Рождественский пунш

Я люблю Элеонор с того дня, как начал работать на семью Отем.

Вот уже десять лет я дворецкий в старом уединенном особняке, в котором редко бывают посетители. Я подаю на стол завтрак, ланч и обед в столовой, обшитой деревом, даю указания горничным делать покупки в близлежащем городе, проверяю работу кухарки и садовника. Я всегда тактично держусь на заднем плане, всегда готов проворно налить чай по одному кивку старой миссис Отем или разжечь огонь в камине. Также я считываю каждое желание по глазам мисс Элеонор, и знаю одно: если бы миссис Отем догадывалась, какие чувства я питаю к её дочери, то я бы недолго был дворецким.

Мне было тридцать лет, когда я принял предложение семьи Отем. Миссис Отем приняла меня в своем кабинете и указала строгим голосом, к которому мне поначалу было трудно привыкнуть, на мои задачи. Хозяйка была уже пожилой и весьма непривлекательной вдовой; тем мне было радостнее, когда при выходе из рабочего кабинета мне прямо в руки вбежала симпатичная молодая девушка с розовыми щеками и белокурыми кудрявыми волосами. Её щеки из-за нашего столкновения всё ещё были красными, и она смущённо пробормотала непонятные слова, прежде чем убежала в том направлении, откуда и появилась.

С любопытством я последовал за ней и увидел только подол длинного платья на лестнице, которая вела на верхние этажи. К этому моменту я ещё этого не знал, что на втором этаже старого дома, рядом с комнатами мисс Элеонор, также находилась маленькая ванная, которая в ближайшие несколько лет будет моим любимым местом. На данный момент я только карабкался по ступенькам как загипнотизированный и затем остановился перед деревянной дверью, которая только что со скрипом закрылась.

Я прислушался и услышал шуршание атласа, тихий кашель – и потом негромкое, равномерное журчание. В восхищении я стоял там, прислушиваясь к приглушённым струйкам за дверью туалета. Чарующий звук стекающей мочи румяной девушки так очаровал меня, что тогда я ещё не мог сказать почему. Понимание моей склонности пришло ко мне через несколько лет – и всё же с того дня я довольно часто стоял у двери туалета, и внимательно слушал, одновременно изображая, что привожу в порядок складки на занавесках в прихожей или убираю пыль со стенных панелей.

Я представлял себе, как Элеонор с подобранной юбкой сидит на белой керамической чаше, слегка сгорбившись и с голым животом, в то время как тонкая тёплая струя течёт между её голыми ляжками в раковину. Как она расслабилась и сидит с мечтательным взглядом, со слегка открытыми губами. Как только поток начинал журчать, я как можно скорее стряхивал пыль – старясь, чтобы при этом Элеонор не поймала меня с поличным и со странной улыбкой на лице.

Один из этих дней, когда я остановился в прихожей, несколько отличался от других. Я сразу понял, когда приблизился к двери – кто-то другой использовал туалет Элеонор. Я услышал низкое покашливание и пришёл к выводу, что должно быть, речь идёт, пожалуй, о молодом человеке. Я удивился тому, что старая миссис Отем смирилась с таким посетителем; тем не менее, в следующий момент мне пришло на ум, что речь могла бы идти о молодом лорде Гестерсе, которого мать Элеонор рассматривала как хорошую партию для своей дочери. Между тем прозвучали шаги, и межкомнатная дверь в комнату Элеонор открылась. Я вздрогнул, когда осознал свою навязчивость и поспешил к отложенным задачам в остальных комнатах на этом этаже.

Однако в какой-то момент, когда я услышал звонкое хихиканье Элеонор, с моими добрыми намерениями было покончено; я подкрался к двери и заглянул в замочную скважину.

От того, что я увидел, у меня перехватило дыхание. Юная леди, расставив ноги, сидела на одном из бархатных кресел, напротив своего ровесника лорда Гестерса. Элеонор носила послеобеденное платье из зелёной тафты, которое она довольно неприлично подняла вверх, так что были видны её голые ноги. В то время как девушка как всегда казалось весёлой и непринуждённой, лорд Гестерс выглядел явно смущённым; его лицо было красным, и глаза неуверенно блуждали туда-сюда между ногами Элеонор и окнами.

— Не упрямься сейчас, — я услышал, как сказала Элеонор, — неужели ты никогда не видел, как выглядит женщина там внизу, — она потянула свою комбинацию ещё выше и наклонилась вперёд, чтобы продолжить приглушённым голосом, — Как тебе моя киска... на ощупь.

Я немного отступил от двери, крайне возбуждённый и смущённый. Как она произнесла это дурное слово! Девушка сидела там бесстыдно как уличная проститутка и предлагала ему свои услуги – явно полностью напряжённому – молодому лорду.

Несмотря на мою растерянность, я не мог оторваться от замочной скважины. К своему стыду я должен признаться, что с трудом мог сопротивляться собственной эрекции.

Между тем Элеонор схватила руку посетителя и с мягким нажимом тянула её всё ближе к своим бёдрам, нежная кожа которых сверкала на послеобеденном солнце цветом слоновой кости. Бедный парень был как застывший, его заикающееся, протестующее лепетание было подобно фарсу. Его рука уже легла на её бедро и тянулась выше, туда, где я мог представить себе розовую вершину шёлковых трусиков. Как часто я уже видел эти трусики внизу в прачечной на верёвке, когда украдкой посматривал на них пока давал указания прачке.

Один розовато-лиловый экземпляр лежал в выдвижном ящике моего ночного комода, и в одинокие часы я держал его у своего носа и вдыхал заветный аромат лаванды, который придавался ему в мешках для белья в шкафу Элеонор. Сколько раз я кончал рядом с нежной шёлковой тканью на мою простынь, каждый раз с чувством стыда, как будто я запятнал честь моей молодой хозяйки! В то же время это представление меня возбуждало – зайти слишком далеко и злоупотребить моим положением...

— Что вы делаете? — я слышал, как молодой Гестерс протестует дальше, — всё же, вы не могли бы... всё же я не ваш муж, леди Элеонор! — его рука сильно дрожала; тем не менее, он не убрал её обратно, когда Элеонор накрыла его руку своей, прижала к девичьим трусикам и мягко тёрла вверх и вниз. Я смотрел на лицо прекрасной молодой девушки, которую лорд Гестерс сжал руками и одновременно позволил её верхней части тела упасть обратно на спинку стула. Голова хозяйки с красными от волнения щеками слегка наклонилась в сторону. Я слышал трение ткани, видел остекленевшие глаза и открытый рот гостя, который перестал сопротивляться и в свою очередь теперь робко пошёл в наступление. Его пальцы ощупывали края шёлка, касались промежности между ног Элеонор и её девственной стыдливости.

— Ох... сделайте ей приятно, милорд, — звонко вырвалось из её горла. Бёдра цвета слоновой кости раздвинулись шире. — Засуньте ваш палец внутрь, — потребовала девушка более глубоким, почти непристойно звенящим голосом. — Ну, засуньте его туда... вам же разрешают! — в то же время часть её половых губ стала видна, она ухватила свою юбку по бокам, сдвинула наверх и медленно стянула тонкие трусики к ногам вниз.

Я подвинул свою голову к замочной скважине насколько было возможно; тем не менее, я мог только представить то, что видел молодой лорд. Я видел его глаза, которые больше уже не отворачивались и остановились на вагине между хорошенькими ножками Элеонор.

— Ну, давай! — её обворожительный смех звенел, пока она наблюдала за молодым человеком из-под полуоткрытых век. Он, кажется, боролся с собой, но потом пришёл к выводу, что не желает выглядеть трусом. Гестерс подвинул дрожащий палец и когда проник в её маленькую, тугую киску, я услышал хлюпающий звук раздвигающихся половых губ. Мужчина сидел напротив хозяйки, с любопытством скользя пальцем назад и вперёд; полностью вытаскивал его и потом снова полностью двигал внутрь. Он слегка сгорбился и зачарованно смотрел на зрелище, в то время как Элеонор снова откинулась назад и издавала тихие стоны.

— О, да... о, да...

Между тем я сунул руку в свои брюки и крепко сжал член. Спектакль, который разыгрывался, возбуждал меня в наивысшей степени. Маленькие, пронзительные вопли Элеонор становились тем громче, чем быстрее молодой лорд двигал пальцем туда-сюда. Только теперь стонал молодой человек и выглядел одинаково растерянным и возбуждённым. Я увидел тонкую нить жидкости, которая образовалась между пальцем лорда и хлюпающим тесным влагалищем – с каким удовольствием я бы её попробовал!

— Элеанор, дорогая? — голос миссис Отем прозвучал наверх от нижних лестничных ступенек. Когда я понял, что она была на пути на верхний этаж, то на шаг отступил и громко кашлянул, чтобы предостеречь обоих молодых людей. Я почти забыл о моём твёрдом пенисе, который плотно прижимался ко мне в брюках и в последний момент прикрыл его пыльной тряпкой, которую носил с собой. Когда позже тем же самым вечером я внимательно подслушивал нежные всплески Элеонор в туалете, то лучше представлял, чем когда-либо прежде нежную киску хозяйки, щёлочка которой обнимала палец неуклюжего молодого человека.

Когда вечером я мастурбировал, то мысленно продолжил сцену, прерванную миссис Отем – с тем различием, что в своих мечтах я занимал место лорда Гестерса и мой твёрдый член так ударял в тесную щелку, что Элеонор сильно кричала. Я держал сжатыми её тонкие запястья, и заглушал страстные крики желания моими губами, пока всё дальше трахал и трахал её, пока, наконец, я не кончил глубоко в тесной киске Элеонор и не заляпал её своей спермой.

Несколькими неделями позже в доме Отем началась подготовка к Рождеству. Весь дом украшался еловыми ветками, свечами из пчелиного воска и изящными красными и золотыми стеклянными шарами. Почти ежедневно приходили семьи из местного общества, чтобы выпить чашку чаю или поболтать о новостях. В кухне было по-особенному, много планировалось и готовилось, и вопреки всем организационным заботам я изо дня в день возвращался к туалету леди Элеонор, чтобы послушать один из небесных звуков, который когда-либо слышало моё ухо.

Также во время рождественских праздников часто заявлялась к миссис Отем семья Гестерс, каждый раз извиняясь за молодого лорда – он нехорошо себя чувствовал, что объяснялось, наверное, плохой погодой. Всё же, кажется, Элеонор не особенно огорчалась этим сообщением, и я тоже тайком радовался, питая к богатому молодому человеку глубокую ревность. Теперь моя молодая хозяйка была только для меня, о чём, несмотря на нашу классовую разницу и факт, что она едва ли уделяла мне внимание, вряд ли можно было говорить.

Элеонор с удовольствием гуляла, и часто в большом саду особняка. И когда у меня было немного свободного времени, я незаметно искал там её близости, приносил засахаренные яблоки и пунш и спрашивал хозяйку о том, не нужно ли ей что-нибудь. При этом от меня не ускользал частый похотливый взгляд девушки – в действительности не типичный для её возраста и положения – манера скользить по моей фигуре.

В один из этих дней я задержался поблизости от маленькой берёзовой рощи, в защите которой Элеонор любила скрываться от падающего снега, и наблюдал из тени нескольких деревьев, как молодая дама оглянулась, чтобы осмотреться вокруг, сбросила юбку и пальто. Она носила белые трусики, похожие на те, цвета мальвы, которые я украл; хозяйка позволила им скользнуть по ногам вниз, и отодвинула рукой назад ткань, чтобы не намочить. Я задержал дыхание, когда впервые увидел на девичьем лобке только немного волос, её киска выглядела такой нежной, как я себе и представлял, и когда Элеонор присела, половые губы раскрылись и позволили увидеть крохотный розовый клитор.

Немного неловко моя молодая хозяйка опёрлась свободной рукой в перчатке на лесную почву, и только секундой позже я увидел и услышал, как поток мочи прокладывал себе дорогу, проливаясь в замёрзшую лесную землю и растекаясь там тонкими ручейками. Я снова был настолько возбуждён, что мои брюки угрожали лопнуть. И представил себе, что лежу там, на лесной подстилке, мой рот под открытыми половыми губами, в носу запах молодой нежной киски. Я бы высунул язык и слегка коснулся бы клитора, потом дрожа от волнения, ждал бы, как моча Элеонор плотной струей текла бы мне в рот. Я пил бы её, покорный и признательный от такого подарка.

Эта фантазия чередовалась со следующими мыслями, которые кружили в моей голове как пурга. Что, если бы я опрокинул бы её на спину? Если бы я задержал девушку и навалился бы на неё, и мы оба растянулись бы на пропитанной мочой лесной подстилке? Наконец, я стал бы её властелином, и взял бы себе то, чего жаждал так долго.

Эти мысли прошли также, как и появились – я никогда бы не унизил эту женщину, которая была мне всё же самой дорогой во все мире! Так, погружённый в себя и с рукой на своём члене, мастурбирующий, с задыхающимся дыханием, я слишком поздно заметил, что Элеонор поднялась и предстала передо мной снова полностью одетая.

Она ничего не говорила, а только смотрела на мой стоячий член, и я на минуту подумал, что Элеонор подойдёт и отдастся мне, потому что она смотрела именно так. Открытый от желания рот перешёл в насмешливую ухмылку; хозяйка отвернулась и в следующий момент исчезла между молодыми берёзами. Темно-красный от стыда я побежал, торопливо застёгивая брюки.

В течение следующих дней леди Элеонор не удостаивала меня даже взгляда, и, кажется, в действительности избегала меня. Тем не менее, я едва ли мог думать о чём-то ином, чем о ней и почти каждую ночь сжимал шёлковые трусики, пытаясь уловить ещё аромат лаванды, которым они пахли однажды, снова и снова думая об инциденте в саду.

Наступило рождественское утро, и я опасался, что мне в этот день едва ли будет предоставлена возможность приложить ухо к двери туалета Элеонор из-за шума и суеты горничной. Как обычно я слушал тихий плеск, который сегодня звучал странно приглушённо, как будто кто-то сменил унитаз на ванну.

Внезапно дверь рывком открылась, Элеонор стояла передо мной и торжествующе смотрела на меня, в то время как я, вероятно, выглядел испуганным.

В руке она держала стакан с дымящейся, жёлтой жидкостью, и только со второго раза я догадался, что это была моча. Элеонор стояла прямо передо мной, и в то же время я понял, что к ней – помимо нашей первой встречи – никогда не был так близко. Её взгляд был менее самоуверенный и прямей чем обычно; и почти смущённо она подала мне бокал. Всё же неопределённость прошла, когда хозяйка заметила моё дрожащее возбуждение, которое разрушилось после первого испуга. Я чувствовал тепло бокала и вдыхал солёный запах, пожалуй, самой чудесной жидкости, которая когда-либо протекала вниз по моему горлу. Элеонор подарила мне часть себя – больше чем я мог ожидать. Я любил и жаждал её больше чем когда-либо раньше.

Она насмешливо присела передо мной как дворянка, улыбнулась, и сказала: "С Рождеством", прежде чем её обаятельная фигура пересекла коридор и медленно от меня удалилась.

Практикантка

Клара стояла у копировального аппарата и как раз добавляла в него бумагу, когда стукнула дверь офиса и вошла начальница. Клара едва осмеливалась взглянуть на уверенную, привлекательную и значительно старше неё женщину, которая подходила к девушке с приветливой улыбкой. Её рука с листами бумаги слегка дрожала, и она незаметно вдохнула воздух, вдыхая тяжёлый аромат, который так хорошо придавал шарм и подходил зрелой женщине. Клара завистливо подняла голову, с каким удовольствием она бы поменялась с Эстер, которая излучала такую огромную уверенность и решительность, в то время как сама была только практиканткой, испуганной и малоопытной.

— Ты можешь закончить рабочий день сейчас, Клара – большинство твоих коллег уже сидят дома возле рождественской ёлки.

Эстер бойко ей улыбнулась, пока покачивая бёдрами, обходила на высоких каблуках вокруг Клары, которая едва решалась дышать. Забавляясь, Эстер осмотрела свою молодую протеже; только несколько недель назад Клара начала практику в компании, которой руководила Эстер вместе со своим мужем. До сих пор она умело выполняла работу и все задания очень добросовестно. "Однако её застенчивость ей мешает", — думала Эстер, пока наблюдала за маленькой, милой блондинкой с покрасневшими щеками и опущенными плечами. При этом она полностью осознавала, как действует на девушку, которая ещё больше втягивала голову и становилась меньше, чем была на самом деле. Женщина приняла решение.

— Я охотно пригласила бы тебя на второй рождественский день, Клара. У нас с Мартином маленький домик на природе за городом – ты могла бы поужинать с нами и переночевать в комнате для гостей, — она открыто улыбнулась молодой практикантке. — Мы заинтересованы в том, чтобы познакомиться с тобой поближе – тем более, что ты ещё не встречалась с Мартином.

В то же время Эстер украдкой скользила взглядом по стройному телу практикантки и оценивала, понравится ли она Мартину, пока ожидала её ответ. Как она и предполагала, Клара не решилась отказаться от приглашения, и осторожно ответила:

— Да, с удовольствием.

— Прекрасно, — улыбнулась Эстер и закуталась на ходу в вязаную кофту, — тогда мы увидимся.

За большими окнами загородного дома танцевали снежинки, в камине уютно трещал огонь, и воздух был наполнен вкусными ароматами из кухни. Мартин просунул голову через дверь кухни и одобрительно рассматривал длинные ноги своей жены, начало которых исчезало под очень короткой юбкой, чёрные сапоги из лакированной кожи закрывали голени до колена. Тесная чёрная блузка подчёркивала стройную талию и закрывала маленькие крепкие груди, которые за последние годы не потеряли своей упругости и прекрасной формы.

— Ты достойна того, чтобы пред тобой вставали на колени, дорогуша – вероятно, практикантка в обморок упадёт от волнения.

Он ухмыльнулся и подошёл ближе к Эстер, его рука легла на её бедро и затем двинулась вверх до места соединения бёдер, так что ткань юбки собралась в складки. Его жена мурлыкала от наслаждения и прижималась к нему.

Пронзительный звонок разрушил напряжённую атмосферу. Эстер недовольно наморщила лоб:

— Мы и в самом деле должны заменить этот звонок, дорогой!

Двигаясь пластично как кошка, в следующий момент она уже была у двери и приветствовала заметно промёрзшую Клару. Мартин бросил взгляд через плечо своей жены и обнаружил, что его предчувствия подтвердились, когда он увидел, что Клара едва ли могла скрыть свой восхищённый взгляд. Она выглядела мило, с красным замёрзшим кончиком носа, белокурыми, немного запорошенными снегом волосами и большими глазами, и Мартин неожиданно почувствовал потребность согреть этого робкого ангела. Он сердечно приветствовал девушку, взял её холодную руку в свою и пытался преодолеть смущение Клары, что наконец, ему также удалось. Неуверенность Клары осталась позади, которая вероятно была из-за её роли практикантки.

— Сегодня ты не должна чувствовать себя как наша служащая – просто будь самой собой! — Мартин не сводил взгляд с Клары, он точно не знал, что хотел бы сделать, но протянул руку и мягко коснулся её волос. Ситуация была странная, однако Клара не отступила, позволяя этому происходить и заметно расслабилась. Она робко улыбнулась в ответ.

Эстер наблюдала эту сцену и забавлялась. "Она ему понравилась", — радовалась женщина и смотрела, как Мартин помогал Кларе снять куртку и стоял рядом с ней очень близко, — "и он тоже ей понравился. Я надеюсь, что в течение вечера она сбросит ещё больше одежды". Улыбаясь, Эстер указала на накрытый обеденный стол рядом с камином, у которого было всего три места.

— Ещё стаканчик вина? — Клара весело кивнула; во время обеда её смущение почти полностью пропало, волосы девушки высохли и блестящими прядями обрамляли её томное лицо.

— Вы действительно хороший повар, Мартин.

— Не пора ли перейти на "ты"? — вмешалась Эстер, которая близко придвинулась к Кларе и, наливая вино; как бы невзначай коснулась своей ногой в чёрных бархатных колготках бедра молодой девушки, которая слегка вздрогнула.

— Д-да, с удовольствием.

— Мартин не только хороший повар, он также очень великолепно играет на пианино, — смеялась Эстер. Мартин отодвинулся от стола и сделал обеими руками жест, который, пожалуй, должен был смягчать высказывание его жены.

— Это скорее хобби, я не особенно честолюбив, — сказал Мартин, но уже поставил свой бокал и встал. Он знал, что всё равно не сможет отбить желание у своей жены, особенно сейчас, когда Клара заинтересованно на него смотрит. И не заметил ли он, что Эстер приблизилась к молодой практикантке за едой ещё ближе? Может быть, план именно в этом...

Зазвучали первые мягкие звуки, и скоро музыка заполнила помещение. Клара чувствовала себя опьяневшей от красного вина, и между тем насыщенный, знакомый аромат Эстер путал разум девушки ещё больше. Нога другой женщины плотно прижималась к её ноге, и когда они обе поворачивали голову друг к другу, их разделяло лишь несколько сантиметров. Эстер раскрыла накрашенные красные губы; Клара вдыхала аромат красного вина, и прежде чем она смогла подумать, робко приблизила свою голову к голове своей начальницы. Их губы встретились, и Клару словно пронзила молния, когда она почувствовала язык Эстер, который решительно прокладывал себе дорогу в её рот. Одновременно она почувствовала руку на своей талии, которая нежно гладила и сжимала девушку.

От пианино Мартин наблюдал за обеими женщинами за столом, которые нежно целовались, контраст между белокурыми волосами хрупкой практикантки и тёмной головой его красивой высокой жены со стрижкой "под мальчика", был весьма привлекательным. Эстер решительно подвинулась к Кларе, которая казалась немного ошеломлённой, снимая рубашку через голову и обнажая пышные груди, которые поддерживались белым кружевным бюстгальтером.

Эстер руками отодвинула бюстгальтер вверх так, что он поднял грудь ещё выше, отчего они выглядели ещё больше. Опытными руками женщина мягко сжимала белоснежную плоть, и когда она проделала это ещё сильнее, то услышала, как Клара тихо застонала. Эстер слегка откинула голову назад и посмотрела ей в глаза.

— Ты тоже можешь прикоснуться ко мне.

Она уверенно взяла руку девушки и положила её на одно из своих широко раздвинутых бёдер, одновременно расстёгивая свою блузку, обнажая облегающий глубоко декольтированный бюстгальтер. Клара зачарованно бродила взглядом по декольте Эстер, которое украшалось одной тёмной родинкой. Её кожа выглядела бархатной, оттенок которой был темнее, чем у Клары; Клара опустила голову на привлекательную плоть и вдохнула её аромат. Под откровенным взглядом Эстер она осмелилась погладить своей рукой бедро женщины.

Клара едва ли заметила, что музыка перестала играть, и когда на неё опустилась большая рука, девушка вздрогнула. Мартин подошёл сзади к своей жене и поцеловал затылок Эстер.

— Она тебе нравится? — просто спросил он Клару, которая робко кивнула, пока мужская рука вела её руку выше, где та мягко коснулась киски Эстер. Женщина не носила трусики, и Клара чувствовала гладко выбритую кожу, и половые губы, которые раздвинулись под её пальцами. Мартин мягко надавил, подводя Клару к тому, чтобы она начала гладить его жену. Эстер стонала от удовольствия, пока практикантка выпрямилась и теперь решилась встретиться взглядом с Мартином. Её полные груди, казалось, тянулись ему навстречу, и она тяжело дышала. Влага распространялась между её бёдер, и девушка, казалось, подбирала слова.

— Я... — пробормотала она, — ещё девственница.

Мартин остановился, взял Клер за руку и обошёл вокруг стула, на котором сидела Эстер. Он вопросительно смотрел на свою жену, которая в свою очередь посмотрела на возбуждённую практикантку, чтобы спросить нежным голосом:

— Если ты хочешь...

— Да, — ответ прозвучал слишком неожиданно, потом немного более нерешительно. — Да, я... я хочу, чтобы вы лишили меня девственности.

Клара выглядела уязвимой и такой же беспомощной, как в начале вечера; было очевидно, что она нуждалась в руководстве.

— Вставай и раздевайся, — сказал Мартин.

Покачиваясь, девушка поднялась и начала расстёгивать джинсы. Немного неуклюже она освободила свои ноги из брюк; далее последовали носки и трусики, до тех пор, пока Клара не стояла посреди комнаты совершенно раздетая. Она всё ещё быстро дышала; Мартин встал перед ней и без предупреждения скользнул рукой между ног практикантки. Указательный палец без труда проник во влажную киску, которая, кажется, ждала того, чтобы её первый раз трахнули. Мартин ухмыльнулся, когда почувствовал, как требовательно пульсирующая плоть обхватила его палец. Клара посмотрела на него, всё ещё слегка наклонив голову, застенчивая, но полная желания. Её маленькое тело прижималось к его ладони, вытягиваясь навстречу его пальцу. Он взял девушку на руки и понёс в спальню, Эстер следовала за ними.

Мартин положил Клару поперёк кровати и мягко нажал на её бёдра, которые раскрылись ему и Эстер, открывая взгляду мокрую киску.

Эстер перекатилась на кровать и расстегнула свой бюстгальтер, в то время как Мартин стоял на коленях перед кроватью и снова раскрывал пальцем половые губы Клары, его жена уселась верхом на студентку. Она наклонилась вперед, и твёрдые соски её маленьких грудей скользили по телу Клары, пока она покрывала частыми поцелуями рот девушки, из которого раздавались слабые стонущие звуки. Клара чувствовала раскрытую киску Эстер на своем животе и протянула руки к грудям, которые, кажется, были точно по размеру её ладони.

Одновременно она вытягивала свою попку навстречу мужу своей начальницы, палец которого снова скользил в мокром отверстии туда и обратно. Её возбуждение возрастало.

— Пожалуйста, — умоляла она, — пожалуйста, трахни меня сейчас.

Эстер свернулась рядом с ними и разглядывала большую, вздымающуюся грудь и мягкий, поднимающийся и опускающийся живот, пока Мартин выпрямил вверх ноги Клары и потянул её ближе к краю кровати. Он положил ноги девушки себе на плечи и заставил её попку подняться вверх. Когда мужчина расстегнул брюки, то заметил, как его жена забавляется над тем, каким твёрдым был его член, каким остекленевшим был взгляд, и каким сухим был рот, когда он продвигался между ног блондинки. "Первая девственница Мартина", — промелькнуло у неё в голове, — "неудивительно, что он так возбуждён!"

Клара громко застонала, когда член Мартина проник в её киску – сначала немного, потом, в конце концов, до конца – и она полностью была заполнена. Больно было только один долгий момент, потом её тело расслабилось и прижалось к Мартину, который нежно начал трахать девушку. Практикантка стонала и мотала головой из стороны в сторону, пока движения Мартина становились быстрее, и он снова и снова прокладывал себе путь во влажном влагалище, которое жадно его принимало. Эстер гладила маленький, дерзкий клитор Клары – до тех пор, пока та громко не закричала, выгнулась дугой, потом вздрогнула и осела. Вскоре Мартин выплеснул сперму на живот практикантки, а также лицо и декольте своей жены, что рассмешило всех троих. Настроение было свободным и расслабленным.

— Спасибо, — шептала позже ночью Клара, когда лежала на руке Эстер, обнявшись с ней.

— С огромным удовольствием! — прошептала Эстер, обняв другой рукой крепко спящего на другой стороне кровати Мартина. Она плотно прижалась губами к уху Клары и прошептала:

— Ты лучшая практикантка, которая когда-либо у нас была!

А за окнами сверкал снег.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: