Школа армейской разведки или скобарь?

Когда старых разведчиков, бойцов СМЕРШ, да и просто фронтовиков, спрашивают, чему их учили, они обычно отвечают - да ничему такому особенному. Из чего современные исследователи делают обычно два вывода:

1.Никакой подготовки в то время не существовало.

2. Как максимум, их учили по наставлениям, выпущенным к тому времени.

При этом, однако, не замечаются несколько очевидных вещей.

Первое - что это говорят люди, прошедшие горнило самой страшной из войн, когда-либо шедших во время известной истории, причем находясь на самом ее острие.

Второе - за участие в рукопашных штыковых боях на восточном фронте немцы сразу же давали Железный крест.

Третье - японцы считают, что Вторая мировая выбила поколение практически всех выдающихся мастеров японских БИ. И что послевоенные поколения по уровню даже близко к ним не стоят. И это при том, что в Японии никаких наставлений также не было.

При этом и в Германии, и в Японии, рукопашный бой в армии был вполне хорошо поставлен.

Однако других выводов не делается. При этом исследователи существовавших в то время наставлений, можно сказать, удивлены их примитивизмом и не считают их каким-либо ценным материалом. То есть налицо противоречие - и драться никто не умел (кроме японцев, конечно), а война была страшная. И победа была на нашей стороне. Как же так?

Между тем, на мой взгляд, в этой фразе - да ничему такому особенному, и заключена величайшая, и в тоже время самая простая, тайна русского рукопашного боя. Но чтобы понять это, нужно углубиться в суть исторического процесса.

У всех народов мира, на всей Земле, с тех пор как существует человечество, люди боролись, дрались, применяли различное оружие в физическом противоборстве.

Цели подобных действий были самыми различными - от поклонения богам до выживания в самых различных условиях.

Испокон веков подобное существовало и на Руси, а позже в России. Традиционно все это можно было разделить как бы на три вертикальных разряда:

1.Обрядовые бои - полюбовные, игровые и т.д. Хотя, надо заметить, такие игры иногда были и очень жесткими или, на посторонний взгляд, жестокими.

2.Драки - увечный бой, на зверьки.

3.Смертный бой - собственно рукопашная.

Каждый из этих видов, в свою очередь, делился по горизонтали по применяемым действиям (борьба, кулачный или вольный бой, бой-борьба, работа с оружием), по различным посвящениям и т.д.

Все это, иными словами, существовало в различных формах в зависимости от исторического периода, региона, сословия, семейных или родовых традиций.

Неоднократно все это пытались запретить или уничтожить совсем, как со стороны государства, так и со стороны церкви. Или же не замечать это явление. Но проходило какое-то время и все возвращалось на круги своя.

Как уже написано, русская традиция существовала в разнообразных формах и, в приближенном варианте, разделялась по:

1.Регионам – Кубань, Дон, Центральная Россия и т.д. По ним же разделялись и имели свои особенности плясы, обычаи и т.п.

2.Группам населения. Крестьяне, казаки, рабочие, офицеры, дворяне и т.д.

3.Профессиональной принадлежности. Кузнец, плотник, охотник, солдат и т.д.

4.Родовым и индивидуальным особенностям.

При таком существенном разнообразии (совершенно не уступающему ушу) никто не занимался ни систематизацией, ни классификацией данного явления. Традиция была живым и широко распространенным делом, одним из обычных проявлений жизни. На которое никто не обращал какого-то особого внимания. Есть оно и есть.

Определенной системностью и структурностью обладала лишь армейская традиция рукопашного боя. Несомненно, что она касалась, в большей степени, работы с оружием. Но ведь и учить приходящих по рекрутскому набору крестьян, а ранее специально отобранным стрельцам, безоружному бою, было в принципе совершенно ни к чему. Ко времени своего прихода в армию они уже проходили многолетнюю практику борьбы, кулачного, ножевого и палочного боев. Что, в свою очередь, облегчало обучение рукопашному бою с оружием. Недаром во всех источниках отмечалось, что штыковой бой для русских - естественное дело. Гораздо сложнее было научить их строевому шагу и дисциплине. Да, в общем-то, и вся русская армия строилась по артельному принципу, естественному для всего русского общества. Недаром у нас никогда не приживалось понятие профессиональной армии. Причины этого лежат гораздо глубже, чем кажутся на первый взгляд. Но это отдельная тема.

Возвращаясь же к рукопашному бою, отмечу, что надо учитывать также еще один немаловажный момент. На Руси никогда не было такого понятия как тренировка в чисто безоружном единоборстве. Да и в единоборстве тоже. Повсеместно были приняты отдельные виды обрядовой и состязательной практики без оружия, но они являлись лишь частью всеобщей воинской культуры. Которая на всех уровнях и во всех сословиях, начиная с крестьян и заканчивая дворянами, включала в себя и работу с оружием, и бой в группе или против группы. В неразрывном единстве с безоружным боем и борьбой, которые являлись как бы начальным этапом, народным методом физической подготовки.

Приблизительно в таком виде - как бы есть, а как бы и нет - этот огромный пласт русской культуры и науки выживания вполне благополучно добрался до конца XIX - начала XX века.

Именно в это время в нашу страну начинают проникать единоборства иных народов – английский и французский бокс, французская и вольно-американская борьба, японские дзюдо и джиу-джитсу. Эти виды отличались от русской традиции характерными признаками, более свойственными западному и восточному менталитету. То есть более ярко выраженными структурностью, системностью, классификацией и регулярностью тренинга. Что в более выгодную сторону отличало их от русских направлений. В особенности, для более образованных слоев русского общества, с петровских времен испытывающих влияние зарубежной культуры. И одновременно они же пробудили интерес к безоружному ведению боя, которое ранее не воспринималось какой-то отдельной частью.

С этого времени русские элементы начинают вливаться в спортивные единоборства. Причем это коснулось именно боя без оружия, оружием в России умели владеть практически все.

Русские крестьяне пошли во французскую борьбу, очень похожую на русские народные виды. Русский бокс формировался под влиянием русского кулачного боя.

Это увлечение, однако, не сильно коснулось русской армии. В России после Крымской войны существовал институт батальонных и полковых мониторов. Мониторы занимались с личным составом отработкой навыков ведения рукопашного боя и выживания в различных условиях. Поэтому русский солдат всегда был готов к рукопашному бою. Хотя к тому времени рукопашный бой в военном деле постепенно утрачивал свои ведущие позиции.

Боксерское восстание в Китае (восстание «ихэтуаней») и русско-японская война показали реальное превосходство русского армейского рукопашного боя над аналогичными системами боя, существовавшими в Японии и Китае. Системы же безоружного боя не произвели никакого впечатления на русских, с самого детства знакомых с практикой кулачных боев и борьбы.

Русские офицеры так отзывались о подготовке китайских солдат в конце XIXв.: войска занимались “упражнениями, походившими на представление клоунов или на пляску малайцев… войска убивали много времени на фехтование на саблях, пиках, алебардах, заучивая несколько приемов и производя их с акробатической ловкостью”. Даже части, вооруженные по европейскому образцу “толком не умели обращаться с ружьями”, но несравненно лучше чувствовали они себя с традиционным китайским оружием - “ловко действовали своим первобытным оружием, кувыркались с обнаженными саблями и т.д.….

В конце смотра каждый из присутствующих мог подумать, что побывал в театре”.

В столкновениях же с японцами не было зафиксировано ни одной случая их победы в штыковом или сабельном бою. В результате одной из атак казачьей бригады была полностью вырублена японская кавалерийская дивизия. После этого боя японский император издал специальный приказ, запрещающий японской кавалерии вступать в сабельный бой с русской кавалерией, не имея, как минимум, тройного превосходства в силах. В телевизионном интервью японского консула в Питере, он утверждал, что самураи на Дальнем Востоке с большим уважением относились к казакам и, по возможности, старались избегать прямого столкновения с ними из-за больших потерь. Поэтому старались нападать только из засад. Каждый самурай владел боевыми искусствами, но открытое столкновение с казаками ничем хорошим для них не заканчивалось.

Не коснувшись в целом армии, это веяние, однако, заинтересовало специалистов Генерального штаба, отделы разведки и контрразведки, жандармский корпус. Которые начали исследования мировой практики. Именно тогда начались создания прикладных систем подготовки. Они сочетали в себе как западно-восточные элементы, так и русскую традицию, на которую вновь обратили теперь уже пристальное внимание. Именно она и легла в основу создаваемых систем.

Но этим занимались не только спецы царских спецслужб. В. И. Ленин писал: "Всякий энергичный человек с 2 - 3 товарищами сумеет разработать целый ряд таких правил и приемов, которые надо составить, разучить, упражняться в их применении». Революционные дружинники и боевики занимались боевой и физической подготовкой, которая естественным образом базировалась на русской боевой народной традиции. Занятия обычно проходили за городом, на лесных полянах. Но они, в отличии от чисто народной традиции, уже несли отпечаток систематичности и регулярности.

Однако именно царские специалисты первыми начали добавлять зарубежные элементы в прикладные системы – они имели к изучению их гораздо больше возможностей, чем революционеры.

Первая мировая война дала новый толчок к развитию рукопашного боя во всем мире. «Траншейная война» с ее окопные схватками потребовала нового умения, в отличии от схваток на открытых пространствах.

1917 год. Октябрьская революция разделила русскую традицию на две половины. Ее носители гибли в жарких схватках братоубийственной гражданской войны. И на полях открытых сражений, и в сражениях тайной войны «красной» и «белой» разведок и контрразведок. Немногим известен тот факт, что многие представители разведки генштаба с первых дней Советской власти перешли на ее сторону. Что не спасло их в тридцатых от репрессий. Мало кто задумывается о том, что Красная армия создавалась при активном участии царских военспецов, которых в ее рядах насчитывалось около 70 тысяч человек. Русские уничтожали русских. При этом и «красная» и «белая» армии воевали по одним и тем же законам, которые не имели никакого отношения к заимствованию зарубежного опыта, а строились на многовековом опыте русской армии. В том числе, и в рукопашном бою.

Вообще очень многое в Советском Союзе было построено на дореволюционных русских образцах. Так система ГТО была скопирована с системы физической подготовки кадетских училищ. Пионерская организация заменила скаутов и «соколов». Примеров можно привести очень много. Но не это является нашей целью.

В первые годы советской власти многие проявления русской боевой культуры попали под уголовную ответственность. Запрещались кулачные бои и спорт начал вытеснять традиционные русские рукопашные состязания. Хотя народ продолжал и вопреки указам сверху хранить свои боевые традиции.

Все это естественным образом способствовало переходу части бойцов и борцов в спортивные направления. И слиянию народных видов со спортивными.

А определенная часть бойцов попала за решетку, дав начало блатной ветке русского боя. Недаром многие частушки «под драку» советского периода несут тюремный мотив.

Прикладной же бой, с дореволюционных времен являвшийся практическим продолжением традиционных видов боя, оказал свое влияние на формирующиеся системы «советского боя». Туда вошли многие элементы народной традиции с добавлением как опыта других народов нашей страны, так и зарубежного опыта.

Возвращаясь к самому началу статьи, становится понятным высказывание старых разведчиков («да ничему такому особенному»). Приходя в СОВЕТСКУЮ Систему, они встречались с ТЕМ ЖЕ САМЫМ РУССКИМ, что было им известно из обычной жизни (а большинство их было из простого народа), т.е. с «ничем таким особенным»!!! Естественно, что госсистема несколько отличалась от обычной народной, но эти отличия были ничто по сравнению с общим.

Та школа, которую мы называем называем «школа армейской разведки», родилась именно в тот период 30-х годов. Многое из того, что мы о ней знаем, передано Вадимом Иосифовичем Грунтовским, прошедшим ее в 1953 году. Но существуют и иные свидетельства, подтверждающие его слова. С них мы и начнем.

«Он пошел на фронт добровольцем во время обороны Москвы. Всем выдали трехлинейки, ему, как молодому, деревянную. Вот тогда и появились у них чернорубашечники. Кто они и откуда так никто и не узнал. Их было пять человек. Ходили в брюках, черных рубашках и пальто. Начальству они не подчинялись, жили отдельно, были сами по себе. Они их и учили между боями, но не специально. Учили штыковому, ножевому бою, саперной лопаткой. Из рукопашки без оружия – только скручиванию головы. Они возглавляли штыковые атаки. И ходили в них тройками. То есть один чернорубашечник и двое обычных солдат. В построении «клином». Впереди – чернорубашечник, а сзади и с боков – солдаты. Их роль заключалась в прикрытии спины. А впереди – они разбирались сами. За время боев из них не погиб ни один. После снятия обороны Москвы, они исчезли так же внезапно, как и появились. Потом уже его пересадили на танк, а когда их подбили, нового не нашлось, и его перевели в разведку» (из воспоминаний фронтовика-разведчика).

«Мой дед, Ковшарь Яков Фёдорович, закончил харьковский инфиз по фехтованию, являлся начфизом полка НКВД в годы ВОВ, долго работал по бандеровцам. МС по фехтованию. До сер. 1960-х гг. тренировал команду Днепропетровского универа (где работал) по штыковому бою на общесоюзные соревнования (были тогда такие). В общем, человек, как вы поняли - разбирался в теме. Так вот, я как показал ему всё это дело - тот отвернулся, руками замахал, затьфукал и затюкал... ВСЁ НЕ ТАК КАК НАДО! Главнейший, основной и наиболее часто применяемый приём - прямой укол штыком с выпадом делается ПРИНЦИПИАЛЬНО не правильно. Боковые режущие удары штык-ножом - от ковыряния в носу произошёл. Уходы и блокировки - совершенно не соответствуют реально эффективным. Удар магазином - ну.. могёт быть, "но я не верю"... "Боковой" удар углом приклада - тоже неправильный, он по-другому проводится (двумя способами)...

Вот такие дела.

К сожалению, старый гебист-спецназер отказался меня тогда обучить (кроме как прямому удару штыком) и больше мне у него ничего толком тогда вытянуть не удалось. Потом мне не до того было.... А сейчас уже поздно... Пишу что упомнил».

«Каждому бойцу важно не только знать, но и уметь владеть штыком и руками в рукопашном бою с врагами. Сам я начинал свою солдатскую службу еще в 1935 году. Закончил курсы младших командиров и был направлен в особый стрелковый полк глубинной фронтовой разведки. Учили нас хорошо. В нас эту систему вбивали каждый день. Утром подъем, зарядка, бег по пересеченной местности, закаливание и обязательные политзанятия, на которых нам правильно объясняли кто друг, а кто враг, поскольку врага надо не только знать, но и ненавидеть. Хорошо ненавидишь врага - ты боец и здесь я с вами полностью согласен. Сейчас солдаты не знают кто друг, а кто враг. Из-за этого никакой "системы" в войсках нет.

С рукопашным боем у нас тоже подготовка была поставлена хорошо. Два раза в неделю мы ходили на "бокс" - состязались в перчатках, привыкали к ударам. Самые крепкие могли выдерживать до пяти ударов одновременно. Через три месяца мы научились не бояться ударов и тогда нас стали учить броскам. Бросали и вправо, и влево, и через спину, и с захватом. Инструктор у нас был китаец, но русский. Его взяли в плен на КВЖД, и он стал жить у нас. Учил он нас и своим тайным китайским штучкам: как лягушек есть, как в деревянных сандалиях на морозе ходить, как под женщину гримироваться для проведения операций в тылу врага.

Помимо китайца нас учил один парень из-под Вологды. Показывал нам, как драться палкой и потом применять ее против винтовки и автомата противника.

Занимались мы подготовкой долго - около полгода. Потом служил в разных местах. Потом началась Финская война.

Отправили нашу роту прорывать линию Маннергейма в районе Выборга. Вот тут то мне и пригодилась наша военная система.

Помню, ворвались мы на укрепленный район. Кругом колючая проволока, финны стреляют, свои накрывают дальнобойной. Тут у нас патроны и кончились. Но приказ был точный - взять и все. Тут-то мы и вспомнили наши уроки по системе рукопашного боя. Малец со мной был - он первым на финнов свалился - одного прикладом сразу по голове, а второго, который на меня кинулся, сапогом достал промежду ног. Тут и я ввязался. Нас вместе дралось человек пять, а финнов - человек сорок. Восьмерых мы положили сразу у линии окопа, ворвались в доты. Начали биться. Финны нас с автоматов кроют, а мы их ножиками да лопатами, а чаще, чем под руку попадется. Мне пулемет попался от убитого финна. Я им одного, потом другого в ряд и положил. Тут выбежал на меня их офицер. Я хотел его бросить через плечо, но пришлось застрелить из пулемета. Короче, мы отбились, потеряв троих. За это меня представили к награде "За отвагу".

После финской меня как специалиста направили в отдельный сводный отряд НКВД для дальнейшей службы. Готовили нас секретно и даже не разрешали писать родным, где мы служим, хотя я был сирота с детдома. Это сейчас спецназ называется. Там пошли штуки разные. Как часового "на шепот брать", как "вязалку" в схватке с противниками, будь их хоть 10, делать, как от пули в упор уходить, как нож об ладонь останавливать. А еще учили кровь в ране заговаривать, воду "на камень" добывать, винтовку в автомат переделывать в полевых условиях. Много было разного. Но это вещи и сейчас наверно секретные.

Войну с немцами я закончил в 1944 году. Подорвался на противотанковой мине – растяжке».

«Иваныч всегда подчеркивал, что их система подготовки в службе обеспечения так просто и называлась – «рукопашный бой». Но при этом их инструкторы всегда акцентировали внимание, что это не самбо и не восточные единоборства, а отечественные разработки, ведущие свое происхождение от Главного Управления Разведки Генштаба царской армии, усовершенствованные в советское время с учетом опыта ВОВ, восточных и западных единоборств, а также с привлечением научных методик».

«Деда зацепили случайно. Разговорились с дедушкой. Высокого роста, худощавый, видно сразу, что военный бывший – выправка в глаза кидалась сразу. То что офицер – сомнений не было. В голубой военной рубашке, расстегнутой. Сам начал рассказывать про то, как на фронт попал и как служил. При переходе Днепра попал под бомбежку, оказался в воде и поплыл по течению вниз, ухватившись за обломок бревна. Лет ему было 16-17, т.е. все говорил, что был такой, как и мы, крепкий юноша. Пристал к берегу – его подобрали наши. Начали определять кто да откуда. После разбирательств отправили прямиком в учебку. Дед мог ошибаться и путать даты, тем более во время рассказа часто переходил на другие темы, осекался, особенно когда спрашивали про подготовку, не договаривал. Оказавшись в учебке (разведшколе ГРУ) – сразу казарменное положение. Разговаривать внутри нужно было только на немецком языке. Русский запрещался. Выходы в город были редки, но и то за них он успел получить 2 привода в милицию за драку. На нюансах подготовки не останавливался – осекался, не договаривал. Учили полгода - потом на фронт. Что смогли уточнить, так это по стрельбе. Рассказывал, как легко на самом деле делать маятник с ППШ. После тренировки с ППШ полученные навыки уже и с пистолетом получаются. Рассказывал, что учили их сразу увечить, а не просто драться. Поэтому выходцы из тех школ вообще никуда не влазили - лучше получить по харе, чем мотать четвертак на зоне за "мокруху" или, что еще хуже, "за раскрытие гостайны". Получил ранение где-то в Европе. Дед служил в десантном штурмовом батальоне. Может, не точно я выражаюсь, но именно эти функции на них возлагали – не брать пленных. Под конец войны их кидали в самое пекло (явно чтобы уничтожить, не берегли), после одной из таких вылазок он вернулся раненым, почти все подразделение погибло. Окончил войну в чине полковника».

«А вскоре, закончив ускоренный курс военного училища, командир курсант­ского взвода X. Кантемиров уже сам обучает будущих офицеров для фрон­та. Здесь как нельзя лучше помог молодому командиру опыт боев с фа­шистами, в истребительном батальоне. Зная, что из учебных классов его воспитанники отправятся прямиком на фронт, Кантемиров со всей серьез­ностью готовит их к предстоящим испытаниям. Мысленно Хасанбек часто благодарил отца, цирковой манеж, которые развили в нем хладнокро­вие, бесстрашие, выдержку, умение идти на риск, вести за собой.

Усиленные тренировки — стрельба по движущимся мишеням, рукопаш­ные схватки в темноте, владение раз­личными видами огнестрельного и холодного оружия, марш-броски с дополнительным грузом, вплоть до уме­ния обходиться минимальным запасом продуктов,— все это входило в под­готовку его курсантов» (из статьи о Хасанбеке Кантемирове).

«К 1944 году боевая и походная экипировка оперативных групп СМЕРШа не уступала, а превосходила по качеству немецкую. Вспомните хотя бы наш знаменитый нож-финку. Кроме того, в ряды СМЕРШа набирались самые опытные бойцы. Осуществлялся жесткий отбор. Рост, вес, морально-деловые и физические качества, умение обращаться со многими видами стрелкового оружия. И это далеко не полный список критериев отбора. Набор в основном велся среди бывших спортсменов. Именно в годы войны прошли свою обкатку такие стили рукопашного боя, как самбо, дзюдо и так называемая борьба русского стиля. Добрая половина сотрудников СМЕРШа великолепно стреляла с обеих рук.

Но самое главное - это высокие профессиональные навыки ведения оперативно-розыскной работы» (из воспоминаний И.А.Винокурова, ветерана СМЕРШ)

«В дверях появился высокий русоволосый моряк, тот знаменитый разведчик Степан Мотовилин, о котором уже писала газета «Краснофлотец».

- Новички, - Лебедев кивнул в нашу сторону. – Займитесь.

После завтрака Мотовилин уводит нас в горы и показывает, как надо ползать и маскироваться в камнях, метать гранату и колоть штыком…

Что же помогало нам, как говорится, сухими выйти из воды?

Русское боевое искусство… Оно наше, родное. Это настоящее искусство. Искусство, которое создавалось не для того, чтобы красоваться на ковре, татами, очки подсчитывать, призера определять. Здесь призер один – кто врага уничтожил, а сам жив остался, и к своим вышел, если даже побит, изранен. Я вот все вспоминаю бой на Крестовом. Наш отряд проник в тыл к немцам, захватил батарею, вел из ее орудий огонь, дрался в окружении, сошелся врукопашную. А в итоге? Егерей перебито больше сотни, наши потеряли семь человек.

В двух словах рукопашному бою не научишь. А все же кое-чем поделюсь. Конечно, большое дело тренировка. Здесь нужно максимально к реальной схватке приближаться. У нас в отряде как было? С подъема марш-бросок километров тридцать. Потом, кто перчатки боксерские берет, кто штангу. А уже после завтрака – работа. Если штыковой бой отрабатывали, так с боевой винтовкой, с открытым штыком, да чтобы в полную силу прием. Если удар ставили, так от души. Друг друга не жалели. Вывертов всяких мы не знали. Отрабатывали то, что просто, надежно, как трехлинейка. Удары в пах, голень, по печени, почке, шее, под нос, в висок, в сердце.

У нас была своя система, включавшая приемы джиу-джитсу и других видов борьбы. При отработке схватки вооруженного с невооруженным всегда использовалась боевая винтовка с настоящим, а не спортивным - эластичным - штыком. Член военного совета как-то это увидел и говорит: "Прекратите, вы же убьете друг друга". Но мы готовили людей только так, как это будет в бою…

Егеря дрались отменно. Да только на нашей стороне сметка была, импровизация, хитрость. А без этого – какое искусство? Тем более – боевое. Ты в бою, драке, должен заставить врага ошибаться. Пусть он излишне самонадеянным будет, наглым. И бдительность потеряет.

…Вот помню, в Сейсине на мосту сошлись мы врукопашную с ихними самураями. Смотрю, летит на меня один, мечом своим помахивает. Можно было и сразу шлепнуть, но больно интересно, каковы они в деле. Начинаю его потихоньку против солнца крутить. Потом обманное движение, нырок, удар – вышиб я ему сабельку-то! Он – ну ногами махать. Теперь-то я знаю, что это каратэ называется. Тогда не знал. Он машет. Но меня ж люди ждут. Изловчился – и по сердцу кулаком. Остановилось сердчишко. Да…

…А вот спортсмены в отряде не задерживались… Когда началась война, к нам в отряд приехали из ленинградского физкультурного института Лесгафта несколько человек. Кое-чему мы у них научились и в лыжах, и в рукопашном бое. Но всех их потом списали. Знать-то они знали, но для того, чтобы по-настоящему где-то драться, слабоваты были…

Наш отряд, действуя в тылу врага, всегда уступал ему в численности, в техническом оснащении, но мы всегда побеждали в рукопашном бою. Ни немцы, ни японцы никогда не действовали так решительно, как мы... Психологический закон таков - в схватке двух противников один обязательно сдаст. В ближнем бою следует прежде всего приковать его взгляд к твоему - твердому и властному..." (из воспоминаний легендарного морского разведчика, дважды Героя Советского Союза, В.Н.Леонова)

«- Что же ОСОБОГО в той школе было?

- Все, начиная с анкеты. Два дня над ней сидел. 180 вопросов и все с

подковыркой. Интересовались всем, вплоть до того, что снится по ночам. Потом

уже, после войны, сообщили мне, мою мать в эвакуации примерно в то же самое

время трижды какие-то люди навещали. Документами моими интересовались,

вплоть до школьного аттестата, фотографии просматривали. Благо, мать не

испугали: пояснили вежливо, что сын выполняет задание особой госважности -

несет охрану кремлевских объектов. Подозреваю, что уже тогда в нашей

контрразведке детектор лжи использовали: помню, при опросах какие-то датчики

к вискам и горлу прикладывали. Зуммерило в ушах, аж до боли зубной.

- Чему обучали в школе?

- Отвечу просто, хоть и звучит по-книжному: науке убивать и не быть убитым.

Рукопашный бой, стрельба по движущейся, по-македонски... Помните, "В августе

41-го"?

- Конечно.

- Человек тридцать в школе обучалось. Но разбивали по тройкам, чтобы особо

не контактировали…

- Словом, режим в школе суровый был?

- Мало сказать. В увольнительную отпускали раз в месяц, на три часа. В город

выходили по тройкам, в сопровождении старшины и, конечно же, в штатском.

Остальное время — занятиям: радиодело, немецкий, военная, физическая и,

само собой, политическая подготовка» (воспоминания Марка Бронштейна, ветерана СМЕРШ).

«Когда Захарова спрашивают, кто его обучал мужеству, он твердо и неизменно отвечает: фронтовики.

- В середине 1970-х нас на Балтике посетила группа ветеранов-разведчиков, участников Великой Отечественной войны, - вспоминает Геннадий Иванович. - Мы им продемонстрировали свое мастерство на так называемой тропе разведчика - плавание, стрельбу, марш-бросок.

Тут один из ветеранов, полковник А.С. Муравьев, задал мне вопрос: «Наган есть?» Я ответил, что имеется только спортивный. «Дайте ТТ», - ответил он. Тут же продемонстрировал нам стрельбу «по-македонски», совсем как смершевцы стреляли в повести «В августе 44-го». Напомню, это как в ковбойских боевиках: парни выстреливают двумя кольтами, локти прижав к туловищу, будто не целясь. А тут ветеран запросто загнал пули в десятку. Мы так не умели!

Оказалось, полковник Муравьев действительно служил в «Смерше». Сколько лет прошло, а навыки остались! Поделился своим умением. Конечно, этот уникальный фронтовой опыт был взят нами на вооружение» (из интервью с одним из легендарных спецназовцев контр-адмиралом в отставке Геннадием Ивановичем Захаровым).

Существуют и другие воспоминания, но, думаю, что и этих достаточно. Все они говорят о том, что в недрах и армейской разведки, и НКВД, существовали системы, которые никак не вписывались в рамки наставлений и руководств. Именно с таким подходом, мы встречаемся в той «школе армейской разведки», в которой обучался Вадим Иосифович Грунтовский.

Вадим Иосифович Грунтовский родился... Несмотря на то, что родился он в Ленинграде, корни он имел деревенские. По маминой линии - из Ярославской области. По отцовской - сходятся несколько областей. А фамилия пошла из Польши, так как один из дальних предков - поляк Фома Грунтовский попал в Россию в кандалах, после очередного польского восстания. Воспитывался Вадим Иосифович в деревне Славинка Палкинского района Костромской области. Детство свое он провел в детдоме, где и прошел свою первую «кулачную школу». Эти навыки были проверены в 1945 году, когда он вернулся в Ленинград, в уличных послевоенных драках. Учился в ремесленном училище, после которого в 1951 году Вадим Иосифович был призван в армию. До 1953 года службу он проходил в Нижнем Тагиле, на Урале, в бронетанковых войсках, где получил первый разряд по классической борьбе. Откуда и был переведён в Киевский военный округ, где проходил подготовку и принимал участие в спецоперациях против бандеровцев в Закарпатье.

В 1953 году в Киевском военном округе была создана специальная группа "для освоения новой секретной техники" или по-другому «подразделение». Вполне возможно, что она входили в состав ГРУ. И поэтому, в целях секретности, солдаты из группы ходили в форме инженерно-саперных войск. Туда было отобрано всего 12 человек, лично маршалом Воробьевым, командовавшим в это время Киевским военным округом. Подразделение возглавлял майор, Герой Советского Союза. Базировалось оно под Броварями, в 30-40 км от Киева. По некоторым данным, там до сих пор находится какая-то спецчасть.

Позже к ним добавилось еще 8 человек из других подразделений. Спецподготовку они проходили на стадионе им. Хрущева в Киеве. Кроме них на стадионе никого не было, а вокруг него стояло оцепление. Тренировали их офицеры армейской разведки, все русские, все прошедшие войну. Преподавали много – рукопашный бой на уничтожение, работу с ножом, штыковой и окопный бой, стрельба и т.д. По каждому предмету свой преподаватель: рукопашник, ножевик, штыковик, преподаватель по огневой и т.п.

Рукопашный, штыковой и ножевой бой шли в единой связке. Тренировали три человека. Как они их называли - один "человек в штатском" без звания, и два "товарища майора". Кто они такие, как звали - было неизвестно. По словам Вадима Иосифовича, "человек в штатском", который тренировал их в рукопашном бою, был Анатолий Аркадьевич Харлампиев. Было ли это так на самом деле? Неизвестно. Но система, по которой их тренировали, резко отличалась от всего того, что мы знаем из известных пособий, написанных к тому времени. В основе обучения лежал русский кулачный бой. Борьба и заломная техника была вспомогательным элементом, ведь учили бою на уничтожение. Тренировки были очень жесткие. Они шли около месяца по 8-10 часов в день с перерывами (несколько занятий в день). Отобраны были лучшие из лучших, но даже они были недовольны тем уровнем нагрузок, который лег на них.

Эти трое гоняли их по полной программе. Человек в штатском - худощавый, среднего роста, даже ниже Вадима Иосифовича (около 170 см). И два здоровяка-ассистента - "товарищи майоры". Штыковик и ножевик. Но главным был "человек в штатском". Ему было около 50-ти. Иногда он мог в течении полудня просидеть и смотреть тренировки. А иногда тренировался с ними в течении целого дня. Его хватало на них на всех.

У него было много афоризмов (принципов). Например, «Выигранный тот, который не состоялся». Или «Познай себя». Часто говорил «Жмут ботинки или сапоги», т.е. чтобы сделать какой-то прием, надо примерить его как обувь. И было несколько главных правил, которые нельзя было нарушать никогда. И нарушение хотя бы одного приведет к тому, что бой будет неудачным. Что значит неудачным? Что он продлится 2-3 минуты. А даже 5 секунд – это много.

Как говорил Вадим Иосифович, убежденный, что это был Харлампиев, в фильме "Непобедимый", показано далеко не все. В основу самбо лег опыт борьбы нашей многонациональной страны и других стран. Но то, что давалось им, боевой рукопашный бой, был построен совершенно на иных принципах. Мало того, часть вещей из боевого самбо приводилась в пример, как ошибочные. Даваемая же техника была прямо противоположной аналогичным действиям из боевого самбо. Приемы же джиу-джитсу давались как запасные, или же тоже неправильные по отношению к основным русским.

Боевой рукопашный бой строился на принципах и телодвижениях славянского или же русского боя. Говоря о Харлампиеве, говорилось, что это выросло не на пустом месте. Дед Анатолия Аркадьевича - знаменитый смоленский кулачный боец. Который вместе с двумя братьями выходил на "стенку" против всего Смоленска. При этом всегда указывалось, и не только Вадимом Иосифовичем, но и самим Харлампиевым, что он был собирателем приемов русской борьбы и самозащиты. Отец - Аркадий, чемпион Европы по профессиональному боксу, один из первых русских и советских тренеров. Причем его школа бокса также основывалась на кулачном бою. Все удары в ней рождались корпусом, ноги служили лишь для перемещения. В отличии от классического бокса, где удары начинаются с ног как в фехтовании. Так что самое важное тут следующее - в основе армейской системы лежали отнюдь не приемы самбо или джиу-джитсу, как сейчас принято думать, а именно действия русского кулачного и рукопашного боя. И важно то, что эта школа существовала длительный период, начиная с 30-х годов и была живой традицией обучения. Причем систематизированной и методически обоснованной, в отличии от эмпирической народной. И испытанной четырьмя годами жестокой войны.

Как уже указывалось, тренировали очень жестко. Занятия проходили в кирзовых сапогах, в боевой обстановке. На 30-ти градусной жаре.

Много внимания уделялось физической подготовке - акробатика, штанга и т. д.

Разминка строилась, в основном на элементах народного (иногда Вадим Иосифович говорил, что украинского) танца и акробатике. Но никто никаким плясом ради пляса не занимался. Он применялся ради разминки. И ему никто не учил, его просто плясали. Впрочем, говорить о чисто украинском плясе не приходится, так как использовались лишь элементы общие для всех восточнославянских танцев. Можно лишь отметить, что присядка часто плясалась на полной стопе.

Упражнения с тяжестями. Так называемая «работа с гравитацией». Они выполняются с гантелями, гирями, штангой. Основные принципы работы – вес идет и вверх, и вниз все время с ускорением, отсутствуют мертвые точки – он нигде не задерживается, все выполняется на прыжках, все с волны, свободное дыхание, не привязанное к движениям. Тестовые вещи – максимальное количество раз за 10 секунд.

Акробатика вообще занимала особое место. Она вся была напрямую связана с огневой подготовкой. Система кувырков и перекатов отличалась от спиридоновской (ныне кадочниковской) школы. Кувырки, в основном, исполнялись «рыбкой», т.е. в прыжке. Они нарабатывались через колючую проволоку и между ее нитями, причем учитывалось, что по ней может быть пущен ток. А также в иных сложных условиях.

Также обучались кубарю - это сочетание гусиного шага и кувырков. Нарабатывалось также очень много прыжков. С места вверх, вперед, назад, с разворотами, в присядке и т.д. Существовал проверочный тест для подобной работы – стрельба на бегу, в прыжке и в кубаре.

Отрабатывались различные виды перемещений в лесу.

Также давался тот вид перемещения при огневом контакте, который широко ныне известен под названием «маятник». Маятник, который им давали, состоял из совмещения верхней и нижней работы. Система кувырков и перекатов по скорости должна была быть равна бегу.

Рукопашный бой. В него входило огромное количество техник. Материала давалось очень много. Причем никто ничего не скрывал. А прямо говорили – это из кулачек, это из блатной техники, это – из джиу-джитсу и т.д. Но с теми ограничениями, про которые уже писалось выше – процент восточных техник стремился к нулю. Система боя, в основном, ударная. Боролись также на каждой тренировке (на мягкой земле), но эта техника являлась вторичной по отношению к ударной. Болевые, броски – это дополнительная техника. Знать надо, отрабатывать – нет. И каждый из этой техники должен был отобрать свое.

Никакой сильной размашистости не было. Она нужна только в бою против нескольких противников. В бою против одного она крайне короткая. И, в основном, тычковая. Причем важно так сочетать более размашистую работу с тычковой, чтобы переходы между ними были естественными.

Забивание противника должно быть практически мгновенным. Бой должен длиться максимум 10 секунд, и то это много. Проверка тут была такая: вот человек - вот 5сек, все - он должен лежать.

Было два вида работы: мягкая – для наработки техники, и жесткая – полноконтактные бои в ушанках, ватниках, кирзовых сапогах, рукавицах (ватник не только для защиты, но и для привычки работать в неудобной одежде). Бои - один на один, один против нескольких, против шести в кругу. Для того, чтобы чувствовать дистанцию, проводились бои на площадке над землей (на досчатом помосте 3x3 метра). Система кругового боя строилась исключительно на атаке. Бои в кругу ведутся по-разному (на выход из круга, на работу в кругу, на уничтожение противника). По некоторым данным, эта техника несколько ранее применялась и для разгона демонстраций украинских националистов.

Кроме кругового, давался также окопный бой, т.е. бой в ограниченном пространстве. Там были свои особенности.

Работа палкой. Не фехтовать, а сразу на поражение.

Штыковой бой – одиночный, против двух, один против шести в кругу. Бой безоружного против вооруженных штыками – одного, двух и т.д. Возврат штыка должен быть всегда быстрее укола.

Также обучали работе против собак и боевых птиц, и даже на случай столкновения со змеей.

Сопровождение. Связывание. Снимание часового.

Использование подручных предметов и умение сделать оружие из вещей для этого не предназначенных.

Отдельными темами шла стрельба, хотя напрямую была связана и с акробатикой, и с рукопашным боем. Ставили стрельбу и из наганов, и из автомата. Там были свои тесты.

Процесс обучения можно описать так:
1.Была поставлена четкая цель обучения - РБ на уничтожение. С некими вспомогательными задачами, как-то снятие часовых, сопровождение задержанных и т.д.
2.Использовалась естественная для каждого двигательная база.
3.Показывался очень большой объем действий в "работе по принципу", в рамках которого происходил отбор действий для каждого самостоятельно.
4.Формировался индивидуальный универсальный набор движений – собственная система боя.

Это, конечно, описание лишь небольшой части того, что преподавалась в «школе армейской разведки». В основном, касающаяся ведения рукопашного боя. Но она, на мой взгляд, вполне дает общее понимание подходов и методов обучения.

Нужно дополнительно отметить, что системы, преподаваемые в армейской разведке и в НКВД, в т.ч. СМЕРШ, различались. В первую очередь это было обусловлено теми целями и задачами, которые они решали. Поэтому, если в армейской системе удары были основным оружием, а болевые и броски вспомогательным, то в НКВДшной – наоборот. Болевые и броски – основная, удары – вспомогательная. Что естественным образом уменьшало долю техники русского кулачного боя в НКВДшной системе. И увеличивало долю восточных и западных техник, особенно в сфере болевых. Различалась и терминология систем. Так, например, в армейской – освобождения от захватов, в НКВД – болевые в стойке. В армейской – сопровождение, в НКВД – конвоирование. И т.д.

Кроме этого, было еще одно обстоятельство. НКВДшная система формировалась, в большей степени, под воздействием бывших царских офицеров, в то время как армейская – более рабоче-крестьянская.

Впрочем, эти различия не помогли ни тем, ни другим. После смерти Сталина произошла смена курса. Школы по политическим причинам разогнали, инструкторов либо расстреляли, либо посадили на большие срока. Уцелели немногие. Сначала репрессировали НКВДшников, а чуть позже – армейцев. Сам Вадим Иосифович чудом избежал трибунала за свою спецподготовку. Поэтому, наверное, он был одним из последних, кто ее проходил.

Когда буквально через несколько лет, с 1957 года начали восстанавливать спецназ, учить его уже было практически некому. Вот что пишет, например, на эту тему Семен Михайлович Тарасов: «После окончания военного училища в 1957 году я лейтенантом был направлен служить в Северную группу войск. В то время создавались отдельные батальоны специального назначения. 27‑й обсн создавался на базе 92‑й отдельной роты специального назначения, которая прибыла с Дальнего Востока…

Когда батальон был сформирован, учебно‑методическая база была небогатая. Мы мало, что знали тогда о разведке и тем более о специальной разведке, поскольку окончили общевойсковое училище. Практически с нуля начали изучать минно‑подрывное дело, осваивать парашютную, тактико‑специальную подготовку. Поскольку не было объемных методических разработок, старались использовать все, вплоть до художественной литературы. Помогло то, что в секретной части обнаружились информационные сборники по войсковой разведке 40‑х годов, привезенные 92‑ой орсн. Там мы нашли много полезного по действиям в тылу врага. Изучали опыт партизанского движения, обобщали все, что появлялось в периодических изданиях в связи с действиями в тылу противника».

Кое-что, конечно, в ГРУ осталось, но уже в урезанном и полузабытом виде.

А Вадим Иосифович в 1954 году был уволен из Вооруженных сил, имея за спиной опыт специалистов армейской разведки. И в этом же году начал неофициально тренировать ребят. Он систематизировал и перерабатывал накопленный материал. Часть навыков он получил из деревенского кулачного боя. Другая часть техники - «школа армейской разведке». Так и появилась питерская школа кулачного (или рукопашного) боя. Поэтому она, в определенном плане, является авторской переработкой традиционной и армейской прикладной, основанной на традиционной, техник кулачного боя.

То, что армейская школа была абсолютно аналогична традиционному кулачному бою, подтверждает опыт брата-близнеца Вадима Иосифовича. Он демонстрировал точно такую же технику и прикладные навыки. Но армейская школа дала Вадиму Иосифовичу понятие системности и методический подход, чего не было в народной школе брата.

Затем к этой деятельности подключился и его сын, а сначала просто один из учеников, Андрей Вадимович Грунтовский.

А как же «школа армейской разведки»? Вадим Иосифович, смотря красивые показательные выступления наших десантников по каратэ и самбо, чуть не плакал: «Эх, дурят, дурят нашего брата!». И писал письма в Министерство обороны, только никому этого было не надо.

В конце 80-х – начале 90-х Анатолий … Михнецов, руководитель Санкт-Петербургского фольклорного центра, увидел в питерской манере боя черты обрядовой псковской пляски – «скобаря». Журналисты подхватили этот термин и это название достаточно прочно закрепилось за питерской школой. Хотя сами питерцы так себя не называют. А носят название «Санкт-Петербургское общество кулачного боя».

Конечно, за годы, прошедшие с окончания Вадимом Иосифовичем военной службы, школа достаточно далеко отошла от первоначального армейского варианта. Это обусловлено многими причинами. Назову лишь некоторые из них.

1.Армейская школа рукопашного боя была утилитарной прикладной системой боя на уничтожение. Естественно, что гражданских людей нельзя тренировать с таким подходом. Что, конечно же, привело к убиранию из системы наиболее опасных элементов.

2.Слабая физическая подготовка гражданских людей и их нежелание ей заниматься.

3.Невозможность передачи всего объема техники людям, тренирующимся два раза в неделю по два часа.

4.Сложность постановки русской техники боя людям, не обладающим традиционным сознанием и традиционной пластикой движения. Так как во многом, в основе боя, лежат традиционные трудовые и плясовые навыки. Того самого рабоче-крестьянского происхождения.

5.Из системы были убраны все варианты, не касающиеся русского боя. Т.е. вся техника джиу-джитсу и иных систем. Так, например, были убраны практически все варианты, аналогичные системе Кадочникова.

Поэтому современная питерская школа, в основном, фольклорно-этнографическая. Которая одной из основных своих целей ставит возрождение русского национального сознания. Русской традиционной пластики. Возрождение православной веры. И рукопашка, по словам Андрея Вадимовича Грунтовского, для него тут стоит последней в очереди.

Хотя, на самом деле, были и тренировки питерского ОМОНа (когда Андрей Вадимович давал рукопашку, а Вадим Иосифович - стрельбу), и спецназа ГРУ из Печеры, и десантников из псковской дивизии.

И в последние несколько лет на своих тренировках и семинарах Андрей Вадимович дает и элементы «школы армейской разведки», а не только традиционную школу.

Так что, кому что нужно, каждый должен выбрать сам – «школа армейской разведки» или же «скобарь»?

И напоследок. Из письма Андрея Вадимовича: «Вот ещё номер: сегодня смотрел программу «Время» - показали китайскую полицию - как она готовится к Олимпиаде. Ну, дела! - китайцы работают ногами в стиле гораздо более близком к русскому, чем наши псковские десантники (которых я пытался переучивать). Вот тебе и скобарь!

Как говорил папа: «дурят наших ребят!».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: