Пассивность и беспомощность: почему мы оказываемся загнанными в угол

Неудачи подтачивают нашу уверенность в себе, отбирают у нас мотивацию и надежду. Из-за них мы хотим бросить начатое и поставить крест на будущих достижениях. Общее правило таково: чем хуже мы думаем о себе, своих умениях и способностях, тем ниже наша мотивация, поскольку никто не станет из кожи вон лезть ради достижения цели, в которую не верит. В конце концов, если мы убеждены, что потерпели неудачу из-за того, что недостаточно умны, талантливы или удачливы, зачем тогда продолжать?

Разочарование и уязвленное самолюбие не дают нам понять, что выводы и предположения, которые мы делаем, когда что-то идет не так, и которые побуждают нас сложить руки и сдаться, неверны по своей сути.

Ленни, тридцатилетний офис-менеджер торговой компании, пришел ко мне на прием, потому что был недоволен своей карьерой. Хотя его зарплаты хватало на содержание жены и маленького ребенка, работа не приносила ему удовлетворения. Настоящей страстью Ленни были фокусы. Он был высоким молодым человеком с угловатыми чертами лица и густыми усами (мне довелось консультировать нескольких иллюзионистов, и почти все они, непонятно почему, носили усы). Он был одет в широкие брюки и пиджак, так что у меня иногда возникало впечатление, будто он вот-вот достанет из кармана голубя, пушистого кролика или вереницу разноцветных платков. Но, увы, за все время он не достал ничего, кроме леденца от кашля.

Ленни начал показывать фокусы еще в средней школе, но так и не добился успеха, позволяющего уйти из торговой компании и жить только за счет гастролей. Хотя Ленни был безумно рад, когда у него родился сын, он также осознавал, что теперь ему придется проститься с надеждами на карьеру иллюзиониста. Что касается меня, я тогда не очень хорошо представлял себе, чем живут профессиональные фокусники, поэтому не понимал, почему все стало настолько плохо.

«Иллюзионист не может заработать себе на жизнь без агента, – объяснил Ленни, – а я никогда не мог позволить себе такую роскошь. Пару лет назад я разослал нескольким агентам видеозаписи со своими трюками, но никто не откликнулся. Да, я знаю». Последние слова он произнес так, словно я выразил сомнение в его мастерстве. Но у меня и в мыслях не было его критиковать. Ленни объяснил, что агенты работают только с теми иллюзионистами, чей коронный номер включает в себя «убийство». У Ленни такого номера не было.

«Последние два года я усердно работал над постановкой коронного номера, – продолжил Ленни. – Но вот пару месяцев назад мне стукнуло тридцать. Да, я знаю». На сей раз слова «да, я знаю» относились к моему предполагаемому ответу, что «тридцать лет – не возраст». «Я понял, что пришло время завязать с фокусами и начать думать о семье, – сказал Ленни. – Я больше не ищу помещений, не пытаюсь собрать публику, а мои принадлежности для фокусов пылятся в чулане. Но жизнь без чудес – это не жизнь. Я знаю, неважно, что я чувствую, ведь уже ничего не изменишь. Я очень хотел стать иллюзионистом, но не сложилось. Я никогда не стану профессиональным фокусником: надо принять это и двигаться дальше. Вот почему я здесь, док. Мне нужна ваша помощь. Вы должны научить меня жить без этого. Возможно, тогда я перестану так страдать».

Всю свою жизнь Ленни увлекался фокусами. Но неудачные поиски агента и отсутствие зрелищного коронного номера убедили его в том, что он исчерпал все возможности. Ему казалось, что единственным выходом было прощание с мечтой. И это логично. Неудача парализует нас, лишает надежды и загоняет в угол. В результате нам остается только отказаться от цели. Мы становимся жертвами такого пораженческого мышления гораздо чаще, чем думаем. Не получив повышения, перестаем усердно работать, потому что верим: как бы мы ни старались, нас все равно не повысят. Мы не участвуем в выборах, так как считаем, что наш кандидат все равно проиграет. Мы решаем не идти на повторный прием к психиатру, когда антидепрессанты не приносят нам облегчения, полагая, что, раз не сработало одно лекарство, не помогут и другие. Мы записываемся в тренажерный зал, получаем небольшую травму и заключаем, что не можем заниматься спортом по состоянию здоровья. Мы нарушаем диету и констатируем, что никогда не похудеем. Когда жена отвергает наши заигрывания, мы решаем, что она нас больше не любит, и перестаем говорить с ней о сексе.

В каждом из этих случаев неудача убеждает нас в том, что мы не имеем шансов на получение желаемого, поэтому нет смысла и пытаться. Неудача бывает очень убедительной.

Кроме того, она очень искусно вводит нас в заблуждение.

Какими бы правильными ни казались нам наши выводы, в большинстве случаев отказ от усилий инициирует лишь самореализующееся пророчество. Не прилагая усилий, мы снижаем вероятность достижения цели до нуля. Мы объясняем итоговую неудачу не тем, что недостаточно старались, а тем, что изначально не могли рассчитывать на успех. От нас совершенно ускользает тот факт, что наш отказ от борьбы и стал причиной разочарования. Кроме того, мы не понимаем, что пессимизм скрыл от нашего взора возможности и пути, которые существуют на самом деле.

Например, мы стояли вторыми в списке на повышение, а значит, в следующий раз повысили бы именно нас, если бы мы продолжили хорошо работать. Если бы мы верили в успех своего кандидата и проголосовали за него на выборах, наш голос мог бы стать решающим. Мы могли бы попробовать другой антидепрессант, потому что для нахождения оптимального препарата нужно идти путем проб и ошибок (то же самое относится к обезболивающим, продаваемым без рецепта). Чтение литературы, посвященной тренировкам с отягощениями, позволило бы нам составить план занятий, соответствующий уровню нашей физической подготовки. Если диета давалась нам с трудом, мы могли бы принять меры для повышения мотивации. И наконец, если супруга отвергла наши заигрывания, можно было бы просто обсудить с ней этот инцидент. Возможно, вскрылись бы и другие проблемы, нуждающиеся в решении.

Если мы впадаем в уныние, становимся чересчур пассивными и теряем надежду, то подвергаем свое душевное здоровье такой же опасности, какую игнорирование простуды представляет для здоровья нашего тела. «Психологическая простуда» Ленни усугубилась в тот момент, когда он решил бросить фокусы. Его захлестнуло чувство безысходности, беспомощности и отчаяния, и на горизонте замаячила «психологическая пневмония» – депрессия.

Груз давления

Когда мы терпим неудачу в вещах, в которых не особо рассчитываем на успех, нам нужно не так много времени, чтобы прийти в себя. Например, проиграв в лотерее, люди редко впадают в депрессию. Точно так же подавляющее большинство непрофессиональных певцов недолго грустят после провала на шоу талантов (хотя они и испытывают разочарование). Но, если мы обладаем навыками и способностями, необходимыми для достижения успеха, и рассчитываем на положительный результат, нам обычно приходится работать под давлением. Подобное давление может быть полезно в малых дозах, а в больших оно только мешает, так как влечет за собой тревогу, страх провала и риск падения перед самым финишем.

Многие люди нервничают, когда им предлагают пройти тест, даже если они хорошо знакомы с материалом и чувствуют себя прекрасно подготовленными. Волнение перед тестом или экзаменом встречается так часто, потому что спровоцировать его не составляет труда. Достаточно один раз перенервничать, чтобы постоянно испытывать тревогу в аналогичных ситуациях. Тестовая тревожность – настоящая проблема, ведь она значительно снижает концентрацию внимания и ухудшает способность ясно и четко мыслить. В итоге мы показываем куда худшие результаты, чем могли бы. Как правило, тревога – злейший враг концентрации. Создаваемый ею внутренний дискомфорт так отвлекает наши мысли и расходует интеллектуальные ресурсы, что мы перестаем различать оттенки смысла, не можем извлечь нужную информацию из памяти, правильно сформулировать ответ или выбрать наиболее подходящий вариант из списка. Чтобы продемонстрировать, насколько сильно стресс влияет на наши умственные способности, приведем такой факт: сильная тревога лишает нас в среднем пятнадцати баллов в тесте на определение уровня интеллекта. Вот почему испытуемые с высоким IQ иногда показывают средние результаты.

Одно из наименее известных проявлений тестовой тревожности касается негативных стереотипов в отношении нашего пола, расы, этнической принадлежности и так далее. Явление, известное как угроза подтверждения стереотипа, состоит в том, что прямое или косвенное указание на стереотип рождает в нас подсознательное беспокойство, что негативные ожидания могут оправдаться, даже если к тому нет никаких предпосылок и мы не верим в шаблоны. Эти беспокойства, присутствия которых мы обычно не замечаем, также способны снизить концентрацию внимания и ухудшить результаты нашей деятельности.

Чтобы понять суть этого явления, представьте себе девочек, сдающих экзамен по математике. Если в классе нет мальчиков, их оценки будут значительно выше. Даже в XXI веке присутствие мальчиков напоминает девочкам, пусть даже только на подсознательном уровне, что женщины якобы хуже разбираются в точных науках, чем мужчины.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: