ДВА Ан-124 НА ТРЕХ ИСПРАВНЫХ ДВИГАТЕЛЯХ

Г. Ельцов

Терский на Ан-124 № 01–01 испытывал противообледенительную систему. Целый месяц – дело было в апреле – работали на аэродроме Оленегорске под Мурманском. Накануне первомайских праздников программа была успешно завершена. Как назло, в самом последнем полете отколовшийся кусок льда повредил лопатки двигателя. Решили не рисковать. Пусть Терский летит отдельно, а за сотрудниками послали "тройку" с экипажем Курлина.

— Курлин – "К нам присоединились несколько десятков, едущих в отпуск офицеров с семьями. Некоторые с грудными детьми. Выбираться оттуда тяжело, а всем хотелось попасть в Украину к празднику Первомая. И я закрыл глаза на "левых" пассажиров".

Курлин в Оленьем загрузился, и самолеты взлетели. Терский – первым, через 20 минут – Курлин. Толмачев дежурил на этот раз у себя в кабинете. Самолеты миновали Петрозаводск. Вдруг с КДП – "У Курлина отказ двух двигателей" – у которого на борту все люди!!! Лихорадочные переговоры с КДП:

— Машина горизонт держит?

— Нет. Снижается. Не хватает тяги.

— Какая скорость снижения?

— Полметра в секунду.

— Как далеко дотянут?

— Да могут и до Киева дотянут.

— Нет, опасно. Передайте, пусть выбирают ближайший аэродром и садятся. Что ближе всего? Москва? Свяжитесь – готовьте посадку.

Спустя несколько минут – новое сообщение: – Курлин запустил один двигатель. Летит на трех, и просит разрешения идти домой. Уверенно говорит, что дойдет нормально.

…Дело в том, что в авиации есть железное правило: отказавший в полете двигатель вновь не запускают. Вдруг там разрыв трубопровода, течет топливо, масло. Чревато пожаром! С другой стороны, Курлин – не мальчик.

…Да что там на борту, в конце концов, происходит??!.. Толмачев взял чистый лист бумаги: – Затребуйте параметры включенного двигателя – обороты, температуру, давление. И пусть сообщают их каждые три минуты.

На часах 16.32. Записал. Новая строка – записал. Еще одна… Параметры стабильные, не пляшут.

— Хорошо, пусть летит! — А сам в машину и на аэродром.

Примчался:

— Что?

— Так же идут. Терский впереди, Курлин сзади. Оба на трех.

— Когда посадка?

— Терский уже заходит, Курлин – через 20 минут.

А день – чудный, предмайский. Видимость, как говорят авиаторы, миллион на миллион. Бесконечная. На голубом небе ни облачка. Вот он Терский. Толмачев – с вышки КДП вниз:

— Володя, что?

— У нас порядок. У Курлина – "непонятки".

Появился и красиво сел Курлин. На трапе появился с улыбкой:

— Ну, братцы, эмоций полные штаны.

Оказалось: один двигатель действительно отказал. Через секунды автоматика самостоятельно его отключает. Но по инструкции полагается продублировать отключение вручную.

И бортинженер по ошибке "продублировал" другой двигатель. Вот и дали сообщение об отказе двух. Когда же разобрались, безбоязненно запустили исправный. А сообщать об ошибке в эфир накануне праздника не стали: бортинженера пришлось бы серьезно наказывать…

ПОЖАР

Случай произошел на самолета Ан-124 и над Баренцевым морем. Мы испытывали иротивообледенительную систему самолета. Загорелась приборная этажерка, в задней части кабины экипажа горел блок, формирующий высотно-скоростные параметры. Прошли соответствующие отказы, ложно засигналил "критический режим" – все это в сочетании с дымом создало достаточно высокую напряженность в кабине.

Источники возгорания обнаружили быстро, но завершить полет пришлось, используя показания скорости допплера и инерциальной системы.

Глухота

А в другом полете я оглох на полмесяца. Был наказан за собственное легкомыслие.

Нужно было срочно выполнить полет по достижению предельной скорости полета (она несколько выше максимально допустимой в эксплуатации) на самолете Ан-28. Режим можно выполнить только при резком снижении на максимальном режиме работы двигателей. У меня был насморк, и в результате – полная глухота. Это пример того, как не следует поступать, даже если ты большой патриот фирмы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: