ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ И ЖУРНАЛЫ, УПОМИНАЕМЫЕ В НАСТОЯЩЕЙ КНИГЕ1 15 страница

Таким образом, если уже в долетописный период при образовании племенной конструкции русского народа наряду с языковыми и культурными факторами играли роль и факторы географические и политические, то позднее, как мы видим, первые теряют свое значение, а роль последних все более и более усиливается. Древние родовые и этнографические объединения исчезают и появляются новые, возникшие на географической основе под влиянием одних лишь политических и экономических факторов; или, как говорят русские историки, исчезает старый племенной быт и возникает быт областной; на месте старых племен мы видим области территориальные, объединенные в более или менее крупные союзы, над которыми установилась власть князей из рода Рюрика и его дружины. Исчезают старые племенные наименования, а их место занимают названия городских областей44, выводимые из наименований центральных городов: земля Киевская, Черниговская, Смоленская, Переяславская, Ростовская, Суздальская, Рязанская, Муромская, Полоцкая, Пинская, Туровская, Волынская, Галичская. Каждый такой город в этих землях являлся торговым, промышленным центром всей области, центром религиозным, административным и гарнизонным пунктом княжеской дружины, которая обеспечивала охрану населения города и его окрестностей, опираясь на мощные валы с укреплениями, замечательную конструкцию которых показали раскопки в Белгородке близ Киева. Захват центрального города означал завоевание всей земли, и мы видим из летописи, что варяги, заняв главные города, подчинили себе славян. Из этих городов варяги распространили свою власть на славянские племена.

Возможно, что эти новые политические области местами оставались и племенными объединениями, но русская история XI и XII веков большей частью говорит о том, что они включили в себя и отдельные части различных древних племен. Так, Новгородская область образовалась из словен и кривичей, Черниговская — из северян, радимичей и части вятичей, Киевская — из полян, древлян и дреговичей, Полоцкая — из дреговичей и кривичей, Смоленская — из восточных кривичей, дреговичей и радимичей, словом, этнографические границы древних племен уже не совпадали с границами новых областей; карта вновь образовавшихся политических областей выглядела по-иному, чем карта племен.

Еще один вопрос заслуживает особого внимания. Это вопрос об отношениях между старыми племенами и разделением восточных славян45 на три большие группы, которое, как мы видим, началось в XIII веке. Совершенно очевидно, что разделение на малорусскую (украинскую)46, белорусскую и великорусскую ветви имело свои корни уже в древний период и не было явлением более позднего времени.

Вопросу о возникновении русского, украинского и белорусского языков было посвящено много исследований и трудов, и, в частности, много споров вызвал вопрос о том, к какому из этих трех языков следует отнести язык тех или иных древних племен. Так, шли споры, куда следует отнести северян, вятичей и даже новгородских словен, но самые острые споры вызывал вопрос о том, кем считать древних полян, основателей русского государства, русской культуры и литературы: великорусами или малорусами47. В этом вопросе изложенная позиция крупнейшего русского лингвиста A. A. Шахматова выглядит следующим образом.

Древние русские племена уже в летописный период образовали три группы, или три пояса, различных наречий: 1) северорусский, состоявший из новгородских словен и кривичей; 2) среднерусский, состоявший из дреговичей, радимичей, вятичей, северян, и 3) южнорусский, состоявший из полян, древлян, волынян, уличей, тиверцев и хорватов. Южнорусский пояс положил основание Малой Руси, северный — Великой Руси; средний же распался так, что юго-восточная часть — вятичско-северская — под влиянием нового центра, возникшего в Москве, присоединилась к великорусам, в то время как из западной — дреговичско-радимичской — и части южных кривичей образовалась Белая Русь48. Еще и поныне в великорусском языке прослеживаются следы его двойственного происхождения, так как наречия к северу от Москвы сильно отличаются от южнорусских наречий (главным образом в произношении безударного а и в произношении звука г). Однако и это толкование известного русского филолога-историка не является последним словом, так как и в нем имеются весьма спорные отдельные вопросы. Однако заслуживает внимания то обстоятельство, что и русская археология на основании выводов, сделанных A. A. Спицыным, пришла к такому же заключению о наличии трех поясов, состоящих, с точки зрения представленных ими культур, из тех же племен49.

Подводя итог нашим современным знаниям, древнейшее развитие русского народа можно представить себе следующим образом.

После разделения протославян на западную, южную и восточную ветви в этой последней, издавна обитавшей в бассейне Припяти и среднего Днепра, происходила дальнейшая дифференциация на две группы с отличными друг от друга наречиями: на группу северных и группу южных племен, которые из своей колыбели начали продвигаться, первая — на север и северо-восток, на верхний Днепр, озеро Ильмень и Волгу, вторая — на юго-восток к Дону и на юг к Черному морю Между ними, видимо, уже позднее вклинилась часть славян, принадлежавшая к группе восточного языка, но сформировавшаяся на польской границе (и под влиянием польского языка), которая отделила южную группу от северной и образовала между ними средний пояс. К ней относились прежде всего племена дреговичей и радимичей Эта часть славян положила начало возникшей позднее Белоруссии, в то время как словене новгородские и кривичи северного пояса (совместно с вятичами) положили начало образованию Великой Руси, а племена южного пояса — Малой Руси.

Позднее на дальнейшее расчленение этих трех групп наряду с языковой дифференциацией оказали влияние и другие факторы: этническое смешение народа, в одном случае с элементами литовскими, в другом — с финскими и в третьем — с тюрко-татарскими; затем влияние различной среды, в которой развивались северная и южная ветви, влияние новых крупных политических объединений, с одной стороны, Киевского и Галичского государств и с другой — Московского, затем татарское нашествие и происшедшие в результате передвижения в южном и среднем поясе. Однако все это уже относится к более позднему историческому периоду и выходит за рамки настоящей книги Ясно, однако, что ни один из этих факторов не был настолько сильным, чтобы полностью уничтожить первоначальное единство русского народа. Белая, Великая и Малая Русь оставались и продолжают оставаться и поныне частями единого русского народа, и совершенно неправильно исключать из этого единства украинский народ либо доказывать, что он вообще нерусского происхождения. Дифференциация между Великой и Малой Русью зашла ныне так далеко, что Украина требует признания своего языка и своего народа одинаково ценными и равноправными с языком и народом Великой Руси. Однако эта дифференциация, питаемая главным образом политическими факторами, даже сейчас не зашла еще так далеко, чтобы опровергнуть фактическое единство русского народа, которое в отличие от других славянских народов всегда надежно связывает отдельные его ветви. До сегодняшнего дня, как правило, отмечает А. Мейе — замечательный знаток сравнительного славянского языкознания50, — различия в русском языке этих трех ветвей являются менее значительными, чем различия в немецких или французских диалектах, и Белая Русь, Украина и Великая Русь, даже если каждая из них приобретает политическую самостоятельность, останутся ветвями одного народа и одной из свободных частей соединенного Русского государства.

24 июня 1920 года

ДОПОЛНЕНИЕ

Автохтонность славян1

Выше мы уже неоднократно сталкивались с тем, что в ходе изучения древнего периода славянской истории возникли определенные теории, согласно которым славяне поселились на своей исторической прародине не в первые столетия нашей эры, а еще раньше, в древнейшие времена. Эти теории обычно называют «автохтонистскими», так как в основе их лежит автохтонизм, то есть тезис о том, что славяне издревле занимали почти всю Центральную Европу и значительную часть южной Европы, включая Италию и Балканский полуостров. Некоторые приверженцы этой теории не колеблются даже распространить их поселения вплоть до Бретани, Пиренеев, Греции и Малой Азии. Многие из них защищали эти огромные границы славянской экспансии в древнейшие времена в полном объеме, однако большинство из них ограничивалось лишь доказательством автохтонности славян в определенных странах, например в Венгрии, на Балканах или в Германии. В этом смысле теория автохтонности славян имеет своих сторонников среди южных славян, чехов и поляков. Однако ученые других стран, например немцы, несмотря на возражения большинства немецких ученых, в этом отношении также не уступали им.

История подобных теорий, существующих вплоть до наших дней, насчитывает свыше тысячи лет. Начиная с VIII века некоторые славянские и неславянские летописцы, обычно монахи, пытались приукрасить и возвеличить прошлое славян тем, что устанавливали их непосредственную связь с прошлым древних народов. Это был первый шаг к автохтонизму. Так устанавливалась связь древних поляков с вандалами и готами в Германии; утверждалось, что они обитали именно в той области, где перед первым веком до нашей эры звучало имя вандалов. Особенно подчеркивалось сходство их имени с именем «вендов» (см. «Vita Sancti Marini», VIII; Annales alaman., под 798 годом; Adam Brem., II. 18; Helmold, 1. 2); отсюда также древнее название Вислы «Vandalicus amnis»2.

Позднее южнославянское и польское духовенство связывало происхождение славян с готами (см. эпитафию князя Болеслава начала XI века, начало хроники Кадлубека и Длугоша, анналы дуклянского аббата и Томаша Сплитского)3. Точно так же, как об этом свидетельствуют приведенные выше источники, в частности начало Киевской летописи4, южные славяне отождествляли древних иллирийцев или паннонцев со славянами.

К этим народам, с которыми отождествляли славян, постепенно присоединялись и другие5. Таким образом, возникла гипотеза, получившая распространение в XVIII веке, что предки славян появились в начале нашей эры, а то и гораздо раньше не только на Одере, Эльбе и на среднем Дунае, но и на Балканах. Сходство названий Vend, Vénet с наименованием древних энетов Геродота, венетов Гомера и Цезаря6 побудило расширить прародину славян вплоть до Италии, Малой Азии, Галлии и берегов Боденского озера, так что в XVIII и XIX веках некоторые считали славянскими почти всю Германию и большую часть Европы. Первые приверженцы этих нелепых теорий появились, в частности, среди сербов и хорватов (Ф. Долци, Фр. Аппендини, Северини, К. Грубишиц, Райич и др.), а также у поляков (С. Клечевский, Я. Потоцкий, Ст. Сестренцевич), у словаков (Г. Папанек, Данковский), у русских (В. К. Тредьяковский, И. Болтин, В. Н. Татищев). Среди русских было немного сторонников этой теории, так как восточные славяне непосредственно не были заинтересованы в утверждении автохтонности славян в Германии или на Балканах7. Немцы, которые в этот период дали себя увлечь этой теорией, сохранили большую трезвость суждений, например Август Шлецер, отстаивавший автохтонность славян на территории между Эльбой, Вислой и Адриатическим морем, или И. Х. Гаттерер, защищавший славянство гетов и даков, а отчасти также и Л. Гебхарди8.

Наибольшее распространение эти теории получили уже в XIX веке среди историков всех славянских народов, особенно у поляков и чехов. Эти два народа дали наибольшее количество выдающихся приверженцев теории автохтонности славян: А. Н. Шембера, В. Кентжинского и Е. Богуславского.

В течение всей первой половины XIX века среди славян находились исследователи, придерживавшиеся этой теории; достаточно вспомнить среди польских ученых В. Суровецкого, А. Беловского, И. Лелевеля, К. Шульца, В. Мацийовского, А. Кухарского, Г. Сухецкого, А. Мицкевича9, среди чехов — П. Шафарика в первый период его научной деятельности10, Франту, Ф. Шира, Я. Коллара, К. Винаржицкого11, среди южных славян — Т. Ярица, И. Швеара, Я. Раковского, С. Захарьева, Т. Шишкова, С. Верковича, М. Милоевича, Я. Кукулевича-Саксинского, Д. Трестеняка12. Даже немцы не избежали этих тенденций13. Наибольшее распространение теория автохтонности славян получила в 1868 году, когда проф. А. Шембера подорвал авторитет Шафарика, опубликовав свою работу о западных славянах в древнейшие времена14, в которой он снова собрал все доказательства, свидетельствующие в пользу автохтонности славян в Центральной Европе, используя при этом с такой ловкостью слабые с лингвистической точки зрения доказательства, что его книга стала руководством и образцом для последующих работ такого же направления. Вскоре после этого появился ряд исследователей, шедших по стопам Шембера, однако, за исключением нескольких значительных поборников этой теории, большинство из них было лишь дилетантами, не знавшими древней истории, археологии, сравнительного языкознания и их точной методологии15. К числу наиболее трезвых сторонников этой теории в более позднее время принадлежали Я. Первольф, автор серьезной работы о славянах, их взаимных отношениях и связях16, затем Г. Папанек, Славик, Т. Войцеховский, В. Богуславский, археологи Е. Маевский, Й. Л. Пич и К. Бухтела17, наконец, и главным образом, польские историки — В. Кентжинский и Е. Богуславский, которые благодаря своей широкой эрудиции стали во главе этого течения18.

ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ И ЖУРНАЛЫ, УПОМИНАЕМЫЕ В НАСТОЯЩЕЙ КНИГЕ1

А. Монографии

Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. 2-е изд. — Варшава, 1885.

Браун Ф. Разыскания в области готославянских отношений. — СПб., 1899.

Васильев В. Византия и арабы. — СПб., 1902.

Дринов М. Заселение Балканского полуострова славянами. — Москва, 1873.

Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. — СПб., 1870.

Грушевский М. Киевская Русь. — СПб., 1911.

Карский Е. Ф. Белорусы. I. — Варшава, 1903.

Кочубинский А. Территория доисторической Литвы // ЖМНП. — СПб., 1897.

Ламанский В. Л. О славянах в Малой Азии, Африке и Испании. — СПб., 1859.

Лавров П. А. Жития св. Наума Охридского и служба ему. — СПб., 1907.

Надеждин Н. Опыт исторической географии Русского мира. — Москва, 1837.

Первольф И. Славяне: их взаимные отношения и связи. — Варшава, 1886.

Самоквасов Дм. Северянская земля и северяне по городищам и могилам. — Москва, 1908.

Соболевский А. И. Лингвистические и археологические наблюдения. — Варшава, 1910 (перепечатка из Р. Ф. В.).

Статьи по славяноведению... под ред. Вл. Ламанского. I—II. — СПб., 1904-1906.

Филевич И. П. История древней Руси. — Варшава, 1896.

Шахматов Α. А. К вопросу об образовании русских наречий и народностей. — СПб., 1899; Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908.

Constantinus Porphyrogenitus. Vol. III, v. Corpus scriptorum histоriае byzantinaе. — Bonn, 1840.

Einhard. Annales regni Francorum / Vydal G. H. Pertz // Monumenta Germaniae historica. Scriptorеs. I. — Hannover, 1826.

Jireček К. Romanen in den Städten Dalmatiеns während des Mittelalters. — Wien, 1901.

Jordanis. Romana et Getica / Vyd. Th Mommsen // Monumenta Germaniae historica. V. 1. — Berlin, 1882.

Kętrzyński W. O Sĺowianach mieszkających niegdyś między Renem, Labą i czeską granicą. — Kraków, 1894.

Kos F. Gradivo za zgodovino Slovencev v szednjem veku. — Ljubljana, 1903, a. d.

Krek G. Einleitung in die slavische Literaturgeschichte. — Graz, 2, vyd., 1887.

Maretić F. Slaveni u davnini. — Zagreb, 1889.

Marquart I. Osteuropäische und ostasiatische Streifzüge. — Leipzig, 1903 (цитировано в Streitzüge).

Müllenhoff К. Deutsche Altertumskunde. I-IV. — Berlin, 1870-1888.

Niederle L. Slovanské starožitnosti; oddíl historický: I, 1902-1904 (Původ a počátky národa slovanského); II, 1906-1910 (Původ a počátky Slovanů jižních); III, 1919 (Původ a počátky Slovanů západních); oddíl kulturní: Život starých Slovanů, I, 1912-1913 (projevy materielního i duševního života), II, 1, 1916 (náboženství), III, 1921 (řemesla).

Niederle L. Slovanský svět. — Praha, 1910 (do franconzštiny přeložil Louis Leger pod názvem «La race slave». — Paris, 1911).

Niederle L. Starověké správy o zeměpise východní Evropy. — Praha, 1899.

Новакович С. Први основи словенске кньижевности. — Београд, 1893.

Pastrnek F. Dějiny slovanských apoštolů Cyrilla a Methoda. — Praha, 1902.

Peisker J. Expansion of the Slavs. — Cambridge, 1914 (перепечат. с Cambridge Medieval History).

Procopii Caesariеnsis opera omnia, reс. Jacobus Haury. — Leipzig, 1913.

Procopios. Издание Comparеtti. La Guerra Gotica (Fonti per la storia d'Italia). — Roma, 1896.

Rački F. Documenta histоriае croaticae periodum antiquam illustrantia. — Zagreb, 1877.

Rostafiński I. O pierwotnych siedzibach i gospodarstwiуе słowian. — Kraków, 1908 (Bulletin dе l'Académic de Cracovie).

Šafařík P. J. Slovanské starozitnosti. — Praha, I, vyd. 1837; II, vyd. 1862-1863.

Šafařík P. J. Ueber die Abkunft der Slaven nach Lorenz Surowíecki. — Ofen, 1828.

Šišič F. Geschichte der Kroaten. I. — Zagreb, 1917.

Theophanis Chronographia. Rec. С. de Boor. — Leipzig, 1883.

Zbornik u slavu V. Jagiča. — Berlin, 1908.

Златарский B. H. История на българската държава през средните векове. I. — София, 1918.

Б. Журналы и сборники

Византийский Временник (СПб.)

Журнал Министерства народного просвещения (Петроград); сокращенно ЖМНП

Записки импер. Академии наук (СПб.)

Записки Одесского общества истории и древностей (Одесса)

Известия импер. Академии наук — Bulletin de l'Académie impériale des sciences (Петроград)

Известия импер. археологической Комиссии (СПб.)

Известия отд. русского языка и словесности импер. Академии паук (СПб.)

Известия русского археологического Института в Константинополе (София)

Киевская Старина (Киев)

Материалы по археологии России (СПб.)

Русский филологический Вестник (Варшава), сокращенно Р. Ф. В.

Труды археологических съездов (Москва)

Archaеologisch-epigraphische Mitteilungen (Wideň) Archiv für slavischе Philologie (Berlin — Wideň)

Bulletin de ľ Académic de Cracovic: Sprawozdania z posiedzeń wydz. filolog. (I), wydz. hist. -filoz. (II)

Byzantinische Zeitschrift (Munich)

Český časopis historický (Praha)

Ethnologische Mitteilungen aus Ungarn (Budapešť)

Izvestija Muz. Društva za Kranjsko (Ljubljana)

Ljubljanski Zvon (Ljubljana)

Mannus (Berlin)

Materiały i prace Komisji językowej (Krakovská Akademie)

Monumenta Germaniae: scriptores

Monumenta Poloniac historica (Krakovská Akademie)

Památky archeologické (Praha)

Rad Jugoslavenske Akademijc (Zagreb)

Revue des Études slaves (Paris)

Rocznik slawistyczny (Kraków)

Сборник за народни умотворения... (София)

Schriften der Balkan-Komission der К. К. Akademie (Wien)

Slavia (Praha)

Slovansky přehled (Praha)

Slovenské pohlady (Turčiansky Sv. Martin)

Sprawozdania Krakovské akademie; sr. Bulletin

Światowit (Varšava)

Записки наукового Товариства имени Шевченка (Львов)

Zbiór wiadomości do antropologii krajowej (Krakov)

Zeitschrift für deutsches Altertums (Berlin)

Zeitschrift fur vergleichende Sprachforschung (Berlin, Göttingen)

Книга вторая

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: