Речь и отношение её к мышлению

Наше мышление неразрывно увязано с речью. Во-первых, люди с помощью речи сообщают друг другу свои мысли. Речь есть средство общения между людьми.

Во-вторых, люди мыслят с помощью речи. Речь является, таким образом, орудием мышления. Если спросить человека: «На каком языке вы думаете?» — он нисколько не удивится, а тотчас же ответит: «на русском», «на украинском», «на узбекском» и т. д. Человек, очень хорошо владеющий двумя-тремя языками, может и думать то на одном, то на другом из этих языков. Мы мыслим словами.

«Язык есть средство, орудие, при помощи которого люди общаются друг с другом, обмениваются мыслями и добиваются взаимного понимания. Будучи непосредственно связан с мышлением, язык регистрирует и закрепляет в словах и в соединении слов в предложениях результаты работы мышления, успехи познавательной работы человека и, таким образом, делает возможным обмен мыслями в человеческом обществе» (Сталин).

Чтобы служить средством общения, речь должна иметь или другое внешнее выражение, доступное слуху или зрению других людей. В отличие от такой внешней речи этот внутренний беззвучный речевой процесс, при помощи которого мы мыслим, называется внутренней речью.

Человеческое мышление невозможно без участия второй сигнальной системы. В отличие от животных у человека, писал И. П. Павлов, «появились, развились и чрезвычайно усовершенствовались сигналы второй степени... в виде слов, произносимых, слышимых и видимых. Эти новые сигналы, в конце концов, стали обозначать всё, что люди непосредственно воспринимали как из внешнего, так и из своего внутреннего мира, и употреблялись ими не только при взаимном общении, но и наедине с самими собой».

Речь (вторая сигнальная система) внесла «новый принцип нервной деятельности», который обусловил безграничную ориентировку в окружающем мире и создал «высшее приспособление человека — науку». Через вторую сигнальную систему, говорил И. П. Павлов, человек «становится хозяином действительности».

Но речь (вторая сигнальная система) не может сама по себе обеспечить познание действительности. И. П. Павлов обращал внимание на бесплодность мышления тех людей, «которые, оперируя только словами, хотели бы, не сносясь с действительностью, из них вывести и всё познание». «Слова были и остаются только вторыми сигналами действительности» (Павлов). Это значит, что слово, потерявшее свою связь с теми реальными предметами и явлениями, которые оно обозначает, переставшее быть сигналом действительности, теряет своё познавательное значение. Это значит, что чисто словесное знание, заучивание словесных формулировок без ясного понимания того, какие именно стороны действительности в них отражаются, является чисто формальным и бесполезным знанием.

С физиологической стороны это значит, что нормальное мышление возможно лишь при неразрывном участии и первой и второй сигнальных систем. Речь — необходимое орудие мышления. Но отсюда не следует, что процесс мышления сводится к речи, что мыслить — значит говорить вслух или про себя. Различие между самой мыслью и её словесным выражением видно из того, что ту же самую мысль можно выразить на разных языках. Мысль при этом остаётся неизменённой, хотя все слова меняются. Одна и та же мысль может иметь разную речевую форму, но без какой-либо речевой формы она у человека не существует.

«Какие бы мысли ни возникли в голове человека и когда бы они ни возникли, они могут возникнуть и существовать лишь на базе языкового материала, на базе языковых терминов и фраз. Оголённых мыслей, свободных от языкового материала, свободных от языковой «природной материи» — не существует» (Сталин).

Чем же в таком случае можно объяснить состояние, знакомое каждому человеку, когда чувствуешь, что понимаешь какую-нибудь мысль, но не можешь выразить её словами? «Я знаю, в чём тут дело,— говорит человек, - но никак не могу передать этого словами». Может возникнуть предположение, что подобные случаи представляют собой исключение из общего правила, что здесь имеется «мысль без слов», для которой не удаётся найти никакого речевого выражения.

Такое предположение будет, однако, неправильным. Дело заключается не в том, что не удаётся найти никакого речевого выражения для мысли, существующей без слов, а в том, что не удаётся перейти от выражения мысли во внутренней речи к выражению её во внешней речи. Если человек действительно понимает мысль, значит это понимание выражается у него в каких-то словах. Но одно дело — такое выражение моей мысли, которое понятно только мне самому, и другое дело — выражение, понятное другому человеку. Когда кто-нибудь затрудняется выразить свою мысль словами, это значит, что он затрудняется выразить её способом, понятным другим людям, выразить её в формах внешней речи.

Кроме того, по большей части нам трудно «выразить словами» такую мысль, которая и для нас самих является смутной, не вполне ясной. Лучший способ до конца уяснить самому себе свою мысль — попытаться передать ее другому. Если это не удаётся, значит в самой мысли имеются какие-то пробелы, неясности, неопределённости. Полную четкость и законченность мысль получает лишь тогда, когда она находит чёткую и законченную словесную формулировку. Если человек и говорит, и пишет не иначе, как смутно и сбивчиво, то и ход мыслей его не может иметь полной чёткости и ясности.

Находя себе выражение во внешней речи, наша мысль совершенствуется, развивается, уясняется.

Речь — средство общения между людьми и орудие их мышления. Обе эти функции речи теснейшим образом друг с другом связаны. Развиваясь и совершенствуясь как средство общения, речь становится тем самым более тонким и совершенным орудием мысли.

Понятие и слово

В процессе мышления мы всегда оперируем понятиями. Понятие — это форма мышления, в которой отражаются общие и притом существенные свойства предметов и явлений.

Так, например, в геометрическом понятии "треугольник" отражаются свойства, общие всем треугольникам и притом существенные с геометрической точки зрения. Такие признаки, как цвет бумаги, на которой изображён треугольник, или толщина линий, образующих его, несущественны с геометрической точки зрения и поэтому не входят в содержание этого понятия.

В понятиях кристаллизуются наши знания о предметах и явлениях действительности.

Понятие отличается от представления своим более обобщённым и отвлечённым, не наглядным характером. Представление — образ предмета, понятие — мысль о предмете.

Далеко не всё, о чём мы мыслим, может быть представлено в виде наглядных образов. Яркую иллюстрацию этого положения даёт Ленин: нельзя представить себе движения со скоростью 300 тысяч километров в секунду (скорость света), а мыслить такое движение можно.

Попробуйте представить себе тысячеугольник. Это вам не удастся. В лучшем случае у вас возникнет образ какого-то многоугольника с неопределённо большим числом сторон, образ, который одинаково подойдёт и для тысячеугольника, и для пятисотугольника, и для стоугольника. Однако мы имеем совершенно чёткое и определённое понятие тысячеугольника, которое вовсе не смешивается с понятиями пятисотугольника, стоугольника или даже многоугольника, имеющего 999 сторон. Пользуясь этим понятием, мы можем давать совершенно точное решение задач, например вычислить сумму внутренних углов такого многоугольника.

Мыслить о чём-нибудь и представлять себе что-нибудь — это не одно и то же.

Понятие неразрывно связано со словом и выступает в нашем мышлении в виде значения слова.

Слово является тем реальным раздражителем, без которого невозможно человеческое мышление. Слово при этом может выступать в трёх формах: как слуховой раздражитель при понимании речи, произносимой вслух, как зрительный раздражитель (слово написанное или напечатанное) и, наконец, как кинэстезический раздражитель при произнесении слова. И. П. Павлов придавал особо важное значение кинэстезическим раздражениям (поступающим в кору от речевых органов), называя их основой, или «базисом», речи.

Вторая сигнальная система даёт возможность обобщённо отражать окружающий мир. Чтобы до конца понять это очень важное положение, надо осознать, что слова нашей речи, хотя и могут относиться к единичным предметам, всегда имеют некоторое общее значение. Всякое слово обобщает.

Слова «стол», «животное», «паровоз» относятся не к какому-либо одному предмету, а к целой группе сходных предметов. Слово «твёрдый» обозначает свойство, общее многим предметам. Слово «писать» обозначает действие, совершаемое множеством людей в различных обстоятельствах.

Встретившийся мне на улице товарищ на вопрос, где он был, отвечает: «В читальне». Вполне возможно, что я никогда не был в той самой читальне, из которой он возвращается, что я не знаю этой читальни, и всё же я вполне понимаю смысл его ответа, потому что я знаю, что значит читальня вообще, я понимаю общее значение слова «читальня», я имею понятие о читальне.

Если восприятие и представление отражают в цельном образе связи свойств предмета или явления, то понятие есть система связей, отражающих соотношения предметов между собой. Даже понятие о единичном предмете предполагает осознание отличия данного предмета от других, т. е. отношение его к другим предметам.

Если я понимаю значение слова, у меня в сознании возникает — иногда ясно, иногда смутно — соответствующее понятие. Очень часто в сознании возникает также какое-нибудь представление, но оно в большинстве случаев играет роль только иллюстрации к соответствующему понятию.

В одном эксперименте испытуемые лица должны были сказать, какие представления возникают у них, когда они слышат определённые слова. При слове «животное» у одного человека возник образ кошки, принадлежащей его соседям, у другого — образ осёдланной лошади, у третьего — образ слова «животное», написанного крупными буквами на светлосером фоне. Слово «бесконечность» вызвало у одного образ степи, бесконечно раскинувшейся во все стороны, у другого — образ прямой линии, третий представил себе математический знак.

Очевидно, что эти образы, совершенно различные у разных людей, являются только наглядной иллюстрацией к содержанию понятий, но вовсе не передают целиком этого содержания. Конечно, первый из упомянутых людей не думал, что слово "животное" обозначает соседскую кошку, а второй не думал, что оно обозначает осёдланную лошадь. Все эти лица приблизительно одинаково мыслили себе значение этого слова, так же как и других обиходных слов родного языка. Поэтому они без труда понимали друг друга в разговоре, хотя одно и то же слово вызывало у каждого из них совершенно непохожие образы.

Содержание понятия не может быть передано единичным, конкретным представлением. Последнее играет роль как бы примера одного из частных случаев, к которым может относиться общее содержание понятия.

Но это не значит, что мышление, совершающееся в понятиях, не нуждается в помощи представлений, что в процессах мышления образы не играют никакой роли. Подобно тому как знание общего правила должно опираться на осознание конкретных примеров, так и мышление, оперирующее понятиями, во многих случаях необходимо нуждается в помощи конкретных образов. Многие геометрические задачи невозможно решить, если не представить себе с полной отчётливостью расположение в пространстве тех линий, углов и фигур, о которых идёт речь. Нельзя понять по описанию принцип работы какого-нибудь механизма, если не иметь ясного представления расположения и взаимодействия его частей.

Опыты показывают, что наглядные образы особенно часто возникают у нас тогда, когда мысль наталкивается на какие-нибудь трудности. Если не удаётся сразу понять смысл общего положения, стараешься возможно яснее представить себе в наглядных образах конкретные случаи, к которым оно может относиться.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: