Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Влияние различных интеллектуальных течений




Взгляды Маннгейма сложились под влиянием различных интеллектуальных течений, множества различных и противоречивых подходов к философским, культурным и социологическим проблемам и вопросам.

Родной город Маннгейма Будапешт находился почти целиком под влиянием германской культуры, так что идеи, которые он воспринял в молодости, были типичными для интеллигенции тех регионов, где властвовала германская культура.

Когда Маннгейм впервые поехал в Берлин в учебную поездку, на него, казалось, произвел сильное впечатление Георг Зиммель. Совершенно ясно из ранних публикаций Маннгейма, что влияние Зиммеля, как прямое, так и через его друга Д. Лукача, преобладало в его мышлении. К тому времени Зиммель оставил свои социологические изыскания и был в основном занят разработкой критического анализа «трагедии современной культуры». Первая германская работа Маннгейма, основанная на лекции, названной «Душа и культура», которую он выпустил во время войны в Будапеште в возрасте 24 лет, находится явно под влиянием Зиммеля. В частности, различие между объективной и субъективной культурой или между культурой, как бы переданной каждому историческому лицу, и его собственными идеями и идеалами является чисто зиммельев-

3. Влияние различных интеллектуальных течений____________________ 443

ским. Вторя Зиммелю, Маннгейм здесь выделяет трагическое несходство между индивидуальной душой и объективной культурой, в которую она вовлечена. Стремящийся к созиданию должен обязательно подчиняться направлению объективной культуры, тем не менее такое подчинение приводит к утрате подлинности, гибели души из-за чуждых сил главенствующей объективной культуры.

Будапештские лекции пропитаны зиммелевским предчувствием острого культурного кризиса — настроением, широко распространенным в годы перед войной. Маннгейм пишет, что миссия молодого поколения бороться в будущем за культурное обновление, в котором требования отдельных душ не будут разрушены под давлением чуждого мира противостоящей культуры.

Будапештские лекции Маннгейма пропитаны чувством интеллектуального брожения и беспорядка, которые принесла война. Как и большинство европейских интеллигентов, молодой Маннгейм, казалось, переживал войну как катастрофу первой величины, которая в то же время смогла выявить новые типы мышления. Старый позитивизм оказался не отвечающим требованиям времени; он не был в состоянии ни отвратить, ни объяснить крах западной цивилизации, который принесла война.

Возвратившись в Германию после поражения венгерской революции, Маннгейм обратился к марксистскому мышлению. Но это был уже не уравновешенный, эволюционный и позитивистский марксизм в каутскианской форме, который Маннгейм знал в предвоенном Будапеште. Новый марксизм, как толковал его Лукач, был активным, сознательно революционным и преданным помощником практических реформ. Под влиянием русской революции и ленинской интерпретации марксизма новое поколение молодых интеллигентов-марксистов — многие из них представители «военного поколения», оставившего свои иллюзии в траншеях, теперь хотели всерьез воспринять старое марксистское предписание о том, что задача философа не только объяснять мир, но и переделывать его. Маннгейм, скептически относившийся к требованиям реформистских доктрин Маркса, попал под влияние революционного марксизма. Хотя он никогда не был уверен в Лукаче как в философе коммунистической партии, тем не менее он полностью принял его взгляд на то, что беспорядки того периода предшествуют концу буржуазной эры и что подъем революционного пролетариата есть решающая историческая сила. Хотя он не хотел принимать утверждение Лукача, что только мышление пролетариата достаточно отражает действительность и что перспективы всех остальных классов обязательно будут подвергаться идеологическим искажениям, Маннгейм был предрасположен видеть в сознательности класса пролетариата перспективу, которая из-за своей ориентации на будущее более уместна, чем буржуазное мышление, связанное с прошлым и существующим положением. И все


Глава 18. Социология знания Карла Маннгейма

же, несмотря на основательное влияние марксизма на все его последующие размышления, Маннгейм никогда не был правоверным марксистом. Основной причиной этого было то, что, находясь под влиянием марксизма, он был одновременно и под влиянием различных релятивистских доктрин в традициях германского историзма.

Германский историзм подчеркивает, что ни результаты человеческой культуры, ни значительные события в человеческой истории не могут быть поняты вне конкретного времени, в общих рамках. Человеческие умы и человеческие действия были ограничены временными рамками и могли быть понятны только внутри них. Историзм лелеял исторический релятивизм и подчеркивал, что каждое мышление и каждое человеческое действие может трактоваться только в конкретном культурном контексте. Историзм берет свое начало от культурной философии Гегеля и, развивая ее, утверждает, что каждый период истории является не низшим, не высшим по отношению к другому периоду и должен быть оценен своими критериями, а не стандартами наблюдателя. Если историк сможет вообразить себя в положении тех исторических лиц и создателей культуры, которых он старается изучить, он сможет понять важность и значение прошлых периодов, вскрыть характерный вклад каждого периода и сохранить памятники прошлых культурных достижений.

Маннгейм смог впитать значительную часть исторического наследия. Его социология знания может рассматриваться как продукт исторического релятивизма, смягченный и трансформированный марксистской направленностью на практике и дополненный системой идей, требующих понимания явлений не только в рамках их автономного и неотъемлемого развития, но и учета их места в социальной структуре.

Маннгейм считал, что «историзм развился в интеллектуальную силу необычной важности... Принципы историзма не только организовывают, как невидимая рука, работу рук, но и проникают в ежедневное мышление... Историзм поэтому не является ни простой причудой, ни модой; это даже не интеллектуальный поток, это само основание, на котором мы строим наше наблюдение социально-культурной действительности» [9, с. 84—85].

На Маннгейма также оказало влияние развитие гештальтпсихологии, которая отрицала атомистическую ассоциацию прежних психологических доктрин. Утверждение гештальтпсихологии, что части должны рассматриваться относительно целого, хорошо служило Маннгейму, когда он исследовал исторические события или культурные явления относительно исторической и культурной почвы, на которой они выросли.

Ветви синтезирования и антиатомистики, которые Маннгейм приветствовал в гештальтпсихологии, также влекли его к появившейся новой истории искусств, идеологи которой, отрицая метод

3. Влияние различных интеллектуальных течений_____________________ 445

позитивизма, пытались постигнуть деятельность искусства посредством синтетической интерпретации в рамках живого контекста периода и его культуры. Вместо изолированных «влияний» или «мотивов» эта новая история искусств хотела проникнуть в значение искусства путем его внедрения в комплекс культурных символов и наглядных примеров.

Как уже отмечалось, Маннгейм попал под влияние своего учителя Альфреда Вебера, особенно его социологии культуры и обсуждения роли интеллигенции. Он взял что-то от неокантианства Марбургской школы, особенно Риккерта и Виндельбанда, которые прежде оказали влияние на мышление Макса Вебера. Маннгейм следовал им в отрицании применения методов естественных наук для изучения культурного феномена.

В не меньшем долгу Маннгейм и перед феноменологией Эдмунда Гуссерля, несмотря на то, что Гуссерль намеревался разрушить власть кантианского мышления, долгое время преобладавшего в германской науке. Комбинированный различными способами с активным заимствованием марксизма феноменологический взгляд на активную взаимосвязь между субъектом и объектом познания представлен в социологии Маннгейма. Строгая философия Гуссерля, сосредоточенная на философии математики, предмете, чуждом Маннгейму, влияла на него в меньшей степени, чем работа одного наиболее одаренного, но и наиболее беспорядочного ученика — Макса Шелера. Шелер пытался расширить интерес Гуссерля к математике, утверждая, что сфера значений может быть рассмотрена феноменологически и что феноменологический анализ может раскрыть существование постоянных и непреложных сущностей значений. Маннгейм отрицал его конкретную версию платонизма, но был стимулирован другим, казалось бы, не совсем типичным аспектом работы Шелера. В 1924 г. Шелер опубликовал работу «Проблемы социологии знания».

Хотя идеи, сформулированные в социологии знания Маннгейма, уже содержатся в его докторской диссертации 1922 г. — «Структурном анализе эпистемологии» и в некоторых других работах, предшествующих публикации работы Шелера по социологии знания, не остается сомнений в том, что Маннгейм находится под влиянием Шелера самым решительным образом. Почти немедленно после того, как Шелер опубликовал свою работу, он начинает детально обсуждать ее в своих «Проблемах социологии знания», опубликованных в 1925 г. Отвергая доктрину Шелера о «неизменности» во имя «сегодняшнего исторического сознания» [9, с. 167], Маннгейм тем не менее высоко оценивает Шелера как первого, кто разработал подробный план «социологии знания», и как обладающего способностью наблюдать мышление изнутри в рамках его логической структуры и «извне» в рамках его социального функционирования и условностей [9, с. 180]. Социология знания Маннгейма отличается

446________________ Глава 18. Социология знания Карла Маннгейма

от шелеровской отрицанием неоплатонических идей, а также заимствованиями у Гегеля и Маркса и его активной концепцией о роли идеи. Тем не менее неопровержимо, что публикация работ Шелера по социологии знания была среди факторов, приведших к формированию зрелого мышления Маннгейма.

В добавление к нескольким основным источникам мышления Маннгейма —от марксизма до историзма, от гештальтпсихологии и новой истории искусств до неокантианства и феноменологии — другие влияния также оставили свой след в творчестве Маннгейма. Сюда входит витализм в биологии, так же как множество различных направлений мышления, которые подчеркивают динамичный и духовный характер культурного познания.

Великая фигура Гегеля, стоящая у истоков и марксизма и историзма, также влияет на работы Маннгейма. Решительная историзация Гегелем философских идей, его упор на историческую обусловленность человеческой сущности и на диалектическую связь между историческим феноменом и «процессом мышления» — все эти элементы являются частью интеллектуального багажа Маннгейма. Одинаково трудно представить себе Маннгейма без ссылки на Гегеля, как и Дюркгейма без упоминания Конта.

В течение последнего периода жизни Маннгейм вернулся опять к некоторым реформистским идеям своей юности. Его пребывание в Британии привело к тому, что он оставил свое увлечение марксизмом и сделал выбор в пользу национального планирования и классово ориентированного мышления.

Пытаясь рассмотреть резкое различие между англосаксонскими странами и Европейским континентом, Маннгейм начал изучать прагматизм и его британских предшественников. Исторически ориентированный структурный анализ социальной реальности, который вдохновлял его мышление в германский период, был теперь основательно смещен более конкретным и прагматическим подходом- В период, когда история подверглась испытанию тоталитаризмом, Маннгейм обратился к Дьюи, Миду и Кули в поисках помощи в разработке конкретной науки о социальной реконструкции. Он отмечает положительное значение прагматизма в социальном планировании и независимом мышлении. Прагматизм, писал он, «не устанавливает больше абстрактных барьеров между мышлением и действием... это органичный процесс, благодаря которому каждый акт мышления является неотъемлемой частью поведения» [8, р. 206].

Частые обращения к Дьюи и Миду в поздних работах Маннгейма свидетельствуют о высокой их оценке. Работы Кули о первичных группах и по психологии личности цитируются им с восхищением и уважением. Критикуя традиционную американскую социологию за ее «изолированный эмпиризм» и неумение мыслить во всеобъемлющих структурных схемах, он находился под влиянием Дьюи и его единомышленников из-за их способности идти от част-

3. Влияние различных интеллектуальных течений___________ 447

ного к общему, от тщательного исследования, ориентированного на общие планы реконструкции философии и общества.

В Англии Маннгейм иначе трактует понятие структуры. Он обращает пристальное внимание на психологические элементы, сопровождающие социальные процессы. В попытке оценить появление патологических и деструктивных сил на исторической сцене Маннгейм обращается к психоанализу. Частично под влиянием своей жены, которая занималась психоанализом, Маннгейм начинает изучать работы Фрейда и его последователей, как европейских, так и американских. Он рассматривает проблемы фашизма и войны с точки зрения психопатологии. Находясь под впечатлением работы Гарольда Лассуэлла и нескольких американских социальных психологов, Маннгейм пришел к выводу, что «коллективная неуверенность», глубоко запрятанное беспокойство, которое владеет современным человеком, нуждается в специальном психологическом анализе, а не только в изучении источника такого беспокойства. Маннгейм призывает к созданию социальной психологии, опирающейся на методы психоанализа, на другие школы психологии, научно объясняющие индивидуальное поведение. Он писал о социальной инженерии, направленной на то, чтобы заменить «патологию» на «здоровье», «безумие» на «разум».

Нельзя не сказать также о влиянии на Маннгейма в британский период Т. С. Элиота и других английских мыслителей и теологов, что привело Маннгейма к пересмотру его прежнего антирелигиозного рационализма. Его новое признание важности религии как ведущего начала в руководстве религиозными группировками было почти наверняка стимулировано его общением с мыслителями одного круга с Элиотом. Маннгейм почти не упоминает о них в своих работах, и насколько известно, нет детального изучения отношения Маннгейма к этим ученым. Но тем не менее остается сильное впечатление, что к концу жизни доктрины англиканского христианства становятся главной составной частью мышления Маннгейма, хотя нет никаких сведений о том, что он сам стал верующим.

Хотя Маннгейм сильно изменил политические и социологические взгляды в конце своего жизненного пути, он никогда не колебался в своей вере в спасительные качества «свободно парящей интеллигенции». Люди идей, считал он, призваны стать спасителями гибнущего мира. Когда он позже писал, что интеллигенция «может играть роль сторожа в черную, как смоль, ночь» [7, с.143], он хотел распространить свои ранние взгляды на всю западную цивилизацию. Куда бы он ни обращал взгляд, на Германию двадцатых годов, на Англию тридцатых, он, казалось, больше всего учитывал свой венгерский опыт. В беспорядке, падении, лени и тупике западной цивилизации только интеллигенция, сподвигнутая спорами непримиримых'лагерей, имела возможность установить самозваную элиту хранителей здравого смысла и добродетели. Среди интеллиген-


Глава 18. Социология знания Карла Маннгейма

ции социологи из-за их профессионального умения анализировать явления социальной действительности и ведущей роли среди различных социальных сил, несомненно, заняли бы должное место. Социологи как реформаторы, как участники непредвзятой научной политики могли требовать особого почета и уважения к себе, как к людям, сохранившим независимость как по отношению к страстным призввам толпы, так и к корыстным интересам власть имущих.

Литература

1. Dahlke H. О. The sociology of knowledge. N.Y., 1940.

2. Horvath Z. Die Jahrhundertwende in Ungarn. В., 1966.

3. Kettler D. Marxismus und Kultur. В., 1967.

4. Mannheim K. Conservative Thought: Essays on sociology and
social psychology. N.Y., 1953.

5. Mannheim K. Diagnosis of our Time. L., 1943.

6. Mannheim K. Freedom, power and democratic planning. N.Y.,
1950.

7. Mannheim K. Ideology and Utopia. N.Y., 1936.

8. Mannheim K. Man and society in an age of reconstruction. L.,
1940.

9. Mannheim K. The Problem of generations: Essays on the
sociology of knowledge. N.Y., 1952.

 

10. Marx K., Engels F. The German ideology. N.Y., 1939.

11. Merton R. K. Social theory and social structure. N.Y., 1957.

12. Wolff К. Н, The sociology of knowledge and sociological
theory: Symposium on sociological theory. N.Y., 1959.

 

 

Глава 19






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных