Вторая речь Елифаза. 1–16. Упрек Иову в недостатке мудрости. 17–35. Описание гибели грешника.

1. И отвечал Елифаз Феманитянин и сказал:

2. станет ли мудрый отвечать знанием пустым и наполнять чрево свое ветром палящим,

3. оправдываться словами бесполезными и речью, не имеющею никакой силы?

4. Да ты отложил и страх и за малость считаешь речь к Богу.

2–4. Упрекая друзей в неразумии (XII: 1–6), Иов сам заслуживает такого же точно обвинения. О недостатке у него мудрости свидетельствуют пустота (см. прим. к 2 ст. XI гл.), горячность, раздражительность речей («наполняет чрево ветром палящим», точнее, «ветром востока»), - слова мудрого проникнуты спокойствием (Притч XIV: 29; Еккл IX: 17) - и, наконец, отрицание страха Божия, - начала всякой мудрости (XXVIII: 28; Притч I: 7; IX: 10; Пс СX: 10; Сир I: 15–16). Отрицающим страх Божий, нетвердым в благочестии Иов является по мнению Елифаза потому, что отвергает Божественное Правосудие как по отношению к себе, считая себя невинно наказанным, так и по отношению ко всем людям (IX: 22 и д.) С утратою страха, чувства благоговения к Богу в речах Иова не заметно должного почтения к Господу: «за малость считаешь речь к Богу» (ст. 4).

5. Нечестие твое настроило так уста твои, и ты избрал язык лукавых.

6. Тебя обвиняют уста твои, а не я, и твой язык говорит против тебя.

5–6. Отрицание страха Божьего составляет прямое проявление нечестия (Пс IX: 25, 27, 32, 34; Пс XXXV: 2). Следовательно, сам Иов свидетельствует о своей греховности, виновности, сам является в роли самообличителя: «тебя обвиняют уста твои, а не я…»

7. Разве ты первым человеком родился и прежде холмов создан?

8. Разве совет Божий ты слышал и привлек к себе премудрость?

7–8. В своих речах Иов не проявил обычной, свойственной человеку мудрости. Тем более он не имеет основания усвоить себе какую-то особенную мудрость, побуждающую друзей к полному молчанию (XII: 13). Он не первый человек, и потому не наделен теми высшими качествами, какие были свойственны этому последнему. Он сотворен не прежде холмов, как бы от вечности (Пс LXXXIX: 2; Притч VIII: 25), не стоял в непосредственных отношениях к Богу и не посвящен им в планы мироправления (Прем IX: 13).

9. Что знаешь ты, чего бы не знали мы? что разумеешь ты, чего не было бы и у нас?

10. И седовласый и старец есть между нами, днями превышающий отца твоего.

9–10. Иов - обыкновенный смертный человек; знания его нисколько не выше знаний друзей. Но так как последние ссылаются в своих речах на опыт предков, более старых, чем предки Иова, и потому более мудрых, то он должен согласиться с ними.

11. Разве малость для тебя утешения Божии? И это неизвестно тебе?

12. К чему порывает тебя сердце твое, и к чему так гордо смотришь?

13. Что устремляешь против Бога дух твой и устами твоими произносишь такие речи?

14. Что такое человек, чтоб быть ему чистым, и чтобы рожденному женщиною быть праведным?

15. Вот, Он и святым Своим не доверяет, и небеса нечисты в очах Его:

16. тем больше нечист и растлен человек, пьющий беззаконие, как воду.

11–16. По своим знаниям Иов - обыкновенный смертный человек. Поэтому прежде всего неуместно с его стороны пренебрежительное отношение (XII: 1–6) к рассуждениям друзей, их кротким речам («Маловажное ли дело для тебя утешения Божии и кроткие слова, к тебе обращенные?» - ст. 11); во-вторых, не допустимы дерзкие, полные гордости речи к Богу (ст. 12–13). В них он обвиняет Его в неправосудии, считая себя невинно наказанным. Рассуждать так Иов не имеет права, потому что склонность к греху составляет у него как и у всякого человека, потребность природы (ст. 16). Чистым в очах Божиих быть он не может (ст. 14): постигшее его бедствие вполне им заслужено.

17. Я буду говорить тебе, слушай меня; я расскажу тебе, что видел,

18. что слышали мудрые и не скрыли слышанного от отцов своих,

19. которым одним отдана была земля, и среди которых чужой не ходил.

17–19. Уверенность Елифаза в недостатке у Иова мудрости дает ему право высказать свой взгляд на спорный вопрос о земном мздовоздаянии. В противоположность суждениям Иова излагаемое старшим другом учение отличается безусловною достоверностью. Оно не его личный взгляд, а взгляд мудрецов прежних времен, переданный им их предками и составленный последними на основании личного опыта и наблюдения; в нем нет никаких посторонних, чужеземных примесей: предки жили в то время, когда в их страну не вторглись чужеземцы (ст. 19).

20. Нечестивый мучит себя во все дни свои, и число лет закрыто от притеснителя;

21. звук ужасов в ушах его; среди мира идет на него губитель.

22. Он не надеется спастись от тьмы; видит пред собою меч.

23. Он скитается за куском хлеба повсюду; знает, что уже готов, в руках у него день тьмы.

24. Устрашает его нужда и теснота; одолевает его, как царь, приготовившийся к битве,

20–24. Согласно излагаемому Елифазом учению предков, нечестивый никогда не пользуется настоящим миром; его совесть, обремененная преступлениями, постоянно заставляет страшиться бедствий. Мучения усиливаются еще тем обстоятельством, что грешник не знает конца им: «число лет закрыто от притеснителя (ст. 20). Создаваемые на почве мучений совести предчувствия бедствий оправдываются: нечестивый слышит устрашающе звуки, которые предвещают ему гибель. И хотя она постигает его в то время, когда он наслаждается благоденствием (ст. 21), но спастись не представляется возможности: меч божественного мщения поражает грешника (ст. 22). Несчастье, на которое обречен нечестивый, - для богатого им является полная нищета (ст. 23) - постигает его с непреоборимою силою (ст. 24).

25. за то, что он простирал против Бога руку свою и противился Вседержителю,

26. устремлялся против Него с гордою выею, под толстыми щитами своими;

27. потому что он покрыл лице свое жиром своим и обложил туком лядвеи свои.

25–27. Причиною гибели грешника является кичливое от сознания своей силы противление Богу (ст. 25; ср. Ис XXIII: 11; Иез XXV: 7; ст. 26; ср. 1 Цар II: 3; Пс LXXII: 3–9; Пс LXXIV: 5–6), соединенное с нечувствительностью к божественным воздействиям (ст. 27 ср. Втор XXXII: 15; Пс LXXII: 7, 11). Подобно ожиревшему, равнодушному ко всему окружающему человеку, грешник не хочет видеть и понять обращенных к нему вразумлений.

28. И он селится в городах разоренных, в домах, в которых не живут, которые обречены на развалины.

28. Одним из проявлений подобной настроенности является поселение грешника в тех местах, с которыми соединено воспоминаний о божественном наказании, и которые, как наглядные памятники справедливого гнева, удерживают богобоязненных от попытки утвердиться в них. На основании следующего 29 ст. можно, кажется, думать, что поселение нечестивого в обреченных на запустение местах вызывается жадностью, страстью к приобретению богатств.

29. Не пребудет он богатым, и не уцелеет имущество его, и не распрострется по земле приобретение его.

29–35. Конец грешника.

30. Не уйдет от тьмы; отрасли его иссушит пламя и дуновением уст своих увлечет его.

29–30. Создаваемое вышеуказанным путем (ст. 28) благоденствие грешника непрочно. Его приобретению не суждено процветать и достигнуть зрелости: «не распрострется по земле приобретение его» (образ выражения заимствован от ветви, отягченной плодами). Оно погибнет, подобно дереву, брошенному в огонь. «Отрасли» не дети нечестивого, так как речь о потомстве идет ниже, а части растущего накопляемого имущества, которое сравнивается с деревом.

31. Пусть не доверяет суете заблудший, ибо суета будет и воздаянием ему.

31. В обреченных на запустение и развалины местностях и домах (29 ст.) нельзя прочно обосноваться: надежда на это тщетна, суетна. Думающего и поступающего иначе («заблуждающегося») ждет гибель.

32. Не в свой день он скончается, и ветви его не будут зеленеть.

33. Сбросит он, как виноградная лоза, недозрелую ягоду свою и, как маслина, стряхнет цвет свой.

34. Так опустеет дом нечестивого, и огонь пожрет шатры мздоимства.

32–34. Утучневший, презревший божественное определение грешник наказывается не только уничтожением имущества, но и преждевременною смертью (ст. 32; ср. Пс LIV: 24; LXXII: 7, 19; LXXVII: 31, 33) и таковою же гибелью своих детей (ст. 33).

35. Он зачал зло и родил ложь, и утроба его приготовляет обман.

35. Метафорическое резюме предшествующей речи. Грех всегда и неизбежно сопровождается несчастием (IV: 8; Пс VII: 15–17; Ис LIX: 4),

Глава XVI

Ответная речь Иова на речь Елифаза во втором разговоре. 1–6. Иов не может утешиться ни рассуждениями друзей, ни собственными речами и молчанием. 7–17. Никто кроме земли не может подтвердить его невинности. 19–21. Обращение к Богу.

1. Отвечал Иов и сказал:

2. слышал я много такого; жалкие утешители все вы!

3. Будет ли конец ветреным словам? и что побудило тебя так отвечать?

4. И я мог бы так же говорить, как вы, если бы душа ваша была на месте души моей; ополчался бы на вас словами и кивал бы на вас головою моею;

5. подкреплял бы вас языком моим и движением губ утешал бы.

2–5. Представляющая повторение ранее высказанного друзьями взгляда о неизбежности наказания грешника (IV: 7–9; VIII: 11 и д.; XI: 6 и д.), речь Елифаза вызывает со стороны Иова справедливое замечание: «слышал я много такого» (ст. 2). Повторяя старое, не доставляющее Иову никакого утешения, друзья оказываются в прежнем положении «жалких утешителей» (ср. XIII: 4), которым лучше замолчать (XIII: 2, 13). Не желая следовать этому совету, они выводят Иова из терпения: «будет ли конец ветреным речам?» (ст. 3). И действительно, речи друзей не нужны страдальцу. «Ветреные», - не основательные по содержанию, они не в состоянии разрешить спорного вопроса; не содержащие и тени сердечности, а скорее соединенные с издевательством («кивать головою», ст. 4; ср. Пс XXI: 8; CVIII: 25; Ис XXXVII: 22), они не доставляют Иову утешения (ст. 5). И будь страдалец на месте друзей, он, верный своему взгляду (VI: 14), никогда бы не стал так поступать.

6. Говорю ли я, не утоляется скорбь моя; перестаю ли, что отходит от меня?

6. Не встречая сочувствия со стороны друзей, Иов, как никогда, нуждается в утешении. Он ищет его, но не находит. Сам утешить себя он не в состоянии. Ни речи, ни молчание не умаляют его мук. Богом он приведен и состояние «изнурения» (ст. 7), - истощения способности тем или другим путем (речами и молчанием) облегчить свое горе. Не разъясняя, почему не доставляют утешения речи, Иов указывает, каким образом сопровождается такими последствиями его молчание.

7. Но ныне Он изнурил меня. Ты разрушил всю семью мою.

7–11. Молчание является со стороны Иова согласием со свидетельствующими о его греховности фактами.

7. Первым из них служит гибель его семьи, - несомненный, по утверждению друзей признак греховности (IV: 10–11; VIII: 4; XV: 32).

8. Ты покрыл меня морщинами во свидетельство против меня; восстает на меня изможденность моя, в лицо укоряет меня.

8. Такими же точно показателями виновности Иова являются страдания (ср. X: 17), от которых он не может избавиться, как узник от оков. Вместо «Ты покрыл меня морщинами во свидетельство против меня», сообразно с еврейским глаголом «ваттиг метини» - «ты связал меня цепями», обыкновенно данное место читают так: «Ты сковал меня, чтобы свидетельствовать против меня». К страданиям в качестве свидетелей присоединяются друзья, эти предатели, изменившие чувствам дружбы и справедливости (VI: 14 и д.; XIII: 7). Слово «кахши», переведенное в синодальном тексте выражением «изможденность», означает еще «лжец, предатель», почему вторую половину данного стиха и переводят так: «предатель (друзья) восстает пред лицем моим и обвиняет меня».

9. Гнев Его терзает и враждует против меня, скрежещет на меня зубами своими; неприятель мой острит на меня глаза свои.

10. Разинули на меня пасть свою; ругаясь бьют меня по щекам: все сговорились против меня.

11. Предал меня Бог беззаконнику и в руки нечестивым бросил меня.

9–11. Последними свидетелями греховности Иова являются те беззаконники, в руки которых он предан Богом. Основываясь на том, что божественный гнев не только не прекращается, но все более усиливается, так что Бог в своих отношениях к страдальцу уподобляется разъяренному животному, бросающемуся на добычу (ст. 9), они соединяют враждебное отношение к Иову с оскорблением и презрением («бить по щекам», ст. 10; ср. Пс III: 8; Мих V: 1; а равно Ис L: 6).

12. Я был спокоен, но Он потряс меня; взял меня за шею и избил меня и поставил меня целью для Себя.

13. Окружили меня стрельцы Его; Он рассекает внутренности мои и не щадит, пролил на землю желчь мою,

14. пробивает во мне пролом за проломом, бежит на меня, как ратоборец.

12–14. Молчать, т. е. согласиться с этими свидетельствами своей виновности Иов не может, не может потому, что бедствие пало на то время, когда он «был спокоен» (ст. 12), пользовался благоволением Божиим, несомненно был в Его очах человеком праведным (ср. XXIX: 1–6). В его руках нет неправды, отношения к Богу безупречны (ст. 17), и тем не менее Господь во время спокойствия «потряс» его (ст. 12), - сделал бедствия особенно ощутительными. Подобно борцу, схватывающему своего противника за шею, Он низринул его из состояния счастья в пучину бедствий (ст. 12). И до сих пор остается предметом, на котором Господь изощряет Свой гнев. Он поражает его стрелами (ст. 13; ср. VI: 4), рассекающими внутренности, т. е. причиняющими страшные страдания бедствиями (ст. 13). С целью окончательно добить его Господь делает как бы окончательный приступ (ст. 14).

15. Вретище сшил я на кожу мою и в прах положил голову мою.

16. Лицо мое побагровело от плача, и на веждах моих тень смерти,

15–16. В результате подобных отношений Бога к Иову последний находится в состоянии глубокой печали: траурная одежда, «власяница», не покидает его, полного ослабления («в прах положил голову мою», - ст. 15, буквально с еврейского «свернул мой рог в прах». Рог - символ силы. - 1 Цар II: 2–3; Пс LXXIV: 5; CXLVIII: 14). Лицо от постоянных слез приняло багровый цвет, а глаза, ослабленные печалью и затуманенные слезами, покрыты мраком, предвестником смерти.

17. при всем том, что нет хищения в руках моих, и молитва моя чиста.

18. Земля! не закрой моей крови, и да не будет места воплю моему.

18. Иов невинен; молчать он не может. В то же самое время бесполезно обращаться с речью к Богу и друзьям: они не верят ему. Ввиду подобного положения дел он обращается с просьбою к земле, чтобы она «не закрыла его крови».

Невинная, преступным образом пролитая кровь требует отмщения, особенно в том случае, когда она остается на поверхности земли (Ис XXVI: 20; Иез XXIV: 7–8). Обращаясь к земле с просьбою, чтобы она не скрыла его кровь, не впитывала ее, Иов желает, чтобы по крайней мере она признала его невинным, заслуживающим отмщения, восстановления попранных прав, чего не хотят сделать Бог и друзья. - «Да не будет место воплю моему», в буквальном переводе: «да не будет подавлен вопль мой» (об отмщении); прежняя мысль, выраженная в иной форме.

19. И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних!

19. Просьба Иова основывается на глубокой уверенности в своей невинности, свидетелем которой является Бог (XXIII: 10). Как свидетель невинности, признаваемой и неодушевленною природою, Он, в конце концов, не может не быть его заступником. Ослабленная ранее различными соображениями вера Иова в Божественное Правосудие сказывается во всей силе.

20. Многоречивые друзья мои! К Богу слезит око мое.

21. О, если бы человек мог иметь состязание с Богом, как сын человеческий с ближним своим!

20–21. Еврейское выражение «мелитзай рехай», переданное в синодальном тексте словом: «многоречивые друзья мои», должно быть переведено согласно с Пс СXVIII: 51 - фразою «насмешники друзья мои». Пусть друзья смеются, издеваются (ст. 4) над уверенностью Иова в свой невинности. Он остается при своем убеждении. Уверенный в ней и конечном правосудии Бога, страдалец желает лишь одного: видеть его проявление теперь же. Поэтому он просит, чтобы Господь позволил, дал ему возможность отстоять пред Ним свою правоту, подобно тому, как он мог бы сделать это в споре с человеком (ст. 21, ср. IX: 32 и д.).

22. Ибо летам моим приходит конец, и я отхожу в путь невозвратный.

22. Побуждением к такой просьбе является близкая смерть: Иов желает умереть

оправданным.

Глава XVII

Вторая половина ответной речи Иова на речь Елифаза. 1–9. Обращенная к Богу просьба, чтобы Он засвидетельствовал невинность Иова, и побуждение к этому. 10–16. Неуместность советов друзей надеяться на лучшее будущее.

1. Дыхание мое ослабело; дни мои угасают; гробы предо мною.

1–9. Ст. 1 представляет повторение мысли 22 ст. XVI гл., а 2–9 содержат более подробное раскрытие мысли ст. 19–21 гл. XVI.

1. Жизнь Иова подходит к концу, угасает, подобно светильнику.

2. Если бы не насмешки их, то и среди споров их око мое пребывало бы спокойно.

2. Близость смерти не страшит, однако, страдальца. Он умер бы спокойно, если бы не насмешки друзей.

3. Заступись, поручись Сам за меня пред Собою! иначе кто поручится за меня?

3. Дать Иову возможность умереть спокойно путем выяснения его невинности может всеведущий Господь (XVI: 19). Только Он один в состоянии поручиться за правоту страдальца. «Положи залог, будь за меня порукою пред Тобою; кто найдется другой, чтобы ударить меня по руке?» (точный перевод данного стиха). «Ударить по руке» в знак обязательства и «положить залог» - выражения синонимические (Притч VI: 1; XI: 15; XVII: 16).

4. Ибо Ты закрыл сердце их от разумения, и потому не дашь восторжествовать им.

4–9. Мотивы высказанной в 3 ст. просьбы о заступничестве.

5. Кто обрекает друзей своих в добычу, у детей того глаза истают.

4–5. Засвидетельствовать, поручиться за невинность Иова может только Бог и никто, кроме Него. Друзья на это неспособны. При своей теории земных мздовоздаяний они не в состоянии возвыситься до мысли о возможности страдания невинного человека. Это выше их разумения. Но Бог, лишивший их мудрости (Мф XI: 25) не позволит восторжествовать их ложному взгляду о греховности Иова, как не допускает торжества того, кто обрекает ближнего на несчастие (XI: 20; Пс VII: 16; LVI: 7; Притч XXVI: 27; Еккл X: 8); - «у детей того глаза истают», - предатель будет наказан несчастиями своих потомков (ср. Ис XX: 5). «Истают» - см. XI: 20.

6. Он поставил меня притчею для народа и посмешищем для него.

6. Неспособны поручиться за невинность Иова и остальные люди. В их глазах Иов - грешник и, как таковой, - «притча», т. е. предмет поругания, насмешек (XVI: 10–11; 2 Пар VII: 20; Иез XIV: 8; Пс LXIII: 12), и «посмешище», по евр. «ветофет лефаним», «человек», которому плюют («тофет» от «туф» - плевать) в лицо, т. е. поносят, - наивысшее оскорбление (Чис XII: 14; Втор XXV: 9; Ис L: 6).

7. Помутилось от горести око мое, и все члены мои, как тень.

7. В результате подобных отношений к Иову друзей и всех людей его глаза утратили блеск, помутились от печали (Пс VI: 8; XXX: 10), которая ослабляет даже телесные силы: «члены мои, как тень» (ср. Пс XXX: 11).

8. Изумятся о сем праведные, и невинный вознегодует на лицемера.

9. Но праведник будет крепко держаться пути своего, и чистый руками будет больше и больше утверждаться.

8–9. Страдания праведника, вызывая в благочестивых чувства изумления и негодования против нечестивых, пользующихся счастьем (ст. 8; ср. Пс XXXVI: 1; LXXII: 3), в нем самом укрепляют веру в Бога (ст. 9). Всеми отверженный (ст. 4–6; ср. XII: 5), сознающий, что защитником его может быть только Бог (ст. 3), он еще более прилепляется к Нему (ср. Пс LV: 2–7; Пс LXII: 8–9; Пс XCIII: 16–19, 22). Так падает предъявленное Елифазом (XV: 4) обвинение в отсутствии страха Божия, и не оправдываются слова диавола, что под влиянием бедствий Иов похулит Бога. Когда «кипело сердце его, он был невеждой» (Пс LXXII: 21–22; ср. VI: 26), а теперь, успокоившись, полагает в Боге свое упование (Пс LXXIII: 28).

10. Выслушайте, все вы, и подойдите; не найду я мудрого между вами.

10. Речи друзей Иова сводятся к доказательствам его виновности и обещаниям благ под условием раскаяния. Не проявляя мудрости в рассуждениях первого рода (ст. 4), они не обнаруживают ее и в суждениях второго.

11. Дни мои прошли; думы мои - достояние сердца моего - разбиты.

12. А они ночь хотят превратить в день, свет приблизить к лицу тьмы.

11–12. Жизнь Иова, лелеянные им думы: «дни мои будут многи, как песок» (XXIX: 18), оказались несбыточными (ст. 1), а между тем они утверждают, что ночь скорби превратится в счастливый день! (V: 24–26; XI: 17).

13. Если бы я и ожидать стал, то преисподняя - дом мой; во тьме постелю я постель мою;

14. гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя.

13–14. «Если я и ожидаю, то только того, чтобы иметь преисподнюю своим жилищем». Шеол - вот та будущность, на которую может рассчитывать Иов. Могила и наполняющие ее черви, - вот с кем в скором времени будет находиться в ближайшем общении Иов: «гробу скажу, ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя».

15. Где же после этого надежда моя? и ожидаемое мною кто увидит?

16. В преисподнюю сойдет она и будет покоиться со мною в прахе.

15–16. Надежды на жизнь и ее радости нет и не предвидится. Она так же исчезает («в преисподнюю сойдет» - ст. 16), как и сам Иов. Вместо обещанного друзьями покоя на земле (V: 24; XI: 18) Иову предстоит покой в шеоле. Вместо «и будет покоиться со мною во прахе» буквально с еврейского должно перевести: «там, по крайней мере, во прахе я найду покой».

Глава XVIII

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: