МАРКСИСТСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ 2 страница

В работах 50-60-х гг. М. уделяет большое внимание

проблеме духовного наследия, отношению к культурному достоянию прошлого как связующему звену истории цивилизации: всему этому огромный ущерб нанесен войной, позже — враждебной культуре фанатизацией массового сознания, усугублением атмосферы нетерпимости в период холодной войны, а также, в 60-е гг., леворадикальным анархизмом и псевдореволюционариз-мом, выразившимся прежде всего в нигилистически-разрушит. тенденциях в отношении культурно-истор. ценностей духовного наследия цивилизации. Теор. основой такой позиции М. считает “историзм” как неизбежно ведущий к релятивизации ценностей реально сложившейся культуры: нравств. и религ. идеалов, эстетич. представлений, памятников. Критика М. истор. сознания во многом близка феноменология, критике историзма. Хотя М. не испытывал влияния Гуссерля, он разделял многие позиции феноменологии. М. занимал резко отрицат. позицию не только в отношении панлогич. историзма гегелевского типа, но и в отношении философии жизни с присущим, в частности, методологии Дильтея психологизмом, поскольку философия жизни, в свою очередь, опирается в качестве предпосылки на историчность самосознания субъекта. Здесь заключена двойная опасность: релятивизация прошлого совершается в едином русле с обесцениванием будущего. Теории о непрестанной эволюции, изменениях в качестве “естественно-истор. закономерностей” являются осн. причиной утраты об-вом интереса к собств. судьбам.

Для М. реально существующая история есть сфера духовного, культурно-истор. творчества прошлых поколений, бесконечно возникавших творч. возможностей, открытый плюрализм к-рых несовместим с попыткой определения к.-л. истор. закономерностей. Идея единства истор. процесса препятствует всестороннему исследованию этих возможностей; между тем, только это поле культурно-истор. творчества способно действительно обеспечить преемственность цивилизации. Наследие цивилизации — неисчерпаемый выбор постоянно актуализируемых духовных возможностей.

По той же причине М. отвергает герменевтику; роль, к-рая в ней отводится личности, способностям, интуиции исследователя, “истор. чутье” — постулат того же релятивизма, тогда как гл. задача здесь — определить основы безусловной ценности того, что входит в понятие духовного наследия цивилизации. Интроспекция, понимание, “вживание” в качестве методол. посылок — не более чем психологизм, характеризующийся отсутствием общей направленности сознания, а это — главное. Что может дать духовное наследие — определяется в значит, мере позицией сознания, сознат. позицией по отношению к прошлому, интенциональной направленностью сознания субъекта как совладельца истор. наследия.

Преемственность поддерживается не концепциями, не работой историка; отсюда — поиск связей иного порядка, поиск того, что должно способствовать пониманию предшественников в истории, людей людьми любой эпохи: если у Ясперса преемственность скреплена надистор. общностью великих мыслителей, то, по М., человечество с его насильственно, варварски отторгаемым прошлым (как это было во время мировых войн, равно и катаклизмов разных времен) воссоединяют свидетельства, а это прежде всего человеч. жизни: опыт человеч. страданий, свидетельство мученика в пользу попираемой истины не исчезают в водовороте страданий, остаются внятными последующим поколениям.

Важен характер акта, приобщающего к бытию и уже этим связывающего между собой людей любых эпох, — он сказывается в эмоц. воздействии на нас источников, памятников, шедевров мирового искусства, в примере, какой являют собой жизни. Вопрос об “онтологич. потребности” М. связывает с ситуацией все ускоряющегося развития техники и сопряженной с этим очевидной опасностью — истощением смысловых ресурсов существования. Поэтому в философии на первый план должно быть выдвинуто то, что неопровержимо свидетельствует в пользу бытия: проблемы восприятия, осязательности, “вещности” мира, телесности, инкарнированности человека, равно как человеч. открытости, способности к универсальному общению. В передаче опыта “осязательности”, “вещности” приоритет должен быть признан за искусством (Клодель, Сезанн); открытость души непревзойденным образом выражена в “Оде к радости” в Девятой симфонии Бетховена.

В 40-60-е гг. М. не раз затрагивал тему “нового орфизма”, одухотворенного тонкой, глубокой поэтич. рефлексией Рильке, как мировоззрения, способного помочь европ. мысли; оно может оказать “бальзамическое воздействие” на современника: именно в свете его “исчезнут как предутренний кошмар призраки истории — инквизиторы и технократы”. М. посвятил творчеству Рильке большую работу — “Рильке, свидетель духовного” (“Rilke, temoin du spirituel”, I, II // Homo Viator, 1944). Рильке всегда был особенно близок М., ибо напоминал о творч. миссии человека, заключающейся в видении, сакрализации, сбережении мира, неизбежно уходящего в прошлое, частично уже “незримого”, недоступного восприятию, о позиции человека перед исчезающей цивилизацией. Главным для обоих было онтологич. окружение человека, мир природы и “вещей”. М. было чрезвычайно близко понятие “образа” у Рильке, необходимость вернуть, “высказать”, воплотить вещь вновь, назвать ее в речи. “Образ” — то, что остается от вещей, уносимых ворвавшимся в существование человека вихрем техн. прогресса; “образ” занимает во внутр. мире человека место вещи, не сбереженной развитием новой цивилизации, — если только человек в достаточной мере наделен воображением, питаемым любовью.

В экзистенциальной философии М. (как и в экзистенциализме вообще) под “восприятием” всегда подразумевалось наполнение его глобальным смыслом контакта с миром, co-esse (со-бытии). Отсюда любовь М. к путешествиям. Он особенно подчеркивал роль пейзажа в своей жизни и в философии: пейзаж приобщает к самому сердцу бытия, восприятие ландшафта — невыра-

зимая, неисчерпаемая форма причастности. Гибель природы на наших глазах — мировая трагедия. Для М. природа и гуманизм смыкаются самым тесным образом: их синтез — искусство. В этом вопросе, как и во многих других, М. ссылается на творчество М. Пруста.

Соч.: Journal Metaphysique. P., 1927; Du Refus a 1'invocation. P., 1940; Le Mystere de 1'Etre. T. 1-2. P., 1951; Presence et Immortalite. P., 1959; La Dignite humaine et ses assises existentielles. P., 1964; Essai de philosophie concrete. P., 1967; Быть и иметь. Новочеркасск, 1994; Трагич. мудрость философии. М., 1995.

Лит.: Ricoeur P. Gabriel Marcel et Karl Jaspers.P., 1947; Prini P. Gabriel Marcel et la methodologie de 1'inverifiable. P., 1953; Troisfontaines R. De 1'existence a 1'Etre, la philosophie de Gabriel Marcel. 2 vol. Louvain; P., 1968.

Г.М. Тавризян

МАСЛОУ (Maslow) Абрахам (1908-1970)

- амер. мыслитель, один из основателей гуманистич. “положительного психоанализа”, автор оригинальной гуманистич. концепции культуры и человека. Анализировал культуру сквозь призму осн. потребностей человека. Исходный пункт его исследований — всесторонне развитая личность, стремящаяся к совершенству. Мерой совершенства культуры считал ее способность удовлетворять потребности человека и создавать условия реализации потенциальных способностей личности. “Человек должен стать тем, кем может быть” — это цель “положит, психоанализа” М. Предметом изучения М. являются творчество, любовь, игра, высшие ценности бытия, экстатич. состояния, высшие состояния сознания и их значение в функционировании культур.

В целом гуманистич. концепция культуры и человека представляет собой своеобр. холистскую антропологию, общекультурную теорию, в центре к-рой — развивающийся человек с его внутр. миром, полным переживаний, размышлений, чувств и стремлений. М. полагает, что его концепция — “новая общая понимающая философия жизни”, приложимая к любым культурным институтам: семье, образованию, религии и т.д.

Ядро теории М. — пять иерархизированных уровней потребностей. Первый — физиол. потребности, необходимые условия, обеспечивающие функционирование организма. Далее, потребность в самосохранении, безопасности, мире — важнейшее условие человеч. существования на уровне индивида, этнокультурной общности, человечества в целом. Третий уровень — потребность в любви и сообщности. Стремление к любви и общению М. считал неотъемлемым качеством человека, отсутствие подобных потребностей — признаком патологии. Кроме указанных трех типов потребностей все люди стремятся к самоутверждению, самоуважению, признанию; этот тип потребностей подразделяется на два вида: желание самоутверждения, достижение в выбранной области деятельности свободы и независимости; стремление к престижу, признанию в глазах окружающих. Высшим родом потребностей М. считает самоактуализацию, тенденцию к реализации своих потенциальных способностей и беспрерывное совершенствование их. Это потребность в творчестве и красоте.

Наиболее рельефно гуманистич. подход к изучению явлений культуры проявился у М. в его анализе религии в книге “Религии, ценности и высшие переживания”. Он делит все религии на организованные и индивидуально-личностные, гуманистически ориентированные. Религиозность опирается на личное озарение, откровение или экстаз пророка. При этом “ядро” религии составляет лишь один из типов высших переживаний, свойственных людям в совр. и традиц. об-ве. В связи с анализом типов религии М. выделяет два типа людей:

склонных к высшим переживаниям и не испытывающих таковых. Эти два типа людей образуют как бы две “культуры” в совр. об-ве и от установления контакта, коммуникации между ними зависит будущее индустр. мира. Осознавая, как Фромм и Лоренц, репрессивность совр. индустриальной культуры, М. разработал модель идеального об-ва, гармоничного объединения людей, существ, черты к-рого составляют высокий уровень безопасности и возможность максимального развития способностей и самореализации.

Путь к идеальной модели представлялся М. в виде гуманистич. переориентации большинства культурных институтов и изменения сознания людей. Он представил конкр. программу преобразования науки, медицины, образования, управления, форм терапии. По мнению ряда совр. исследователей, идеи М. оказали существ. практич. влияние на указанные области культуры, что позволяет говорить о “незаметной гуманистич. революции в индустриальных странах”, прежде всего США. М. основал ныне существующее новое направление в изучении культуры — трансперсональную психологию.

Соч.: The Further Reaches of Human Nature. N.Y., 1971; Religious Values and Peak-Experience. New Harmondsworth. N.Y., 1982; Motivation and Personality. N.Y., 1987.

Лит.: Зейгарник Б.В. Теории личности в зарубежной психологии. М., 1982; Белик А.А. Психология религии Э. Фромма и А. Маслоу // Религии мира. 1987. М., 1989; Он же. Концепция А. Маслоу — шаг на пути создания синтетич. теории человека//Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 1991. № 3.

А.А. Белик

МАССОВАЯ КУЛЬТУРА

- своеобразный феномен социальной дифференциации совр. культуры. Хотя функциональные и формальные аналоги явлений М.к. встречаются в истории, начиная с древнейших цивилизаций, подлинная М.к. зарождается только в Новое время в ходе процессов индустриализации и урбаниза-

ции, трансформации сословных об-в в национальные, становления всеобщей грамотности населения, деградации многих форм традиц. обыденной культуры доиндустриального типа, развития техн. средств тиражирования и трансляции информации и т.п. Особое место в жизни совр. сооб-в М.к. заняла в рез-те процессов социокультурной модернизации вт. пол. 20 в. и перехода от индустриального к постиндустриальному (информ.) этапу технол. развития.

Если в традиц. сооб-вах задачи общей инкультурации личности человека решались преимущественно средствами персонализированной трансляции норм мировоззрения и поведения от обучающего к обучаемому, причем в содержании транслируемого знания особое место занимал личный жизненный опыт воспитателя, то на стадии сложения нац. культур возникает необходимость в радикальной институционализации и универсализации содержания транслируемого социального опыта, ценностных ориентации, паттернов сознания и поведения в нац. масштабе, в формировании соответствующих общенац. (а позднее и транснациональных) норм и стандартов социальной и культурной адекватности человека, инициировании его потребит, спроса на стандартизированные формы социальных благ и атрибутов престижности, в повышении эффективности работы механизмов социальной регуляции посредством управления интересами и предпочтениями людей в масштабе социальных страт и целых наций и т.п. Это в свою очередь потребовало создания канала трансляции социально значимой информации максимально широким слоям населения, смысловой адаптации и “перевода” этой информации с языка специализированных областей познания и социокультурной практики на языки обыденного понимания неподготовленных к тому людей, а также манипулирования сознанием массового потребителя в интересах “производителя” этой информации. Реализатором такого рода задач и стала М.к.

Среди осн. направлений и проявлений совр. М.к. можно выделить следующие:

— индустрия “субкультуры детства” (детская лит-ра и искусство, промышленно производимые игрушки и игры, детские клубы и лагеря, военизированные и др. организации, технологии коллективного воспитания и т.п.), преследующая цели явной или закамуфлированной универсализации воспитания детей, внедрения в их сознание стандартизированных норм и паттернов личностной культуры, идеологически ориентированных миропредставлений, закладывающих основы базовых ценностных установок, официально пропагандируемых в данном сооб-ве;

— массовая общеобразоват. школа, тесно коррелирующая с целевыми установками “субкультуры детства”, приобщающая учащихся к основам научных знаний, филос. и религ. представлений об окружающем мире, к истор. социокультурному опыту коллективной жизнедеятельности людей, стандартизирующая все эти знания и представления на основе типовых программ и редуцирующая их к упрощенным формам детского сознания и понимания;

— средства массовой информации, транслирующие населению текущую актуальную информацию, “растолковывающие” рядовому человеку смысл происходящих событий, суждений и поступков деятелей из специализированных сфер обществ, практики и интерпретирующие эту информацию в русле и ракурсе, соответствующем интересам ангажирующего данное СМИ “заказчика”, т.е. фактически формирующие обществ, мнение по тем или иным проблемам в интересах данного “заказчика”;

— система нац. (гос.) идеологии и пропаганды, “патриотического” воспитания граждан и пр., контролирующая и формирующая политико-идеол. ориентации населения, манипулирующая его сознанием в интересах правящих элит, обеспечивающая полит, благонадежность и желат. электоральное поведение людей, “мобилизационную” готовность об-ва и т.п.;

— массовая социальная мифология (национал-шовинизм и истерич. “патриотизм”, социальная демагогия, квазирелиг. и паранаучные учения, кумиромания и пр.), упрощающая сложную систему ценностных ориентации человека и многообразие оттенков мироощущений до элементарных оппозиций (“наши — не наши”), замещающая анализ сложных многофакторных причинно-следственных связей между явлениями и событиями апелляцией к простым и, как правило, фантастич. объяснениям (“мировой заговор”, “поиски инопланетян” и т.п.), что в конечном счете освобождает людей, не склонных к сложным интеллектуальным рефлексиям, от усилий по рац. постижению волнующих проблем, дает выход эмоциям в их наиболее инфантильном проявлении;

— массовые полит, движения (политико-идеол. партийные и молодежные организации, массовые полит. манифестации, демонстрации, пропагандистские кампании и пр.), инициируемые правящими или оппозиционными элитами с целью вовлечения в массовые полит, акции широких слоев населения, в большинстве своем весьма далеких от политики и интересов элит, мало понимающих смысл предлагаемых им полит, программ, на поддежку к-рых их мобилизуют методом нагнетания коллективного полит, или националистич. психоза;

— система организации и стимулирования массового потребит, спроса (реклама, мода, секс-индустрия и иные формы провоцирования потребит, ажиотажа вокруг вещей, идей, услуг и пр.), формирующая в обществ, сознании стандарты престижных интересов и потребностей, образа и стиля жизни, имитирующая в массовых и доступных по цене моделях формы “элитных” образцов, управляющих спросом рядового потребителя на предметы потребления и модели поведения, превращающая процесс безостановочного потребления разл. социальных благ в самоцель существования;

— индустрия формирования имиджа и “улучшения” физич. данных индивида (массовое физкульт. движение, культуризм, аэробика, спортивный туризм, индустрия услуг по физич. реабилитации, сфера мед. услуг и

фармацевтич. средств изменения внешности, пола и т.п), являющаяся специфич. областью общей индустрии услуг, стандартизирующая физич. данные человека в соответствии с актуальной модой на имидж, гендерный спрос и пр. или на основании идеол. установок властей на формирование нации потенциальных воинов с должной спортивно-физич. подготовленностью;

— индустрия досуга, включающая в себя массовую худож. культуру (приключенч., фантастич. и “бульварная” лит-ра, аналогичные “развлекат.” жанры кино, карикатура и комиксы в изобразит, искусстве, оперетта, эстрадная, рок- и поп-музыка, эстрадная хореография и сценография, конферанс и прочие “разговорные” жанры эстрады, синтетич. виды шоу-индустрии, худож. кич, идеологически ангажированные и политико-агитационные произведения в любых видах искусства и т.п.), массовые постановочно-зрелищные представления, цирк, стриптиз и иные виды эротич. шоу, индустрия курортных и “культурно”-туристич. услуг, проф. спорт (как зрелище) и т.п., являющаяся во многих отношениях эквивалентом “субкультуры детства”, только оптимизированным под вкусы и интересы взрослого или подросткового потребителя, где используются техн. приемы и исполнит. мастерство “высокого” искусства для передачи упрощенного, инфантилизированного смыслового и худож. содержания, адаптированного к невзыскат. интеллектуальным и эстетич. запросам массового потребителя, используются средства техн. тиражирования этой продукции и ее “доставки на дом” потребителю посредством электронных СМИ и достигается эффект психол. релаксации человека, перегруженного нервными стрессами и утомит, ритмикой социальных процессов повседневности, а также ряд иных, более частных направлений М.к.

В отеч. обществ, сознании сложилось стереотипное представление о М.к. как о явлении исключительно зап. (преимущественно амер.) происхождения. В действительности и осн. массив советской офиц. культуры (“социалистической по содержанию”) вполне соответствует критериям М.к., но только специфич. “тоталитарного” типа, ориентированной на политико-идеол. манипулирование сознанием людей, социальную демагогию в виде непосредств. агитации и пропаганды информ., худож. и иными средствами, на инициирование “мобилизационных” и милитаристских настроений в об-ве, революц. мифологию “социальной аскезы” и т.п.

Хотя М.к., безусловно, является откровенно инфантильным “эрзац-продуктом” специализированных областей культуры, тем не менее этот феномен порождается очень важными объективными процессами общей социокультурной трансформации сооб-в, при к-рых социализирующая и инкультурирующая функции традиц. обыденной культуры, основывающейся на обобщенном социальном опыте доиндустриальной эпохи, утрачивает методич. эффективность и содержат, актуальность. При этом М.к. фактически принимает на себя функции первичной (неспециализированной) инкультурации личности и, вполне вероятно, представляет собой некое эмбриональное проявление созревающей обыденной культуры нового типа, аккумулирующей социальный опыт жизнедеятельности на индустриальном и постиндустриальном этапах социальной эволюции, разумеется, еще не прошедшей процесса истор. селекции, аксиологизации наиболее эффективных и отбраковывания социально неприемлемых черт и форм.

Лит.: Кукаркин А.В. Бурж. массовая культура. М., 1985; Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М., 1991; Разлогов К.Э. и др. Дар или проклятие? Проблемы массовой культуры. М., 1994; Giners S. Mass Society. L., 1976; Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980.

А.Я. Флиер

МАТЕРИАЛИЗМ КУЛЬТУРНЫЙ (экологич. антропология)

— направление в культурной антропологии, ориентированное на комплексное, системное изучение механизмов, структур, рез-тов и последствий взаимодействия людей с их природным окружением, закономерных связей, между физич. и социальными характеристиками совместной жизни и деятельности людей и их отображением на уровне культуры. Основные акценты при рассмотрении таких связей обычно помещаются на адаптационные механизмы в отношении людей с их природным окружением; энергетич. обмен между об-вом и средой; сравнительно-культурный анализ эволюц. универсалий.

Это направление сложилось в 70-х гг. Его основоположники — амер. ученые М.Салинс, работающий в области экон. антропологии; М.Харрис, разрабатывающий концепцию собственно культурного материализма; Дж. Стюард, создавший теорию многолинейной эволюции.

Познават. границы направления определяются его осн. целью — изучением экон. и экологич. факторов и систем, обусловливающих жизнеобеспечение людей. Соответственно в рамках этнокультурологии его целесообразно применять при изучении этнич. особенностей хоз. культуры и связанных с ней символич. систем.

Лит.: Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М., 1994. Harris М. Cultural Materialism: The Struggle for a Science of Culture. N.Y., 1980.

Э.А. Орлова

МАЯТНИКОВЫЕ ДВИЖЕНИЯ (в теории культуры)

— периодические переоценки ценностей в рамках устойчивой цивилизации, достигшей уровня, при к-ром “дух” может мыслиться вне нераздельной связи с “буквой” и традиция сохраняется при решит, изменении всей “буквы”, символики, знаковой системы. Идея М.д. возникла из концепции двух видов циклич. движений: циклизма на основе невыполненной истор. задачи, и циклизма на основе ее выполнения.

Пример циклизма на основе выполненной задачи — чередование стилей в Европе Нового времени. Все эти

стили можно разбить на две группы — “романтич.” и “классич.”, обращенные к рационально непостижимому Целому или к рац. освоению предметного мира в пространстве и времени. Ренессанс, классицизм (вместе с Просвещением), позитивистский реализм и натурализм 19 в. тяготеют ко второму; барокко, романтизм, символизм — к первому. Чередование эпох можно понять как переходы от доминанты интуитивно целостного к доминанте рационально расчленяющего мышления, от “правостороннего” к “левостороннему” (ср. модель мозга).

Первым толчком к пониманию М.д. было исследование творчества Достоевского от реализма “Бедных людей” к романтизму “Белых ночей” и “Хозяйки”, а затем снова к реализму. Сравнение с лит-рой Запада показало, что “Бедные люди” — стадиальная антология просветит, реализма, четкое противопоставление доброго маленького человека порочному аристократу; в романтич. период Достоевский открывает “ночную сторону души”, видит “деспота и мучителя” в душе “униженных и оскорбленных”, а затем уже находит возможность показать драму бунта, драму преступления и наказания в будничной, “реалистич.” обстановке.

Взгляд на Европу через призму романа Достоевского раскрывает иллюзорность прогресса и необходимость торможения дифференциации в романтич. эпохи. Развитие сознается как развитие, расчленение, угроза разрушения целого, “ценностей незыблемой скалы”, иерархии культуры. Мандельштам предлагал рассматривать всю историю лит-ры как историю потерь:

мы никогда больше не сумеем создать ни гомеровского эпоса, ни трагедий Эсхила и Софокла, Шекспира и Расина. Каждый шаг развития что-то создает и что-то разрушает. Поэтому рывок развития неизбежно должен вызывать торможение, перенос внимания на связь с вечностью, на восстановление старых или создание новых символов вечности. В этом величие таких “реакционных” писателей, как Кальдерон и Достоевский. Восстановление и обновление символов духовного единства — непременная черта устойчивого развития, развития без разрушения.

С этой т. зр. можно взглянуть и на чередование крупных истор. эпох (по Марксу — формации). Переход от античности к ср. векам и от ср. веков к Новому времени хорошо описывается как М.д., чередование эпох демифологизации и ремифологизации.

В Средиземноморье эта внутренняя динамика устойчивой культуры замаскирована переселением народов и гибелью Зап. Рим. империи. В Индии и Китае переход от античности к ср. векам происходил без всеобщего развала. Варварские племена, вторгаясь в Индию или Китай, никакого нового “способа производства” не создали; говорить о возникновении новых этносов тоже трудно. Однако духовные события в Средиземноморье, Индии и Китае параллельны: сперва развитие философии, демифологизация, кризис святынь, около Р.Х. — волна ремифологизации, возникновение или распространение мировой религии (христианства, буддизма “большой колесницы”); ослабление интереса к научному знанию и развитие мистич. течений. Уникальным был лишь переход от ср. веков к Новому времени. Он произошел только в Зап. Европе и распространился на Восток очень поздно, под зап. влиянием. Внезапная модернизация незап. культур оказалась связанной с тяжелыми кризисами и часто упирается в порочный круг слаборазвитости. М.д. в Новое время (др. словами — периоды торможения развития) заметны только на Западе. Они обеспечили ему устойчивость.

Опасность совр. положения в том, что стремит, рывок развития, распространившийся на весь земной шар, не находит внутр. противовеса, не уравновешивается силами торможения, периодами восстановления цельности. Господство центробежных сил дифференциации грозит утратой способности к саморегулированию, экологическими катастрофами и войной всех против всех.

М.д. можно рассматривать как гармонич. колебание, вызванное одновременным толчком в трех регионах — возникновением философии. До философии, до демифологизации, в архаич. эпоху заметнее смена культур, чем переоценки ценностей в рамках одной культуры. Однако торжество неолитич. ремесленника над палео-литич. художником, оплаканное Тойнби, — прообраз совр. господства науки. Колебания между интуитивно-целостной и рассудочной ориентацией заложены в человеч. природе, и в какой-то мере, в какой-то форме они вероятны в любую эпоху.

Лит.: Померанц Г. Выход из транса. М., 1995.

Г. С. Померанц

МЕЙЕР Александр Александрович (1875-1939)

— религ. философ, культуролог, публицист. Учился на историко-филол. ф-те Новорос. ун-та. С 1895 арестовывался за участие в революц. кружках, был сослан. После амнистии (1906) — член Религ.-филос. об-ва в Петербурге. В статьях 1907 заметно влияние идей Бакунина. Книга “Религия и культура” (1909), отмеченная влиянием Мережковского, свидетельствовала о приближении М. к христианству и выражала идею обновления религии. В сер. 1910-х гг. занял критич. позицию по отношению к основателям нового религ. движения, склонным к утопизму. В 1914, оспаривая Мережковского, отождествившего национальное с агрессивным национализмом, М. утверждал, что “христ. религиозность не может отрицать нации”, что каждая из них призвана “к... исполнению собств. миссии”, к сотрудничеству и “служению единой цели”. В 1916, вступив в спор с Бердяевым по поводу его книги “Смысл творчества”, М. отверг представление о прошлом человечества как “ветхой плоти, подлежащей целиком огню”. Бердяевскому “творчеству из ничего” он противопоставил как высочайшую задачу “разрешение на земле проблемы свободного общения”. Тогда же М. разрабатывает концепцию творческого общения, сопряженную с мыслью о примате непосредств. жизненного начала над отвлеченными умств. построениями (предваряя бахтинскую философию поступка и идею диалогичности). Творчество характеризуется им как “отклик души на зов живо-

го абсолюта”, к-рый отграничивается от абстрактного “лжеабсолюта” и произвольных мыслительных операций. Разум должен привести нас к пониманию недостаточности и всего относительного, и мертвых абсолютов; совр. мыслителям подобает прислушиваться к голосу жизни и его требованиям, опираться на народные верования. Перекликаясь с известной веховской статьей С.Н. Булгакова, М. утверждает, что “старая правда” народной религии была “действит. правдой”. Одним из грехов социализма (достоинств к-рого он, однако, не отрицал), М. считал “отвлеченно гос. тенденции”, “мертвое, индифферентное... отношение к гос. организмам”. Отвергая тотальную антигосударственность в духе Мережковского и марксистскую идею интернац. государственности, он рассматривая гос-во как носителя и проводника опр. нац. задач, хранителя нац. культуры.

После революции М. жил в Петрограде (до ареста в 1928), участвовал в Вольной филос. ассоциации (Вольфила), вместе с Г.П. Федотовым вел религ.-филос. кружок “Воскресение”. В 1920 писал, что пролетарская культура — миф, ибо подлинная культура “есть преемство”. Отбыв ссылку (Соловки, Белбалтлаг), жил в Дмитрове и Калязине. В 30-е гг. написал ряд культурологич. трактатов. Понимая культуру как “возделывание человека” и считая ее основанием “систему верований и культа”, М. придавал решающее значение этике и началу жертвенности во имя абсолютного. В “мистерии жертвенного действия” он усматривал присутствие катарсиса (очищения). Утверждал, что утрата связи человека с абсолютом оборачивается борьбой всех против всех. Худож. творчество рассматривал как вытекающее из опыта “жертвенного пиршества”, а познание реальности — в качестве приобщения к “человеч. общине” как целому (“Жертва. Заметки о смысле мистерии”, 1932-33). Европ. культура, наследующая арийскую (греко-рим.), египет., евр., является, по мысли М., христианской (христианство — “религия личности”, противостоящая буддизму с его принципом “безликого единства”). Ее важнейшее свойство — противостояние миру в соединении с его бескорыстным и любовным созерцанием — оказалось благоприятным для создания большого, всемирно значимого искусства. Вместе с тем европейская культура (как и любая другая) отмечена неудачами (“мелями”), к каковым М. относит “натуралистич.” представления и возрожденч. типа гуманизм, сопряженные с гордым упоением человека собой и своими возможностями, а также социологизм, связанный с апологией коллективизма и идеей подчинения личности об-ву (“Три истока. Мысли про себя”, 1933-37). Корректируя Шпенглера, М. утверждает, что “фаустовская культура”, к-рая поставила Дело выше Слова (Логоса), а искание истины предпочла обладанию ею, являет собой “темный порыв к освоению живого дыхания Духа” и ознаменована не только достижениями в сфере науки, искусства, философии, этики, но и односторонними, бесплодными протестами (против “мрака средневековья”, доверия авторитету и т.п.), а также возвратом к язычеству, уверенному в себе и самодовольному (“Размышления при чтении “Фауста” Гёте”, 1935).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: