СССР и политика КПК

Западу китайские коммунисты тогда не казались "обычными" догматиками классовой борьбы. Было очевидно, что прежде всего ими движет национализм. Но китайский национализм в условиях японской оккупации казался западному общественному мнению понятным и оправданным.

Известно было и то, что советские руководители не скрывали своего скептического отношения к китайским коммунистам, точнее к их руководству во главе с Мао Цзедуном. Их считали "не вполне своими". Сталин называл китайских коммунистов "хорошими патриотами", но "маргариновыми коммунистами". Москва не могла не заметить, как после роспуска Коминтерна в 1943 г. Мао Цзэдун допустил несколько демонстративных высказываний о намерении быть полностью независимым от каких бы ни было советов и рекомендаций из-за рубежа. Руководитель КПК знал ситуацию на местах и полагался на свою популярность в Китае. Между тем в Москве оставалась группа китайских коммунистов, тесно связанная по своей работе с только что распущенным Коминтерном. Наиболее заметной фигурой среди них был Ван Мин. И в Москве, и в Китае в нем видели одного из возможных руководителей КПК в будущем. Все это косвенно указывало на то, что Сталин не доверял Мао Цзэдуну.

Это задевало самолюбие последнего. Но в глазах американских политиков мнение Сталина было скорее аргументом в пользу диалога с КПК. Разумеется, США не собирались отказаться от поддержки Чан Кайши ради Мао Цзедуна. Они по-прежнему предпочитали иметь дело с "чистым" националистом, а не с "национал-коммунистом". Но, вместе с тем, американская администрация полагала целесообразным в интересах борьбы с Японией содействовать компромиссу между КПК и Гоминьданом.

Посетивший летом 1944 г. Чунцин вице-президент США Генри Уоллес настоятельно рекомендовал Чан Кайши урегулировать отношения с коммунистами. В ноябре 1944 г. посол США в Китае Патрик Хэрли был направлен в "столицу" коммунистов г. Яньань, где он встретился с председателем ЦК КПК Мао Цзедуном. В ходе этой встречи был выработан проект соглашения КПК с Гоминьданом об объединении вооруженных сил и создании коалиционного правительства. Но это соглашение не было принято Чан Кайши. Генералиссимус по-прежнему проявлял упорство по вопросам как отказа от тактики "пассивного сопротивления", так и коалиции с коммунистами.

Советский Союз не был безучастным наблюдателем происходящего. Москва стремилась создать в Китае политическую базу для расширения своего влияние на эту страну в послевоенные годы. Советский Союз хотел видеть Китай дружественным и умеренно сильным, чтобы он мог противостоять Японии. Однако этот новый Китай должен был оставаться открытым для советского влияния. Идеологические догмы времен 20-х годов уже во многом утратили для советского руководства характер непогрешимых. Москве было важно иметь в Китае покладистое, но не обязательно коммунистическое руководство. И.В.Сталина настораживали национализм и антииностранные тенденции Мао Цзедуна, которые так резко контрастировали с интернационализмом и просоветскими настроениями коминтерновца Ван Мина. Москва не могла не понимать, что от слабеющего, зависимого и боящегося коммунистов Чан Кайши Советскому Союзу будет легче добиться уступок, чем от молодого, националистического и более популярного режима коммунистов.

А поскольку Чан Кайши в первую очередь ориентировался на США, в Москве находили целесообразным в умеренных пределах поддерживать китайских коммунистов. Речь прежде всего шла о давлении на Чунцин. Но вместе с тем, советское руководство учитывало и перспективу возможного установления в Китае идеологически близкого коммунистического режима.

В годы японо-китайской войны СССР, как и США, оказывал военно-техническую, экономическую (вооружения, горюче-смазочные материалы) и иную помощь правительству Чан Кайши. Попадала советская помощь и в контролируемые коммунистами районы. Советские наблюдатели и советники постоянно находились при резиденции Мао Цзедуна в Яньани. СССР не возражал против единства действий КПК с Гоминьданом против Японии и в этом смысле действовал на параллельных курсах с США. Поддерживая коммунистов, СССР вплоть до конца войны полагал возможным объединение сил КПК и Гоминьдана при сохранении верховного руководства за Чан Кайши.

Чан Кайши не доверял КПК со времен коммунистических путчей конца 20-х годов и неудачных попыток коалиции. Он соглашался на коалицию с коммунистами при условии сохранения за ним политического преобладания. В этом смысле он пытался заручиться гарантиями Москвы и Вашингтона. Чан Кайши знал о контактах СССР с коммунистами и всерьез опасался, что по согласованию с ними Советский Союз может после изгнания японских войск оторвать Маньчжурию от Китая, провозгласив там "независимый" коммунистический режим. Китайское правительство пыталось привлечь СССР на свою сторону, убедить его ни под каким видом не признавать власти коммунистов и прекратить оказание им поддержки. Чан Кайши действительно был склонен прислушиваться к пожеланиям Кремля.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: