Взаимоотношения истории науки и других исторических наук.

Из параллельного изучения технического и научного прогресса на протяжении веков явно вытекает следующий вывод: хотя наука, как осознанная дисциплина, существует со времени зарождения цивилизации, до XVI века, когда без неё не могло обойтись мореходство, она не имела существенного значения для каких-либо технических целей; а до XIX века, когда наука стала необходимой для химии и инженерного дела, она не имела широкого применения.

Была ли наука действительно необходима ещё для каких-либо целей на ранних этапах своего развития, это ещё менее ясный вопрос. В земледелии календарь при всей его полезности не является абсолютно необходимым, а монументальная архитектура пирамид и храмов также могла бы, как некоторые полагают, обойтись без науки. Однако эту точку зрения не разделяли народы того времени, ибо, по крайней мере, жрецы и правители от Китая до Перу полагали, что надлежащий и упорядоченный контакт с небесными силами существенно необходим для экономического и политического благополучия. Конечно, именно этому убеждению мы обязаны той наукой, которая у нас есть.

Однако выйти за пределы довольно бессодержательной математической астрономии наука получила возможность лишь благодаря контакту, установленному ей с техникой механики, пневматики и баллистики эпохи Возрождения и с пивоварением, винокурением и химической обработкой тканей XVIII века.

Это приводит к общему важному выводу, а именно, что в то время как технические потребности часто, хотя и не всегда, ставили проблемы, дающие рост новым отраслям науки, научные успехи эффективно закреплялись в том случае, если только они могли быть применены в практических и выгодных ремеслах. Прогресс оптики обеспечили мастера-оптики; прогресс магнетизма – мастера, изготовлявшие компасы. В наше время реактивные двигатели и холодильные машины содействуют развитию теории теплоты, радиопромышленность – теории звука, кинопромышленность – теории оптики, не говоря уже о теории электричества, которая является неотъемлемой частью электропромышленности.

Эти данные, а также места вспышек научной деятельности со всей очевидностью указывают на то, что для процветания науки необходим быстрый технический прогресс, а следовательно, наличие экономики, способствующей эффективным капиталовложениям. Хотя финансовые запросы науки незначительны по своим размерам в сравнении с другими производственными расходами, деньги, потраченные на науку, редко обусловливали какую-либо непосредственную перспективу возврата. Расходы на науку, следовательно, относятся по своей природе к капиталовложениям с низкой нормой прибыли, однако в них заключается возможность время от времени получить большие прибыли. Материальные факторы, препятствующие научному прогрессу, заключается главным образом в остром недостатке ассигнований, особенно в тех случаях, когда предусматривается широкое применение научных открытий, печальным примером чему служат изобретения Симона Струтеванта и Дени Папена.

Удовлетворение материальных нужд науки – это необходимое, но недостаточное условие её прогресса; наряду с этим должно прийти ощущение влияния новизны, достаточно сильное, чтобы привлечь наиболее способных людей в лоно науки. С другой стороны, развитие науки может быть с успехом задержано господством идей, относящихся к более раннему периоду. Один из наиболее постоянных факторов, задерживающих развитие науки, исходит из самого успеха науки. Это – вера в науку как средство приобретения абсолютного и неизменного знания.

Догма научной истины

Изучение истории науки показывает, что наука – эта не такая сущность, которую можно было бы определить раз и навсегда. Это есть процесс, который подлежит изучению и описанию, человеческая деятельность, связанная со всякой другой деятельностью человека и постоянно взаимодействующая с этими другими сторонами. Мы уже видели, каким образом изменяется наука – не только путём роста и распространения на области либо совершенно новые, либо до тех пор принадлежавшие простому здравому смыслу или мифам но также путём постоянного пересмотра своих прежних открытий с большим самосознанием и с большой силой единения.

Однако такого взгляда на науку не всегда придерживаются. В прошлом, а иногда даже ныне, внутренняя природа науки рассматривается как автономная система, как совершенно изолированная от социального мира область. Полагают, что существует внутреннее и чистое познание – единственное в своём роде приближение к абсолютной истине, которое должно достигаться надёжным методом и охраняться страстным отрицанием противоположных способов рассмотрения вещей. История науки полна примеров, показывающих, что такая позиция – надёжный метод торможения развития науки, часто придающий ей при этом видимость величайшей глубины и всеобщности.

Крайним примером такого торможения является синтез учений Аристотеля – Аверроса и томизма, который обусловил господствующие во всём мире мировоззрение и метод наук с IV века до н. э. по XVII век н. э. На протяжении свыше 2000 лет это мировоззрение являлось той формой, в которой замораживалась мысль и потребовались насильственные изменения на экономической и политической арене, чтобы вновь разрушить эти формы.

Мы, по-видимому, не осознаём, что сами живём в такое период, когда происходит как более существенное преобразование науки, так и гораздо более глубокое преобразование общества. В науке, как и в обществе, все попытки спасти положение путём видоизменений, дополнений и латания старых форм одинаково бесплодны. В свете опыта и дискуссий мы должны вновь продумать до конца самые основные науки.

Отношения науки и общества

Отношения науки и общества всецело взаимны. Подобно тому как преобразования внутри науки происходят благодаря общественным событиям, так и ещё в большей степени общественные преобразования осуществляются благодаря развитию науки. Эти последствия многообразны – прямые и косвенные, они оказывают влияние на материально-технический уровень развития общества и на идеи, с помощью которых оно поддерживается и преобразуется. Прямые последствия материально-технических изменений легче всего увидеть, и большинство людей считает их основными результатами науки. Эти последствия выделяются в непрерывном и постоянно ускоряющемся потоке новой техники и улучшения старой в преобразованном механико-электрико-химическом мире XX века – мире, немыслимом без науки. Косвенные последствия этих материально-технических изменений, осуществлённых наукой, гораздо важнее. Хотя первоначальный рост самой науки явился продуктом действия экономических и политических сил, когда наука утверждалась как средство обеспечения экономической и политической власти, сам прогресс науки стал одной из действующих сил экономической и политической жизни. Ни одно современное промышленное государство не может существовать без науки; оно не сможет долго просуществовать, не используя целиком свои ресурсы интеллигенции для развития науки и всё более широкого её использования. Следовательно, политические формы нашего времени являются в какой-то мере результатом материально-технических последствий развития науки.

Однако материально-технический способ воздействия не является единственным способом влияния науки на общество. Идеи науки имеют глубокое воздействие на все другие формы человеческой мысли и действия – философские и политические, а также религиозные и художественные. Здесь влияние науки гораздо сложнее, чем в плане материально-техническом. Идеи науки – это не просто плоды логики экспериментальных методов; они прежде всего являются идеями, выведенными из социальной интеллектуальной основы прошлых времён, идеями, которые преобразуются- и подчас лишь весьма незначительно – в ходе проверки научным экспериментом. Так, например, обстояло дело с идеей естественного закона Ньютона, которая была отражением учреждения законной, а не авторитарной формы правления, или с дарвиновской теорией естественного отбора и борьбы за существование в ходе эволюции, которая была отражением свободной конкуренции, полностью присущей эпохе капитализма. Однако хотя эти идеи происходят из более ранних социальных форм, они, будучи восприняты и использованы наукой, в свою очередь укрепляются и преобразуются. Они используются для научного санкционирования общественной практики, как это было показано во многих примерах её истории, начиная с миросозерцания Аристотеля и далее.

Полное понимание постоянно изменяющихся отношений науки и общества предполагает учёт как материальных, так и идеологических факторов. Никакое общество не может обойтись без совокупности научных знаний, необходимых для функционирования производительных сил. Однако, как мы видели, эта совокупность знаний до недавнего времени была весьма незначительной. Любая наука определённого общества в дополнение к этому минимуму имеет все необходимое для поддержания – в содружестве с философией и религией – существующего общественного строя. Между прочим, это обеспечивало интеллектуальным занятием немногих членов господствующего класса, которые склонны были использовать таким образом свой досуг. От такой науки нельзя было ожидать, чтобы она сама по себе стимулировала изменения в технике или определяла вид производства, однако при наличии других факторов можно было пробудить эти её возможности. Эти факторы в большинстве своём были экономическими. Машины эпохи промышленной революции – это не простые дары изобретателей, в прежние времена была масса искусных людей, а возникли, как мы видели, вследствие свободных капиталов и рабочей силы и тех благоприятных возможностей, которые рынок представлял для получения прибыли. Однако, раз возникнув, новый процесс или машина – или, ещё лучше, новый научный принцип, способный вызвать к жизни многие новые процессы и машины, как, например, получение Фарадеем электрического тока в магнитном поле, - обязательно должны изменить условия производства и создать новые возможности для изменений в экономике.

На протяжении всей истории как общественные, так и естественные науки выступают в этой роли ускорителей общественных изменений, как действующие силы, хотя и не двигатель, сами изменяясь в ходе этого процесса. Путь научного и путь экономического развития столь близко сходятся по месту и времени, что их ассоциация не может быть случайной. Иногда природа этой связи между научной и экономической деятельностью разрывалось на страницах этой книги; однако не существует и, действительно, не может существовать простой связывающей их формулы. Как уже отмечалось, именно экономические и политические условия определённого места и времени особенно благоприятствуют росту науки, ставя новые проблемы и содействуя успешному их решению. Фактически нахождение проблемы более важно, чем нахождение её разрешения: последнее может быть получено с помощью экспериментов и логической аргументации, первое – только с помощью воображения, побуждаемого пережитыми трудностями.

Роль гения

Иногда высказывают соображение, что эта связь с экономикой затрагивает лишь второстепенные части науки и что великие открытия были сделаны гениальными людьми, не подверженными влиянию условий места и времени. Коперник, Декарт, Гарвей и Линней могут служить примером людей, работавших далеко от центров технического прогресса своего времени. Это верно только отчасти, ибо XVI век в Польше, XVII – в Англии и Франции и XVIII – в Швеции были периодами национального подъёма. Всё же остаётся фактом, что, по крайней мере, в первом и последнем случаях страны, где жили Коперник и Линней, не были центрами научно-технического прогресса и что ни Гарвей, ни Декарт не были тесно связаны с промышленностью. Это очевидное несоответствие объясняется тем, что дело не в том, где учёный родился или даже где он работал и умер. Раз учёный нашёл своё призвание, которому он себя всецело посвятил, он может работать везде, где бы он ни жил. Дело не в том, какой центр научной традиции сформировал его как учёного. Для Коперника и Гарвея это была Италия, которая только что прошла вершину своего экономического и культурного величия. Для Декарта это был культурный мир французского общества, находившегося как раз накануне вступления в «Grand Siecle» («Великий век»). Линней является исключением; в значительной мере самоучка, он покорил царство растений с помощью почти религиозной веры, преданности своему делу и тяжёлому труду. Однако его система умерла бы вместе с ним, если бы в его время не существовало множества садоводов и ботаников коллекционеров, стремившихся всякими средствами упорядочить свои гербарии. Семена науки не всходят и не растут, пока общественная почва не будет подготовлена для них экономической деятельностью.

Прогрессивный рост науки происходит вследствие постоянно обновляющихся взаимосвязей науки с промышленностью. С развитием человеческого общества роль техники и науки, как мы уже видели постоянно возрастает. Также возрастает и роль сознательной и логической науки в технике. Нам трудно вскрыть среди массы ритуальной и традиционной техники древних времён некую подразумеваемую логику, которую мы могли бы назвать наукой. Мы можем признать эту логику таковой только потому, что мы знаем её будущее. Сегодня наука выступает как институт со своими правами, своими традициями и дисциплинами, своими собственными специалистами и собственными средствами. Гораздо более важно, что каждая сторона жизни – промышленная, сельскохозяйственная, административная и, больше всего, военная – для своего повседневного функционирования всё в большей мере нуждается в помощи организованной науки и полностью зависит от неё в своём прогрессивном развитии. Эта тенденция не только не обнаруживает никаких признаков ослабления, а, напротив, усиливается, идёт по пути роста сознания человеческой деятельности, неся с собой большой контроль над окружающей средой благодаря пониманию её законов.

Возникновение науки как основного фактора общественного прогресса

Возникновение науки как важной действующей силы в общественной сфере представляет собой решающий и необратимый шаг во всей человеческой истории. Взятое вместе с экономическими и политическими изменениями, с которыми неизбежно связано возникновение науки, оно является событием такой же важности, как и возникновение самого человечества или его ранней цивилизации. Такие решающие изменения имеют как отрицательные, так и положительные последствия. Они не только делают возможным новое, но также и невозможным старое. Если что-нибудь пробивается в своём развитии на новую более сложную ступень, то возможность подобных скачков, происходящих где-нибудь в другом месте, быстро исчезает. Если, например, зелёные растения распространялись по земле, то для других форм растений с какой-либо другой метаболической основой больше не остаётся места.

Рост современной науки, связанный с самого начала с капитализмом и промышленной революцией, был всеохватывающим и необратимым. Новый способ суждения и мышления о вещах, возникающий из изучения техники и ремесленного мастерства, привёл благодаря преобразованию этой техники к гораздо более всестороннему подходу как к общественным, так и к техническим проблемам. При этом он также предотвратил, и будет предотвращать, любое решение, которое отвлекало бы науку чтобы она стала в конечном счёте двойственной.

Об этом свидетельствует также пример самой недавней истории. Нацисты с самого начала были неистовыми врагами рационализма и оставили мистическую теорию, которая только и могла оправдать их подлинные цели – защитить монополистический капитализм, - хотя и служила маскировке этих целей. Естественно поэтому, что нацисты противились науке, но, тем не менее, они не могли обойтись без неё, ибо наука была нужна им для единственного эффективного средства действия – для войны. Любое государство или класс, которые не используют или не могут использовать науку и всесторонне не развивают её, осуждены в существующем мире на упадок и гибель.

Преобразование экономики путём использования науки является весьма недавним событием. Оно, можно сказать, достигло решающего значения в начале XX века, а последующее развитие этого преобразования было настолько быстрым, что стало невозможным позволить науке так же медленно, как и прежде, просачиваться в существующие формы экономики. Преобразование экономики науки появилось как новая действующая сила, изменяющая все очень быстро по сравнению с продолжительностью жизни людей. В предшествующих преобразованиях цивилизации этот процесс изменения шёл гораздо медленнее: новое приходило с новыми поколениями людей, а там, где велась открытая борьба, она происходила потому, что определённые общественные группы или определённые народы ещё не были затронуты новыми формами экономики и сопротивлялись их введению.

В наш век новое знание и опыт в деле управления материальным миром значительно опережают развитие соответствующих форм культурной, политической и экономической жизни. Это положение часто описывается учёными мужами от науки и религии, как победа материальных сил человека над его моралью, при этом подразумевается, что развитие науки следует остановить или повернуть вспять, пока человек духовно не переродиться. Однако по только что указанным мотивам это ни в коем случае не может произойти: наука приносит слишком большую пользу, пусть даже для идеала разрушения. Мы должны искать скорее противоположного решения и стараться поднять моральный уровень человечества с помощью лучше организованного общества. Хотя подобные попытки предполагают борьбу и преодоление трудностей, естьвсе основания надеяться на быстрый успех. Ибо вместе с наукой приходит также несуществовавшая ранее способность понять положение общества, а также способность понять и средства решения практических проблем перехода с помощью сознательной общественной организации. Ценность изучения места науки в истории общества заключается в том, что оно даёт понимание экономических и технических преобразований, ведущих к окончательному и величайшему преобразованию в истории.

Вопрос №3

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: