые он приобрел в процессе своего развития, и навсегда установить желаемую форму этого языка.

Английские просветители требовали от языка ясности и точности. Это относилось и к письменному и к устному типам речи. В языке Генри Филдинга, одного из видных представителей английского Просвещения, почти нет примеров естественного различия между нормами литературно-книжной речи и живой разговорной речи, которое характерно для этих двух типов общения. Живая разговорная речь подвергалась значительной обработке в соответствии с установленными нормами литературно-книжной речи и иногда полностью теряла свои характерные признаки. Требования единой нормы заставляли просветителей подгонять живые формы диалогической речи под литературно-книжный язык, что непроизвольно создавало впечатление особой стилизации.¹

В этой связи интересно привести следующее высказывание Е. И. Клименко: «Стремясь к изысканности стиля, как к средству закрепить свою мнимую привилегию на литературность речи, английские писатели XVIII в. нередко нарушали общее просветительское требование доступности, накладывали на язык узкие нормативные стилистические рамки и вносили в него ряд условностей. Их стиль начинал страдать перифрастическими штампами, постоянным повторением одних и тех же эпитетов, назойливыми и распространенными параллельными и антитетическими конструкциями, которые должны были сообщить языку плавность и закругленность, чуждую устной разговорной речи. Результатом явилась затрудненность стиля, самым ярким примером которой был напыщенный и тяжеловесный стиль прозы Джонсона. «Джонсоновский стиль» стал в Англии на целое столетие синонимом трудного, тяжелого слога».²

¹ См. примеры из произведений Генри Филдинга, приведенные на стр 205-206

² Клименко Е. И. Проблемы литературного языка у английских просветителей и Генри Филдинг Вестник Ленинградск. Ун-та, 1952, № 5, серия общественных наук, стр. 43.

332

Резко противостоят в XVIII веке две творческие манеры пользования нормами литературного языка, два индивидуально-художественных стиля: Попа и Филдинга. Для Попа, заслуженно получившего эпитет «отца английского классицизма», характерны: закругленность предложений, классическая отвлеченность образов, риторические обороты, мифологические и исторические аллюзии, свидетельствующие о хорошем знании древних авторов. Филдинг как представитель просветительского реализма XVIII века наоборот стремится к максимальному сближению устной и письменной речи. Его стилизация под литературно-книжную речь основывается на доступности, понятности, но не лишена, однако, условно-стилистической манеры, типичной вообще для писателей XVIII века.

В XIX веке продолжается дальнейшее сближение норм живой разговорной речи с нормами литературно-книжной речи. Это сближение находит свое наиболее полное выражение, главным образом, в стилях художественной речи. Байрон, Теккерей, Диккенс и многие другие классики английской литературы сделали чрезвычайно много для ликвидации разрыва между нормами живой разговорной речи и установленными нормами литературно-книжной речи. Широкой струей бытовая лексика, обычные слова и выражения живой разговорной речи, ранее считавшиеся нелитературными или, во всяком случае, такими, которым не место в письменной речи, начали вливаться в стили художественной речи. Даже в поэзии (стихотворной речи) с ее характерными эстетическими канонами начали появляться обыденные слова и даже слова, не апробированные литературным употреблением (ср., например, бранные слова и выражения в поэме Байрона «Дон Жуан»).

Этот процесс продолжается и на современном этапе развития английского литературного языка. Обычное Для современных языков взаимодействие норм литературно-книжной речи и живой разговорной речи, значительно менее стесненной установленными нормами, является постоянным источником обогащения как письменной и устной разновидностей литературного английского языка, так и живой народной речи. Это взаимодействие является

также постоянным источником споров между теми, кто своим литературным трудом или работой научно- исследовательского характера, обрабатывают и совершенствуют английский литературный язык.

Стилевое расслоение литературного английского языка, выявившееся в обособлении различных систем (речевых стилей), оказало значительное влияние на обогащение английского литературного языка словами и выражениями, оборотами и синтаксическими конструкциями из самых разнообразных сфер применения языка.

В XIX веке значительно больше, чем в предыдущие века на развитие литературных норм общенародного английского языка оказывают влияние стили научной речи, стили газетно-публицистические, стиль официальных документов и другие. В этот период времени диалектизмы в значительно большем количестве проникают в литературный язык.

Одна из разновидностей стиля художественной речи — а именно стиль художественной прозы — в этот период развития английского языка начинает широко пользоваться приемом речевых характеристик. Этот прием настоятельно требует использования нелитературных форм речи, как лексических, так и синтаксических. Часто использование таких форм приводит к легализации целого ряда диалектальных, сленговых, профессиональных и даже жаргонных слов и выражений в качестве полноправных лексических единиц словарного состава.

Значительно расширились рамки словоупотребления, обогатилась система выразительных средств языка за счет сознательного использования стилистических приемов. Так, например, сознательное применение несобственно-прямой речи в значительной степени способствовало сближению авторской речи и речи персонажей в художественных произведениях. А это, в свою очередь, расширяло синтаксические возможности художественно литературной речи. То, что ранее считалось недозволенным в литературном английском языке, узаконилось, как стилистический прием, хотя и 'ограниченная в своем употреблении стилем художественной речи.

Известно, что национальный литературный язык, являясь высшей формой развития общенародного языка, спо-

334

собствует стиранию различий между отдельными сферами употребления. Однако это стирание различий не надо понимать, как полную ликвидацию особенностей использования языка в различных сферах употребления. Иными словами, национально-литературный язык, совершенствуясь, шлифуясь в процессе своего развития, не стремится к однородности форм своего существования.

Отношение литературного языка и вырабатываемых в нем различных речевых стилей является отношением общего и частного. В каждом стиле речи можно видеть общие тенденции развития литературных норм языка. В общем литературном языке разнообразно проявляются частные нормы его применения. История английского языка дает неоднократные подтверждения случаев проникновения диалектальной формы и ее узаконения в литературном языке. Однако процесс перемалывания диалектов в едином национальном литературном английском языке происходит все более интенсивно в XIX в.

Диалект, который обладает наибольшей живучестью, это шотландский диалект. Его живучесть объясняется конкретными историческими условиями. Он развился из древнего нортумбрийского диалекта и постепенно превращался в особый литературный язык XIV — XV века).

В отличие от литературного английского языка, возникшего на основе лондонского диалекта и носящего название English, шотландский литературный язык этого времени носил название Inglis. Как известно, в результате длительной политической борьбы Шотландия была присоединена к Англии, и потеря ею политической независимости подчинила литературный шотландский язык английскому языку, переведя его на положение диалекта. Однако до сих пор бывший шотландский литературный язык сохраняет живучесть. Большую роль в сохранении особенностей шотландского диалекта сыграл знаменитый народный поэт Шотландии Роберт Бернс. Именно потому, что этот диалект до сих пор имеет свои литературные традиции, он и сохраняет в какой-то степени свое лицо.

В формировании норм английского литературного языка XIX в. значительную роль начинает играть стиль научной прозы и публицистические стили. Широкое распространение газет, журналов и других печатных изданий,

335

массовые тиражи книг — все это способствовало «олитературиванию» живой разговорной речи.

Литературно-книжная лексика и фразеология все больше проникают в живую разговорную речь, подчиняя стихию этой речи своим канонам. С другой стороны, как указывалось выше, нелитературные формы речи, часто употребляясь в печати, постепенно приобретали права литературного гражданства и узаконивались как литературные нормы

Становление литературных норм в XIX веке, пожалуй, больше всего заметно в установлении единых норм произношения, орфографии и морфологии, которое нашло свое отражение в ряде грамматик.

Интересной работой в этом отношении является грамматика Л. X. Ханта (L. H. Hunt) под названием "A Syntax of the English Language." В этой работе автор утверждает, что образованность прежде всего проявляется в синтаксической организации речи.

Примерно в это же время (1823 г.) выходит грамматика Кобета (W. Cobbet) под названием "Grammar of the English Language." Эта работа интересна тем, что она носит практический характер. Грамматика переиздавалась много раз не только в XIX веке, но и в XX веке. Основная цель, которую ставит перед собой Кобет, — это дать практическое руководство-справочник, как пользоваться английским языком. Здесь много рассуждений о словоупотреблении, грамматических формах слова, синтаксической организации высказывания и т. д. Кобет подвергает критике нормы литературного английского языка, узаконенные в XVIII веке, и старается установить особенности языка своего времени.

Из других грамматик, вышедших в XIX в. в Англии и Америке и ставящих своей задачей описание привычных для данной эпохи норм словоупотребления и синтаксиса, нужно упомянуть грамматики: Иеремии Гринлифа (Jeremiah Greenleaf), Гульд Брауна (Goold Brown), Росвел Смита (Roswell Smith) и Самюэля Киркама (Samuel Kirkham). В большинстве из них словоупотреблению уделено основное внимание.

Наиболее резко в защиту «чистоты» языка выступил Ландор (Walter Savage Landor). Он выдвинул требование

336

"to stop innovations and to diminish the anomalies of our language", т.е. прекратить новшества и свести к минимуму аномалии в языке. Так, например, он возражает против слова "execute" в значении казнить только на том основании, что значение этого слова непосредственно не выводится из латинской основы. Он не хочет считаться с тем, что это значение слово приобрело в английском языке еще в XV веке.

Особенно ненавистны Ландору так называемые «гибриды» типа "rewrite." Он требует, чтобы префикс re- употреблялся только со словами латинского происхождения.

Пуризм начал постепенно принимать формы протеста против всякого рода неологизмов, в том числе и таких, которые заимствовались из других языков (большей частью из французского языка) литературно-книжным путем. Возражения вызывают такие слова, как talented, influential, gentlemanly. Даже такие, уже устоявшиеся грамматические формы, как Present Continuous Passive подвергаются нападкам вплоть до середины XIX пека, несмотря на то, что эти формы уже твердо установились в языке еще в XVIII веке. Так, Де Куинси (De Quincey) замечает, что Present Continuous Passive "... means nothing, and is the most incongruous combination of words that ever attained respectable usage in any civilized language."

Некоторые ревнители чистоты литературного языка остро реагируют на всякое появление нового слова или еще не апробированной литературным употреблением грамматической конструкции.

Такое отношение к живым, действующим нормам языка не могло не оказать влияния на развитие литературного языка. И даже Маколей (Macaulay), один из крупнейших историков и эссеистов XIX века, тщательно избегает конструкции Present Continuous Passive.

Аналогичным нападкам в XIX веке подвергаются обороты "had rather" и "had better". Возражения против этих оборотов основывались не на их новизне, как в случае с пассивной конструкцией продолженной формы настоящего времени глагола, а на тех возражениях, которые еще в XVIII веке были высказаны Самуэлем Джонсоном.

337

Английский пуризм, который в XVI и ХVII веках в некоторых случаях играл положительную роль и который нашел свое выражение в целом ряде грамматик, вышедших в XVIII веке и оказавших значительное влияние на нормализацию языка, в XIX веке все больше приобретает черты реакционного характера. Это можно объяснить.

XIX век в Англии характеризуется значительным ростом общего культурного уровня населения. Значительные массы трудящихся Англии постепенно приобщаются к культуре, растет процент грамотности, в особенности среди жителей городов, ускоряется процесс обмена культурными ценностями между Англией и другими странами. Все это, естественно, отражается и в языке, и, в особенности, на его лексическом составе. Как уже было указано выше, большое количество заимствований из разных языков (французского, немецкого, итальянского и других) начинает ассимилироваться в английском языке Многие слова иностранного происхождения, ранее рассматриваемые как варваризмы, начинают постепенно приобретать права гражданства в литературном языке. Одновременно с этим процессом более интенсивно протекает и процесс проникновения в литературный язык и ассимиляции в нем слов диалектальных, профессиональных и жаргонных. Такое массовое вторжение «инородных элементов» в литературный язык не могло не вызвать прямого или косвенного протеста. Пуризм становится в какой-то степени тормозом развития и обогащения литературного английского языка. Все, что носило книжный характер, считалось «правильнее», чем то, что было в обычном употреблении в живой разговорной речи. Так, о Браунинге, например, говорили, что он значительно обогатил свой лексикон прилежным изучением словаря Джонсона.

Примером крайне реакционного пуризма может служить утверждение историка Фокса (XIX в.) о том, что в современном ему английском языке не должны употребляться слова, которых нет в произведениях Драйдена.

Таким образом, в общем направлении развития литературного языка в XIX веке довольно четко определились две противоположные тенденции: первая тенденция — это реакционный пуризм, принципы которого были сформулированы еще в XVII — XVIII веках и выражение

338

которого шло по двум направлениям: а) борьба против всяких неологизмов, как появляющихся извне (заимствования), так и появляющихся в результате действия внутренних средств словообразования и б) ориентация на старые архаичные нормы языка (лексические и синтаксические).

Другая тенденция в развитии литературного языка XIX века, противоположная пуристической тенденции, — это максимально сблизить литературно-книжные нормы с живой разговорной речью. Эта вторая тенденция развития литературного английского языка фактически явилась ведущей. Она нашла, свое выраженье в целом ряде теоретических положений, высказываний представителей лингвистики, литературоведения, писателей и поэтов. Она нашла также и свое практическое осуществление в произведениях наиболее прогрессивных писателей Англии и Америки XIX века, которые, нарушая ранее установленные правила в употреблении слов и конструкций, широко начали пользоваться живыми нормами языка. (Подробнее см. об этом в разделе «Стиль поэтической речи»).

Процесс «олитературивания» живой разговорной речи также проходит довольно интенсивно в XIX веке. Все чаще в нормах устного общения появляются литературно-книжные слова. Так, Де Куинси в своем «Эссе о риторике» приводит следующие слова, которые он часто слышал в обыденной разговорной речи: category, predicament, individuality, procrastination, speaking diplomatically.

В произведениях Вальтера Скотта можно найти много примеров, характеризующих грамматическое отклонение от норм письменно-книжной речи. Эти отклонения, которые иногда отражали подлинное состояние норм языка, в ряде случаев сохранились вплоть до настоящего времени.

Конец XIX века, по существу, не изменил соотношения двух борющихся между собой направлений в установлении литературной нормы английского языка. Однако этот период характеризуется все бóльшим наступлением живых разговорных норм языка.

Ориентация на живые разговорные нормы в конце XIX и в начале XX века иногда принимает чрезмерный характер. Значительную роль в этом процессе бесспорно

339

играют английские и американские газеты, которые, описывая повседневные события внешней и внутренней жизни страны, широко пользуются еще неустоявшимися оборотами и словами. В современном английском языке вплоть до настоящего времени эта тенденция получает свое наиболее полное выражение, превращаясь нередко из фактора прогрессивного характера в развитии литературного языка в фактор, тормозящий его развитие.

Неразличение разнородных лексических пластов, лежащих за пределами литературного употребления, и некритическое использование случайных неологизмов нередко жаргонного характера, объединяемых английской лексикографией под термином «сленг», привело к тому, что литературный язык начал засоряться всякого рода языковым шлаком. Некоторые американские и английские писатели в погоне за ложным эффектом речевой характеристики своих персонажей натуралистически воспроизводят речь отдельных социальных групп, тем самым подрывая доверие к «доброкачественности» языка печати. Даже известный английский драматург Бернард Шоу не свободен от таких ошибок и, на наш взгляд, слишком щедро вкладывает в уста своих персонажей вульгаризмы, слова воровского жаргона, сленгизмы и прочие нелитературные формы речи.

В развитии словарного состава литературного английского языка XX века большое значение имело развитие науки и техники в последние 3 — 4 десятилетия. Обогащение английского словаря в XIX и XX вв. действительно огромно. Большое количество терминов и книжных образований с суффиксами типа -ism, -ist, -ise (-ize) и другие; многие сложные слова, составленные из латинских, французских и других основ, окрашивают литературно-книжную и литературно-разговорную английскую речь.

Грамматические нормы языка, тщательно описанные значительным количеством грамматик, в настоящее время подвергаются дальнейшему изменению. Эти изменения в ряде случаев остаются пока в пределах живой разговор пой речи и еще не проникли в литературно-книжный язык.

Наряду с литературным языком, как высшей формой национального языка, обработанной и нормализованной

340

в своем употреблении, существует и нелитературная форма речи общенародного национального языка. Эта нелитературная форма общенародного национального языка часто неправомерно отождествляется с живой разговорной речью. Происходит это потому, что в разговорной речи скорее и свободнее появляются новые формы, еще не закрепленные общественной практикой.

Письменный же тип речи всегда литературно обработан. В нем появляются особые системы называемые стилями речи и к их описанию мы и переходим.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: