Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Многообразие культур




Говоря о культуре, мы обращаем внимание прежде всего на многообразие ее конкретных вариантов. Человеку, наверное, про­ще было бы взаимодействовать с другими людьми, если бы в мире утвердилась одна культура: многих разногласий и конфликтов мож­но было бы избежать, — но почему-то не хочется жить в таком

444


скучном, унылом и однообразном мире. Ведь взаимодействуя с людьми другой культуры, человек невольно выявляет нечто новое для себя, обнаруживает удобства, преимущества норм, традиций, способов деятельности другой культуры, что способствует измене­ниям, улучшениям. Поэтому жить в условиях одной культуры не только скучно, но и нежелательно, даже опасно. Отсутствие внут­реннего многообразия, дифференциации — это свидетельство не­способности данной системы к развитию, застоя.

Чем богаче многообразие культур, тем богаче арсенал идей, представлений, норм, способов деятельности, культурных предло­жений, которые могут быть использованы. В этом отношении внут­реннее многообразие всегда признак развитой адаптационной спо­собности, способности к развитию той или иной системы, идет ли речь о человечестве в целом или об отдельном обществе. Вместе с тем нельзя и абсолютизировать принцип дифференциации, внут­реннего многообразия — оно не должно угрожать сохранению це­лостности системы.

Многообразие культур мы рассмотрим в двух аспектах:

• многообразие культур в масштабах человечества с акцентом
на социокультурных суперсистемах;

• внутреннее многообразие культур отдельного общества, народа
с акцентом на субкультуры.

социокультурные Анализ великих культур человечества (так их СУПЕРСИСТЕМЫ. называли О. Шпенглер и Н. Бердяев), или ло-запад и восток кальных цивилизаций (А. Тойнби), или боль­ших культурных систем и суперсистем (П. Со­рокин) всегда привлекал пристальное внимание философов и ис­ториков. Но с конца XIX в. он приобрел как бы «второе дыхание», будучи подкрепленным новыми наблюдениями, новой системой аргументации научных теорий. Большинство исследователей (преж­де всего О. Шпенглер, Н. Данилевский, А. Тойнби) особое внима­ние уделяли различиям между цивилизациями, определенным груп­пам народов, близких друг другу географически, стремились выде­лить повторяющиеся этапы, циклы развития подобных цивилиза­ций. Так, согласно А. Тойнби, динамика цивилизации (ее возник­новение, рост, «надлом», упадок и разложение) определяется за­коном вызова географической, исторической ситуации и ответа, который может дать данная цивилизация, прежде всего — ее твор­ческое меньшинство*.

В современном мире мы обнаруживаем две основные социокуль­турные тенденции, идущие из глубины истории, взаимодействую­щие, обогащающие друг друга, но вместе с тем сохраняющие свою

* См.: Тойнби А. Постижение истории..— М.,. 1993.


целостность и самобытность: Запад и Восток. Объясняя своеобра­зие Запада, отметим особую роль христианства. К. Ясперс отмечал, что из иудейства были заимствованы религиозные импульсы и пред­посылки, от греков — философская широта, ясность и сила мысли; от римлян — организационная мудрость в сфере реального. Он так­же подчеркивал, что в отличие от Китая и Индии, которые в куль­турном отношении всегда были очень замкнуты и «продолжили в своей жизни собственное прошлое», Греция выходила за эти рам­ки, отправляясь от чуждого ей прошлого восточных народов. По­этому западный мир обеспечил непрерывность в формировании образованности*.

Считается, что Запад и Восток — эти две великие мировые тра­диции — выявляют свои различия при решении конечных вопро­сов бытия, что, соответственно, определяет основные акценты в понимании конкретных задач, путей их решения, иными словами, переопределения мира и себя в нем.

На основе работ современных философов, социологов, культу­рологов попытаемся хотя бы в общей форме обозначить эти две великие мировые культурные традиции ценностных приоритетов. Эти традиции прежде всего проявляются в следующем:

Отношение к человеческой личности. В соответствии с запад­
ной традицией человек есть начало и творец мира, его «Я» является
центром мироздания. Соответственно, главная задача человека —
самовыражение и самореализация, приоритет личности как глав­
ного творца, уважение прав личности.

Восточные же религии основываются на идее ложности инди­видуальных форм духовной жизни, культивируют идею отказа от личного «Я» в пользу безличного абсолюта, подчинения личных интересов судьбе, абсолюту, государству, обществу.

Отношение к миру, реальности. Западная традиция склонна под­
черкивать активное отношение человека к условиям своего суще­
ствования, внешнему миру, в том числе социальному. Западный
человек воспринимает мир как арену своей деятельности, ему свой­
ственна решительность во взаимоотношениях с внешним миром.
Ориентация на успех, достижение, предприимчивость — осново­
полагающие алгоритмы его жизни. Именно западному человеку из­
вестна идея и реальность политической свободы, демократии, воз­
никшая в Греции и более не возникавшая долгое время нигде.

Восток скорее предпочитает доктрину «недеяния» во внешнем мире, «вписывание» в естественный порядок вещей, уход в себя. В рамках восточной традиции возникает идея о поиске нирваны как подлинного смысла бытия человека, предполагающего, в частно-

* Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М., 1991, с. 82—84. 446


сти, абсолютную отрешенность от внешнего бытия, отсутствие стра­
сти, жажды, жизни, исключающую необходимость обращения к
внешнему, утверждающую покорность. Для Востока в целом харак­
терна не столько ориентация на внешнее обустройство жизни, сколь­
ко на внутреннее духовное виртуозное (по словам М. Вебера) само­
совершенствование. iU А Ш>

Отношение к возможностям разума. Для Запада характерны ни перед чем не останавливающаяся рациональность, которая от­крыта силе логической мысли и эмпирической ДаННОСТИ,

Восток тяготеет к интуитивному познанию, чем и обусловлены традиционные для Востока медитация и самовнушение. Знание на Востоке носит скорее чувственно-практический характер, понима­ется как интуитивное овладение, интуитивная мудрость, а не как абстрактно-логическая доказательная система представлений.

Конечно, это лишь беглый и контурный абрис двух великих куль­турных традиций. Как мы уже отмечали, идет диалог, взаимодей­ствие между двумя великими культурными традициями, сохраняю­щими, тем не менее, ощутимые своеобразие, самобытность.

Нередко называют и другие различия двух традиций. В частно­сти, указывается на то, что Восток — традиционалистская культу­ра. Следование традициям жить так, как было принято, — важней­шая ценность для Востока, что, соответственно, предопределяет невысокую динамичность восточного общества. Но традиционализм может быть воспринят не как специфика (самобытность), отличи­тельная особенность восточной культуры, а как определенный этап социально-исторического развития Востока. Ведь традиционализм, как, кстати, и общинность (связанная с сельским укладом жизни), был характерен и для культуры Запада до периода Ренессанса, Ре­формации и индустриализации и т.д. Поэтому нельзя утверждать, что в рамках западной культуры вообще не может идти речь о тра­диционализме. Точнее было бы сказать, что в современной запад­ной культуре традиционалистская мотивация (да и общинная) пред­ставлена ощутимо слабее (поскольку во многом изжита), чем в во­сточной.

Анализируя различия между Востоком и Западом, мы постоян­но вынуждены решать, что является социально-историческими раз­личиями и что является различиями, порожденными собственной спецификой Запада или Востока, т.е. что является отсталостью, а что — самобытностью.

Приведем примеры из современной японской жизни — чем они порождены: социально-историческими особенностями современ­ного этапа развития японского общества или самобытностью япон­ской культуры?

447


1. «Японцы очень заботятся о произведенном на других впечатле­
нии. Они во многих случаях определяют свое поведение в зависи­
мости от того, что скажут окружающие: похвалят или будут ругать.
Поэтому в японском языке появилось такое трудно переводимое
слово «сэкэнтэй» — впечатление, производимое на людей, благо­
пристойность, репутация. Но японца интересует мнение не всех
людей, а лишь близкого круга лиц. В Японии очень большое значе­
ние придается разделению людей на знакомых и незнакомых. Счи­
тается, что в обществе незнакомых можно вести себя как угодно.
Не стыдно купить без очереди билет, если в этой очереди нет зна­
комых. Японцы не соблюдают чистоту в общественных местах, не
относятся бережно к общественной собственности, не являющейся
собственностью их групп. В человеческих отношениях они могут
обойтись очень невежливо с незнакомым человеком и причинить
ему неприятность»*. По признанию одного из японских исследова­
телей Ц. Кэндзо, характерная для японцев склонность разделять
«своих» и «чужих», «поступать как все», восходит к земледельческой
общине, к клановому характеру общества**.

2. Сотрудник Института культуры при Японской радиовещательной
корпорации И. Есихика, проведя социологическое обследование 3600
японцев, исследовал проявления национальной психологии в со­
временной речевой практике японцев. Респондентам было пред­
ложено назвать свои любимые слова. Самыми популярными оказа­
лись слова «усилие» и «терпение» (26,8% опрошенных), затем «спа­
сибо», «преданность», «характер» (натура), «любовь», «согласие», «со­
чувствие», «дружба» и «доверие»***.

На наш взгляд, если в первом примере мы имеем дело с при­знаками традиционалистски-общинной организации социальной жизни, то во втором — со спецификой, самобытностью японской культуры. Причем (и это особенно следует подчеркнуть) в реаль­ной жизни эти две составляющие тесно переплетаются, взаимо­действуют, взаимодополняют и выступают в тесном и органичном единстве, предстают как единая целостная культура.

РОССИЯ В МИРОВОМ СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Одной из наиболее актуальных проблем совре­менной отечественной социальной науки явля­ется осмысление культуры России в мировом социокультурном пространстве, в том числе в ракурсе двух великих мировых культурных тра­диций. Выявление сущностных составляющих феномена российс­кой культуры является важным условием формирования самосоз­нания россиян, определения особенностей социокультурной орга­низации российского общества и т.д.

* См.: Социокультурные исследования о Японии. — М., 1981, с. 118—124.

* Там же., с. 125.
*"Тамже, с. 110.

448



Возникновение этой проблемы восходит к дискуссии «славяно­филов» и «западников». Начало научному изучению особенностей российского социокультурного пространства и российской циви­лизации положила книга Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» (1869). Являясь одним из основоположников учения о глобальйых цивили­зациях, Данилевский вводит термин «российская цивилизация», подчеркивая, что российская культура с присущими ей приорите­тами и стандартами является суперсистемой, что «Россия — это не просто страна, а часть света» (по выражению Николая II), культура которой и по масштабам распространения, и по глубине своеобра­зия, самобытности позволяет ей фактически выступать как особый культурный мир (цивилизация).

В 20—30-х гг. XX в. российские учен ые-эм и фанты выдвинули идею «евразийства». Обоснование «евразийства» с позиции концепции многовариантности (мультилинейности) исторического процесса было дано Н.С. Трубецким. Россия рассматривалась как особый зам­кнутый культурный регион — Евразия, пространственно, истори­чески и духовно слитый с азиатским ареалом.

Происходящие в нашем обществе реформы, идущие трудно и противоречиво, вновь остро ставят вопрос об особенностях рос­сийского общества, его культуры, которая во многом определяет пути и возможности нашего дальнейшего развития.

Для ответа на столь важные в научном, политическом и даже практическом отношении вопросы в науке пока не накоплен дос­таточный фактуальный и аналитический материал. Сегодня анализ российской цивилизации носит во многом умозрительно-философ­ский, в чем-то идеологический характер. В этих дискуссиях не всег­да разводятся социально-исторические особенности российской культуры и ее самобытность, специфичность. Сопоставление с дру­гими мирами (цивилизациями) носит нередко пропагандистский характер.

Существуют следующие позиции.

«Западническая». Российская цивилизация рассматривается как запаздывающая по отношению к Западу. Западный путь развития рассматривается как единственное и последовательное выражение общечеловеческих тенденций развития. Подобные взгляды объеди­няют «западников» XIX в. и реформаторов начала 90-х гг.

 

«Славянофильская». Отрицается отставание от Запада и отстаива­ется самобытность российской цивилизации — ее духовность, мо­ральная направленность, что выгодно отличают ее от западной куль­туры. В частности, указывается на такие самобытные черты, как общинность и соборность, способствующие преодолению индиви­дуализма. (Но где здесь самобытность, а где социально-историчес­кая особенность российской цивилизации?)

Общая социология


             
 
   
 
   
 
   
 
   
 


«Антиномийная» (условное название). Делается акцент на анали­зе внутренних «непримиримых» противоречий российской культу­ры, которые, как считают сторонники этой позиции, обрекают ее на аморфность и непоследовательность, а принадлежащую подоб­ной культуре систему социальных взаимодействий наделяют непред­сказуемостью, нестабильностью, господством произвола власти и т.д. По утверждению Н. Бердяева, Россия соединяет в себе Запад и Восток как два потока мировой истории, и это соединение пре­вращает ее отнюдь не в некий интегральный вариант, а в арену столкновения и взаимодействия двух потоков мировой истории — Востока и Запада*.

Представители «антиномийной» позиции отмечают, что исход­ная характеристика русской культуры состоит в том, что в ней от­ражается пограничное положение России между двумя континен­тами и цивилизациями — Европой и Азией, Западом и Востоком. Это промежуточное положение имеет не только исторический, но и социокультурный, этнический характер. На территории России с первых шагов становления российской культуры и государственно­сти шло глубокое взаимодействие славянских, тюркских, угрофин-ских народов, их культур и религий. При этом сам русский народ занимал огромную территорию, проживал в самых различных при­родно-климатических условиях, входил в контакт с народами, ис­поведующими самую различную культуру и веру. Это также способ­ствовало чрезмерной вариативности обычаев, обрядов, образцов поведения. Промежуточное положение между Западом и Востоком, взаимодействие с обоими этими началами в самых разных формах и противодействие им обусловили глубокую противоречивость рус­ской культуры, ее раздвоенность и внутренний раскол, постоян­ные перемены во внутренней (от реформ к консерватизму) и внеш­ней (от союза с Западом до противостояния ему) политике**.

Конечно, в любой культуре можно обнаружить противоречия, несостыкованности приоритетов, создающих разнообразие нацио­нально-духовной жизни: индивидуализм — коллективизм, смире­ние — бунт, галантность —■. мужественность, сентиментальность — жесткость***. Подобные противоречия вполне обоснованы — ведь в зависимости от ситуации, области деятельности мы можем делать акцент на досуге или работе, доброте или жестокости. Более того, наличие подобных противоречий, присущих любой сложной сис­теме ценностей, как уже отмечалось в предыдущих главах, позво-


ляет культуре проявлять большую гибкость, легче адаптироваться к ситуации. Это не непримиримые противоречия, а различные тен­денции, которые могут сочетаться в зависимости от ситуации и области применения. При этом в целом не нарушается соразмер­ность, целостность культуры и в то же время ее самобытность.

Но в русской культуре, по мнению Б.С. Ерасова, «наряду с эти­ми антиномиями постоянно присутствуют устойчивые черты прин­ципиального разрыва: между природно-языческим началом и высокой религиозностью; между культом материализма и привер­женностью к возвышенным духовным идеалам; между всеохватной государственностью и анархической вольницей, духом свободы и покорностью и т.д.»*. Наличие подобных непримиримых тенденций делает культуру неустойчивой, неспособной дать целостную, ин­тегрированную картину мира. Личность получает в подобной куль­туре противоречащие друг другу, но считающиеся при этом одина­ково приемлемыми предуказания. Подобная «антиномийность» ве­дет к тому, что культура с трудом реализует одну из важнейших своих функций — интеграцию общества, несет в себе зримые зерна его раскола, перманентных конфликтов ценностей, атомизации, при которой автономия личности легко трансформируется в анар­хическую безответственность, сочетающуюся со страхом, неуве­ренностью в себе.

Проблема «российской цивилизации» требует серьезного и не­предвзятого исследования философов, социологов, культурологов. Лишь поняв свою культуру своей страны, ее традиции, ценност­ные приоритеты, стандарты поведения, мы можем анализировать пути развития российского общества, формулировать реалистичес­кие, выполнимые задачи, которые будут поняты и реализованы российским народом.

субкультуры «Единство через многообразие» — вот краткое выражение сути культурной жизни общества. Куль­тура любого современного общества представляет собой совокуп­ность различных субкультур, которые взаимодействуют, сочетают­ся друг с другом, сохраняя вместе с тем свои особенности.

Основу культуры любого общества составляет общеразделяемая всеми членами общества система базовых ценностей, прежде всего «конечные истины бытия», исходные ценностные приоритеты, предпочтения. В то же время существуют модификации культуры общества в соответствии с возрастными, профессиональными, тер­риториальными, классовыми и другими особенностями той или иной группы людей. Речь идет именно о модификации, при кото-


 


* Бердяев Н.А. Русская идея//Вопросы философии. — 1990. — № 1, с. 78. ** Проблемам раздвоенности русской культуры посвящены рыботы А.С. Ахие-зера, Б.С. Ерасова, Ю.М. Лотмана и др. *** «Хризантема и меч» — таково название книги Р. Бенедикт о Японии.


* Ерасов Б.С. Антиномии российской цивилизации. В кн.: Российская цивили­зация. — М., 1998, с. 44.


 


450


451


рой, сохраняя характерный для данной культуры менталитет, иерар­хию ведущих ценностей, норм и образцов поведения, в рамках той или иной группы, возникают, во-первых, специфические, особые ценности, нормы, обычаи, обеспечивающие регулирование связей в соответствующих социальных институтах (воинская, врачебная субкультуры и др.), во-вторых, стилевые особенности, акценты, которые выражают особенности типа жизнедеятельности носите­лей субкультуры, их истории (городская субкультура, субкультура казаков и т.д.), в-третьих, определенные (идеолого-групповые) разли­чия в понимании путей развития общества (идеология рабочего класса и т.д.). «Следовательно, мы имеем дело с двумя уровнями ценностей, норм, обычаев: общеразделяемыми и специфически­ми... Безусловна зависимость второго локального уровня от фунда­ментальных ценностей общества, которые позволяют не только ин­тегрировать группы с самыми различными субкультурами, но и оп­ределенным образом осуществляют ценностный и нормативный кон­троль над ними...»*

Рассматривая субкультуры общества, необходимо отделить те субкультуры, которые противостоят культуре данного общества, являются ее антагонистами, нарушают социальный порядок, — это субкультура преступного, уголовного мира (делинкветная субкуль­тура), а также так называемая контркультура.

Делинкветная субкультура довольно многообразна, поскольку в зависимости от содержания закона в разряд делинкветной субкуль­туры еще 20—30 лет назад могли попасть как нарушители уголов­ного права (воры, бандиты), так и предприниматели (подпольные цеховщики), и представители диссидентствующей интеллигенции. (В результате коренных изменений, происшедших в России в про­шедшее десятилетие, последние два вида субкультур утратили де­ли нкветность.) Каждый из видов этой субкультуры существует как особый культурный «мирок», со своими нравами, правилами игры и даже языком.

Что касается контркультуры, то, на наш взгляд, это вид проте­ста, чаще всего части молодежи, которая не покушается на право­вые основы существующего общества, но бросает вызов его мора­ли, приличиям, принятым нормам поведения. Наиболее ярким об­разцом контркультуры в последние 20—30 лет были хиппи.

На Западе являясь формой протеста против «культуры отцов», дан­ная контркультура характеризовалась гипертрофированным непри­ятием западной культуры — такими элементами, как широкое упот­ребление наркотиков, отказ от традиционных христианских ценнос­тей семьи, возведение в культ бесцельного времяпрепровождения, попытки заимствовать мистические тенденции Востока и др.

* Комаров М.С. Введение в социологию, с. 75.


Следует иметь в виду, что наличие и распространение контр­культуры как целостного образования, а не как отдельных остаточ­ных явлений -г» признак довольно глубокого кризиса культуры об­щества, неудовлетворенности части людей (чаще всего молодежи) предлагаемой данной культурой системой ценностей, норм и об­разцов поведения.

Нельзя сказать, что общество ничего не может заимствовать у контркультуры. Обладая социальным иммунитетом и селективной способностью, культура общества, как показал опыт последних лет, восприняла те элементы контркультуры, которые могли бы помочь ответить на вопросы, имеющиеся у общества.

Осталось в прошлом движение хиппи, но не все их привычки исчезли вместе с ним. Отказ от консерватизма в одежде, большая искрен­ность в отношениях между людьми, уважение к личности, терпимость по отношению к представителям сексуальных меньшинств — эти черты культуры возникли в какой-то мере и под влиянием хиппи.

С позитивными субкультурами мы имеем дело повседневно — это субкультура военных, врачей, предпринимателей, интеллигенции, субкультура казачества, городская и сельская субкультура, субкуль­тура старообрядцев, молодежи и т.д.

Формирование подобных субкультур — процесс неизбежный. Они являются отражением в культуре таких глубинных процессов, как дифференциация и автономизация социальных институтов, вовле­чение личности в разнообразные социальные группы с целью по­лучения надежной солидарной поддержки, помощи. Отсутствие внутреннего многообразия, дифференциации характерно для при­митивных обществ. Единообразие, отсутствие альтернативных куль­турных образцов поведения является одной из причин малопод­вижности подобных обществ, их предельного консерватизма.

Наличие же развитых субкультур, их разнообразие — свидетель­ство не только внутреннего богатства данного общества, едва ли не более важно, что такое общество оказывается более способным к адаптации к новым условиям, готовым найти ответы на новые вы­зовы истории, т.е. способным к саморазвитию.

В этой связи хотелось бы отметить следующее.

Первое. Богатство и разнообразие субкультур, толерантное к ним отношение способствуют обогащению банка идей, культурных об­разцов общества. Нередко будущее народа во многом зависит от наличия в его структуре субкультуры, которая содержит довольно эффективный ответ на вызовы истории.

Какой бы была Западная Европа, если в эпоху феодализма в этих странах в рамках городской субкультуры не развилась бы капита­листическая этика предпринимательства, не вызрела субкультура протестантизма?


 


452


453


Может быть, путь к реформам в нынешнем российском обще­стве осложнен тем обстоятельством, что в рамках советской куль­туры не было позитивной субкультуры предпринимательства, ко­торая существовала только в делинкветной форме? Не сказывается ли былая делинкветность предпринимательской субкультуры на ста­новлении норм, обычаев современной предпринимательской суб­культуры, сообщая ей склонность к коррупции, мафиозности, без­духовность, меркантилизм?

Второе. Тот факт, что эффективный ответ может быть найден внутри той же системы базовых ценностей, приоритетов, суще­ственно облегчает адаптацию к подобному новшеству. Мы получа­ем более или менее близкий нам «по духу» вариант инноваций. Одно дело заимствовать нормы предпринимательской деятельности у протестантского Запада, другое дело — заимствовать их у предпри­нимателей-старообрядцев. Перенимаемое у «соседней» субкульту­ры легко становится органичной частью культуры. Многие прагма­тические образцы поведения предпринимателей-протестантов со временем становятся нормой поведения представителей других слоев западноевропейского общества, в том числе католических. Черта поведения, специфичная для одной из субкультур, содержавшая эффективный ответ на вопросы, поставленные перед всем обще­ством, приобретает значение общеразделяемой ценности.


Раздел VII.

ЛИЧНОСТЬ

Глава XIX.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных