Историография 2-й половины 18 в.

Князю М.М. Щербатову принадлежит вторая после В.Н. Татищева попытка дать целостное хронологическое описание русской истории (его «История Российская» охватывает чуть больший период, доводя изложение политической истории Рос­сии до смутных времен начала XVII в.). Отчасти иная, нежели у его предшественника, источниковая база щербатовской "Истории": наряду с летописями он первым широко использовал разнообразный актовый материал. М.М. Щербатов впервые также использовал периодизацию русской истории по правлениям кня­зей и царей — это деление оказалось заразительным даже для историков середины следующего века. Тем не менее, пожалуй, главным достоинством этого труда (как и других, более частных, историко-публицистических сочине­ний М.М. Щербатова) является иная трактовка монархического принципа и в соответствии с этим иная, зачастую диаметрально противоположная по отношению к татищевской "Истории", оценка событий и персонажей отечественной истории. На исторические взгляды М.М. Щербатова решающее влияние оказала его общемировоззренческая позиция. В ее основании лежало убеждение в ключевой роли в историческом процессе морально-этических принципов, воплощенных не только в монархии как институте и в царе как личности, но и в потомственной, родовитой аристокра­тии как хранительнице и носительнице этих высших этических ценностей и высшего, подлинного (насколько можно судить по щербатовским текстам — нерелигиозного, а преимущественно опытного) знания.

Морально-аристократический монархизм стал для М.М. Щербатова основой его "Истории Российской". Подобный подход, закономерно приводивший к рассмотрению допетров­ской, традиционно-сословной Руси с игравшей значительную роль в управлении Боярской Думой как своего рода высшей точки развития российской государственности, столь же закономерно вел М.М. Щербатова к критической оценке деятельности Петра Первого и его наследников, предпочитавших видеть в роли глав­ной опоры трона служивое, зачастую совсем не родовитое и ма­локультурное дворянство. Определенная архаичность такой позиции, ее несозвуч­ность екатерининской эпохе, в которую создавался и публиковал­ся труд М.М. Щербатова, привели к непопулярности и сравни­тельной малоизвестности этого сочинения среди современников. Способствовали этому и намеренно усложненные, далекие от бытового языка екатерининского времени, отчасти стилизованные под XVI в., с его церковнославянизмами, стиль и язык сочинения М.М. Щербатова. Тем не менее, историки последующих десятиле­тий охотно пользовались этим трудом, черпая из него не только фактический материал, которым он был обильно наполнен, но и отдельные оригинальные оценки и суждения.

И.Н. Болтин, третий виднейший отечественный историк XVIII в., в отличие от своих коллег не оставил после себя каких-либо монументальных обобщающих трудов или отдельных ста­тей исследовательского характера. Его произведения были ис­полнены в виде развернутой аргументированной критики чужих исторических сочинений (первых томов "Истории" М.М. Щербатова и компилятивной работы по русской истории француза Н. Леклерка). Поэтому мы не имеем развернутого систематизиро­ванного изложения собственных исторических воззрений И.Н. Болтина. Однако разбросанные по страницам его критиче­ских трудов соображения, замечания, сопоставления, фрагменты собственных изысканий (а И.Н. Болтин был одним из крупнейших частных собирателей источников по отечественной истории) ока­зались во многих случаях настолько оригинальны и ценны, что позволили такому авторитету, как К. Н. Бестужев-Рюмин, особо выделить И.Н. Болтина среди авторов XVIII — начала XIX в. Общий взгляд И.Н. Боптина на русскую историю весьма близок позиции В.Н. Татищева и резко противостоит его основно­му отечественному оппоненту М.М. Щербатову. Рациональный монархизм И.Н. Болтина. пожалуй, отличается лишь усиленной полемичностью, поиском все новых и новых аргументов, доказы­вающих позитивную роль дворянского сословия в централизации страны и, напротив, негативную роль в этом удельной княжеской и боярской аристократии.

Однако наиболее ценным в творческом наследии И.Н. Болтина оказались те его оригинальные подходы и сообра­жения, которые впоследствии развивались в отечественной историографии XIX В. К их числу относятся: 1. Широкое применение сравнительно-исторического под­хода, позволившего И.Н. Болтину сделать вывод о значительной идентичности исторического развития России и большинства западноевропейских стран. Исходя из этого, он высказал предпо­ложение о существовании в России этапа феодализма, анало­гичного западноевропейскому (в частности, французскому). 2. Указание на исключительную роль в российской истории географического фактора как с точки зрения неблагоприятных климатических условий, так и постоянной внешней опасности. 3. Подчеркивание роли колонизации в русской истории, ко­торая носила характер не завоевания (начиная с появления на Руси варягов), а мирной ассимиляции.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: