Глава четвертая. Правдивый кошмар

– … Ну что, будешь говорить? Или мне продолжать?

Страх на грани с отчаянием захлестнули меня и стали сжимать моё горло. Господи, как же тяжело дышать. Но неспособность открыть глаза — ещё хуже. Я хочу видеть обидчика, хочу смотреть ему в глаза, испепеляя взглядом. Но тут же осекаюсь, понимая, что обессилена. Сейчас я выгляжу жалкой и беспомощной. Боль пронзает каждую клеточку, а я пытаюсь увернуться от этого, но безуспешно. Навязчивое лязганье заставляет осознать, что я прикована наручниками, и каждое движение рук снова разжигает эту агонию… агонию боли, бессилия и отчаяния.

Я слышу смешок прямо надо мной. Кому-то явно это нравится.

Я вновь пытаюсь открыть глаза, но тщетно. Склонив голову в сторону, всё, что удаётся увидеть, это истерзанную плоть. Теперь я понимаю, почему большую часть своего тела я не чувствую, а те отдельные, ещё «живые» участки кожи болят так, словно меня режут без ножа… Капли крови лениво стекают на пол, и я, прислушиваясь, распознаю, что они разбиваются о бетонный пол.

Едва улавливаю биение волн о причал и крики чаек. Я не помню, как тут очутилась, что произошло.

Но мне не дают вспомнить. Очередная пронзающая боль. Удар по лицу и я, кажется, вновь проваливаюсь в небытие. Но из раза в раз меня возвращают к «жизни». Я уже почти готова молить о смерти… Но мне не позволят, я знаю. Ещё удар. Но я уже не кричу. Просто нет сил. Я чувствую, как по щеке потекла тонкая струя, видимо, кровь… Но тут же замираю, ощущая, как чей-то язык собирает эту же самую кровь, а затем целует меня. Будь у меня силы, я бы отвернулась, плюнула в лицо обидчику, но я лежу, не двигаясь. Я просто не могу. Как же мерзко… Я вспоминаю, что нужно сделать вдох, но тело издает предательский стон.

– Ооо… тебе нравится… – этот ядовитый шепот… рядом с ухом и… я чувствую, как чужие пальцы бесцеремонно сжимают мою грудь. Но нет возбуждения или капли желания. Лишь пронзающая насквозь боль. Треск рвущейся на мне одежды заполняет комнату. Ох… это учащённое дыхание надо мной. Как же противно. Я подавлена. Сломлена. Да, я всерьёз мечтаю о смерти. Это лучше того, что сейчас произойдёт. Я знаю. Меня уже брали силой. Я не переживу этого снова. Каждая клеточка тела дрожит от боли и страха. Но этого не замечает мой обидчик, скорее его даже забавляет моё поведение.

– Не надо… – выдавливаю из себя я хриплым голосом. Кажется, я ещё больше погружаюсь в темноту. В голове появляется какой-то шум, и мысли переплетаются…

Я чувствую, как вспыхивает огнём моя щека, и слышу нервный рык:

– Очнись! Ещё слишком рано! Я хочу, чтобы ты понимала, что я делаю с тобой.

Я крепко сжимаю губы, не позволяя обидчику до них дотронуться, чем вызываю ещё большее недовольство. Тяжесть надо мной исчезает, и я мысленно радуюсь, но эту секунду счастья обрывает резкая боль. Я не могу увернуться. Живот, грудь, руки, всё снова полыхает огнём, терпеть это невозможно, и я срываюсь на крик. Казалось, что слезы стекают по моим щекам, но я не плакала…

Не знаю, сколько прошло времени, и что именно происходило. Кажется, я теряла сознание, но... сейчас я открываю глаза и хмурюсь от яркой лампы над головой. Ногти впиваются в мои скулы, и я слышу этот уже знакомый рык.

– Говори мне, где оно?! Или, клянусь, то, что происходит сейчас, покажется тебе детской игрой!

Смерть лучшее, что может сейчас произойти, хоть я и понимаю, что мне этого не позволят. Я начинаю задавать себе вопросы, которые почему-то раньше меня не посещали: о чём вообще идёт речь, что ему от меня нужно?

Чужие руки тут же впиваются мне в горло и начинают душить. Я чувствую эту ярость. Ещё чуть-чуть и затрещат косточки. Тело инстинктивно начинает дёргаться, в попытке помешать обидчику, но руки и ноги сдерживают ограничители. Мой взгляд падает в сторону тёмного силуэта, и всё тут же меркнет.

Реджина резко вдыхает, чувствуя, как боль всё ещё пронзает её тело. Она словно задыхается. Руками касаясь шеи, она будто пытается успокоить себя. Что больше нет Голда, который душил её в мэрии, и нет больше этого кошмарного сна. Он ушёл вместе с ночью. Проходит ещё несколько минут, прежде чем брюнетка, тяжело выдохнув, вновь ложится на кровать. «Сколько сейчас времени? Десять утра?» – удивилась Миллс, отмечая плотность занавесок в комнате. Именно они и создавали ощущение глубокой ночи, несмотря на то, что день был в самом разгаре.

Реджина устало потерла шею и, набросив на плечи халат, вышла из комнаты. В гостиной её ждала семья: Генри играл в приставку, а Эмма задумчиво просматривала что-то в ноутбуке.

– Доброе утро! – одновременно с улыбкой сказали они, затем переглянулись между собой.

– С тобой всё хорошо?

– Да, Эмма, всё в порядке, – солгала Миллс, направляясь в сторону ванны, по-прежнему не выпуская из мыслей сегодняшний сон.

Свон тут же отреагировала. Блондинка последовала за Реджиной и закрыла замок, оказавшись с брюнеткой в одном помещении.

– Мисс Свон, что Вы делаете?

– Так, Реджина, хватит этих «мисс» и прочего. Что случилось? Рассказывай!

– Мне не может присниться плохой сон? Да и какое Ваше дело? Вы не моя жена, попрошу заметить, это фиктивный брак, шериф.

– Ага, давай всем и каждому об этом расскажем? Я заберу сына и вернусь в Сторибрук, а ты оставайся здесь! — тут же вспыхнула Эмма, злясь на себя за глупость.

На пару минут повисло неловкое молчанье.

– Мам…ы? У вас всё в порядке? – закричал с гостиной Генри.

– Да, всё в порядке, дорогой! – ответила Реджина и повернулась к Эмме. – Простите меня, это... Мне не стоило так говорить.

– Да ничего, бывает, – сухо ответила Свон и открыла защёлку на дверях. – Вы, видимо, хотели принять душ, не буду мешать.

Реджина не успела что-то сказать, как блондинка мелькнула в дверях, и теперь женщина осталась в помещении одна. Она тяжело вздохнула и посмотрела на себя в зеркало. В отражении была уставшая и измученная женщина, но собрав волю в кулак, Миллс улыбнулась, заставляя себя пообещать, что больше такого поведения со своей стороны она не допустит.

Благо Эмме хватило такта сделать вид, что никакого неловкого разговора не было. Когда Миллс вышла из душа и попыталась извиниться, Свон перебила её:

– Я перечитываю копии бумаг и улик против тебя, Реджина. И мне не даёт покоя письмо Белль. Вы не знаете, о чём в нём говорится?

Миллс прочитала внимательно.

– Я так понимаю, что она писала обо мне, но кому?

– Вот и меня мучает этот вопрос, – Эмма разложила по столу все фотографии, что у неё были, и стала смотреть на них пристально, надеясь заметить что-то. Но безуспешно. Несколько часов прошли без толку.

– Мам, я пойду прогуляюсь, хорошо?

– Да, – одновременно ответили женщины и переглянулись, когда мальчик издал тихий смешок, скрываясь за дверью.

– Эмма, по поводу того, что было утром, я...

– Мисс Миллс, не нужно. Всё нормально, Вы правы. Это фиктивный брак. Нужно лишь поскорее разобраться с этим чёртовым делом, и весь кошмар закончится! – со злостью и презрением ответила Свон, покидая гостиную. – Мне нужно освежить мысли! – девушка надела спортивную кофту и вышла из дома, оставляя ошеломлённую брюнетку наедине с её мыслями.

Я слышу чей-то голос. Отдалённо. Эхом. Рваное дыхание. Руки больше не давят мне на горло, но… Что-то изменилось.

– Идиот! Тебе велено выбить признание, а не замучить до смерти. Пшёл прочь!

Я почувствовала нежное прикосновение на своём лице, и это немного расслабило. Я надеялась, что всё прекратится, что, наконец, пришел конец моим страданиям. Как же я была неправа.

Нежная на первый «взгляд» рука быстро нашла изнывающие от боли места и стала надавливать на них. По комнате эхом разнёсся крик.

– Милочка, ты перешла мне дорогу в первый раз, я стерпела, но теперь ты снова отбираешь у меня то, что принадлежит мне и моей семье. Это непростительно. За это ты уже расплатилась. Позволь мне облегчить твои страдания. Скажи мне, где меч? Что ты с ним сделала?

– Ааааа, – я слышу крик, но голос не мой. Что здесь происходит? — Никогда! – отвечаю я, вновь отмечая такой знакомый, но непривычный тон.

– Тогда ты обрекла себя сама!

В шее что-то кольнуло, и я почувствовала, как жар стал растекаться по всему телу, а ему на замену приходит леденящий холод. Я открыла глаза и увидела перед собой мужчину и женщину. Лишь силуэты…

– Когда лекарство подействует, верни её. Она сама приведёт нас к нужным ответам.

– Слушаюсь, моя Королева…

Королева? Но ведь Королева – это я, Реджина.

Температура стала падать, мне было чертовски холодно. Я чувствовала, как погружаюсь во тьму, и мной овладевал леденящий ужас.

– Мам, я дома…. Мааам! – крикнул Генри, но вовремя заметил брюнетку спящую. Парень укрыл её пледом и поцеловал в лоб, почувствовав, насколько она холодная. – Мааам, мааам, ты меня слышишь? – он стал трясти её, но женщина не отвечала. – Маааам!

Спустя десять минут в квартиру влетела Эмма, едва хватавшая воздух ртом.

– Что? Что случилось, Генри?!

– Я не знаю, я пришёл, она спала, но потом коснулся кожи, она холодная, как лёд, и я сразу же позвонил тебе. Она едва дышит, что мне делать? Мам, что с ней?

Эмма плавно присела рядом с брюнеткой и положила руку ей на лоб. Миллс громко задышала и нехотя открыла глаза.

– Реджина?.. – неуверенно спросила блондинка, на что женщина ответила уставшим и ничего не понимающим взглядом. – С тобой всё в порядке? Малыш, принеси воды маме!

Пока мальчик побежал в кухню, Свон стала шептать, чтобы разговор остался лишь между женщинами.

– Как ты себя чувствуешь?

Реджина попыталась подняться, но усталость и боль в спине не позволили ей это сделать. Она опустила голову на подушку, и веки стали плавно закрываться. Кажется, что женщине тяжело было даже открывать глаза, что уж там вставать.

– Реджина, с тобой всё в порядке? – вновь повторила свой вопрос блондинка, всматриваясь в непривычно бледное лицо Миллс.

– Да, это просто плохой сон…

– Эти сны. Что-то не так, ты слишком странная после них.

– Это всего лишь кошмары, ми… Эмма.

– Пусть будет так.

Через несколько часов блондинка с сыном успешно отогрели Реджину, замотав её в три пледа, напоив чаем и молоком.

Раздался звонок мобильного. Свон спохватилась, роняя бумаги на пол.

– Шер... Эмма Свон, – исправила себя блондинка.

– Привет, подруга!

– О, Руби, привет! – улыбнулась Эмма. – Как ты? Как дела?

– Боюсь, у меня не очень приятные новости.

– Что случилось? С родителями всё в порядке?

–Да, но мы здесь все немного в шоке. Час назад мы нашли Белль. У городской черты.

Эмма побледнела и перевела тревожный взгляд на Реджину.

– Живая? – Миллс по вопросу Эммы догадалась, о чём идёт речь, тут же напряглась и подалась вперёд, желая слышать разговор, но блондинка покачала головой и отошла в сторону, пока сын не услышал.

– Да, но она… В общем, состояние критичное. Она в больнице. Что мне делать?

– Проследи, чтобы ей оказали должную помощь. Никого не подпускай к Белль, пока состояние не стабилизируется. Никого, даже Дэвида! Я должна быть первой, кто с ней поговорит!

– Но это невозможно. Вы изгнаны и твой отец…

– Да плевать мне на мнение отца! — сорвалась на крик Свон. — Это дело касается моей семьи. Нравится это ему или нет, я буду в городе через шесть часов. До того момента никто не должен подходить к Белль: ни Голд, ни Дэвид. Никто, кроме докторов. Ясно, Руби?

– Хорошо. Я сделаю всё, что в моих силах.

Эмма положила трубку и тяжело вздохнула, присев на диван. Она устало потирала глаза, не замечая шокированные взгляды в свой адрес.

– Что там? – неуверенно спросил мальчик.

Но Эмма не ответила, активно перебирая бумаги в поисках нужного файла. Но её руку отдёрнули, заставляя повернуться.

– Мисс Свон, кажется, ваш сын задал Вам вопрос!

– Белль нашли, она жива. Это всё, что тебе сейчас нужно знать, малыш! А теперь иди в комнату и побудь там, пока я тебя не позову.

Мальчик вздохнул и недовольно направился в комнату.

– Какого чёрта ты творишь?! – вскипела Эмма. – Я тебе не какая-то игрушка, чтобы ты могла дёргать меня и использовать, как тебе вздумается!

– А ты веди себя, как подобает…

– Подобает кому? Шерифу? Матери? Или, может, твоей жене? А?!

– Почему каждый наш разговор возвращается к браку? Я тебя не заставляла! Это было твоё желание!

– Да! Чтобы ты осталась с сыном! Не нравится?! Что тебя не устраивает? Я защищаю тебя, когда никто этого не делает, я иду на всё, чтобы тебя спасти, а в ответ я слышу эти чёртовы «мисс Свон» и «ваш сын»! Я так сильно тебя напрягаю? Ну, так не волнуйся, Белль нашлась. Я добьюсь правды, и всё, брак аннулируем, и забудешь ты, наконец, обо всем, как о страшном сне. Этого хочешь, да? Ну так потерпи самую малость, и всё закончится!

Эмма кричала, не боясь того, что за стенкой её прекрасно слышит сын, который, кстати говоря, был очень расстроен подобным спором. Генри помнил, как по приезду его биологической матери мальчика буквально разрывали на части. Он был рад, что после падения проклятья мама Реджина стала меняться, а Эмма поддержала её и их новую семью. Миллс-младший давно планировал свести своих мам к тому, чтобы они больше общались и меньше ссорились, но мальчик ещё был слишком юн, чтобы замечать и без того бушующие эмоции этих двух. Поэтому, когда он узнал, что Эмма женится на его маме, чтобы они смогли покинуть город все вместе, мальчик был несказанно рад. Его план был больше не нужен, как казалось на первый взгляд, но сегодняшняя ссора лишь доказала ему, что Реджине и Эмме ещё во многом нужно разобраться и прийти к согласию.

Хлопнула дверь, и мальчик оторвался от мыслей. Он встал с кровати и приоткрыл тихонько дверь. В квартире было тихо. Лишь у окна стояла задумчивая тонкая фигура брюнетки. Та сложила руки на груди. Она делала это, когда пыталась закрыться, защититься от окружающей её боли.

Мальчик подошел к ней и обнял сзади.

– Мам, всё будет хорошо… – наивно произнес Генри, и его тут же обняла теплая рука Реджины.

– Да, дорогой, я знаю.

Они простояли так достаточно долго. Каждый был погружен в свои мысли. Солнце скрывалось за высотками и оповещало всех об окончании дня.

– Так, дорогой, наверно, нужно покормить тебя. Уверена, что ты проголодался.

Парень согласно кивнул, и они с брюнеткой стали разогревать ужин.

Дверь тихонько щелкнула и издала тонкий скрип. Оба Миллса замерли, повернувшись к входу. Свон разулась и, сняв пальто, вошла на кухню, в которой царила мёртвая тишина, прерываемая лишь тихим бульканьем каши.

– Простите, что так себя вела, – тихо заявила Эмма, глядя на сына, который тут же подошел и обнял свою маму. – Реджина, мы можем поговорить наедине?

– Это необязательно, мы тут с Генри готовим.

– Сейчас же, Миллс! – рыкнула блондинка, направляясь в спальню.

Брюнетка тяжело вздохнула, предчувствуя очередной накалённый разговор и, оставив всё, пошла следом.

– Реджина, – начала блондинка, как только за ними закрылась дверь, — прости мне моё поведение. Я так сорвалась. Просто всё это дело, эти обвинения. Мне сложно.

Свон тут же замолчала, потому что теплые руки Миллс обняли её и прижали к себе, выражая понимание и поддержку. Блондинка почувствовала, как к горлу подступил ком. Она всегда нуждалась в подобной поддержке, но никогда не было рядом человека, кто понимал бы и не осуждал её за поступки.

– Не нужно, Эмма. Если бы не ты, я бы сошла с ума от горя и одиночества. Ты действительно Спасительница. Ты спасла меня и мою душу, и если порой тебе хочется вспылить или выкричаться, то, полагаю, ты имеешь на это полное право.

– Спасибо тебе… за понимание!

Они простояли так ещё несколько минут и затем открыли дверь, чтобы выйти, но на них практически рухнул довольно улыбающийся Генри.

Женщины засмеялись.

– Генри! – лицо брюнетки тут же стало серьёзным. — Разве я не учила тебя, что подслушивать нехорошо? – с укором и пристальным «фирменным» взглядом спросила она сына, и тот виновато опустил голову.

– Я просто… вы…

– Боюсь этим он пошел в меня! — спасая ситуацию, ответила Свон, потрепав волосы сына, и все отправились на кухню.

– Я решила, что мы поедем все вместе в Сторибрук, — заявила Эмма за ужином, от чего Миллс напряглась.

– Я не думаю, что это хорошая идея, Эмма. Нас изгнали. Если Спасительницу они ещё примут, то Злую Королеву никогда.

– Реджина…

– Ты больше не злая! — перебил Генри свою биологическую мать, которая, кажется, собиралась сказать то же самое. — Ты давно уже не Злая Королева. И не говори так больше!

Миллс прикусила нижнюю губу, сдерживая слёзы.

– Мы одна семья и поедем в Сторибрук все вместе!

Миллс ничего не оставалось, как согласиться. Уже через несколько часов они покинули Бостон, направляясь в сказочный город.

«Добро пожаловать в Сторибрук».

В этот момент обе женщины переглянулись и заметно напряглись, прекрасно понимая, что их ждет нелегкий день.

Жёлтый жук припарковался у дома номер 108 около двух часов дня. Женщины разбудили сына, проводили его в комнату, а затем спустились за чемоданом с вещами. Разумеется, тащить всё не было смысла, поэтому было решено взять лишь самое необходимое.

– Алло, Руби, я в городе. Как обстоят дела?

– Всё по-прежнему. Белль в реанимации, но Виктор говорит, что переведёт её из интенсивной терапии уже утром в обычную палату. И, полагаю, тогда у меня начнутся действительно проблемы, так как Голд обивает пороги, не желая никуда уходить, пока не встретится с возлюбленной.

– Хорошо, я встану пораньше и приду в больницу. Увидимся утром!

– До встречи!

– С кем говорила? – спросила тихо Реджина, подавая Эмме бокал с виски. Она слышала, что Свон с кем-то говорила, но на ухо ей попало лишь прощание.

– Это Руби, я хотела узнать, как обстоят дела.

– Как Белль?

– Ещё в реанимации, но это лишь предосторожность Франкенштейна, – с улыбкой блондинка назвала фамилию врача, слегка покачав головой. – Но утром её переведут в обычную палату, и наш бой с Румпелем начнётся.

– Эмма, – помолчав несколько минут, начала брюнетка. – Может, ты отказалась бы от этого? Пока ещё не поздно?

Свон озадаченно посмотрела на свою жену и слегка прищурилась.

– О чём ты? Ты что-то знаешь?

– У меня есть лишь необоснованные подозрения на Голда, нам не за что ухватиться!

– Но теперь у нас есть Белль. И она нам поможет.

Не желая спорить и вообще обсуждать эту тему, Реджина села на диване поудобнее, и включила телевизор.

Утро наступило слишком рано, и Эмма нехотя открыла глаза. Реджина спала у неё на груди, а напротив них по-прежнему работал телевизор. Они, наверно, уснули и сами того не заметили.

Тихонько покинув диван, Эмма пошла на кухню и сварила какао для себя и сына, заодно поставив вариться кофе. Видимо, запах дорогого напитка был сильнее, чем казалось на первый взгляд, потому что уже через пять минут брюнетка сонно «шкрябала» тапочками по плитке на кухне.

– Эмма? Доброе утро, – зевнула Реджина, прикрывая рот рукой. – Ты чего так рано?

– Мне пора в больницу.

– Постой, я хочу с тобой!

Эмма подумала какое-то время и согласилась. Через полчаса они были готовы и уже собирались уходить, как к ним спустился сын, и их прощание затянулось ещё на полчаса, в которые вошли очередные напоминания правил безопасности, эвакуации и инструкции по приёму завтрака. И вот, благо, спустя час девушки вошли в больницу Сторибрука и стали искать, где лежит их пациентка.

Взгляды медперсонала были осуждающими и, мягко говоря, презрительными.

– Всё хорошо, расслабься и не обращай внимания, – прошептала Эмма, отмечая напряжённость жены.

– Доктор? – позвала Эмма мужчину у необходимой ей палаты.

– Эмма? Не ожидал вас увидеть.

– Я здесь по делу. Как Белль.

– Она в порядке, можно сказать. Самое тяжёлое уже позади. Но девушка подвергалась насилию, во всех его проявлениях. Её тело ещё не скоро оправится от физических травм, что уж там говорить о моральных.

– Я вас поняла, – ответила Эмма Вэйлу, заглядывая ему за спину, где вдалеке маячил из стороны в сторону Голд. – Мы можем войти?

– Да, конечно. Полагаю, шериф Лукас будет не против.

Эмме было странно и немного даже неприятно слышать не свою фамилию после слова «шериф», но она оставила это в глубине души, не выставляя напоказ.

Они вошли в палату и ужаснулись виду Белль. Девушка была вся в порезах и рваных ранах. Она тяжело дышала. Свон отметила про себя синие круги под глазами Красавицы, что являлось признаком истощения и явно избиения. Затем бросилось в глаза бесчисленное количество маленьких шрамов на её руках. Запястья были более красными, на них можно было заметить след от наручников или другого вида ограничителей.

– Что это? – с тихим ужасом спросила брюнетка, указывая на шею Красавицы. Видимо, её душили, так как на шее выступали чёткие синие следы от пальцев.

Миллс нервно сглотнула и попятилась назад, пока не врезалась спиной в стенку. Она терялась в собственных догадках и мыслях. Но прежде чем Свон успела что-либо спросить, Реджина преодолела расстояние и взяла Белль за руку. Она прикрыла глаза и продолжительно выдохнула.

Перед её глазами пролетели картинки из снов, которые дополнялись всё новыми и новыми происшествиями. Женщина снова почувствовала эту боль, чужие руки на себе и внутри себя. Она испытала заново отвращение, беспомощность и отчаяние. Словно это был не сон, а забытая реальность.

Реджина снова начала дышать, приоткрывая глаза. Она лежала на полу, а вокруг неё топтались врачи.

– Отойдите все, прочь! – тихо сказала Миллс, не желая тратить силы на крик.

Она поднялась на ноги и увидела, как на неё смотрит Белль. У обеих на лице читалось одинаковое сожаление и одинаковая боль.

– Реджина, что это было? – но та не могла и слова молвить.

Кажется, её кошмар только что оказался явью, которую она невольно переживала вместе с бедной Красавицей…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: