Наблюдаемые проявления поиска ощущений

Спорт. Лица с сильной тенденцией к П. о. по сравнению с теми, у кого она выражена слабо, предпочитают виды спорта, связанные с необычными ощущениями (напр., прыжки с парашютом, дельтапланеризм, подводное плавание, спускание в пещеры и альпинизм), скоростью и возбуждением (напр., автомобильные гонки или лыжный спорт) или физ. контактом (напр., американского футбола и регби). Лица со слабой тенденцией к П. о. по сравнению с теми, у кого у кого она выражена сильно, чаще выбирают для себя виды спорта или физ. занятия, требующие выносливости и упорных тренировок (напр., бег на длинные дистанции или аэробика), но не связанные с переживаниями сильного возбуждения или опьяняющего восторга. Те, кто выбирает для себя связанные с П. о. виды спорта, как правило, получают более высокие оценки по одной из наиболее релевантных измерительных шкал — TAS.

Сексуальные аттитюды и поведение. Аттитюды лиц, стремящихся к П. о., лишены условностей в отношении сексуального поведения, и молодые, холостые студенты колледжей с высокими показателями по шкале П. о. склонны к приобретению более разнообразного сексуального опыта и большему количеству партнеров, чем студенты с низкими показателями. Не было выявлено различий в П. о. между гетеросексуальными и гомосексуальными представителями одной и той же популяции.

Социальные, любовные и супружеские отношения. При случайных соц. контактах лица с сильным стремлением к П. о. более склонны вступать в активное взаимодействие, чаще используя взгляды, вокализации, улыбки, смех и самораскрытие. Для них более характерно доминировать в групп. ситуациях. Такие люди склонны расценивать любовь как своеобразную игру, и недостаточная верность партнерам приводит к их довольно частой смене. Несмотря на такое непостоянство, в супружеских и сожительствующих парах обнаруживается взаимная тяга партнеров друг к другу, осн. на П. о.; их оценки по шкале П. о. имеют тенденцию к положительным корреляциям. С др. стороны, у пар, нуждающихся в супружеской терапии, отмечаются гораздо более низкие корреляции в оценках по шкале П. о.

Употребление алкоголя и наркотиков. П. о. высоко коррелирует с употреблением запрещенных наркотических средств, а тж табака и алкоголя среди студентов колледжей и др. групп населения. П. о. связан скорее с разнообразием используемых наркотических средств, чем с определенным предпочтением их типа. Употребляющие запрещенные наркотические средства имеют более высокие оценки по шкале П. о. в сравнении с теми, кто употребляет лишь алкоголь, и эти оценки оказываются еще выше после исключения тех, кто из всех наркотиков ограничивается курением марихуаны. П. о. прогнозирует употребление наркотиков и алкоголя с подросткового возраста и до ранней взрослости вследствие его связи с общей девиантностью поведения по прошествии времени и нек-рых специфических (причинно-следственных) путей между субшкалами SSS и употреблением разрешенных и запрещенных наркотических средств.

Пищевые предпочтения и привычки питания. Лица с сильной склонностью к П. о. любят пробовать новые продукты и предпочитают острую пищу как в американской, так и в японской культуре. Лица со слабой тенденцией к П. о. предпочитают знакомую, легкую и сладкую пищу. Неумеренное потребление пищи при булимии не связано с П. о. Лица с высокими показателями по шкале П. о. яв-ся скорее гурманами, чем любителями поесть. Сторонники вегетарианской пищи чаще характеризуются низкими показателями по шкале П. о.

Психопатология. Показатели по шкале П. о. существенно выше у антисоциальных личностей, преступников и у маниакально-депрессивных пациентов (биполярные расстройства), даже когда последние не находятся в маниакальной фазе. Эти показатели повышены тж у детей лиц с биполярными расстройствами, что говорит о возможной генетической связи. Есть неск. биолог. маркеров, общих для стремления к П. о. и биполярных расстройств, включая увеличение вызванного потенциала головного мозга и низкие уровни фермента моноаминоксидазы (МАО). Данные в отношении униполярных депрессивных расстройств недостаточно согласуются между собой, однако недавние исслед. показывают, что такие пациенты характеризуются слабой тенденцией к П. о. даже после прохождения депрессивного эпизода. Пациенты с диагнозом шизофрении, особенно в ее вялой или кататонической форме, чаще характеризуются слабой тенденцией к П. о.

Предпочтения в искусстве, музыке и средствах массовой информации. Лица с сильной тенденцией к П. о. предпочитают необычные, сложные и несимметричные композиции, в то время как лица со слабой склонностью к П. о. — знакомые, простые и симметричные. Лиц с сильной тенденцией к П. о. привлекает импрессионистское или экспрессионистское иск-во с высокими уровнями напряженности; лиц со слабой склонностью к П. о. — реалистическое иск-во с умеренными уровнями напряженности. Первым нравятся фильмы со сценами секса и насилия, тогда как вторые избегают этих тем в любой форме (иск-ва). Лица с сильной тенденцией к П. о. реже смотрят телевизионные передачи, а когда смотрят, то чаще склонны переключать каналы. Лица с высокими показателями по шкале П. о. предпочитают громкую и сложную музыку в стиле рок или джаз; лица с низкими показателями по этой шкале отдают предпочтение более спокойной популярной или фоновой музыке.

Профессиональные предпочтения. Лицам, склонным к П. о., нравятся профессии, связанные с риском или даже с периодическим стрессом, такие как профессия летчика, авиадиспетчера и врача реанимационного отделения, или профессии, связанные с многочисленными и разнообразными соц. контактами. Лиц со слабой тенденцией к П. о. чаще привлекает индивидуальный бизнес или конторские виды деятельности. Женщины с выряженной склонностью к П. о. тяготеют к нетрадиционным для женщин видам профессий, наподобие профессии юриста, тогда как женщины со слабой тенденцией к П. о. отдают предпочтение более традиционным женским занятиям, таким как преподавание в начальной школе и ведение домашнего хозяйства. Удовлетворенность трудом имеет обратную связь с П. о. в производственной обстановке, и когда эти работники помещались в эксперим. условия, имитирующие монотонную деятельность, их отрицательные эмоции и состояния неудовлетворенности положительно коррелировали с уровнями выраженности такой черты как П. о.

Склонность к риску. Мн., но далеко не все профессии и виды занятий, предпочитаемые лицами с сильной склонностью к П. о., связаны с риском. Это означает, что риск не яв-ся для них ключевым фактором при выборе того или иного вида деятельности, поскольку большинство людей стремится минимизировать риск, чтобы извлечь из деятельности максимальное удовольствие. Антисоциальные личности и патологически азартные игроки могут быть исключениями из этого правила. Для тех и др. риск служит дополнительным фактором возбуждения, позволяющим повысить удовольствие от активности. Оценка риска изменяется обратно пропорционально уровням П. о. и вовлеченности в рискованное поведение в большинстве областей, связанных с риском. Склонность или несклонность к рискованным занятиям — исход конфликта двух тенденций, приближения и избегания, где удовольствие, ожидаемое от активности, мотивирует приближение, а предвосхищение опасности или ущерба формирует мотив избегания. Лица с сильным стремлением к П. о. имеют более крутые градиенты приближения и более плавные градиенты избегания, чем лица со слабой тенденцией к П. о. Эта теория объясняет, почему люди с сильной тенденцией к П. о. чаще оказываются добровольными участниками необычных и новых экспериментов, к-рые воспринимаются как рискованные, но в то же время обещающие.

Когнитивные стили и внимание. Несмотря на низкую, положительную корреляцию между интеллектом и склонностью к П. о., лица с высокими показателями по шкале П. о. часто показывают плохие рез-ты в ситуации традиционного академического обучения, предположительно вследствие их конкурирующих интересов к некогнитивным видам опыта. Когнитивное чувство любознательности не связано с П. о., хотя лица с сильной склонностью к ним имеют тенденцию к большей открытости опыту и более творческому подходу в решении проблемных задач. Они склонны прибегать к широким когнитивным обобщениям и использовать более сложные когнитивные категории. Они чаще благосклонно относятся к необычным представлениям, наподобие веры в паранормальные феномены. Лица со слабой склонностью к П. о. оказываются более узкими и догматичными в когнитивных суждениях. Те, кто имеет сильную тенденцию к П. о., характеризуются высокой способностью к фокусированию внимания на стимуле или задаче даже в условиях конкурирующих стимулов или отвлекающих задач. Эта способность к концентрации внимания может служить объяснением их более сильных ориентировочных реакций на новые стимулы в сравнении с теми, у кого склонность к П. о. выражена слабо.

Психофизиология. Лиц с высокими оценками по шкале П. о. характеризует сильная ориентировочная реакция на новые стимулы, выражающаяся в замедлении сердечного ритма, в то время как для лиц с низкими оценками по этой шкале характерно использование защитных реакций (учащение сердечного ритма) при столкновении с новыми стимулами умеренной интенсивности. Однако эти различия в ориентировочных и защитных реакциях исчезают у них при повторном предъявлении стимулов, если эти стимулы не вызывают особого интереса у лиц с сильной тенденцией к П. о. Это говорит о том, что реакция на новые стимулы несомненно связана с П. о. Такая сильная ориентировочная тенденция может быть частью биолог. механизма приближения, лежащего в основе П. о.

Др. различие между людьми с сильной и слабой тенденцией к П. о. заключается в способности коры головного мозга реагировать на интенсивную стимуляцию. Лица с высокими показателями по шкале П. о. демонстрируют увеличение вызванных потенциалов коры головного мозга в прямой связи с интенсивностью визуальных или слуховых стимулов. Лица с низкими показателями по этой шкале обнаруживают меньшее увеличение вызванных потенциалов и часто демонстрируют снижение кортикальной реакции на стимулы высокой интенсивности. Существует прямая связь между кортикальным торможением этого рода и поведенческим торможением в ситуациях неопределенности или гиперстимуляции, к-рая обнаруживается как у людей, так и у представителей животного мира.

Психофармакология. Данные по психофармакологии можно найти в работе Zuckerman & Zuckerman et al.

Гормоны. Мужчины с высокими показателями П. о., особенно получаемыми по субшкале растормаживания, имеют повышенные уровни тестостерона и эстрадиола в плазме в сравнении со средними уровнями, обнаруженными у лиц с низкими показателями П. о. Кроме того, уровень тестостерона коррелирует у тех же мужчин с общительностью, импульсивностью и степенью гетеросексуального опыта. Содержание кортизола в спинномозговой жидкости отрицательно коррелирует с показателями П. о., особенно у расторможенного типа, свидетельствуя о том, что этот гормон может быть фактором недостаточного поведенческого торможения у этих лиц.

Генетика поиска ощущений. Сравнения монозиготных и дизиготных близнецов по шкале SSS дают нескорректированный показатель наследуемости 58%, приближающийся к верхней границе показателей наследуемости, найденных для личностных черт. Последние данные из Миннесотского близнецового исслед. показали корреляции 0,54 между монозиготными и 0,32 между дизиготными близнецами, разделенными сразу или вскоре после рождения и выросшими в различных семьях. Первая цифра яв-ся прямой мерой наследуемости — 54%. Чтобы получить оценку наследуемости у разделенных дизиготных близнецов, соотв. корреляция должна быть удвоена, что дает показатель наследуемости, равный 64%. Усреднение этих двух оценок приводит к оценке наследуемости 59%, почти идентичной той, к-рая была получена Фалкером и др. в исслед. близнецов, воспитывавшихся вместе. Эффекты общей среды оказываются ничтожно малыми в обоих исслед. Это означает, что существующие за пределами семьи средовые воздействия на склонность к П. о., такие как роль различного жизненного опыта, носят ограниченный характер. Несмотря на невозможность выбора родителей или сиблингов, генотип индивидуума, по-видимому, влияет на выбор им друзей. Как и в отношении др. черт личности, гены могут воздействовать на развитие личности не только через управление процессом формирования НС, но и косвенными путями, через двусторонние фенотип-средовые влияния.

См. также Скука, Внутренняя мотивация, Типы личности, Психология черт

М. Цукерман

Поиск «козла отпущения» (scapegoating)

П. к. о. — это процесс подбора замещающей жертвы, на к-рую изливается гнев. Осуждая «козла отпущения», можно изливать свои чувства, не направляя свой гнев на фактически вызвавший его объект и не осуждая (или не обвиняя) себя. В библейские времена израильтяне очищались от своих грехов, позволяя козлу, символически несущему на себе их прегрешения, убегать в пустыню. С совр. психол. т. зр., П. к. о. соответствует бессознательной проекции.

Наиболее наглядная ил. П. к. о. в совр. мире — события, происходившие в нацистской Германии. Невзирая на то, что самые драматические примеры П. к. о. относятся к области межгрупповых отношений, этот процесс, по-видимому, чаще всего используется в индивидуальных взаимоотношениях.

См. также Виктимология

У. Э. Грегори

Показания экспертов (expert testimony)

В самом начале XX в. на страницах научных журналов и юридич. обзоров всех стран начались оживленные споры по вопросам психологии свидетельских показаний и о значении психол. знаний для судопроизводства.

Г. Мюнстерберг выпустил сборник статей о применении психологии в полицейской и судебной практике.

К сожалению, появление этого сборника было неск. преждевременным, но оно не осталось незамеченным. Джон Вигмор, профессор доказательственного права в Северо-Зап. ун-те, написал язвительную пародию на книгу Мюнстерберга.

Нападки Вигмора произвели большое впечатление: в течение следующей четверти века психологов весьма редко упоминали в качестве свидетелей-экспертов. Затем, в 1931 г., Льюис М. Тёрмен, профессор психологии Стэнфордского ун-та, выступил перед Лос-Анджелесской ассоц. адвокатов с докладом, к-рый наз. «Психология и правоведение» (Psychology and the law). Тёрмен не побоялся вспомнить книгу Мюнстерберга On the witness stand и язвительную критику Вигмора в ее адрес. Он предположил, что ошибка Мюнстерберга заключалась в том, что он преувеличивал значение вклада, к-рый могла внести психология, располагавшая к тому времени лишь имевшимися рез-тами исслед. Далее он сказал, что в свете существенных достижений и возможностей науки едва ли можно переоценить важность места, к-рое психология к.-н. будет занимать в профессии юриста. Тёрмен подчеркнул ценность эксперим. психологии, с помощью к-рой можно выявлять ошибки в свидетельских показаниях. В своем докладе он рассмотрел широкий ряд проблем и предположил, что психология может оказаться полезной, в числе прочего, при выявлении лжи, оценке достоверности показаний свидетелей, прояснении спорных вопросов в случаях, когда защита ссылается на невменяемость обвиняемого, и при отборе присяжных в состав жюри.

Мн. особенности роли психолога как свидетеля-эксперта по вопросам психич. заболеваний или дефектов стали полностью ясны в ходе знаменательного процесса «Дженкинс против Соединенных Штатов», к-рый слушался в 1962 г. Обвиненный во взломе дома с намерением совершить нападение, в попытке изнасилования и в применении опасного оружия, Дженкинс 4 сентября 1959 г. был помещен в вашингтонский госпиталь для психиатрической экспертизы, к-рая должна была определить, способен ли он предстать перед судом и в каком психич. состоянии он находился в момент совершения преступления. Штатные психологи больницы, работавшие под руководством Бернарда Леви, провели с Дженкинсом ряд психол. тестов. Дженкинса тж осматривали неск. психиатров, к-рые сообщили Окружному суду, что он неправоспособен. Тогда его отправили в госпиталь Св. Елизаветы на лечение до тех пор, пока он не будет способен, по своему психич. состоянию, предстать перед судом. В госпитале Тирнауэр провел экстенсивное тестирование Дженкинса и пришел к выводу, что он шизофреник. Два др. психиатра не обнаружили «никаких признаков психич. заболевания или дефекта». Айвис провел дополнительные тесты и подтвердил диагноз Тирнауэра. Суд первой инстанции по собственной инициативе проинструктировал присяжных, чтобы они не принимали во внимание показания трех приглашенных защитой психологов, к-рые свидетельствовали, что обвиняемый страдал психич. заболеванием, когда совершал вменяемые ему преступления.

Судья Апелляционного суда США Бэйзлон заявил, что суд низшей инстанции совершил неск. ошибок, в т. ч. не разрешил квалифицированным психологам выступить в суде в качестве экспертов для установления наличия или отсутствия психич. заболевания. Это решение было вынесено, несмотря на письменные рекомендации Американской психиатрической ассоц., к-рая призывала суд не разрешать психологам выступать в суде в качестве экспертов. Высказанное Бэйзлоном ученое мнение было положено в основу определения полностью подготовленного психолога. Судья Уоррен Бёрджер (к-рый в то время был председателем Верховного суда США) согласился с Бэйзлоном, что случалось очень редко. После вынесения решения по делу Дженкинса отказ суда принять к рассмотрению показания психологов в качестве экспертов в своей области специализации стали считать судебной ошибкой.

Важно понимать, что не всем психологам суд разрешит выступать в качестве свидетелей-экспертов в любой области психологии. Эксперт-психолог должен подтвердить в суде свою квалификацию в той области, по к-рой он будет давать показания. Это конкретно оговаривается в правилах судопроизводства.

«Эксперт — это чел., имеющий соотв. образование или опыт, к-рые позволяют ему составить конкретное собственное мнение относительно нек-рой области науки, вида иск-ва или отрасли пр-ва, о к-рых люди, не имеющие определенной подготовки или специального образования, не могут составить точного мнения или сделать правильные выводы.»

Как подчеркивают ученые-правоведы, вопрос должен быть таким, чтобы эксперт мог ответить на него, высказав мнение, справедливость к-рого достигает высокой степени вероятности, а не яв-ся предположением или догадкой.

Большинство опубликованных сообщений о работе психологов в качестве свидетелей-экспертов имеют отношение к оценке правоспособности и к случаям, когда защита ссылается на невменяемость обвиняемого. В этой узкой области психологи посягнули на сферу компетенции психиатрии. Хотя нек-рые психологи склонны считать себя «второсортными» экспертами в этих областях, факты говорят о том, что психологи успешно выступают в качестве свидетелей-экспертов но вопросам правоспособности и вменяемости и пользуются уважением. Психологи дают показания в гражданских делах, в т. ч. в делах о нанесении телесных повреждений, о несчастных случаях на пр-ве со смертельным исходом, о нарушении прав владельцев торговой марки, об ответственности производителя за качество, безвредность или безопасность выпускаемой продукции, и по др. делам. Психологи дают показания в уголовных судах по вопросам, касающимся передачи дела в др. округ, права жюри присяжных выносить смертный приговор, условий содержания в тюрьмах и способности обвиняемого сформировать преступное намерение.

Постепенно все больше судей понимают, какие потенциальные возможности дает суду использование показаний психологов.

В настоящее время лишь немногие аспирантуры готовят психологов для работы в качестве свидетелей-экспертов в судах. Психологи, ожидающие, что им придется выступать в этой роли, должны получить образование, практ. подготовку и опыт ad lib (по собственному усмотрению) или продолжить образование после защиты докторской диссертации. Интерес к этой области быстро возрастает.

См. также Уголовная ответственность, Судебная психология

Т. Блау

Полевые исследования (field research)

Цель П. и. в наиболее общем смысле— применение научного метода к практ. челов. проблемам в организационных контекстах. П. и. связывает разраб. программы/продукта и оценку их внедрения. Движение П. и. в образовании было призвано заполнить существующий разрыв между рез-тами научно-пед. исслед. и практикой образования и наладить более тесное сотрудничество между исследователями и практиками.

Цель и последовательность шагов П. и. в бизнесе и промышленных орг-циях те же, что и в контексте образования. Собираются данные в отношении существующей в системе проблемы; на основе этих данных производятся изменения в работе системы; снова собираются данные и оцениваются последствия этих изменений. Т. о., модель П. и. яв-ся процедурой динамической, информативной обратной связи, отвечающей актуальным практ. запросам в системе пли орг-ции.

Критики модели П. и. указывают на то, что ученые не должны скатываться до наивного «здесь-и-сейчас» эмпиризма, а основываться на данных предыдущих исслед. и определенного вида теорет. концепциях. Утверждается тж, что П. и. страдают проблемами недостаточного контроля посторонних переменных и недостаточной обобщаемостью их рез-тов. С положительной стороны, несмотря на то, что за четверть века П. и. в школах еще не полностью преодолели разрыв между научными исслед. и практикой, они позволили педагогам-практикам приобрести большую информированность и понимание в отношении методов и рез-тов научных исслед. Все больше учителей и др. практиков в образовательных и иных учреждениях включаются в проведение П. и., хотя такие исслед. по большей части яв-ся разновидностями опросов или квазиэкспериментов, а не контролируемыми экспериментами.

См. также Активное исследование, Полевые эксперименты, Методология (научных) исследований

Л. Р. Эйкен

Полевые эксперименты (field experimentation)

Вплоть до 1940-х гг. большинство психол. экспериментов проводились в контролируемых лабораторных условиях. С тех пор в небольшую, но постоянно увеличивающуюся часть исслед. стали включать эксперименты, организованные в нелабораторных, полевых условиях.

Концептуальное и методологическое обоснование полевых in vivo экспериментов шло с двух сторон. Бурный рост исслед. по проблемам соц. психологии (напр., формирование аттитюдов, предубеждения, групп. процессы, конформность) заставил мн. исследователей задуматься о том, не искажаются ли существенным образом эти важные переменные в искусственных лабораторных условиях. Одним из рез-тов этого стало прогрессирующее использование лабораторного обмана и доведение эксперим. «инсценировок» до высокой формы иск-ва; др. же итогом — увеличение числа полевых исследований. Параллельно полевые эксперим. методы начали использоваться для изучения эффектов широкомасштабных соц. программ, к-рые принципиально не могли быть подвергнуты проверке в лабораторных условиях.

Соц. психология всегда находилась в конфликте с реальной жизнью по поводу того, в какой степени изучаемые переменные могут исследоваться в лаборатории. На социально-психол. традицию проведения П. э. оказала сильное влияние серия исслед. по групп. динамике, проведенных в 1940-х гг.

Др. важной традицией П. э. с широким привлечением психологов стала оценка и разраб. соц. программ и гос. политических решений. Большая часть этих разраб. началась в 1960-х гг., параллельно со значительным увеличением гос. финансирования на решение соц. проблем. В П. э. этого типа «независимой переменной» обычно была широкомасштабная и комплексная соц. программа, к-рая могла обслуживать мн. клиентов («испытуемых», в терминах эксперимента) в течение неск. месяцев или лет. Эксперим. план обычно предусматривал случайное распределение отдельных лиц, групп или орг-ций в отношении одной или неск. альтернативных коррекционных соц. программ.

Распространение экспериментирования на область оценки соц. программ сопровождалось ростом соотв. методологической и концептуальной литературы. Поскольку независимой переменной в П. э. по оценкам соц. программ являлась как таковая крупная соц. система, большая часть этой «методологической» литературы в действительности концентрировалась вокруг вопросов управления и материально-технического обеспечения. Напр., для того чтобы достичь эффекта от эксперим. соц. программ, воздействие (программа) должно постоянно поддерживаться на всем протяжении исслед. и вводиться целиком с самого начала. Огромную роль при этом начинают играть вопросы управления, при этом неуклонно растет объем свидетельств, что слабые эффекты воздействия в П. э. могут быть рез-том слабости самих воздействий. Для успешного проведения П. э. психологам требуется соотв. квалификация в дополнение к методологии qua методологии.

П. э. будут и дальше использоваться в традиционных психол. исслед., при этом их роль в разраб. и оценке гос. программ будет возрастать. Несмотря на существование материально-технических и управленческих проблем, П. э. остается мощным методологическим инструментом для выявления эффектов соц. переменных в реальных условиях.

См. также Экспериментальные планы, Полевые исследования, Методология (научных) исследований

Л. Торнацки

Полезависимость (field dependency)

Полезависимость—поленезависимость (ПЗ—ПН, FD—FI) — это назв. специфического когнитивного стиля, к-рый был определен и представлен научному сообществу Германом Виткиным как неотъемлемая часть его более широкого понятия психол. дифференциации. Последнее используется в качестве термина для обобщенной характеристики процесса развития всех организмов и касается специализации функций как на физиолог., так и на психол. уровнях.

Степень психол. дифференциации, свойственной индивидууму, отражает то, в какой мере он способен отделять восприятие себя от восприятия не-себя и/или осознавать границы этого. Психол. дифференциация тж означает степень, с к-рой такие виды психол. активности, как воспоминание, размышление и действие, могут отделяться одна от др. По мере того развития процесса психол. дифференциации в организме, чел. развивает согласованные паттерны способов контроля над различными видами психол. активности — паттерны, получившие назв. когнитивного стиля. Поскольку психол. дифференциация как процесс оказывает влияние на целый ряд областей психол. активности, существует ряд возможных когнитивных стилей, в частности ПЗ— ПН, к-рые Виткин, его коллеги и студенты сделали фокусной точкой своих исслед. и теории.

ПЗ—ПН яв-ся биполярным измерением, отражающим характерные стили интеллектуального функционирования. При описании этого понятия преимущественный акцент был сделан на ПН. ПЗ (за небольшими исключениями) описывается либо как «противоположность», либо как «отсутствие» ПН, в зависимости от области рассматриваемого поведения.

Индивидуум с предельно выраженной ПН был бы таким чел., чей когнитивный стиль отражает крайнюю степень психол. дифференциации. Это означает, что ПН-индивидуум способен легко реструктурировать перцептивную ситуацию или наложить структуру там, где она отсутствует или минимальна. Он обладает сильным чувством осознания себя как отличного от др. Такой чел. проводит четкое разграничение между собой, своими потребностями и ценностями и потребностями и ценностями др.

Противопоставление ПН—ПЗ не означает большей соц. предпочтительности к.-л. из этих стилей. ПН-индивидуумы отделяют себя от др. и демонстрируют сравнительную беспристрастность и объективность в своих оценках и суждениях. Они склонны в большей мере анализировать свое окружение, нежели взаимодействовать с ним. ПЗ-индивидуумы, наоборот, взаимодействуют с др. в своем окружении и склонны вырабатывать у себя сензитивность к тому, что думают и чувствуют др. Так, в процессе взаимодействий с др. они формируют свой банк информ. и умений. Это, в свою очередь, позволяет им справляться со своими повседневными проблемами на одинаковом или даже более высоком, чем у ПН-индивидуумов, уровне.

Теорет. основа понятия ПН—ПЗ была представлена в ранних исслед. Виткина, его коллег и его студентов, к-рые заинтересовались паттернами индивидуальных различий в восприятии, в частности, восприятием вертикали по отношению к направлению силы тяжести. Эти работы привели к разраб. конкретных процедур, к-рые впоследствии стали использоваться в качестве операциональных определений ПН—ПЗ, включая Тест стержня и рамки (Rod and Frame Test, RFT), Тест корректировки положения тела (Body Adjustment Test, BAT), Тест вращающейся комнаты (Rotating Room Test, RRT) и Тест встроенных фигур (Embedded Figures Test, EFT). Виткин считал, что каждый из них отражает определенные характеристики, связанные с паттерном ПН—ПЗ. Несмотря на то, что рез-ты этих тестов могут сопоставляться, они не обязательно должны коррелировать между собой.

RFT состоит из большой квадратной рамки, установленной на держателе т. о., что это позволяет ей вращаться вокруг оси на 360°. К центру этой рамки прикреплен подвижный стержень, к-рый делит ее пополам в любом принимаемом ею положении. И стержень, и рамка окрашены люминесцентной (светящейся) краской, чтобы их можно было видеть в темноте. После исходной демонстрации стержня и рамки экспериментатор изменяет их положение, и перед испытуемым, сидящим в темноте, ставится задача: установить стержень в истинно вертикальное положение по направлению силы тяжести. Большое расхождение рассматривается как отражение дефицита зрительного поля (вызываемого темнотой), к-рое испытывает чел., характеризующийся ПЗ. Малое расхождение RFT свидетельствует о ПН.

ВАТ представляет собой небольшую комнату, сконструированную т. о., чтобы ее можно было наклонять по часовой или против часовой стрелки. Внутри этой комнаты находится кресло для испытуемого, к-рое экспериментатор тж может наклонять. От испытуемого, сидящего на наклоненном кресле в наклоненной комнате, требуется установить это кресло в вертикальное положение по направлению силы тяжести. Те, кто устанавливает кресло, ориентируясь на положение комнаты, а не на гравитацию, считаются ПЗ.

В RRT визуальное поле остается вертикальным, но изменяется направление действия силы тяжести на тело. С этой целью вертикально расположенная камера устанавливается на направляющем устройстве, к-рое может вращаться по кругу, создавая центробежную силу. Испытуемый сидит в кресле с регулируемым наклоном, оно устанавливается экспериментатором под углом к полу камеры. Задача испытуемого — установить кресло т. о., чтобы вернуть тело в «вертикальное» положение. ПЗ-индивидуум склонен устанавливать кресло «вертикально», ориентируясь на положение комнаты, в то время как ПН-индивидуум стремится компенсировать действие центробежной силы, демонстрируя тем самым большее расхождение с гравитационной вертикалью.

EFT — адаптация классических «Фигур Готтшальдта» (Gottschaldt Figures»). Испытуемому предъявляются наборы изображений сложных геометрических фигур с различными цветовыми сочетаниями, каждый из к-рых заключает в себе контуры более простой фигуры. Границы этой встроенной фигуры часто перекрываются цветом и границами более крупных фигур. Рез-ты теста оцениваются по среднему времени (ограниченному пятью минутами), затрачиваемому на поиск простой фигуры внутри сложной. ПЗ-индивидуум, находящийся под сильным влиянием сложного визуального поля, выполняет задание медленнее, чем ПН-индивидуум.

Публикация этих тестов стимулировала исслед., к-рым посвящено огромное количество литературы по ПН—ПЗ, начиная с 1940-х гг., объем к-рой продолжает нарастать до сих пор. Выполнение RFT, ВАТ и RRT преим. отражает то, в какой степени индивидуум при вынесении суждений опирается на восприятие собственного тела (ПН) в противоположность опоре на зрительное поле (отсюда понятие полезависимости и получило свое название). Оценки по EFT представляют др. аспект дифференциации: способность индивидуума к разбиению или реструктурированию более крупной фигуры для перцептивного выделения меньшей фигуры. Это, в свою очередь, предполагает наличие перцептивной аналитической способности к осуществлению структурной реорганизации любого имеющегося фона, а тж к абстрагированию элементов из этого фона. Оценки по EFT тж высоко коррелируют с оценками способности к установлению пространственных отношений, традиционно измеряемой интеллектуальными тестами.

См. также Контекстуальные ассоциации, Фигура/фон, Перцептивная организация

М. Ройдер

Полемика о роли природы и воспитания в развитии (nature-nurture controversy)

Т. н. «полемика о роли природы и воспитания в развитии» на самом деле представлена нескончаемыми спорами вокруг относительной роли наследственности (природы) и среды (воспитания) в формировании истинно челов. качеств.

Эти споры не прекращаются не столько в силу сложности затрагиваемых в них научных проблем, хотя мн. из них действительно сложны, а из-за того, что предлагаемые альтернативные решения воспринимаются как имеющие самые серьезные последствия для лелеемых взглядов и убеждений (нередко имеющих религиозную или политическую окраску), касающихся таких вопросов как равенство людей, соц. справедливость, индивидуальная ответственность и характер самой цивилизации.

Совокупность споров, собранных под общим назв. «полемика о роли природы и воспитания в развитии», можно классифицировать по-разному. Одна классиф. возможна по тому аспекту поведения, вокруг к-рого идет полемика. В нек-рых спорах, таких как дискуссия по поводу инстинктов, предметом обсуждения становятся в основном внутренние побуждения (драйвы) и мотивы, а в др., напр., в полемике вокруг IQ — способности. Второй способ классиф. дискуссий о роли природы и воспитания состоит в разграничении споров по тому, ставится ли в них акцент на индивидуальных, групп. или видовых характеристиках. История полемики о роли природы и воспитания отмечена беспорядочным периодическими смещениями акцента с одного аспекта на др., часто без ясного понимания выделяемых аспектов.

Согласно предложенной Дж. Локком метафоре, разум новорожденного чист, как белая бумага, и только с помощью опыта разум приобретает все свое содержание («идеи»). Политические взгляды Локка, согласно к-рым все люди по природе равны и независимы, а об-во — это заключенный ими договор во имя всеобщего блага, оказали огромное влияние на умы людей благодаря усилиям Джефферсона, Вольтера и Руссо, а тж др. идеологов Американской и Французской революций.

Сам Локк не считал политическое равенство людей противоречащим тому, что от природы они наделены разными склонностями и способностями. Однако это не мешало ему объяснять большое разнообразие челов. качеств разным опытом.

Ч. Дарвин придал совр. форму аргументам защитников природы в П. о р. п. и в. в р. чел., твердо указав место челов. разума в координатах биолог. эволюции. Дарвин ясно показал, что челов. поведение и поведение др. биолог. видов имеет общее происхождение, и что поведенческие — как и физ. — характеристики яв-ся объектом осн. эволюционного механизма наследственной изменчивости, по рез-там действия к-рого происходит естественный отбор вариантов, наиболее успешно приспособленных к среде обитания. Представителя английской соц. философии, Г. Спенсера, создавшего на основе взглядов Дарвина собственную теорию соц. эволюции, можно рассматривать как первого в ряду т. н. «социал-дарвинистов»; он утверждал, что «преуспевающие» и «непреуспевающие» члены об-ва представляют собой «приспособленных» и «неприспособленных» в дарвиновском смысле.

Идеи Спенсера о генетической изменчивости и естественном отборе были с энтузиазмом восприняты Ф. Гальтоном и применены к объяснению различий между людьми. Конечно, фамильное сходство в принципе можно объяснить или наследственностью, или средой, однако Гальтон считал его почти полностью наследственным. Он рассматривал и расовые различия, к-рые считал тж преим. наследственными. Гальтон отчетливо понимал политическое значение своих теорий, он стал создателем евгеники.

Акцент на индивидуальных и расовых различиях, к-рый Гальтон делал в своих работах, в США вырос до создания движения за тестирование умственных способностей. Большую роль в этом сыграли психологи Льюис М. Тёрмен и Роберт М. Йеркс, чьи собственные убеждения в целом были ближе к взглядам тех, кто признавал ведущую роль природы в интеллектуальном развитии. Йеркс организовал в период I мировой войны весьма успешную программу отбора персонала для нужд вооруженных сил США на основе тестирования интеллекта, а Тёрмен — массовое обследование населения в целях выявления одаренных лиц. Одаренность определялась по высокому IQ, к-рый Тёрмен считал относительно прямой мерой врожденных способностей. Соц. психолог У. Мак-Дугалл, тж считавший природу более важным фактором, разраб. теорию развития, осн. на инстинктах. Подчеркивание им важной роли унаследованных тенденций в формировании соц. жизни чел. вызвало резкую критику со стороны психологов, социологов, антропологов и представителей др. наук, считавших себя последователями Локка. И теория инстинктов Мак-Дугалла, и представления Гальтона о том, что людям от рождения даны разные способности, были решительно отвергнуты в радикальном бихевиоризме психолога Дж. Уотсона.

Период между 20 — 50-ми гг. XX в. отмечен постепенным снижением остроты полемики о роли природы и воспитания, хотя среди психологов она никогда не прекращалась полностью. Одновременно в США и в Европе шло активное накопление данных эмпирических исслед. моно- и дизиготных близнецов, семей с приемными и родными детьми, сирот и т. д. Эти исслед., спланированные т. о., чтобы с известной долей вероятности раздельно оценить влияние генетических и средовых факторов, были нацелены преим. на изучение индивидуальной вариации умственной способности, в частности IQ, но часть из них затрагивала и др. психол. черты. В то же самое время появилось немало литературы по психопатологическим состояниям, таким как неврозы и психозы, а тж по проблемам преступности и умственной недостаточности. Однако в отношении большинства способностей и черт личности — как нормальной, так и аномальной, — наивысшим достижением на сегодняшний момент остаются итоговые оценки относительной важности генетических и средовых воздействий, т. н. коэффициенты наследуемости. Поскольку для таких оценок редко использовались адекватные выборки, а методы измерения психол. качеств все еще оставляют желать лучшего, получаемые коэффициенты наследуемости существенно варьируют от одного исслед. к др., даже если эти исслед. проводятся на сходных популяциях, оставляя возможности для продолжения П. о р. п. и в. в р., по крайней мере, в количественном смысле.

Один ист. урок этой полемики, казалось бы, очевиден: для сокращения зоны неопределенности нужны более надежные методы измерения и более представительные выборки. Второй заключается в том, что необходимо изучить реальные механизмы влияния генов и среды на развитие. В широком смысле, генетик Т. Добжанский изящно объединил дарвинистские представления с признанием роли культуры в эволюции чел. и с демократическими идеалами Локка. После выхода в свет в 1960 г. учебника «Генетика поведения» (Behavior genetics), написанного биологом Дж. Л. Фуллером и психологом В. Р. Томпсоном, казалось, что П. о р. п. и в. в р. сможет, наконец, принять форму обычных научных дискуссий.

Однако улегшиеся было страсти оказались затишьем перед бурей. В 1969 г. Дженсен, сопоставив рез-ты различных исслед., пришел к выводу, что примерно 80% всех индивидуальных различий в IQ — генетического происхождения, и занял откровенно «прогенетическую» позицию. Хуже того, он высказал мнение, что — по крайней мере отчасти — устойчивое отставание чернокожих американцев в рез-тах IQ -тестов имеет генетические причины. Сообщение Дженсена вызвало фурор в академических кругах и в популярной прессе; атмосфера еще больше накалилась в 1971 г. с появлением статьи психолога Ричарда Хернштейна под назв. «IQ». Ее автор подчеркивал важность генетических различий, возникающих между соц. классами в мобильном об-ве, — тема, ранее введенная в научный оборот британским психологом Сирилом Бартом.

Мощная контратака была предпринята, пожалуй, с самой крайней энвайронменталистской позиции, к-рую занимал тогда американский психолог Леон Камин. Затем в 1975 г. Эдвард О. Уилсон, опираясь на популяционную генетику, дал в рамках своей теории социобиологии новое обоснование идеи о том, что биолог. инстинкты могут играть центральную роль в челов. отношениях.

Последующие годы отмечены многочисленными взаимными нападками. Не остались в стороне и те, кто уже давно работал над этой проблемой. В Великобритании Г. Ю. Айзенк скрестил шпаги с Камином. К этому времени получили подтверждения мн. из подозрений Камина в отношении достоверности данных Барта. С. Дж. Гулд порвал с защитниками идеи врожденных способностей и тестированием IQ. Теме расовых различий в IQ было посвящено неск. книг. Количество работ по социобиологии pro et contra увеличивалось с еще большей скоростью.

Несмотря на то, что сторонники разных взглядов на роль природы и воспитания в развитии до сих пор ведут активную полемику, нельзя сказать, что в этом направлении нет никакого прогресса. Совр. концепции биолог. эволюции, даже если они ведут свое происхождение от Дарвина, носят более сложный, дифференцированный и мат. характер, и к тому же включают в себя знач. больше адекватных сведений из генетики. Совр. психология — в своем лучшем виде — демонстрирует гораздо более тонкое понимание взаимодействия организма и среды, чем то, к-рым были отмечены перечни инстинктов Мак-Дугалла или боевые кличи бихевиориста Уотсона. И последнее. Теперь сторонники разных т. зр. на соотношение наследственности и среды в развитии, отстаивая свои предубеждения, вынуждены считаться со знач. большим количеством доказанных фактов.

См. также Систематическая ошибка тестов, обусловленная культурными факторами, Наследственность и интеллект, Интеллект человека

Дж. Лолин

Политические ценности (political values)

Рокич определяет «ценность» как «твердое убеждение в том, что определенный специфический способ поведения или целевое жизненное состояние яв-ся предпочтительным — с личной или общественной т. зр. — противоположному или обратному способу поведения или целевому жизненному состоянию». Из этого определения следует, что П. ц. имеют отношение к поведению или целевым состояниям, к-рые связаны с политической деятельностью отдельного чел. или с политической системой в целом, чьи предпочтения могут тж быть политическими по своему характеру.

Существует множество концептуальных различий в употреблении понятия ценности. Лассуэлл и Каплан, напр., различают два набора ценностей: ценности благополучия (напр., здоровье, достаток, мастерство и образование) и ценности почитания (напр., власть, уважение, добродетель и любовь). Более того, эти ценности ассоциируются со специфическими ин-тами, посредством к-рых они реализуются.

Как считает Лэйн, «термин "ценность" имеет два референта: то, что чел. желает, объект потребности или мотива, и то, чего, по мнению чел., он "должен" желать, или о чем он мог бы сказать, что это яв-ся желанным».

Рассматривая систему осн. убеждений индивидуума, Лэйн связывает 10 потребностей (все психол.) с сопутствующими им ценностями.

Далее Лэйн намечает связь между такими ценностями и политической системой:

«Ценности, к-рых чел. желает для себя и для тех, о ком он заботится, репрезентируют систему осн. убеждений, к-рая формирует его мысли и представления об об-ве и политике. Мы говорим о политике как властном распределении ценностей в об-ве; следовательно, в попытке уяснить для себя, «кто чего добивается» и «кто чего должен добиваться», мы оказываемся в самом сердце политического дискурса.»

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: