Небредовой ипохондрический синдром

Тревожно-ипохондрический вариант;

Коэнестезиопатический вариант.

Тревожно-ипохондрический вариант.

«Осевое расстройство» при тревожной ипохондрии базируется на и змененном телесном самосознании личности.

Больная И. 19 лет.Данных об отягощенной наследственности нет. Единственный ребёнок в полной семье. Образование среднее. На момент поступления не учится, не работает. По характеру - сенситивный шизоид с выраженными нарушениями в общении со сверстниками. Первое тревожное состояние с «необычными мыслями» появилось в возрасте шести лет, когда, целуясь с мамой, «воспринимала её как сексуальный объект». Говорит о том, что около месяца чувствовала себя некомфортно, особенно тогда, когда прикасалась к матери. В девять лет появилось навязчивое желание ударить водопроводчика молотком по лысине, после этого также было тревожное состояние, длительность которого уточнить не удалось.

В начале подросткового периода «летала во сне, причем выпрыгивала из окна». Сны сопровождались тревогой с сердцебиением и ощущением нехватки воздуха, которые сохранялись и при пробуждении. С этого времени пациентка старается не подходить близко к окну, особенно если чувствует «покачивание внутри, как во сне».

Примерно с восьмого класса пропал интерес к учёбе. «Пропал интерес ко всему, что соответствует моему возрасту» - к красивой одежде, отношениям с противоположным полом. Предпочитала фантазировать, «жила в сказочном, придуманном мире». Например, представляла себя героиней «Властелина колец» или какого-нибудь фильма, «могла изменять сценарий». С этого же времени стали волновать экзистенциональные проблемы, пыталась найти ответ на вопрос, «в чём смысл жизни», много об этом думала, пробовала читать философскую литературу, но не очень сложную.

В 17 лет у пациентки, без видимой причины, появилось «нервное состояние» и желание похудеть, хотя толстой себя не считала и к внешности относилась с безразличием. «Нервное состояние» (тревожное) длилось несколько часов и сопровождалось выраженными вегетативными проявлениями. После этого еще в течение двух месяцев продолжалось умеренное тревожное состояние с ипохондрическими опасениями, связанными с сердцем. Предполагала, что оно может остановиться по какой-то причине, обследовалась у кардиолога.

Значительное изменение состояния наступило в 18 лет. «Произошел сдвиг в картине мира, который чувствую, но не могу объяснить». Появился страх умереть от какой-то сердечной патологии до девятнадцатилетия, на высоте тревоги - уверенность в том, что она умрёт. «Мучило ощущение, что сердце разорвётся». При попытках чем-то заняться «жгло в затылке». Одновременно появлялось сильное желание закончить то, чем занимается, так как любое занятие (еда, чтение, просмотр телевизора, общение) воспринималось как чуждое.

Перед госпитализацией на фоне значительного усиления тревоги в течение недели находилась, по определению пациентки, «в сумеречном состоянии». Не могла заснуть, так как «в голове возникали какие-то построения». «Закрывала глаза и возникал поток слов, которые выстраивались в предложение» чаще нелепого содержания. Смогла привести только один пример: «Птичка летит на дереве». Понимала бессмысленность этих фраз, но они возникали без её желания. Появились мысли о том, что «сердце мешает жить». «Меня удивляло, что сердце бьется, кажется, что если оно остановится – все проблемы пройдут, и буду спокойно жить дальше». Называла эти мысли «бредом», но не могла от них избавиться. «Внутри всё дрожало». Не различала вкус пищи, «было состояние дикого напряжения». Обратилась к врачу только по настоянию матери.

При поступлении предъявляла жалобы на путаницу в мыслях, опасения за своё здоровье «нелепого содержания». «Странно себя чувствую», «ощущаю непостоянство существования». Была тревожна, эмоционально лабильна. То плакала, то смеялась. Свои переживания описывала многословно, но путано. Просила сделать ей «химический анализ мозга или провести какое-то другое обследование», так как не могла «терпеть этот бред». Выявлялись нарушения операциональной стороны мышления по типу искажения процессов обобщения, актуализации латентных признаков; нарушение целенаправленности мышления.

На фоне терапии нейролептиками в сочетании с транквилизаторами тревога прошла. Нелепые ипохондрические опасения уменьшились, но полностью не исчезли. Никаких планов на будущее не имела. При отсутствии значимого снижения настроения была достаточно апатична, безынициативна.

Таким образом, имеет место достаточно раннее начало заболевания с преобладанием тревожно-ипохондрических переживаний. Из особенностей можно отметить сочетание ипохондрического синдрома с проявлениями метафизической интоксикации, а также с нарастающей аутизацией.

Коэнестезиопатически-ипохондрический вариант

Пациент Ч., 24 года. Наследственность отягощена шизофренией у отца. Имеет высшее юридическое образование, успеваемость была весьма хорошей. По специальности не работал, трудился короткое время на малоквалифицированной работе. Не женат, детей нет. С детства отличался тревожностью, нервозностью и мнительностью. С дошкольного возраста обнаруживал затруднения в общении. В возрасте 7 лет появились различные простые навязчивости (потребность оборачиваться при ходьбе, чтобы запомнить, во что одет сзади идущий человек, периодически прикусывать щёку, кряхтеть), которые не сопровождались борьбой мотивов и быстро ритуализировались. В 8 лет перенес 3 абортивных судорожных приступа (первый – после просмотра страшного фильма), получал антиконвульсанты, в дальнейшем приступы не повторялись. С 14 лет присоединились периодические спады настроения и активности, появилась наклонность к «самобичеванию» (часто корил и злился на себя из-за промахов в учёбе, неудач). Периодически «наказывал себя», например, после проигрыша в компьютерной игре мог заставлять себя не есть несколько часов. В этом же возрасте появилось ощущение некого «дискомфорта» в теле без четкой локализации, которое пытался снять периодическим напряжением и расслаблением мышц, что также приобрело характер ритуала. С 15 лет отмечалось более четкое снижение настроения с преобладанием тревоги. С 16 лет ощущение «напряжения» в голове и теле стали постоянными, появилось «тусклое восприятие» окружающего мира. Все это сопровождалось сниженным настроением. В таком виде симптоматика сохранялась последние 8 лет. С течением времени пациент ипохондризировался, все больше «зацикливаясь» на тяжких телесных ощущениях.

Неоднократно госпитализировался в психиатрические стационары, получал различные варианты комбинированной терапии, обнаруживая значительную резистентность симптомов. Во время последней госпитализации наблдюдалась стойкая фиксация на неприятных телесных сенсациях, описывал их как некое «мучительное напряжение или давление» в голове или над костями черепа, «напряжение мышц» лица или всего тела. Говорил также о сопутствующем телесному «эмоциональном» напряжении, причем затруднялся их четко друг от друга отделить. Внешне производил впечатление человека эмоционально сглаженного, асинтонного. Наличием тягостных ощущений объяснял то, что последние 2 года не работал, ведя в основном малоактивный гедонистический образ жизни. Помимо ипохондрической фиксации, отмечалось наличие стойких рентных установок, выказывал раздражение при попытке их коррекции со стороны врачей. Несмотря на явное улучшение состояния на фоне лечения, пациент это упрямо отрицал.

Таким образом, у пациента, имеющего яркие проявление психопатологического диатеза в детском возрасте и тревожно-мнительные черты в преморбиде, заболевание началось в подростковом возрасте с формирования вначале периодических, а затем стойких аффективных нарушений, на фоне которых нарастали по интенсивности сенестопатии и элементы дереализации, причем сенестопатии в последующем приобрели доминирующее значение, в то время как аффективные компоненты заболевании нивелировались. Патологические телесные ощущения, которым бредовой трактовки больной никогда не давал, в дальнейшем стали центром ипохондрических переживаний, усиливающих нарастающую социальную дезадаптацию. Помимо этого, отмечалось негрубое нарастание негативной симптоматики с преобладанием личностных изменений и астенических проявлений. Пациент обнаруживал стойкую приверженность своему болезненному стереотипу жизни.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: