Илья Мстибовский, Харьков

...Большой секрет для маленькой,

Для маленькой такой компании,

Для скромной такой компании

Огромный такой секрет.

Ах, было б только с кем,

Ах, было б только с кем,

Ах, было б только с кем

Поговорить

Юнна Мориц

...Они уже согласны заплатить

Любой ценой. И жизнью бы рискнули,

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную невидимую нить,

Которую меж ними протянули

В.В. Высоцкий

Введение

Диалог присутствует в культуре, науке, искусстве, повседневной жизни. Все большее место занимает он и в психотерапии. Для гештальт-терапии диалог является неотъемлемым свойством, одним из ее «трех китов» – базисных оснований (1).

Эффективность диалога доказана терапевтами Лос-Анджелесского объединения гештальт-терапевтов (GATLA). Мне посчастливилось с 1997 года общаться с Бобом Резником, Тоддом Берли и другими представителями этой школы гештальт-терапии. Диалог в ней основан на диалоге-встрече, разработанном Мартином Бубером, но практически, на мой взгляд, оказывается намного шире.

Диалогизм Мартина Бубера может быть увиден в новом свете под углом диалогизма М.М. Бахтина (2). Вместе с тем наследие М. М. Бахтина само по себе может стать источником обновления гештальт-терапии и расширения ее возможностей. В последнее время Михаил Бахтин – один из самых цитируемых авторов в мире. Интерес к нему продолжает расти у нас и на Западе, существует даже специальная наука – бахтинистика. Один из ее основателей В. Л. Махлин говорит: «Бахтин еще не стал Бахтиным, он только еще становится им» (3).

В связи с этим возникают две задачи:

▪ обогатить, расширить диалогически ориентированную гештальт-терапию благодаря диалогизму Бахтина;

▪ обосновать теоретически и развивать практически «русский стиль» в гештальт-терапии на основе диалогизма Бахтина, который соответствует нашей исторической традиции и особенностям менталитета.

Данная статья опирается на существующий опыт использования концепции диалога в психотерапии (4, 5, 6, 9, 21 и др.). Нам хотелось бы показать, как гештальт-подход позволяет по-новому увидеть и эффективно применять диалогизм М. М. Бахтина. Цель данной статьи – выделить характерные черты диалога по Бахтину, которые позволили бы работать с ним в гештальт-терапии. Нам необходимо также понять общую структуру диалога и отличие между диалогом по Буберу и по Бахтину.

Признаюсь, уважаемый читатель, что страшновато мне приступать к этой теме. Вот говорю я для краткости: «диалог по Буберу», «диалог по Бахтину», а знаю, что это не совсем корректно. К тому же еще один, весьма уважаемый мною, диалогист Ойген Розеншток-Хюсси требует молчать, если нет «полноты слова» т. е. согласованности темы, слушателя и говорящего (7). Вот я и ищу своих слушателей, – тех, кого зацепят слова «диалог», «поступок» или эпиграфы. Может быть, кого-то еще мучает эта тема. Почему-то меня еще в начале 80-х как магнитом втянул в себя белый том с названием «Эстетика словесного творчества».

Но, прежде всего, нам с тобой (ничего, что я на ты, как принято в гештальт-сообществе?) надо найти общий язык. Давай договоримся о значении терминов, начиная с самого главного.

Значение слова «диалог»

Обычное понимание слова диалог – это разговор. Разговор не с самим собой (не монолог), а вдвоем. Послушаем, что об этом говорит сам язык. Обратимся к этимологии слова «диалог», возникшего в Древней Греции. Оно состоит из двух частей: «диа» – два, двойственный и «логос». С. С. Аверинцев пишет, что «логос» означает одновременно «слово» (или «предложение», «высказывание», «речь») и «смысл» (или «понятие», «суждение», «основания»). При этом «слово» берется не в чувственно-звуковом, а исключительно в смысловом плане. В понятие «логос» вошел еще момент четкого числового отношения – «счета», а потому и «отчета» (8). И еще одна цитата: «логос – это противоположность всему безотчетному и бессловесному, безответному и безответственному, бессмысленному и бесформенному в мире и человеке» (8). Понятие «логос» вошло в древнегреческую философию, иудейские и христианские учения. Это «сквозная смысловая упорядоченность бытия и сознания» (8).

В контексте этой темы для нас важны два момента:

1. Наличие связи между участниками диалога, единого пространства, в котором присутствует общий язык, смысл и ответственность. Рик Хикнер говорит об этом, как о духовной природе диалога, о «человеческом духе, который пронизывает все наши взаимоотношения» (9). Он опирается на Мартина Бубера и его понимание пространства «между». Бубер подчеркивает, что диалогичность находится «не в одном из двух партнеров, не в обоих из них, но только в самом их диалоге, в этом «между», в котором они существуют совместно» (цит. по 9).

2. Присутствие двух голосов в диалоге: два голоса, две речи, два смысла, удвоенная ответственность. Хотя, это не обязательно разговор двух людей. Даже у Бубера диалогичность включает три сферы отношений «Я – Ты»: жизнь с природой, с людьми и с духовными сущностями (10).

Эти черты являются общими для всякого диалога. Есть они и у Бубера, и у Бахтина. Что же отличает эти две концепции диалога? Прежде всего, обращает на себя внимание то, что по Буберу диалог происходит в основном с другим человеком, а по Бахтину – с группой, сообществом, культурой. По-видимому, это объясняется различными особенностями структуры пространства «между», на которые обращает внимание каждый из них.

Встреча в пространстве «между»

(некоторые особенности диалога по Буберу)

Вот как Рик Хикнер описывает диалогическую встречу в гештальт-терапии: «Некоторые из наиболее целительных встреч случались у меня в тот момент, когда глаза моих клиентов встречались с моими глазами в полной тишине – но как много было сказано между нами. Это были встречи чего-то глубокого во мне с чем-то глубоким в другом. Во время этой встречи при отсутствии слов звучала истинная речь, наполнявшая нас собой и соединяющая вместе наши души» (9).

Во время такой встречи происходит выход ее участников на глубокий экзистенциальный уровень. Уровень, на котором находится самость, ядро личности, душа. И тогда контакт связывает две экзистенции. Появляется протяженность между ними, «волшебная нить» Владимира Высоцкого – пространство «между», в котором живет логос.

Особенностью диалога по Буберу является сочетание контакта с выходом его участников на экзистенциальный уровень. В рамках данной статьи мы не можем останавливаться на других чертах применения диалога по Буберу в гештальт-терапии (см. 9, 21).

На этом месте я предлагаю, мой дорогой читатель, остановиться и передохнуть. Мне не хотелось бы, чтобы эта статья утомляла тебя сложностью философских построений, а полет духовности отрывал от прозы жизни.

Да и зачем нам с тобой эти логосы да экзистенции в переполненном метро, на замусоренных улицах и рядом с орущим дома телевизором? Ну, не один логос, а два; не одинокая экзистенция, а в компании – какой нам толк от этого? Как-то жили и без диалога, работали в гештальт-терапии, разговаривали по-человечески с клиентами.

Жили-то жили, и временами неплохо. Только, скажи честно, достигались ли нами основные цели гештальт-терапии: целостность человека, его ответственность, реальность и полнота жизни. А есть надежда, что именно диалог... Но нет, молчу, молчу. Только один из этих «вечных» вопросов можно здесь пока затронуть...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: