Абсорбирующий разум

Как это происходит? Мы говорим: «Он запомнил». Но чтобы запоминать, необходи­ма память. А у ребенка ее нет – сначала надо ее построить. Казалось бы, прежде чем от­дать себе отчет в том, что сделать фразу по­нятной может только ее правильная конст­рукция, ребенок должен быть способен рас­суждать. Но у него нет способности рассуж­дать. Ее он тоже должен создать сам.

Умственные способности взрослых не позволяют им достичь того, чего достигает ребенок. Для овладения речью требуется со­вершенно иная форма умственных способ­ностей. Она-то и имеется у ребенка: его тип разума отличается от нашего.

Можно сказать, что если мы, взрослые, приобретаем знания при помощи нашего ра­зума, то ребенок впитывает их посредством своей психической жизни. Просто живя, он учится говорить на языке своего народа. В его разуме совершается некий химический процесс. Взрослые выступают в роли реци­пиентов: впечатления вливаются в нас, и мы запоминаем их, но не сливаемся с ними, как вода не сливается со стеклом стакана. У ре­бенка же, напротив, впечатления не только проникают в сознание, но и формируют его. Они как бы воплощаются в нем. При помо­щи того, что его окружает, ребенок создает собственную «умственную плоть». Мы на­звали это «абсорбирующим разумом». По­стигнуть все способности детского разума весьма трудно, но бесспорно, что это чрез­вычайно плодотворная форма мыслительной деятельности.

Представьте, как было бы чудесно, если бы мы могли сохранять в себе необычайные способности ребенка, который, ведя безза­ботную жизнь, прыгая и играя, выучивает язык во всех его грамматических тонкостях. Было бы замечательно, если бы всякое зна­ние входило в нас таким естественным пу­тем, не требующим больших усилий, чем те, которые мы тратим, чтобы дышать или есть. Сначала мы бы не чувствовали ничего нео­бычного, а потом, внезапно, приобретенные нами знания засветились бы в нашей памяти, как яркие звездочки понимания.

Если бы я вам сказала, что где-то суще­ствует планета, на которой нет ни школ, ни преподавателей, ни необходимости учиться, где обитатели просто живут, гуляют и, не прикладывая никаких усилий, познают раз­ные вещи и надежно удерживают в своих го­ловах полученные таким образом знания, это показалось бы сказкой. Ну так вот, то, что ка­жется фантастикой, плодом богатого вообра­жения, на самом деле – реальность, посколь­ку именно так получает знания несознатель­ный ребенок, именно по этому пути он идет. Окруженный любовью и радостью, он узна­ет обо всем непреднамеренно, постепенно переходя от неосознанности к осознанию.

Как важно стать разумным, обладать че­ловеческим мышлением! Но за это прихо­дится платить, поскольку, став сознательны­ми, мы можем достичь всякого нового зна­ния только трудом и усердием.

Движение – вот еще одно из чудесных достижений ребенка. Новорожденный про­водит многие месяцы, лежа в своей колы­бельке. Спустя немного времени он уже хо­дит, перемещается в пространстве, что-то де­лает, наслаждается и счастлив этим. С каж­дым днем он все более совершенен в своих движениях. Точно так же, как речь, входит в его сознание умение управлять своими дви­жениями. С той же поразительной быстро­той ребенок осваивает и многое другое. Он вбирает в себя все, что его окружает: при­вычки, обычаи, религиозные установки.

Движения, которыми овладевает ребенок, формируются не случайно. Они опреде­ляются особенностями конкретного периода его развития. К моменту, когда малыш начи­нает двигаться, его абсорбирующий разум уже создал собственную среду. Прежде чем ребенок начнет передвигаться, в нем уже происходит неосознанное психическое раз­витие, и, совершая первые движения, он ста­новится сознательным. Если понаблюдать за трехлетним ребенком, можно увидеть, что играет он всегда с каким-нибудь предметом. Это означает, что с помощью рук он обраба­тывает, вводит в свое сознание то, что его не­осознанный разум уже успел впитать в себя прежде. В процессе этого труда он делает се­бя сознательным, творит из себя Человека. Таинственная, могучая сила ведет ребенка, и постепенно он сам овладевает ею. С помо­щью собственных рук и собственного опыта он становится разумным человеком.

Он входит в жизнь и принимается за свой чудесный труд, постепенно приобретая собственную индивидуальность, соответст­вующую времени и окружению, он создает свой разум, постепенно выстраивая память, способность понимать, рассуждать. Вот он уже подходит к шестилетнему рубежу. И тут мы, воспитатели, обнаруживаем, что этот ин­дивид понимает нас, что у него хватает тер­пения выслушивать то, что мы говорим, хотя прежде мы совершенно не могли достучаться до него. Он жил как бы на другой планете.

Задача взрослых состоит не в том, чтобы обучать, но чтобы помогать ребенку в его ра­боте над своим развитием. Было бы чудесно, если бы нам удалось – разумным обращением с малышом, пониманием его жизненных потребностей – продлить тот период, когда в нем действует абсорбирующий разум. Мы оказали бы огромную услугу человечеству, если бы смогли помочь индивиду впитывать в себя знания, не испытывая усталости, если бы человек обогащался знаниями словно по волшебству, не задумываясь, какой ценой они были приобретены.

Открытие в ребенке абсорбирующего ра­зума произвело революцию в системе воспи­тания. Стало понятнее, почему первый пери­од развития человека, во время которого фор­мируется характер, наиболее важен. Именно этот возраст требует особенной помощи, и всякое препятствие, чинимое ребенку, будет только уменьшать возможности его созида­тельного труда. Отныне мы станем помогать ребенку не потому, что он – существо ма­ленькое и слабое, но именно потому, что он обладает огромной созидательной энергией. Однако его энергия крайне уязвима, поэтому, чтобы не ослабить и не повредить ее, ей нуж­на любящая и умелая защита. Именно этой энергии мы и хотим помочь, а вовсе не ма­ленькому ребенку, не его беспомощности. Эта энергия принадлежит неосознанному ра­зуму, который должен стать сознательным посредством работы и опыта, приобретенно­го в окружающем его пространстве. Мы от­даем себе отчет, что детский разум отличает­ся от нашего, что взрослые не могут подсту­питься к нему с обычным вербальным обучением, что они не могут напрямую вмеши­ваться в процесс перехода от неосознанного к осознанному и в процесс создания человеческих способностей. В результате изменилась вся концепция образования. Задачей педаго­гов стала помощь в жизни ребенка, в психи­ческом развитии человека, а не навязывание культурных фактов, мыслей и слов, которые малыш должен запоминать.

Это новый путь, новое направление обу­чения: помогать разуму в разнообразных про­цессах его развития, поддерживать его силы и укреплять его бесчисленные возможности.

НОВЫЕ ОРИЕНТИРЫ

Погружаясь в изучение происхожде­ния индивидуума, то есть в область эмбриологии, мы открываем процессы, кото­рые нельзя обнаружить во взрослых особях, или которые протекают у взрослых иначе, чем у детей. Научный подход позволяет уви­деть совершенно особый тип жизни, отлич­ный от того, что мы привыкли принимать во внимание. На первый план выходит лич­ность ребенка.

Убедиться, что малыш, в отличие от взрослого, развивается не по направлению к смерти, весьма просто: раз задачей ребенка является построение человека во всей пол­ноте его жизненных сил, значит, движется он к жизни. Как только взрослая личность ока­зывается сформированной, ребенок исчезает. Таким образом, вся жизнь ребенка это дви­жение к совершенствованию себя, к завершению созидания в себе человека. Кроме то­го, он способен получать удовольствие от выполнения этой своей задачи. Ведь ребенку присущ такой тип отношения к жизни, при котором труд, исполнение собственного дол­га доставляют радость и счастье, в то время как для взрослых работа обычно является тя­гостной обязанностью.

Движение по жизни означает для ребен­ка рост и расширение возможностей личнос­ти: чем старше малыш, тем умнее и сильнее он становится. Его собственный труд, его собственная активность помогают добивать­ся интеллектуального роста и физического совершенствования, в то время как у взрос­лых с годами интеллект и физические силы ослабевают. И еще, у ребенка нет ощущения соперничества, ибо никто не может вместо него выполнить его работу – построить чело­века. Другими словами, никто не будет расти «за него».

Углубляясь в истоки жизни, в тот пери­од, который предшествует рождению, мы ви­дим, что уже до появления на свет ребенок вступает в контакт со взрослыми, поскольку его эмбриональная жизнь протекает во чреве матери. Эмбриону же предшествует первич­ная клетка, возникшая из слияния двух роди­тельских клеток. Таким образом, и в начале человеческой жизни, и в конце, когда ребе­нок вырастает, мы видим фигуру взрослого.

Ребенок – это линия, соединяющая два поколения взрослых. Жизнь ребенка – созда­ния и создателя – порождается взрослыми людьми и завершается формированием взрослого человека. Изучение этого жизненного пути, проходящего в непосредственной близости взрослых, может породить новые исследовательские подходы и по-новому ос­ветить стоящие перед нами проблемы.

Две жизни

Природа берет детей под особое покро­вительство. Ребенок рождается от любви. Именно любовь - его подлинная первопри­чина. С момента своего появления на свет он окружен нежностью отца и матери. То, что он зачат в согласии, и есть его первая защита. Природа наделяет родителей любовью к ма­лышам. Это чувство не является чем-то ис­кусственным, рассудочным, в отличие, на­пример, от идеи братства, рождаемой в умах тех, кто уповает на единство рода человечес­кого. Наше отношение к детям помогает по­нять, какими в идеале должны быть нравственные устои сообщества взрослых. Ведь только любовь к ребенку по своей природе способна внушить нам самопожертвование, самоограничение, готовность, беззаветно слу­жить другому существу. Все родители испы­тывают это чувство и поступаются личными интересами, чтобы посвятить свою жизнь ре­бенку. Такое естественное стремление не только не кажется им жертвой, но даже до­ставляет радость. Никому не придет в голову сказать: «Бедняга, у него двое детей!» Напро­тив, всякого отца считают счастливым. Жерт­вы, на которые родители идут ради своих де­тей, приносят им радость. Это и есть сама жизнь: ребенок внушает нам чувства, кото­рые в мире взрослых считаются идеальными:

самоотречение, самоотверженность. Вне се­мейных привязанностей обнаружить подоб­ные добродетели почти невозможно. Ни один деловой человек, имея возможность за­получить необходимый ему товар, не скажет своему конкуренту: «Возьмите его себе, я вам уступаю». Но голодающие родители все­гда отдадут последний кусок хлеба, чтобы накормить голодного ребенка. Здесь как бы сходятся две жизни. Взрослые имеют счаст­ливую возможность прожить обе: одну – как родители, другую – как члены общества. Лучшая из двух жизней та, которую родите­ли тратят на своего ребенка, поскольку имен­но вблизи детей в человеке развиваются са­мые возвышенные чувства.

И если мы хотим усовершенствовать на­ше общество, изучение ребенка становится совершенно необходимым ввиду последст­вий, которые детство имеет для дальнейшей взрослой жизни. Мы должны начать заново изучать жизнь от самых ее истоков.

ДУХОВНЫЙ ЭМБРИОН

Новорожденный ребенок должен проделать определенную работу по конструированию своей психики, сходную с той, которую он уже проделал со своим те­лом во внутриутробный период. В этот отре­зок жизни, физически уже не являясь эмбри­оном, малыш еще ничем не напоминает того человека, которого он создаст. Можно ска­зать, что это «период формирования», пери­од созидательной эмбриологической жизни, когда ребенок становится Духовным Эмбри­оном.

Таким образом, человек дважды пере­живает эмбриональный период. В первый раз – до рождения, когда его развитие сопос­тавимо с развитием животных. Второй пери­од – уже после рождения – присущ исключи­тельно человеку. Именно этим объясняется наше длительное младенчество, феномен, отличающий человека от животного.

Следует признать, что именно здесь про­легает четкая граница между людьми и жи­вотными. Благодаря этой особенности чело­век предстает совершенно необычным суще­ством, чьи функции не являются продолжени­ем функций высших животных. Напротив – это скачок в развитии форм жизни на земле, знак особого предназначения.

Именно отличие, а отнюдь не сходство позволяет нам проводить разграничения между видами. Новые виды, следовательно, обязательно должны нести в себе нечто но­вое: они не могут быть просто производным продуктом от ранее существовавших видов. А те, в свою очередь, отличаются от еще бо­лее древних форм. Получается весьма свое­образная цепочка, которая и несет в себе но­вый жизненный импульс.

Млекопитающие и птицы несли в себе эти новые признаки, а отнюдь не были подо­бием или продолжением видов, населявших планету до них. Так, например, исчезнувшие с лица земли динозавры, отложив яйца, покидали свою кладку. Птицы же, в отличие от бесчувственных рептилий, ревностно обере­гали свои яйца, строили гнезда, заботились о птенцах и отважно защищали их от опаснос­ти. В заботе о потомстве млекопитающие по­шли еще дальше, чем птицы. Они не строи­ли гнезд, но их детеныши стали развиваться в утробе, получая питание через материн­скую кровь.

Это были совершенно новые черты жизни.

Не меньшую новизну представляет собой и человеческий род. Он переживает два этапа эмбрионального развития, имеет совершенно особый облик и особое предназначение по сравнению с остальными формами жизни.

Мы должны проникнуться этой мыслью и, лишь исходя из нее, продолжать изучение комплекса проблем, связанных с психичес­ким развитием ребенка и взрослого челове­ка. Если предназначение человека на земле связано с его духовными возможностями, с потенцией его творческого разума, значит, именно дух и разум составляют опору инди­видуального бытия и всех функций челове­ческого тела. Именно вокруг них организу­ется его поведение и физиологическая рабо­та всех его органов. Духовная сфера оказы­вает определяющее влияние на развитие че­ловека в целом.

Сегодня даже мы, европейцы, постепен­но приходим через практический опыт к мысли, наиболее ясно выраженной в индий­ской философии: все физиологические рас­стройства нашего организма вызываются психическими факторами, которые наш дух не смог побороть.

Если человек действительно зависит от окружающей его духовной среды, которая определяет особенности его индивидуально­го поведения, значит, наши заботы должны быть обращены в первую очередь на психи­ческую жизнь новорожденного, а не только на его физическое существование, как еще часто случается.

Адаптация ребенка

В процессе своего развития ребенок не только приобретает человеческие способно­сти, силу, разум и языковые навыки. Он в то же время приспосабливает формирующегося в нем человека к окружающим условиям.

Мы уже приводили пример этого явления из области языка. Ребенок не запоминает зву­ки, но впитывает их, а затем безошибочно вос­производит. Он говорит, следуя сложнейшим правилам и исключениям родного языка, не потому, что выучил его, и не потому, что обла­дает тренированной памятью. Детская память не удерживает это знание сознательно, однако владение языком становится частью психики ребенка, частью его личности. Без сомнения, мы имеем здесь дело с феноменом, отличным от обычной мнемонической деятельности, – с особой чертой психической индивидуальнос­ти ребенка. Он обладает абсорбирующей вос­приимчивостью по отношению ко всему, что находится вокруг него, а адаптация возможна лишь посредством наблюдения и абсорбции окружающей среды. Такая форма деятельнос­ти свидетельствует о неосознанных способно­стях, присущих исключительно детям.

Первый период жизни человека – пери­од адаптации. Следует пояснить, что мы по­нимаем под этим и чем детская адаптация отличается от адаптации взрослых. Биологи­ческая приспособляемость ребенка проявля­ется в том, что единственным местом, где ему хочется жить, становится место его рож­дения, а единственным языком, которым он свободно владеет, – язык его родителей. Ока­завшись в чужой стране, взрослый никогда не освоится в ней так, как это сможет сде­лать ребенок. Возьмем, к примеру, тех, кто добровольно переселился в дальние края – миссионеров. Они едут туда по доброй воле, в надежде исполнить свое предназначение на земле. Но если поговорить с ними, то они скажут: «Живя в этой стране, мы жертвуем своей жизнью». И подобное признание очень точно определяет пределы приспособ­ляемости взрослых.

Вернемся теперь к ребенку. Ребенок ис­пытывает тягу к тому месту, где он родился, до такой степени, что как бы ни была тяжела жизнь в родном краю, он нигде не будет столь же счастлив. Таким образом, привязан ли человек к холодным финским равнинам или к голландским дюнам, эта привязан­ность, эта любовь к родине перешла к нему от ребенка, которым он был когда-то.

Адаптацию осуществляет ребенок, а взрослый впоследствии оказывается подго­товленным, то есть приспособившимся. Он чувствует свою связь с родным краем, он склонен любить его и чувствовать его очаро­вание, и поэтому не находит себе мира и по­коя на чужбине.

Нет ничего важнее этой абсорбирующей способности детской психики, которая фор­мирует человека и приспосабливает его к лю­бым социальным условиям, к любому клима­ту, к любой стране. Анализ этой способности лежит в основе нашего исследования. Следу­ет заметить, что в словах «Я люблю свой край» нет ничего поверхностного или искус­ственного. Напротив, они отражают весьма существенные человеческие свойства.

Это позволяет понять, как благодаря особенности своей психики ребенок впиты­вает в себя обычаи и привычки того края, в котором он живет, и в конечном счете фор­мирует в себе личность, типичную для своих мест. «Местные» черты поведения человека есть таинственное отражение того, что запе­чатлелось в нем в годы его детства. Очевид­но, что и своеобразные обычаи, и специфи­ческий менталитет людей, выросших в од­ной местности, — это приобретенные качест­ва, поскольку ни одно из них не присуще че­ловеку от рождения. Вырисовываются, та­ким образом, более широкие рамки деятель­ности ребенка: он строит поведение челове­ка, приспосабливая его не только к времени и месту, но и к особенностям менталитета жителей родного края. В Индии, например, уважение к жизни настолько велико, что лю­ди поклоняются животным. Такое поклонение стало важной чертой сознания этого на­рода. Но подобное чувство не может быть приобретено взрослым человеком. Недоста­точно сказать: «Следует уважать жизнь», чтобы эта мысль стала частью нашего миро­воззрения. Я могу согласиться, что индусы правы, что и мне следует бережно относить­ся к жизни животных, но это будет реакцией моего разума, а не чувств. Как мы никогда не сможем обожествлять коров по примеру ин­дусов, так и сами они никогда не смогут ос­вободить свое сознание от этого чувства. И хотя эти черты менталитета на первый взгляд кажутся наследственными, на самом деле они впитаны ребенком из окружающей его обстановки. Однажды в садике нашей местной школы «Монтессори» мы увидали маленького мальчика-индуса чуть старше двух лет. Он внимательно смотрел вниз и во­дил по земле пальчиком, словно чертя пря­мую линию: по земле с трудом полз муравей, у которого были оторваны две лапки. Такое несчастье растрогало малыша, и он старался облегчить бедняге путь, прокладывая ему дорогу. Всякий, наверное, сказал бы тут, что подобная симпатия к живому существу «унаследована» ребенком.

Заметив что-то необычное, к маленько­му индусу подошел другой мальчик. Он раз­глядел муравья и тут же раздавил его ногой. Этот второй малыш был мусульманин. Ребе­нок из семьи христиан, возможно, поступил бы точно так же или просто прошел бы ми­мо. И мы снова могли бы подумать, что ощу­щение абсолютного барьера между людьми и животными, из которого произрастает убеждение, что уважения и милосердия за­служивают только люди, это ощущение тоже унаследовано. Но это не так.

У разных народов – разные религии, и если какой-то народ отказывается от своей веры, то он все же начинает испытывать не которое душевное волнение и неудобство. Ибо наши верования и подобные им чувства составляют часть нас самих. Как говорят ев­ропейцы: «Это у нас в крови». Все нравст­венные и социальные черты, составляющие целостность личности, все кастовые и прочие особенности, присущие типичному ита­льянцу или типичному англичанину, – все они формируются у человека в детстве при помощи той загадочной психической силы, которую ученые называют «Мнеме». Она же участвует и в формировании особой пласти­ки движений, свойственной именно этому народу. Например, у представителей некото­рых африканских племен особенно развиты и закреплены такие свойства, которые порож­дены необходимостью обороняться от диких животных. У других существуют специаль­ные упражнения, которые неосознанно направлены на развитие остроты слуха, из чего следует, что особая острота слуха становится характерной чертой людей, принадлежащих к этому племени. Таким же образом ребенок абсорбирует и все прочие особенности. Он фиксирует их в себе навечно, и даже если впоследствии человек попытается сознатель­но преодолеть их, все равно на уровне подсо­знания что-то остается, поскольку нельзя полностью разрушить то, что закреплено в нас с детства. Эта «Мнеме», которую можно рассматривать как высшее проявление при­родной памяти, не только формирует отличи­тельные черты индивидуума, но и обеспечи­вает их жизнестойкость: как определенные движения навсегда запоминаются нашими суставами, так и свойства, сформированные ребенком, остаются навсегда присущими личности, придавая каждому человеку непо­вторимую индивидуальность.

Бессмысленно надеяться на то, что в ха­рактере взрослого человека можно что-ни­будь изменить. Когда мы говорим: «Этот че­ловек не умеет себя вести», когда мы обра­щаем внимание на чьи-то неприличные по­ступки, мы можем зачастую породить в этом человеке чувство унижения, можем внушить ему, что у него скверный характер, но вся проблема в том, что переделать этот харак­тер мы не в силах.

Этот же феномен «Мнеме» обеспечивает адаптацию человека к исторической реально­сти. Он позволяет понять, почему взрослый человек, перенесенный в наши дни из эпохи античности, никогда бы не смог приспосо­биться, а ребенок спокойно адаптируется к любому уровню цивилизации и способен сформировать в себе человека, соответствую­щего определенному времени и определен­ным обычаям. Это доказывает, что функция детства в онтогенезе человека заключается в адаптации индивида посредством создания такой модели поведения, которая позволяет ему действовать свободно в окружающей об­становке и воздействовать на нее. Следовательно, сегодня мы должны рас­сматривать ребенка как связующую нить, как соединительное звено между различны­ми историческими фазами и различными уровнями развития цивилизации. Детство – это действительно очень важный период, по­тому что если мы хотим привить людям но­вый образ мыслей, если мы желаем как-то изменить или улучшить обычаи своей стра­ны, если мы хотим, чтобы характерные чер­ты нашего народа проявились еще больше, инструментом нашего воздействия должен быть ребенок, поскольку возможности влияния на взрослых весьма ограниченны. И ес­ли мы действительно стремимся улучшить условия жизни людей, поднять их уровень культуры, то ребенок поможет нам достиг­нуть этой цели.

В последние годы оккупации Индии не­кая семья английских дипломатов регулярно отправляла своих детей в сопровождении ня­ни-индианки обедать в один из богатых оте­лей. Усевшись на полу, няня обучала детей есть рис руками с блюда, как это принято в Индии. Все это делалось для того, чтобы де­ти не испытывали презрения и отвращения, которое часто свойственно европейцам, на­блюдающим за застольными обычаями ин­дусов. Ведь именно несовпадение обычаев и представлений у различных народов являет­ся главным мотивом, порождающим взаимонепонимание между ними. Если нам кажет­ся, что наши традиции пришли в упадок и их необходимо возродить, нам следует обра­титься к детям, ибо через взрослых результа­та не добиться. Чтобы воздействовать на об­щество, мы должны воздействовать в пер­вую очередь на детей. Отсюда вытекает не­обходимость создания сети школ для малы­шей, поскольку именно дети будут в даль­нейшем строить человеческое общество, ис­пользуя те элементы, которые мы им дадим. Самое большое влияние на детей мы мо­жем оказывать посредством особой организации окружающей их обстановки: малыши абсорбируют ее, впитывают в себя все, что возможно взять из нее, как бы воплощают ее в себе. Ребенок с его безграничными воз­можностями действительно может изменить облик человечества, поскольку сам же его и создает. Ребенок дарит нам огромную надеж­ду и новое видение стоящих перед нами про­блем: возможно, с помощью обучения нам удастся достичь большего взаимопонима­ния, большего благополучия и большей духовности людей.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: