Второй брак Островского

Но время не стоит на месте; все бежит, все меняется. И жизнь Островского изменилась. Он обвенчался с Марьей Васильевной Бахметьевой, актрисой Малого театра, которая была моложе писателя на 22 года (а роман тянулся давно: за пять лет до венчания у них уже родился первый внебрачный сын), — вряд ли можно назвать полностью счастливым: Марья Васильевна сама была натурой нервной и не особо вникала в переживания мужа

Да и сам он изменился. Морозною сединой тронуло время его волосы и широкую бороду, отяжелило походку, мучит одышкой, бессонницей, болью в натруженном сердце.

А ночью, в бессонницу, когда идут и идут пустые часы, частенько ему теперь вспоминается давно отмелькавшее, но по-прежнему дорогое. Друзья его юности вспоминаются, ушедшие навсегда, как навеки ушли и Любаша Косицкая, и Садовский. и Дриянский, и Добролюбов, и брат Сергей, и Некрасов. Как навсегда ушла Агафья и сын Алеша.

Теперь пусть с усмешкой, но вспоминается и та привычная, та далекая, может быть и в самом деле счастливая, тихая, незаметная жизнь, какою прожили они с покойной Агафьей в давно проданном отчем доме на Яузе, у Серебряных бань.

И что ему от того, если занимает он ныне, знаменитый драматург и бессменный председатель Общества русских драматических писателей, обширную, в девять комнат, квартиру у Пречистенских ворот, недалеко от Кремля, в доме князя Голицына?! Что ему от того, если в просторном его кабинете огромные светлые окна и потолок искусно расписан сценами из древнеримской истории, если ноги его ласкает пушистый медвежий ковер и все вокруг по желанию Маши жены, солидно и дорого, но не греет души?!

Разве что одно утешение — сельцо Щелыково. Там, в Щелыкове, всегда поджидает его простота сельской жизни на лоне не пышной, но милой природы, запах зелени и смолы, тихий рокот Куекши, и ночной соловей до туманного утра, и приятели-мужики по окрестным деревням с их неторопливой, умной беседой, и покой, тишина...

Только и этого частенько ему не хватает — тишины и покоя. Болеют дети, донимают безденежье, припадки истерики у жены, вспыльчивый, взбалмошный, непостоянный ее характер.

И сил уже мало, ближе да ближе подбирается старость. Только не хочет с нею мириться все еще молодая душа, потому что полна она новых надежд, новых замыслов, новых раздумий о жизни.

Островский в своих пьесах отобразил едва ли не полный срез общества, его типов, проблем — купцы и капиталисты, интеллигенция и дворяне; общество и семья; “хозяева жизни” и их жертвы — все это явно видно в пьесах Поистине мастерски умел он использовать богатства и красоты родного языка — присловья, поговорки, пословицы — всю образность

Но, имея такие заслуги перед театром и словесностью, к своему двадцатипятилетнему юбилею Островский подошел все в том же безденежье. В январе 1872 года директор театров Гедеонов отправил в министерство большое письмо, в котором подробно описывал не только заслуги писателя и его бедственное положение, но и ту прибыль, какую принесли дирекции сборы. Просил же Гедеонов о малости — о назначении пожизненной пенсии писателю. Увы, ходатайство было отклонено. Островский переживал такое отношение к его труду. Немного скрасили, затмили огорчения чествования, устроенные в Александрийском театре, где труппа преподнесла ему золотой венок; московское купечество устроило обед, на котором преподнесло юбиляру серебряную вазу с бюстами Пушкина и Гоголя; собрали деньги на открытие в Щелыкове школы...

Огорчения и утомление от постоянной работы сделали свое дело — недомогание усилилось. Подкосила его и смерть Некрасова, заставив признаться: “Болезнь — за болезнью, организм, видимо, разрушается”. Но, невзирая на утомление, он работает над “Бесприданницей”, которую задумал в 1874 году, а завершил лишь в конце 1878-го.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: