Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






НАЦИОНАЛЬНЫХ ЯЗЫКОВ




 

Новый этап в развитии народов и языков связан с возникно­вением наций и национальных литературных языков. В совет­ской науке принято считать, что нация — это исторически сло­жившаяся устойчивая общность людей. Признаками устойчивости этой общности являются: единство территории, экономики и языка. На этой почве вырабатывается то, что называют “единст­вом психического склада” или “национальным характером”.

Нация как общественная и историческая категория возника­ет на определенном этапе развития человечества, а именно в эпоху подымающегося капитализма. Нация не просто продолже­ние и расширение родовой и племенной общности, а явление качественно новое в истории человечества.

Хотя нации и подготовлены всем предшествующим развити­ем феодализма, особенно его последним периодом, когда еще резче обозначается различие города и деревни, происходит бур­ный рост ремесленного, торгового населения, когда передвиже­ние населения нарушает территориально замкнутый характер феодальных государств, а главное, видоизменяются производст­венные отношения, и наряду с помещиками и крестьянами обозначаются новые классы общества — буржуазия и пролетари­ат, — все это закрепляется лишь при смене формации, с утверж­дением капитализма.

Если при феодализме главную роль играли поместья, замки и монастыри, то при капитализме на первый план выходят города со смешанным населением, объединяющим разные классы, рас­члененные разными профессиями.

Если при феодализме экономическая жизнь тяготела к нату­ральному хозяйству, то при капитализме широко развивается тор­говля, не только внутренняя, но и внешняя, а с приобретением колоний и освоением международных сообщений — и мировая.

В историко-культурном плане переход от феодализма к ка­питализму связан с так называемой эпохой Возрождения и по­рожденным этой эпохой национальным развитием.

Применительно к языку эпоха Возрождения выдвинула три основные проблемы: 1) создание и развитие национальных язы­ков, 2) изучение и освоение различных языков в международном масштабе, 3) пересмотр судьбы античного и средневекового лин­гвистического наследства.

Новая национальная культура, требующая единства и полно­го взаимопонимания всех членов нового общества, не может со­хранить языковую практику средневековья с его двуязычием, раздробленными поместными диалектами и мертвым литератур­ным языком. В противоположность языковой раздробленности феодального периода требуется единство языка всей нации, и этот общий язык не может быть мертвым, он должен быть спо­собным к гибкому и быстрому развитию.

У разных народов процесс складывания наций и националь­ных языков протекал в разные века, в разном темпе и с различ­ными результатами.

Это зависело прежде всего от интенсивности роста и распада феодальных отношений в данной стране, от состава населения и его географического распространения; немалую роль играли при этом и условия сообщения: так, государства морские (Италия, Голландия, Испания, позднее Франция и Англия) раньше всту­пают на путь капиталистического и национального развития, но в дальнейшем, например, в Италии, этот процесс надолго задер­живается, тогда как в Англии неуклонно развивается, вследствие чего Англия опережает Италию в развитии.

“Первой капиталистической нацией была Италия. Конец феодального средневековья, начало современной капиталисти­ческой эры отмечены колоссальной фигурой. Это — итальянец Данте, последний поэт средневековья и вместе с тем первый поэт нового времени”'.

Данте (1265—1321) написал книгу стихов “Новая жизнь” (“Vita nuova”), посвященных Беатриче (в 1290 г.), на итальянском, а не на латинском языке и в дальнейшем (1307—1308) выступил в защиту употребления нового национального литературного язы­ка в латинском трактате “О народном красноречии” (“De vulgari eloquentia”) и в итальянском “Пир” (“II convivio”), где он писал:

“Из тысячи знающих латынь один разумен; прочие пользуются своими знаниями, чтобы добиться денег и почестей”, поэтому он пишет не по-латински, а по-итальянски, так как “это язык не избранных, а огромного большинства”. По мнению Данте, на­родный язык благороднее латыни, так как это язык “природ­ный”, а латынь — язык “искусственный”. “Божественная коме­дия” Данте, сонеты Петрарки и “Декамерон” Боккаччо были блес­тящим доказательством преимущества нового национального языка.

На народном языке были написаны отчеты о великих путе­шествиях Колумба, Веспуччи и других. Философ Джордано Бру­но и ученый Галилей также перешли с латыни на национальный язык. Галилей оправдывал это так: “К чему нам вещи, написан­ные по-латыни, если обыкновенный человек с хорошим природ­ным умом не может их читать”.

Интересно отметить рассуждение Алессандро Читтолини в произведении под заглавием “В защиту народного языка” (1540), где говорится о том, что технические ремесленные термины нельзя выразить по-латыни, а этой терминологией “самый последний ремесленник и крестьянин располагает в гораздо больших раз­мерах, чем весь латинский словарь”2.

Таким образом, борьба за народный язык была основана на демократизации культуры.

Итальянский литературный язык сложился на почве тоскан­ских говоров в связи с преобладающими значениями тосканских городов и Флоренции на пути капиталистического развития.

Пути складывания национальных литературных языков мог­ли быть различными. Об этом писали Маркс и Энгельс в “Не­мецкой идеологии”: “В любом современном развитом языке ес­тественно возникшая речь возвысилась до национального языка отчасти благодаря историческому развитию языка из готового материала, как в романских и германских языках, отчасти благо­даря скрещиванию и смешению наций, как в английском языке, отчасти благодаря концентрации диалектов в единый националь­ный язык, обусловленной экономической и политической кон­центрацией”'.

Французский литературный язык может служить примером первого пути (“из готового материала”). Скрещивание народной (“вульгарной”) латыни с разными кельтскими диалектами на тер­ритории Галлии происходило еще в донациональную эпоху, и эпоха Возрождения застает уже сложившиеся французские диа­лекты, “патуа”, среди которых первенствующее значение благо­даря историческому развитию Франции получает диалект Иль-де-Франса с центром в Париже.

В 1539 г. ордонансом (приказом) Франциска I этот француз­ский национальный язык вводится как единственный государст­венный язык, что было направлено, с одной стороны, против средневековой латыни, а с другой — против местных диалектов. Группа французских писателей, объединенная в “Плеяду”, горя­чо пропагандирует новый литературный язык и намечает пути его обогащения и развития. Поэт Ронсар видел свою задачу в том, что он “создавал новые слова, возрождал старые”; он гово­рит: “Чем больше будет слов в нашем языке, тем он будет луч­ше”; обогащать язык можно и за счет заимствований из мертвых литературных языков и живых диалектов, воскрешать архаизмы, изобретать неологизмы. Практически все это показал Рабле в своем знаменитом произведении “Гаргантюа и Пантагрюэль”.

Главным теоретиком этого движения был Жоаким (Иоахим) Дю Белле (Joachim Du Bellay) (1524—1560), который в своем трак­тате “Защита и прославление французского языка” обобщил принципы языковой политики “Плеяды”, а также по-новому оценил идущее от Данте разделение языков на “природные” и “искусст­венные”. Для Дю Белле это не два исконных типа языков, а два этапа развития языков; при нормализации новых национальных языков следует предпочитать доводы; идущие от разума, а не от обычая, так как в языке важнее искусство, чем обычай'.

В следующую эпоху развития французского литературного языка в связи с усилением абсолютизма при Людовике XIV гос­подствуют уже другие тенденции.

Вожла (Vaugelas, 1585—1650), главный теоретик эпохи, ставит на первый план “добрый обычай” двора и высшего круга дворян­ства. Основной принцип языковой политики сводится к очище­нию и нормализации языка, к языковому пуризму (п уризм — от лат. purus — “чистый”), оберега­емому созданной в 1626 г. Французской академией, которая с 1694 г. периодически издавала нормативный “Словарь француз­ского языка”, отражавший господствующие вкусы эпохи.

Новый этап демократизации литературного французского язы­ка связан уже с французской буржуазной революцией 1789 г.

Примером второго пути развития литературных языков (“из скрещивания и смешения наций”) может служить английский язык.

В истории английского языка различаются три периода: пер­вый — от древнейших времен до XI в. — это период англосак­сонских диалектов, когда англы, саксы и юты завоевали Брита­нию, оттеснив туземное кельтское население (предков нынеш­них шотландцев, ирландцев и уэйлзцев) в горы и к морю и брит­тов через море на полуостров Бретань. “Готический” период анг­лийской истории связан с англосаксонско-кельтскими войнами и борьбой с датчанами, которые покоряли англосаксов в IX— Х вв. и частично слились с ними.

Поворотным пунктом было нашествие норманнов (офранцу­зившихся скандинавских викингов), которые разбили войска англосаксонского короля Гарольда в битве при Гастингсе (1066) и, покорив Англию, образовали феодальную верхушку, королев­ский двор и высшее духовенство. Победители говорили по-французски, а побежденные англосаксы (средние и мелкие феодалы и крестьянство) имели язык германской группы. Борьба этих двух языков завершилась победой исконного и общенародного анг­лосаксонского языка, хотя словарный состав его сильно попол­нился за счет французского языка, и французский язык как су­перстрат довершил те процессы, которые намечались уже в эпо­ху воздействия датского суперстрата. Эта эпоха называется сред­неанглийским периодом (XI—XV вв.)1.

Новоанглийский период начинается с конца XVI в. и связан с деятельностью Шекспира и писателей-“елизаветинцев”. Этот период относится к развитию национального английского язы­ка, так как средневековые процессы скрещивания уже заверши­лись и национальный язык сложился (на базе лондонского диа­лекта).

Лексика английского национального литературного языка прозрачно отражает “двуединую” природу словарного состава этого языка: слова, обозначающие явления бытовые, земледель­ческие термины, сырье, — германского происхождения; слова же, обозначающие “надстроечные” явления — государственное правление, право, военное дело, искусство, — французского про­исхождения. Особенно ярко это проявляется в названии живот­ных и кушаний из них.

 

Германские Французские
sheep — “овца” (ср. немецкое Schaf) ox — “бык” (ср. немецкое Ochs) cow — “корова” (ср. немецкое КиК) mutton — “баранина” (ср. фран­цузское mouton) beef— “говядина” (ср. француз­ское bcnuf) и т. п.

 

В грамматике основа в английском языке также германская (сильные и слабые глаголы, именные слова, местоимения), но в среднеанглийском периоде спряжение сократилось, а склонение утратилось, и синтетический строй уступил аналитическому, как во французском языке.

В фонетике германская симметричная система гласных под­верглась “большому передвижению” (great vowel shift) и стала асимметричной.

Примером третьего пути образования национального языка (“благодаря концентрации диалектов”) служит русский литера­турный язык, сложившийся в XVI—XVII вв. в связи с образова­нием Московского государства и получивший нормализацию в XVIII в. В основе его лежит московский говор, представляющий пример переходного говора, где на северную основу наложены черты южных говоров.

Так, лексика в русском литературном языке доказывает боль­ше совпадений с северными диалектами, чем южными.


 

Северные диалекты Южные диалекты Л итературный язык
петух волк рига изба ухват кочет бирюк клуня хата рогач петух волк рига изба ухват

 

В грамматике, наоборот, в северных диалектах больше арха­измов (особые безличные обороты: Гостей было уйдено; имени­тельный при инфинитиве переходного глагола: Вода пить), а также больше глагольных времен в связи с предикативным употребле­нием деепричастий: Она ушодши. Она была ушодчи; обычно со­впадение творительного падежа множественного числа с датель­ным: за грибам, с малым детям, чего нет ни в южных говорах, ни в литературном языке. Но и с южными говорами у литературно­го русского языка есть много расхождений: во многих южнове­ликорусских говорах утрачен средний род (масло мой, новая кино), формы родительного и дательного падежей слов женского рода совпали в дательном (к куме и у куме) и др., чего нет в литератур­ном языке. В спряжении глаголов флексии 3-го лица в литера­турном языке совпадают с северными говорами твердое: пьёт, пьют, а не пьёть, пьють).

В фонетике согласные литературного языка соответствуют северным говорам (в том числе и г взрывное), гласные же в связи с “аканьем” ближе к вокализму южных говоров (в северных говорах “оканье”), однако “аканье” а литературном языке иное, чем в южных говорах, — умеренное (слово город в северных го­ворах звучит [горот], в южных [убрат], а в литературном [гбрэт]);

кроме того, для южных говоров типично “яканье”, чего нет в рус­ском литературном языке; например, слово весна произносится в южных говорах либо [в'асна], либо [в'исна], в северных — либо [в'осна], либо [в'эсна], а в литературном — [в^сна]; по судьбе бывшей в древнерусском языке особой гласной фонемы ['Ь] ли­тературный язык совпадает с южными говорами.

Однако в составе русского литературного языка, кроме мос­ковского говора, имеются и иные очень важные элементы. Это прежде всего старославянский язык, который был впитан и ус­воен русским литературным языком, благодаря чему получилось очень много слов-дублетов: свое и старославянское; эти пары могут различаться по вещественному значению или же представ­лять только стилистические различия, например:

 

Русское Старославянское Вчем различие
норов (бытовое) нрав (отвлеченное) в вещественном значении
волочить» влачить» то же
передок « предок « »»
Невежа» невежда» »»
нёбо» Небо» »»
житьё, бытьё» житие, бытие» »»
Голова» Глава» »»
        В одних случаях в вещественном значении (голова сахару — глава книги), в других — только стилистическое (вымыл голову, но посыпал пеплом я главу).
одёжа (просторечие) одежда (литературное) только стилистическое
здоров (литературное) здрав (высокий стиль) то же

 

 

Русское Старославянское В чем различие
город (литературное) град (высокий стиль) только стилистическое
ворота то же врата то же »»
сторож»» страж»» »»
молочный»» млечный»» »»
глаза, щеки»» очи, ланиты»» »»
губы, лоб»» уста, чело»» »»
груди, живот»» перси, чрево»» »»

 

Старославянские причастия на -щий (горящий) вытеснили рус­ские причастия на -чий (горячий), причем эти последние пере­шли в прилагательные.

Третьим элементом русского литературного языка являются иноязычные слова, обороты и морфемы. Благодаря своему гео­графическому положению и исторической судьбе русские могли использовать как языки Запада, так и Востока (см. гл. II, § 24).

Совершенно ясно, что состав любого литературного языка сложнее и многообразнее, чем состав диалектов.

Специфическую сложность вносит в его состав использова­ние элементов средневекового литературного языка; это не от­разилось в западнославянских языках, где литературный старо­славянский язык был вытеснен в средние века латынью; это так­же мало отразилось, например, на языках болгарском и серб­ском благодаря исконной близости южнославянских и старосла­вянского (по происхождению южнославянского) языка, но сыг­рало решающую роль в отношении стилистического богатства русского языка, где старославянское — такое похожее, но иное — хорошо ассимилировалось народной основой русского языка; иное дело судьба латыни в западноевропейских языках; элементов ее много в немецком, но они не ассимилированы, а выглядят вар­варизмами, так как латинский язык очень далек от немецкого; более ассимилирована латынь в английском благодаря француз­скому посредничеству; французский литературный язык мог усваивать латынь дважды: путем естественного перерождения на-роднолатинских слов во французском и путем позднейшего ли­тературного заимствования из классической латыни, поэтому получались часто дублеты типа: avoue — “преданный” и avocar — “адвокат” (из того же латинского первоисточника advocdtus — “юрист” от глагола advoco — “приглашаю”).

Древнейшие латинские заимствования в английском, пришедшие без фран­цузского посредства, типа Chester < castnim — “лагерь”, street < strata — “дорога” и т. п., настолько ассимилировались, что неотличимы от английских слов.

Так по-своему каждый литературный язык решал судьбу анти­чного и средневекового наследства.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных