Но без их ошибок, как и без их достижений был бы невозможен тот прогресс в общественной науке, который уже при жизни Оуэна привел к возникновению марксизма.

Мыслители рабочего класса

Экономические трудности Англии после наполеоновских войн и «бойня при Питерлоо», первые фабричные законы и профсоюзы, утверждение рикардианства и агитация Оуэна — такова социально-экономическая и идейная обстановка, в которой выступают люди, впервые сознательно выражающие в по­литической экономии интересы рабочего класса. Они не были последовательны и во многом скатывались к мелко­буржуазному реформистскому социализму. Тем не менее их заслуги велики. Эти английские социалисты 20-х и 30-х годов представляют собой важнейшее связующее звено между классической политэкономией и утопическим социализмом, с одной стороны, и научным социализмом Маркса и Энгельса — с другой.

В истории политической экономии роль этих людей оп­ределяется тем, что они, в противовес буржуазным «на­следникам» Смита и Рикардо, попытались сделать из их учения прогрессивные, антибуржуазные выводы. Они были порой больше экономистами, чем Оуэн, и пытались разви­вать рикардианскую систему в более строгих научных формах, хотя часто их сочинения были непосредственно посвящены конкретным задачам рабочего движения тех лет. Наиболее заметными в этой группе социалистов-рикардианцев (так их иногда называют) были Уильям Томп­сон, Джон Грей, Джон Френсис Брей. Особенно важную роль сыграл Томас Годскин, которому принадлежат заме­чательные мысли о природе капитала, об отношениях ка­питала и труда, о тенденциях нормы прибыли при капитализме. Главные его сочинения вышли в 1825 г. («Защита труда от притязаний капитала») и в 1827 г. («Популярная политическая экономия»).

Социалисты принимали трудовую теорию стоимости в том виде, какой ей придал Рикардо. Они доводили до ло­гического конца и основной вывод из нее. Стоимость това­ров создается только трудом. Следовательно, прибыль капиталиста и рента лендлорда представляют собой прямой вычет из этой стоимости, естественным образом принадле­жащей рабочему. Сделав этот вывод, они увидели в клас­сической политэкономии противоречие: как же она может, основываясь на таких принципах, считать в то же время естественной и вечной систему капитализма, эксплуатацию труда капиталом?

Маркс вкладывает в уста пролетарским противникам буржуазных политикоэкономов следующую тираду: «Труд есть единственный источник меновой стоимости и единст­венный активный созидатель потребительной стоимости. Так говорите вы. С другой стороны, вы говорите, что капи­тал — это все, а рабочий — ничто, или что рабочий пред­ставляет собой просто одну из статей издержек производ­ства капитала. Вы сами себя опровергли. Капитал есть околпачивание рабочего — и больше ничего. Труд есть все»[222].

Эту «речь» можно продолжить примерно так. Вы, гово­рят социалисты буржуазным политикоэкономам, утверж­даете, что без капитала труд не может производить. Но ведь в вашем представлении капитал — это вещь: машины, сырье, запасы. В таком случае капитал совершенно мертв без нового живого труда. Как же капитал может претендо­вать на прибыль, на долю созданной трудом стоимости, если он только вещь? Значит, он претендует не как вещь, а как некая социальная сила. Что это за сила? Это част­ная капиталистическая собственность. Лишь в качестве частной собственности, выражающей определенное устрой­ство общества, капитал приобретает власть над трудом. Рабочему надо есть и пить, а для этого ему надо работать. Но работать он может только с разрешения капиталиста, при помощи его капитала.

Почти дословно так и говорит Годскин в том месте, о котором Маркс заметил: «Здесь, наконец, правильно схва­чена природа капитала»[223]. Это значит: здесь есть понима­ние капитала как общественного отношения, которое сво­дится к эксплуатации наемного труда.

У английских экономистов-социалистов имеются и дру­гие важные научные заслуги. Они ближе, чем Рикардо, по­дошли к пониманию прибавочной стоимости как всеобщей формы дохода на капитал. Они первыми выступили против буржуазно-апологетической теории рабочего фонда. Одна­ко критика буржуазной политэкономии социалистами со­держала существенные слабости, отражавшие историче­скую ограниченность и утопизм их взглядов. Если Смит и Рикардо видели в капитализме осуществление естествен­ных и вечных законов, то социалисты — нарушение этих самых законов. Они, как и буржуазные классики, опира­лись на унаследованные от XVIII в. идеи естественного права, но только по-своему толковали это право. Такой социализм мог быть только утопическим.

Подобно Оуэну, эти авторы считали, что обмен между трудом и капиталом происходит в нарушение закона тру­довой стоимости. Они справедливо отвергали экономиче­ское обоснование прибыли буржуазной наукой, но не мог­ли дать вместо этого подлинно научный анализ. Поскольку прибыль на капитал не умещалась в их системе в рамки «естественных» экономических законов, им приходилось для объяснения прибыли обращаться к насилию, обману и другим неэкономическим факторам. Вследствие этого и обоснование смены капитализма социалистическим строем приобретало у них во многом этический характер: должна, мол, быть восстановлена справедливость. Суть справедли­вости заключалась в том, что рабочий должен получать полный продукт своего труда.

Этому «полному (неурезанному) продукту труда» бы­ла суждена долгая жизнь. Требование это с самого на­чала было утопическим: даже в развитом социалистическом обществе трудящиеся не могут получать «полный продукт» в свое личное потребление, так как тогда не оста­валось бы средств на накопление, общественные нужды, содержание аппарата управления, престарелых, малолет­них и т. п. Суть дела при капитализме заключается в на­личии особого класса эксплуататоров, безвозмездно при­сваивающего прибавочный продукт, а не в том, что рабочие не получают полный продукт труда. Тем не менее в 20-х и 30-х годах XIX в. этот лозунг имел прогрессивное значе­ние, так как содействовал борьбе рабочего класса, которая только еще начиналась. Другое дело — через полвека, ко­гда Марксу пришлось критиковать германскую социал-де­мократию за использование в совсем других условиях этого утопического, ненаучного лозунга.

От утопии к науке

Ко времени переезда Маркса в Анг­лию (1849 г.) британская социалистическая литература насчитывала три десятилетия и была представлена многочисленными сочинениями. Маркс продолжал в последующие годы ее пристальное изучение, начатое им в Брюсселе. Труды этих английских социали­стов, как и идеи Сен-Симона, Фурье и Оуэна, образуют то наследие предшествующих мыслителей, которое было ис­пользовано Марксом при создании его революционного учения об обществе.

Первоначальный социализм,— писал В. И. Ленин в статье «Три источника и три составных части маркси­зма»,— был утопическим социализмом. Он критиковал ка­питалистическое общество, осуждал, проклинал его, меч­тал об уничтожении его, фантазировал о лучшем строе, убеждал богатых в безнравственности эксплуатации.

Но утопический социализм не мог указать действитель­ного выхода. Он не умел ни разъяснить сущность наем­ного рабства при капитализме, ни открыть законы его раз­вития, ни найти ту общественную силу, которая способна стать творцом нового общества»[224].

Эти великие задачи были решены марксизмом. Маркс и Энгельс превратили социализм из утопии в науку. Для этого было необходимо, взяв из утопического социализма его прогрессивную, революционную сторону, преобразо­вать и развить ее на основе высших достижений общест­венных наук первой половины XIX в. Такими достижениями были немецкая классическая философия и английская классическая буржуазная политэкономия. Учение маркси­зма выросло из критической переработки всей суммы идей, развитых в общественных пауках самыми передовыми мыслителями предшествующей эпохи.

Краеугольным камнем экономического учения Маркса является теория прибавочной стоимости. Она объясняет самую суть капиталистического способа производства — эксплуатацию наемного труда капиталом. Как показали классики марксизма-ленинизма, мыслители начала XIX в., особенно Рикардо и его социалистические толкователи, близко подошли к пониманию прибавочной стоимости. Од­нако, по существу правильно описывая прибавочную стои­мость как вычет в пользу владельцев капитала и земли из созданной трудом стоимости продукта, они не шли даль­ше этого. Политикоэкономы классической школы, считая это положение естественным и вечным, пытались доко­паться лишь до количественных пропорций, в каких происходит распределение стоимости между трудом и ка­питалом. Социалисты же находили это распределение не­справедливым и разрабатывали утопические проекты устранения несправедливости.

То, что было для них конечным пунктом, для Маркса послужило лишь исходной точкой исследования. Объяс­нив, как возникает прибавочная стоимость на основе объ­ективных закономерностей капиталистического способа производства, он построил цельное и глубокое экономиче­ское учение. Маркс открыл закон развития капитализма и научно обосновал главную тенденцию этого развития — тенденцию к революционной замене капиталистического способа производства социализмом и коммунизмом. Маркс показал, что рабочий класс является той общественной си­лой, которая совершит эту революцию и станет творцом нового общества.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: