И плетёт свои мерзкие сети

РИФМОЙ В НАБАТ

Составил В.А. Коняев (2005 г.)

Дополнил И.П. Клименко (2007 г.)

Москва, 2007 год

Люди пьют

Самогон и водку,

Спирт, перцовку, портвейн, коньяк…

Шевеля кадыками, как воду,

Пьют – напиться не могут никак.

Не беду,

Не тоску прогоняют:

Просто так –

Соберутся и пьют.

И не пляшут совсем,

Не гуляют.

Даже песен уже не поют.

Тихо пьют,

Как молятся, – истово,

Даже жутко –

Посуду не бьют…

Пьют артисты и журналисты,

И последние смертные пьют.

Просто так,

Просто так напиваются,

Ни причин,

Ни кручин – никаких.

Просто так,

Просто так собираются

В «Гастрономах» с утра –

«На троих».

Люди пьют –

Все устои рушатся.

Хлещут на смерть,

Не на живот!

Разлагаются все содружества,

Все сотрудничества

И супружества –

Собутыльничество живёт.

Именно с этого стихотворения, которое написал прекраснейший человек – Анатолий Передреев, я и хочу начать этот сборник стихов, написанных разными людьми, как взрослыми, так и нашими детьми. Стихи эти объединила одна единственная беда, которая не просто вошла в каждый дом, а уже давно и вольготно живет в каждой семье, разваливая и уничтожая ее изнутри. Беда эта – наше безудержное и почти поголовное пьянство.

Цель этого сборника – помочь тебе, хотя бы на какое-то мгновенье, дорогой мне читатель, пораженно остановиться и задуматься о той ситуации, в которой мы с тобой живем. Увидеть, быть может, себя, а увидев, принять единственно правильное решение – раз и навсегда покончить с этой страстью и, тем самым, спасти, как самого себя, так и род свой, спасти свою многострадальную Родину.

Мы начнем с нескольких детских стихотворений, ведь недаром говорят, что устами младенцев глаголет истина. Итак, что же говорят поэтической строкой о нас наши дети?

Люблю, когда папа дома

И никуда не торопится.

И можно сидеть с ним вечером

Сколько тебе захочется.

Рассказывать ему что-то негромко,

Головой к плечу прижаться,

Целую ночь после этого

Сны хорошие снятся.

Правда, хорошие стихи о своем папе написала двенадцатилетняя девочка?

А вот что написал мальчик примерно такого же возраста о своем, так называемом, папе.

Где отец мой, эта пьянь?

Он опять пошел пить дрянь.

Сколько я могу терпеть,

В рожу пьяную глядеть?

Каждый день он пьёт и пьёт,

И лечиться не идёт.

Я говорю ему: «Пошли»,

Он мне тут же: «Отвали».

Я уже давно в слезах…

Кто же я в его глазах?

Я ему уже никто!

Он пропил меня давно…

А это тоже о папе, и тоже трудно и больно читать…

Не знаю, кто меня поймёт, Что водка – это тот же яд,

И кто мне даст совет – Об этом знаю я.

Что делать, если папа пьёт, Не зря соседи говорят:

А мне двенадцать лет? «Несчастная семья!»

↓

Мне жаль его, когда домой Я вам пишу, а папа спит,

Приходит пьяный он, Не сняв ботинок с ног.

Ведь это всё же папа мой На днях он где-то был избит,

И бывший чемпион. А где – сказать не смог.

Ходили вместе мы в кино, Он обещал: «Я брошу пить!»

И мяч я с ним гонял. Но слова не сдержал.

Но он меня уже давно Когда бы мог один я жить –

На водку променял Из дома бы сбежал!

А ведь когда-то он не пил, Мне это горько вам писать

И в прошлые года Но пьянству нет конца.

Всегда он с мамой ласков был, Так что же делать? Как спасать

А грубым никогда. Пропащего отца?…

→

Эти горькие строки были посвящены папам. А есть ли что о мамах?

Мне никогда не забудется

«Пастораль» Родного села –

Пьяную мать по улице

Потупившись дочь вела.

А у колодца соседки

Кивали, им глядя в след:

В детдом и то лучше Светке.

Куда глядит сельсовет!

Нюрка совсем совесть прóпила!

На поллитру детей променять!

Раньше Светка отца водила,

А теперь она водит мать!

Сапоги в колее дороги

Увязали, жижей давясь…

Вдруг разъехались в стороны ноги,

И упала мать прямо в грязь.

Улыбаясь, она лежала,

Задралось ее платье вбок,

И над нею похабно заржала

У пивнушки толпа мужиков.

И тогда зарыдала девчонка –

Исчерпалось терпенье к концу.

И вдруг стала ручонкой тонкой

Мать хлестать по тупому лицу:

- Ты слышишь! Мне стыдно, мама!

Лучше умри, но не пей!

А мать ей в ответ кивала:

- Убей меня, дочка, убей…

Гогот пьяных в толпе стал глуше,

А потом и совсем затих.

Видно что-то проникло в души,

Опустились глаза у них.

Одного же перекосило,

С сердцем бросил он, искривясь:

- Господи! Мать Россия!

До чего же ты допилась!

В нашем народе давно знали страшную правду: «Если муж пьет – угол горит. Если запила жена – дом горит». И в этом жутком, беспощадном алкогольном огне горят и сгорают наши с тобой дети.

В следующем стихотворении описан подлинный случай, происшедший в Новосибир­ском Академгородке. Дело было в декабре, под Новый Год... Папа с сыном под вечер отправились в погреб за картошкой. Оставив сына внутри и затворив дверь, чтобы снега не намело, отец решил зайти ненадолго к другу... Ночью ударил страшный мороз, а про мальчонку вспомнил он только утром. К сожалению, было уже слишком поздно.

«Слышь, Федя, где рюкзак колхозный?

Возьмём картошку в гараже.

Пойдём, сынок, пока не поздно,

А то девятый час уже.

Декабрь – опять аврал у мамы,

Две смены с ночи до утра…

Поужинаем нынче сами.

Да не копайся ты, пора».

Он долго рассуждал дорогой

О том, чем кормится семья,

Не магазином, слава Богу,

А что картошка есть своя.

Придя в гараж, отец машину

Погладил ласково рукой.

Подумал, повернулся к сыну

И говорит ему: «Постой,

Я кое-что придумал, Федя,

Ты здесь побудь пока внутри…

Я прогуляюсь до соседа,

А ты картошки набери.

Поговорю насчет резины…

Дверь я запру…» и он ушел

К соседу – мимо магазина,

Чтоб было, с чем присесть за стол.

…Проснулся дома на рассвете.

В прихожей свет, разбит трельяж…

Все тихо! Сына дома нету!

И вдруг, как обухом: «гараж!…»

Не помня как, полуодетый,

Добрался он до гаража.

Хрипел, как зверь: «Сыночек, где ты?!»

Стуча зубами и дрожа,

От ужаса землисто-серый,

Ключом нащупал щель замка…

Не глядя, как к железной двери

Примерзла голая рука,

Рванул…

Пронзителен и тонок

Замерших петель ржавый стон…

И в ледяных слезах ребенок

Упал со стуком на бетон…

…Скрипя, покачивалось тело

В петле ремéнной на крюке.

А в Пищеторг письмо летело:

«План снова выполнен везде».

Эта жуткая по своей сути трагедия, в одно мгновенье унесшая жизнь сразу трех человек. Сын замерз, отец удавился, а мать умерла – не выдержало такого ужаса ее материнское сердце… Вот и спрашиваю я тебя, дорогой мой читатель: «Сколько же еще должно пролиться слез, чтобы мы все опомнились! Доколе…?»

В колониях детских и детских домах

Судьбы разбитые схожи,

Потому что папа всё пил,

Часто мама пила,

Пили бабушка с дедушкой тоже.

Алкоголь… Алкоголь

Всем несёт только боль,

Жизнь детишек на муки похожа.

В семьях папа где пьёт,

С ним и мама всё пьёт,

Где пьют дедушка с бабушкой тоже.

И идёт над страной стон глухою волной -

Детский плач, на мольбу похожий:

Просят маму: - Не пей,

Просят папу: - Не пей,

Просят бабушку с дедушкой тоже.

Но тогда лишь спокойна ребячья душа, -

Детство тоже на сказку похоже, -

Когда папа не пьёт,

Когда мама не пьёт,

Не пьют бабушка с дедушкой тоже.

В.И. Нагайцев

А вот, что прислал нам друг из Вильнюса...

Ave Maria

Месса окончена. Стиснут народом,

Двигаюсь к выходу узким проходом.

Вот я на улице, вот оглянулся,

Гром в небе грянул, мир покачнулся:

Как Афродита на берег из пены,

Храма покинув гулкие стены,

Между прохожих, смиренно ступая,

Девушка вышла – краса неземная!

Стан непокорный, форм совершенство,

Взору – услада, глазу – блаженство!

Как околдован, смотрю, не моргая –

Кто ты? Мадонна? Джоконда? Святая?

Очи прекрасные, брови густые…

Как ты прекрасна! Ave Maria!

Мне отвернуться бы, прочь уходя,

Образ прекрасный в душе унося…

Но – не могу, и за слабость за эту,

Вижу в руке у неё… сигарету!

Что ты? Опомнись! – Крикнуть хочу, –

Брось! Перестань! – Но стою и молчу…

Вот огонёк зажигалки плеснулся,

Дым ядовитый змеёй потянулся.

Всё наваждение мигом пропало,

Как ничего никогда не бывало!

Где Мона Лиза? – Пропала незримо…

Рыжая девка протопала мимо…

Смрадного дыма клубы густые…

Сказка закончилась… Ave Maria!

* * *

О, Дульцинеи, Лауры, Джульетты!

Вы – Галатеи, Венеры, Одетты!

Что происходит? Куда мир идёт?

Женщина – курит! Женщина – пьёт!

Сегодня она с сигаретой, не с розой,

Код генетический наш под угрозой!

Нас парниковым эффектом пугают,

Армагеддоны Земле предрекают.

Женщина с рюмкой, в губах – сигарета –

Вот апокалипсис! Вот «конец света»!

Люди, опомнитесь! – Все, как глухие…

Всем – всё равно уже… Ave Maria!

В. Давыдов

У нас сейчас очень мало рождается здоровых детей. А почему? Медицина давно знает ответ. Основная причина – это алкоголь и табак, потребляемые родителями до и после зачатия. Никогда, никогда в прошлом наш народ не пил и не курил так, как сейчас...

Перспектива

Дебил на дебиле и правит дебил.

Вот что в перспективе нам яд подарил.

Курите мамаши и пейте отцы,

Расплатятся ваши уроды-глупцы.

Заплатит Россия! Заплатит за вас,

Но где взять ей силы в сей тягостный час?

Ты пей, не радея, мы в пропасть летим.

От водки балдея, вперед не глядим.

А в будущем ждёт нас печальный конец.

А в будущем ждёт нас бесславный венец.

Дебил на дебиле и правит дебил,

Вот что в перспективе нам яд подарил!

О. Кожевникова

И еще:

Двадцатый век. Сороковые.

Подставив раненую грудь,

Непокорённая Россия

Фашисту заступает путь.

И, утеряв рассудок здравый,

Предчувствует конец палач.

А под его пятой кровавой –

Расстрелы, пытки, детский плач.

…На трупах трупы, в небо глядя,

И вдруг у ямы на краю:

«Не убивайте меня, дядя,

А я вам песенку спою».

Дрожа и заикаясь, прямо

Из груды неостывших тел

Ребенок над сестрой и мамой

Зверью про зайчика запел.

…Восьмидесятые. Народы

страну прославили трудом,

Но всё полнее с каждым годом

Не детским горем детский дом.

За что мальцу в четыре года,

Дают за совесть, не за страх,

Беду великого народа

Нести на тоненьких плечах?!

Проснувшись, плачет он ночами

И – рвётся пониманья нить –

Не отдавайте меня маме,

Мне страшно, мама будет пить…

Очнитесь, люди: плачут дети…

…Скажи, великий мой народ,

За тех сирот фашист в ответе,

А кто за нынешних сирот?

В. Лебедев

А сирот у нас сейчас больше, чем после той войны. Их сотни тысяч. Снова о том же:

И нет войны, а дети сиротеют,

Тоскуя днём и плача по ночам.

И всё никак приюты не пустеют,

Крепя печатью детскую печаль.

И цвет печати ярко-фиолетов,

И срок печали – явно не на час…

Что пользы в том, что крутится планета,

Когда огонь в родном окне угас?

И не красна пустышка-погремушка,

Не весела гармошка с бубенцом,

Когда не с мамой вышита подушка,

И первый гвоздь вколочен не с отцом,

И первый окунь выужен не с братом,

И сласть-пирог разделен не с сестрой…

Ребёнок мал, чтоб видеть виноватых,

А у «больших» не в планах домострой.

Как сын оценит слов дороговизну,

Коль мама пьёт, а папа пьёт и бьёт?

Как назовёт он Родину Отчизной?

Как Матерью её он назовёт?

О. Фокина

Нам нагло и активно доказывают, и многие уже поверили, что наш народ не может существовать без алкогольного пойла. ВРУТ!!!

Если слышу, что русский мужик

Жить не может без водки – не верю я.

Топят нас в этой дьявольской лжи,

Не считаясь с людскими потерями.

Проповедуют «русский обычай»,

Ложь вливая нам в мозг через уши,

И становятся легкой добычей

Неокрепшие детские души.

Держат истину в страшном секрете,

Кто порвет этот замкнутый круг?

И плетёт свои мерзкие сети

Полупьяный смердящий паук.

Одурманенный жаждой наживы,

Измеряет все в звонкой монете,

Все его обещания лживы,

Плачут матери, жёны и дети.

Кто за детские слёзы в ответе?

Как без боли смотреть им в глаза?

Люди! Гибнет Россия, поверьте,

Захлебнувшись в вине и слезах!

Н. Абрамов

И Россия не просто гибнет. Ее убивают...

Эй, господа, опомнитесь!

Нужно ли что пояснять –

Топят Россию в омуте,

Чтоб на куски разорвать.

Пьянством и зверскою стадностью

Мысль нам хотят подменить.

Баксом и сексом, бездарностью

Нас призывают жить.

Гей, Человече, одумайся:

Мы же в Святой Руси!

Божью невесту до блýдницы

Мы не дадим низвести!

В. Афанасьев

А помнишь, как мы с тобой красиво начинали пить, и не пить даже, а выпивать? И те, кто начинал вместе с нами также красиво пить и выпивать, но, что называется, «слетел с катушек», мечтал ли он кончить пьяницей и забулдыгой, сгорая без остатка в спиртовом пламени? И он и мы потребляли алкогольную отраву, чтобы жить было повеселей. Пили для радости и редко – с горя. Пили за здоровье, активно теряя его при этом… А начиналось все красиво, прямо, «как в кино». Каждому хотелось стать как можно скорее самостоятельным, уйти из-под опеки взрослых и…уходили!

Вокзал. Платформа. Холодно и сыро.

Одета не по времени легко,

Она, я понял, провожала сына,

Надолго и, как видно, далеко.

Стояла перед ним в платочке синем,

Невысока – ему едва до плеч,

И всё просила сына, все просила,

Писать ей чаще и себя беречь.

- Там будут горы, будет бездорожье…

- Ох, мам!…

- Ну, хорошо, ты не робей…

Я поняла… Но будь поосторожней!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: