Видел ли Пушкин в Торжке вывеску «Евгений Онегин – булочных и портновских дел мастер»?

Дом жилой с торговыми лавками. XIX в. (Р). Фото 2008 г.

Ул. Дзержинского, 11.

В книге журналиста Алексея Пьянова «Мои осенние досуги» (М., 1979), посвящённой Пушкинским местам Тверского края, на странице 296 можно прочитать:

«Особой заботой [в Торжке – Н.Л.] окружено всё, что связано с именем Пушкина. А такими местами Торжок богат. Здесь мог увидеть поэт на одной из вывесок – «Евгений Онегин – булочных и портновских дел мастер». Красивое, благозвучное сочетание имени и фамилии запомнилось[Пушкину – Н.Л.]… Другая «профессия» у героя пушкинского романа, но имя и фамилия те же, что были на одной из лавок, расположенной рядом с гостиницей Пожарских. Родовая могила Онегиных сохранилась на Пустынском кладбище. Слова, высеченные на мраморном надгробии, подтверждают данную догадку».

В приведённой цитате как в фокусе отразилась ситуация, сложившаяся в местном пушкиноведении с выявлением и определением мест, связанных с пребыванием Пушкина в Торжке, ситуация, когда отрывочные, единичные сведения на тему «вокруг Пушкина» возводятся в ранг аксиом и достоверных исторических фактов.

Дорогой читатель, я приглашаю тебя проследить вместе со мной, как появляются исторические легенды.

Первое упоминание о том, что в Торжке жил Евгений Онегин, встретилось нам в докладе председателя Тверской губернской ученой архивной комиссии И. А. Иванова на заседании комиссии 14 июня 1899 году, посвященном 100-летию со дня рождения Пушкина, где было сообщено следующее:

«В то время, когда А.С. Пушкин посетил Торжок, там жил портной Евгений Онегин, имевший вывеску на видном месте той же улицы, где находился и знаменитый трактир Д. Е. Пожарской». [2]

В докладе не были указаны ни источник данной информации, ни точное местонахождение дома, где висела указанная вывеска. Известно только, что И. А. Иванов перед празднованием столетия со дня рождения Пушкина побывал в Торжке и, в частности, беседовал с владельцем гостиница Евдокимом Петровичем Федухиным[3]. Возможно от него Иванов и услышал о портном Евгении Онегине, современнике Пушкина. Информатором Иванова мог быть также ещё один житель Торжка – Александр Александрович Дмитриев-Мамонов, который подобную историю рассказал в 1914 году петербургскому журналисту А. С. Панкратову, который публиковал свои заметки под псевдонимом Александр Россов.[4]

Первый раз заметка Россова о Евгении Онегине из Торжка была опубликована в № 1 «Вестника литературы» за 1914 год (с. 14) под заголовком «Происхождение Евгения Онегина». Приводим её текст дословно: « Любопытную историю рассказывает побывавший в Торжке корреспондент «Русского Слова». Не так давно в Торжке умер Николай Евгеньевич Онегин. У него было несколько профессий: был он булочником, портным и банщиком. Отец его, Евгений Онегин, занимался одним портняжничеством. По расчету лет выходило, что портной Евгений Онегин жил в пушкинское время. Николая Онегина спрашивали:
- Имел ли твой отец вывеску?
- Как же. На ней было написано «Портной Евгений Онегин».
Пушкин писал свою знаменитую поэму, когда жил у Вульфов и посещал Торжок. Гуляя по городу, он не мог не заметить вывески. Может быть, поэт даже шил у Евгения Онегина? Не снял ли он поэтическое имя своего героя с прозаической вывески портного? Весьма вероятно».

В 1922 году в том же журнале «Вестник литературы» (№ 1. С. 19-20) была опубликована статья того же Александра Россова «Портной Евгений Онегин», в которой автор попытался услышанное в Торжке от местных жителей превратить в доморощенную сенсацию:

Откуда Пушкин взял имя своего героя в бессмертном романе «Евгений Онегин»?

Конечно, с достоверностью ответить на это нельзя. Но?мне?хочется думать, что поэт списал это поэтическое имя с самой прозаической вывески, на которой случайно остановился его взгляд.

Лет семь тому назад мне пришлось быть в г. Торжке. Там в то время на берегу реки был обнаружен тайный подземный ход под Борисоглебский монастырь,?его открытие было интересно. Есть исторические данные, которые говорят, что торжковский подземный ход был?тюрьмой времени Ивана Грозного.

Беседуя с торжокскими археологами (А. А. Дмитриевым-Мамоновым [5] и другими) о подземном ходе, я сам перешел на Пушкина. Великий поэт связан с Торжком. Этот город часто видел у себя Пушкина. Торжок был для Пушкина не только перепряжкой на пути из Петербурга в Москву, но и узловым пунктом, откуда поэт ездил в село Павловку, Старицкого уезда к Вульфам. Торжком датированы некоторые письма Пушкина к жене. Здесь в номерах Барскова есть до сих пор «номер Пушкина». Тут поэт ел «пожарские» котлеты хозяйки гостиницы г-жи Пожарской и в письмах к С.А. Соболевскому рекомендовал ему такой образ действия:

По дороге отобедай

У Пожарского в Торжке

Жареных котлет отведай

И отправься на легке [6]

Словом, Пушкин хорошо знал Торжок. Несомненно, ходил по его улицам и читал существовавшие тогда вывески.

На одной из вывесок в Пушкинское время было написано: «Портной Евгений Онегин».

В Торжке мне рассказывали, что в начале нынешнего столетия здесь умер в глубокой старости Николай Евгеньевич Онегин. У него было несколько профессий, был он одно время булочником, был портным, был баньщиком. Отец его занимался одним портняжничеством и имел вывеску.

Мой торжковский собеседник, рассказывавший мне об Онегиных, расспрашивал старика Онегина о времени, когда жил в Торжке его отец. Выходило, что он жил как раз в пушкинское время.

Весьма вероятно, что Пушкин, гуляя по Торжку, прочёл вывеску и взял имя портного для своего героя. Конечно, грациозное и романтическое имя Евгения Онегина с вывески смотрело грубо и говорило душе человека столько же, сколько говорит нам сейчас, положим, имя какого-нибудь Поликарпа Сидорова. Но пройдя через красоту романа Пушкина, оно получило из него грацию такого свойства поэзии».

Право же, журналисты во все времена одинаковы. Им интересны «жареные факты», а не истина. Они часто не очень начитаны, они, как правило, не обременяют себя перепроверкой услышанного, даже когда речь идёт об исторических личностях - те ушли в небытие и о них можно сочинять любые небылицы. В данном случае мне хотелось бы привести слова писательницы Зинаиды Гиппиус из её рецензии на книгу А. Панкратова (он же Россов), которые можно отнести и к его заметке об Евгении Онегине из Торжка: «Беда в том, что насчет этой фактической стороны у меня являются сомнения. Полное отсутствие оценки, освещения фактов часто ведет, — особенно в области темы, которую взял г. Панкратов, — к неверному их освещению, граничащему с искажением. Это происходит, конечно, от его неумелости справиться с материалом, от непривычки владеть словами, от газетной, репортерской работы, приучающей к ложной «объективности». [7]

Александр Александрович Суслов, краевед из Торжка, тоже не обошёл вниманием факт существования в Торжке Евгения Онегина. Именно он обнаружил после войны, в конце 1940-х годов, могилу Николая Евгеньевича Онегина на Пустынском кладбище в Торжке.[8] В детстве он видел Николая Евгеньевича Онегина. Отец Суслова был священником Никольской церкви на погосте Пустынь, среди прихожан которой был и степенный старик Николай Евгеньевич Онегин.

В архиве Суслова, хранящемся в ВИЭМ, есть записанные им воспоминания потомственного ямщика Пахолкина (1865 – 1965): «Я застал Н. Е. Онегина уже пожилым. Родился он в 1840 году. У него было три дочери. Старшая была за продавцом. В его доме была булочная и кондитерская. Сам был портным. Имел торговую баню. Вторая дочь была замужем за священником Третьяковым, младшая за Перевозчиковым». [9]

Итак, что же мы узнали из этих воспоминаний? – Пахолкин знал Николая Евгеньевича Онегина где-то на рубеже XIX–XX веков. В доме Н. Е. Онегина была булочная. То, что при этом он был портным, ещё не доказывает, что и отец его, Евгений Онегин, занимался тем же ремеслом, а наличие булочной в доме Николая Евгеньевича Онегина на рубеже XIX–XX веков не доказательство тому, что она располагалась здесь и в пушкинские времена.

Легендарные сведения о доме Онегиных сообщила А. А. Суслову в начале 1970-х гг. Елизавета Степановна Балавенская. Она девочкой бывала в «Доме Онегиных», в котором тогда, в начале XX века располагалась Кустарная мастерская Новоторжского земства: «Была ещё гостиница. Двухэтажный дом на Ямской за старой почтой, красный кирпичный. Туда тоже любил приезжать Пушкин. Хозяина гостиницы звали Евгений Онегин. И Пушкину так понравился Евгений Онегин, что он и взял это имя для главного героя» [10].

Ни один факт из этих воспоминаний не соответствует действительности, и надо отдать должное А. А. Суслову, который сумел «отделить зёрна от плевел», и на основе процитированных выше воспоминаний и надписи на надгробной плите на Пустынском кладбище он написал в своей книге «Торжок и его окрестности» (М., 1970) следующее:

«На одной из могил кладбища [Николопустынского – Н. Л.] сохранился памятник с любопытной надписью: «Здесь покоится прах Николая Евгеньевича Онегина, родившегося в 1840 году и умершего в 1910 году» [11]. Это говорит о том, что в 20-30 годах XIX века в Торжке жил Евгений Онегин, отец покойного. Портной и владелец небольшой булочной, он не имел никакого отношения к замечательному произведению великого русского поэта».

Но некоторые выводы А. А. Суслова всёже вызывают сомнения. Так, он перенёс профессию сына на отца: ведь известно только то, что сын был портными и булочником. Откуда-то появилось и определение булочной Евгения Онегина как «небольшой». И всё же Суслов был более осторожен в своих выводах, чем авторы, писавшие после него о факте существования Евгения Онегина в Торжке.

В своих работах неоднократно об этом писала пушкинист из Торжка В. Ф. Кашкова. В её ранней статье, опубликованной в сборнике «Пушкинские чтения Верхневолжья» (Тверь, 1972), скупые факты из доклада Иванова и книги Суслова обрели новое осмысление и художественное толкование. Но самое главное и важное в её осмыслении преданий об Евгении Онегине из Торжка это то, что она сверила их с биографией Пушкина и пришла к выводу, что Пушкин мог увидеть в Торжке вывеску с именем Евгения Онегина в 1811 году, когда вместе с дядей Василием Львовичем ехал их Москвы в Петербург для поступления в Царскосельский лицей, и затем высказала предположение: «И кто знает, может быть и привлекли внимание мальчика <…> купеческие лавки с вывесками, как, например, такая: «Евгений Онегин, булочных и портновских дел мастер». Был в те годы на Ямской дом купца Онегина, основателя богатого «дела» Онегиных. … Возможно, чуткое ухо будущего поэта и запечатлело гармонию звуков в сочетании Евгений Онегин, а острый глаз схватил графически чёткую надпись вывески… Мирный мещанин, прах которого покоится на старом погосте, знал ли он, что его имя понесёт беспокойный пушкинский герой через века?».

Здесь для нас важно замечание В. Ф. Кашковой о том, что Пушкин в 1923 году в южной ссылке написал первую главу «Евгения Онегина», которая вышла в свет в феврале 1825 года, а до этого поэт проезжал через Торжок в сознательном возрасте только в 1811 году.

В том же 1972 году вышеупомянутый журналист А. Пьянов июньском номере журнала «Юность» в статье «Пушкинское кольцо «Верхневолжья» в главке «На родине Евгения Онегина»написал следующее: «Много раз приезжал Пушкин в Тверскую губернию. Связи с Верхневолжьем нашли глубокое отражение в его творчестве, стали значительной частью его биографии. Впервые он увидел эти края двенадцатилетним мальчиком, когда дядя Василий Львович вёз его в северную столицу для определения в лицей. Проезжали они и через Торжок, расположенный на главном тракте России. И, возможно, именно тогда запомнил будущий поэт бросившееся в глаза с одной из вывесок: «Евгений Онегин – булочных и кондитерских дел мастер». Много лет спустя тёзка и однофамилец торжокского Онегина – герой знаменитого романа, – словно подтверждая эту догадку, проскачет через городок, рассыпавший свои дома и храмы по холмам, на берегах Тверцы: <…>. На старом Пустынском кладбище в Торжке сохранилась родовая могила Онегиных с мраморным надгробием».

Если сравнить изложение рассматриваемого нами факта Алексеем Пьяновым в 1972 и 1979 году, то можно заметить, что в более ранней публикации он более осторожен в своих предположениях, причём, он просто пересказывает то, что написала В. Ф. Кашкова. А вот фраза в его статье 1979 года: «Слова, высеченные на мраморном надгробии, подтверждают данную догадку…» – дала повод некоторым читателям думать, что догадка стала реальным историческим фактом. Ещё занятно то, что булочная Онегина у него превратилась в кондитерскую. Публикации 1972 года А. С. Пьянова и В. Ф. Кашковой дали повод ряду писателей и журналистов обыгрывать тему «Пушкин и Евгений Онегин из Торжка» в своих книгах. Перечислю некоторые из них: «По следам литературных героев» Ю. Ракова (М., 1974). Впрочем, ещё в 1963 году в журнале «В мире книг» (№ 3, с 46) была публикация «Откуда Пушкин взял имя своего героя в романе «Евгений Онегин?», где рассматривался как прототип героя романа Евгений онегин из Торжка.

В своей книге «Пушкинский путеводитель» (Тверь, 1994) В. Ф. Кашкова ещё раз обыграла тему «Евгений Онегин из Торжка». Она попыталась определить, где стоял дом Онегиных. По её версии, дом Онегиных «стоял на изгибе Ямской слободы, почти в самом её начале, если ехать от Москвы». И далее она продолжила свою традицию художественного осмысления скупых фактических сведений:

«Принадлежал [дом – Н. Л.] купцам Онегиным. Старожилы утверждали, что были они людьми предприимчивыми: пекли калачи и сдобные булки, шили модное платье, а в конце XIX века завели паровые бани. Говорили, что когда-то, в первой трети XIX века, висела на доме Онегиных вывеска: «Булочных и портновских дел мастер Евгений Онегин». И далее Валентина Фёдоровна восклицает: «Кто из писавших о Торжке избежал соблазна сказать, что вот, мол, именно здесь великий поэт нашёл имя своему герою. Да, соблазн велик… Действительно, если такая вывеска была, то Пушкин её читал, проезжая мимо. Но когда? Известно, что роман начат в 1823 году… В Торжке до этого он был только раз – 12-летним мальчиком в 1811 году… Может быть, и дом Онегина…, и сама Ямская, прозвеневшая тогда юному поэту лихими бубенцами и малиновым звоном колокольчиков, действительно оставили след в его удивительной памяти».

Что касается точного местоположения дома Онегиных, то хотя В. Ф. Кашкова в книге и не обозначила его точного адреса, но среди местных жителей наименование дома Евгения Онегина закрепилось за домом по ул. Дзержинского, 11.

Ряд документов подтверждают, что этот дом принадлежал Онегиным, но не в «первой трети XIX века», а в конце XIX-го. В «Описи дворовых мест Торжка на Ямской улице» 1896 года под №№ 158 – 162 значатся дома Анны Егоровны Онегиной. Она, судя по надписи на надгробной плите на Пустынском кладбище, была женой Николая Евгеньевича Онегина (скончалась 22.12.1908 в возрасте 65 лет). В 1896 г. был жив её муж, поэтому тот факт, что дома были записаны на неё, позволяет сделать предположение, что они могли быть её наследованным имением, а не имением мужа.

О том. что в этом доме была в конце XIX века булочная, свидетельствуют воспоминания М. В. Линда: «А вот и другое “пятно”, уже на раннем весеннем фоне: я мчусь, подгоняя палочкой скачущий передо мной желтый деревянный обруч, проношусь мимо угловой лавки Ивана Леонтьевича, не задерживаясь выступающей ступенькой, смело перескакиваю через нее, пересекаю немощеную Знаменскую улицу, влетаю на деревянный тротуар вдоль старого серого забора с зеленеющей понизу каемкой первой весенней травки, мчусь мимо магазина Пелиховых, мимо булочной Онегина, все дальше, дальше».[12]

О более ранних владельцах этого участка земли мы нашли сведения в книге тверских исследователей А. М. и М. А. Салимовых «В поисках пушкинской гостиницы» (Торжок–Тверь, 2003). Вот что они сообщили, что это «д воровое место, имевшее в тот период адрес: 3 часть, 4 квартал, № 37 – на рубеже XVIII-XIX веков принадлежал Авдотье Ивановне Пожарской [13]». Дом её был деревянным, и Салимовы предполагают, что дошедшее до нас каменное здание по современному адресу: улица Дзержинского дом № 11 – было построено А. Е. Онегиной, которая «аккумулировала в своих руках пять небольших дворовых мест» [14]. Если учесть, что Анна Егоровна Онегина, рождённая Бахова, жена Николая Евгеньевича Онегина, родилась, согласно надписи на вышеупомянутом надгробии, в около 1843 года, то дошедший до нас дом, именуемый «Домом Онегина», просто ещё не был построен на этом месте в пушкинское время.

Об этом доме есть упоминание в документах Новоторжского земства в связи с тем, что с ноября 1902 года одну половину верхнего этажа дома А. Е. Онегиной занимал Кустарный отдел земства[15], о котором писала в своем письме А. А. Суслову Е. Балавенская. Известно, что в советское время, перед войной, в бывшем доме Онегиных работала фабрика «Аптекоупаковка», после войны – шорно-седельная фабрика, несколько лет назад здесь ещё размещались цеха кожгалантерейной фабрики. Сейчас здание принадлежит заводу Пожтехника». Следует учесть, что бывший дом А. Е. Онегиной – не всё здание фабрики по современному адресу ул. Дзержинского, дом № 11, а только его северная часть.

О том, что мещанин Николай Евгеньевич Онегин был владельцем общественных торговых бань, свидетельствует его прошение 1871 года об устройстве их в принадлежавшем ему доме[16]. Судя по плану, который имеется в данном деле, дом его был каменным, в два этажа, но местоположение его не указано. По данным Салимовых он находился на набережной реки Тверцы, на месте северной части здания, современный адрес которого – ул. Красная гора, 1[17]. На рубеже XIX–XX веков хозяйкой этих бань была Анна Егоровна Онегина. На месте этих бань и соседнего здания с юга в 1910-е гг. строился частный кинотеатр, затем, после его национализации и достройки в 1930-е гг., там размещалась артель «8 Марта», сейчас ­ – различные конторы.

Но самый интересный факт, связанный с Онегиными из Торжка, мне удалось обнаружить в Тверском государственном архиве совсем недавно – 13 марта 2012 года. В Исповедных ведомостях Ильинской церкви города Торжка за 1859 год я нашла запись о том, что в тот год на исповеди были Евгений Космин Анегин 45 лет, его жена Евдокия Прокопьевна 44 лет и их дети: Николай 20 лет, Александр 19 лет, Михаил 16 лет. То, что это именно тот Евгений Онегин, который стал мифическим героем местного пушкиноведения, подтверждается возрастом его сына Николая (сравните его возраст в 1859 году с надпись на надгробном камне на его могиле).

Простейший подсчёт даёт нам год рождения Евгения Космин [Кузьмич–Н.Л.] Онегина из Торжка – 1814, а это значит, что в 1811 году, когда двенадцатилетний Пушкин проезжал через Торжок, Евгений Онегин, проживавший в Торжке в середине XIX века, ещё не родился. Значит, предположение о том, что Пушкин в Торжке в тот год мог видеть вывеску «Евгений Онегин, булочных и портновских дел мастер», можно считать опровергнутым и несостоятельным.

Остаются вопросы: жили ли вообще Онегины в Торжке в 1811 году в Торжке в то время, когда родился Евгений Космин Онегин, кто и когда построил дом № 11 по улице Дзержинского? Только дальнейшие архивные поиски могут найти ответы на эти вопросы.

В данной статье я попыталась показать последовательность превращения любопытного факта, обнародованного И. А. Ивановым, а затем А. А. Сусловым «жил в Торжке в пушкинские времена Евгений Онегин», в легенду о том, что Пушкин, увидев в Торжке на одной из лавок вывеску «Евгений Онегин…», «запомнил звучное имя и фамилию». И пошло, поехало…

Многие экскурсоводы и сейчас показывают дом Онегиных на улице Дзержинского, при этом некоторые из них преподносят его как дом именно Евгения Онегина без всяких оговорок, что это всего лишь предположение, и цитируют текст вывески, которой не было на этом доме в пушкинские времена, как, впрочем, и самого дома.

В ряде современных публикаций, посвящённых Торжку и пушкинским местам Тверского края, эта легенда стала непременным атрибутом. Некоторые авторы дописались до того, что Евгений Онегин из Торжка у них стал прототипом героя пушкинского романа «Евгений Онегин», после того, как Пушкин увидел эту вывеску в 1836 году. Вот так и превращается местная история в собрание сочинённых нашими современниками небылиц и курьёзов!

В заключение процитирую трёх авторов – Х. Мейера, Н. Синдаловского, Ю. Лотмана: «имя собственное «Онегин», которое носит пушкинский «роман в стихах», было востребовано русской словесностью XIX в. не в первый, а во второй раз; таким образом, оно является повторением. Литературный дебют этого имени состоялся в 1818 г. в комедии князя А. А. Шаховского (1777—1846) «Не любо — не слушай, а лгать не мешай. Комедия в одном действии, в вольных стихах» (т. е. всего лишь за пять лет до того, как был начат «Евгений Онегин»)», [18] «там неоднократно звучит фамилия Онегин, причем каждый раз речь идет об отсутствующем герое. На него ссылаются, о нем говорят, его вспоминают и так далее. Остается предположить, что Пушкин сознательно представил его читающей публике. Вот, мол, о нем столько говорили, а вы с ним не смогли познакомиться. Так я вам предоставляю эту возможность. Знакомьтесь: Евгений Онегин». [19] «Встречающееся упоминание того, что в начале XIX века в Торжке проживал булочник Евгений Онегин, если не является плодом вымысла или легенды, вероятно, случайное совпадение. Если же Пушкин слыхал об этом, то имя провинциального пирожника могло запомниться ему лишь как курьез». [20]

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: